Путин троллит Запад — и это не просто тактика

Леонид Бершидский (Leonid Bershidsky)

В пятницу, 10 ноября, Белый дом унизил президента России Владимира Путина, объявив о том, что президент Дональд Трамп не проведет формальную встречу с ним в рамках форума «Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество» во Вьетнаме, несмотря на то, что Кремль несколько раз заявлял о том, что встреча этих двух лидеров состоится. Очевидно, что диалог между США и Россией нарушен в гораздо большей степени, чем предпочел бы Кремль.

Можно ли сказать, что Путин совершил стратегическую ошибку, открыто занимаясь троллингом американской и других западных демократий в тот момент, когда там проводились важные выборы в 2016 и 2017 годах?

Умные люди утверждают, что совершил.

«В тактическом смысле это была отличная работа, — отметил бывший президент Эстонии Тоомас Ильвес (Toomas Hendrik Ilves), выступая на конференции в четверг, 9 ноября. — Но в стратегическом смысле то, что они сделали, — это провал. Они сумели оттолкнуть многие из крупнейших западные стран, тех самых стран, где они отмывают свои деньги».

В своей статье, недавно опубликованной в Guardian, Марк Галеотти (Mark Galeotti) один из самых проницательных западных экспертов, пишущих сегодня о России, выдвинул сходную мысль:

Если Путин полагал, что его кампания хакерских атак, распространения дезинформации, секретной финансовой помощи определенным силам и другие подобные трюки помогут ему формировать политическую повестку дня в странах Запада, то сейчас ему стоит пересмотреть свои убеждения… Разрушительная склонность Путина к действиям, наносящим вред, по всей видимости, является продуктом его прошлого в КГБ, его возмущения в связи с утратой Россией статуса сверхдержавы и отсутствия других, более приемлемых способов продвигать интересы России. Пока Путин требует от своих шпионов, троллей, дипломатов и лоббистов пользоваться любой возможностью, чтобы сеять раскол и недоверие в странах Запада, независимо от долгосрочных последствий, он рискует превратить Россию в государство-изгоя.

Западные эксперты по России уже много лет спорят о том, что является сильной стороной Путина: стратегия или тактика? Если предположить, что кампании, направленные на то, чтобы сеять хаос и в некоторых странах продвигать популистских кандидатов на выборах, обернулись для России негативными последствиями, то Путин — это тактик, который не может не ввязываться в краткосрочные игры в ущерб более долгосрочной игре.

Я наблюдал за Путиным начиная с того времени, когда он еще не был президентом, и я бы не стал этого утверждать. В течение первых восьми лет своего президентства российский лидер пытался вести две различные долговременные игры.

В течение своего первого президентского срока Путин старался следовать правилам «Пакс Американа», стремясь к экономической эффективности, вынуждая правительство добиваться удвоения объемов производства и претендовать на высшие строчки в международных рейтингах, таких как рейтинг Doing Business Всемирного банка. Он даже говорил о возможности вступления России в Организацию Североатлантического договора. Даже если его внутренняя политика тогда не была либеральной, Путин первого президентского срока мало чем отличался от, скажем, Виктора Орбана в Венгрии, Ярослава Качиньского в Польше и Сильвио Берлускони в Италии.

В ходе второго президентского срока Путин начал постепенно уставать от западных правил и старался сделать Россию равноправным участником переговоров с США и европейскими странами. В те годы благодаря росту цен на нефть доходы России начали стремительно расти, и ее богатства распространились по всему миру, что укрепило уверенность Путина в собственных силах. Кульминацией того периода времени стала речь, которую Путин произнес на Мюнхенской конференции по безопасности в 2007 году и в которой он обвинил США в чрезмерной склонности применять силу в международных отношениях. Однако тот Путин все еще поддерживал партнерские отношения с Западом, который согласился на членство России в клубе Большой восьмерки и принял ее помощь в борьбе с терроризмом.

Пока Путин занимал должность премьер-министра с 2008 по 2012 год, он, очевидно, пришел к выводу, что стратегии, основанные на идее партнерства, не работают. Это объясняет его резкий публичный спор с тогдашним президентом Дмитрием Медведевым по вопросу о вмешательстве Запада в ливийский конфликт в 2011 году.

Когда россияне вышли протестовать против нечестных выборов, а госсекретарь Хиллари Клинтон открыто поддержала протестующих, вторая долгосрочная игра Путина, которую Медведев продолжил, была окнчена.

Путин почти никогда не вел себя непредсказуемо или беспорядочно. Возможно, в стратегическом смысле он вел более разумную игру, чем любой западный лидер его эпохи, и это объяснялось в том числе тем, что ему не приходилось чрезмерно волноваться по поводу победы на выборах. Поэтому он вряд ли превратится в тактика-оппортуниста во время своего третьего срока. Просто его нынешняя игра представляет собой мрачное путешествие по неизведанному, и, по всей видимости, это время от времени пугает его подчиненных, а, возможно, и самого Путина.

Многие считают, что все, что Путин делал после аннексии Крыма в 2014 году, — это серия реактивных, оппортунистических и в конечном итоге ошибочных шагов. Он захватил Крым, просто потому что он мог это сделать; он разжег войну на востоке Украины, потому что это было легко; он отправился в Сирию, потому что там образовался вакуум; провел пропагандистские кампании и кампании «активных мер» в Соединенном Королевстве, США и других западных странах, потому что они были к этому не готовы; он заставил своих подчиненных подружиться и поддержать ультраправых политиков по всей Европе, потому что им нужны были друзья и — как в случае с Марин Ле Пен — деньги. Он оказывал влияние на людей и исход, но он не сумел завести друзей: создается впечатление, что на каждом шагу он приобретал только новых врагов.

К сожалению, это, вероятнее всего, является третьей долгосрочной игрой Путина. Он не верит, что у сотрудничества с Западом есть какие-то положительные стороны. В последние несколько лет он регулярно говорит о том, что санкции против России не будут сняты, что бы она ни делала. Поэтому он стремится доказать, что Запад — в первую очередь США — настолько неустойчив, что даже слабый толчок может вывести его из равновесия. И эта демонстрация рассчитана на развивающиеся страны. Она призвана вдохновить страны Азии, Ближнего Востока и Латинской Америки на то, чтобы они бросили вызов гегемонии США — чтобы они начали рассматривать Запад как колосса на глиняных ногах. И это вполне может сработать: президент Филиппин Родриго Дутерте (Rodrigo Duterte) восхищается Путиным. Путинская демонстрация слабостей Запада, возможно, оказывает влияние даже на Китай, который, по всей видимости, отказался от идеи продолжить процесс либерализации.

Путь глобального тролля, глобального джокера, вечного оппонента — это одинокий путь, хотя он вполне соответствует русскому характеру и стремлению одерживать победу в качестве жертвы несправедливости. Создается впечатление, что Путин испытывает фантомные боли там, где прежде проходили саммиты Большой восьмерки, дипломатические встречи на высшем уровне и душевные разговоры с западными лидерами.

Окружение Путина к настоящему моменту уже смирилось с тем, что те западные активы, которые могли им принадлежать, сейчас оказались под угрозой, однако теперь, когда Россия вступает в свою новую роль, миллиардеры и главы компаний, которые еще помнят предыдущую долгосрочную игру Путина, испытывают весьма неприятные чувства, когда санкции против них ужесточаются, а прежние деловые партнеры больше не хотят с ними общаться. Эти приступы сожаления, как и отчаянные попытки Кремля сохранить видимость дипломатических контактов, могут показаться Западу признаками угрызений совести и попытками найти такой выход, который позволил бы сохранить лицо.

Но на самом деле все, возможно, обстоит иначе. Эволюция взглядов Путина необратима, а способность России переносить тяготы и невзгоды постоянно недооценивается. Путин, несомненно, считает, что она гораздо выше, чем считают его западные противники, и сейчас пока неясно, кто из них прав.

Лучший ответ Запада на игру Путина — это доказать, что демократические институты до сих пор работают, что они до сих пор позволяют людям получать то, чего они хотят от правительства, что Запад все еще может быть примером и нравственным компасом для развивающегося мира и для России. Пока США и Соединенное Королевство не проходят эту проверку. Континентальная Европа показывает более обнадеживающие результаты, хотя и у нее есть немало слабых мест. Стратегия Путина заключается в том, чтобы представить эти разногласия и недостатки в качестве проявлений экзистенциального кризиса, и пока еще рано говорить о том, что он проигрывает.