Старикам здесь место

На модерации Отложенный Если повышение пенсионного возраста отодвинет предел старости в общественном сознании - это будет важным положительным эффектом, считает драматург Леонид Зорин.

Повышение пенсионного возраста - тема, которую в России обсуждают регулярно. Дискуссия обычно развивается так: кто-то из высокопоставленных чиновников забрасывает крючок - мол, неплохо было бы выходить на пенсию попозже (в январе 2010 года информационный повод создал заместитель министра финансов Сергей Шаталов). В ответ - дружное возмущение тех, кто постарше, и непонимание тех, кто помоложе и не может трудоустроиться. Нам показалось интересным поговорить на эту тему с одним из старейших русских писателей, лауреатом "Большой книги" прошлого года Леонидом Зориным. Ему 85 лет. В 1934 году, девятилетним мальчиком, он издал первую книгу, и благословили его на литературную работу Бабель и Горький, специально вызвавшие бакинского гения в Москву. Зорин-патриарх удивляет всех не меньше, чем Зорин-мальчик.

- Леонид Генрихович, вы стали вундеральтом - удивительным старцем - и существуете в этом образе так же скромно, как некогда в образе вундеркинда. Но согласитесь, ваши достижения на обоих полюсах исключительны.

- Ровно ничего исключительного. Моя пятилетняя правнучка - кстати, уже сейчас необыкновенная красавица - разбирается в жизни гораздо лучше, чем я в мои девять. Что до нынешнего возраста - существуют две концепции старости, одна условно-восточная, вторая условно-западная. С точки зрения Запада, что по-своему символично, старость - закат, подведение итогов, время отдыха, заграничных путешествий, дружелюбного прощания с миром. С точки зрения Востока, старость - время истинной мудрости, расцвета, отсюда истинный культ аксакала, представление о возрасте интеллектуального пика в Китае (там до шестидесяти вообще неприлично учить кого-либо - ты мальчишка), поголовное уважение к старейшине на Кавказе и т.д. Россия в этом смысле, насколько я могу судить, никогда-то и не была особо восточной, но за последние сто лет сильно продвинулась на Запад: старик тут никогда не пользовался особенным уважением. Церковный старец - иное дело, и это от возраста зависит мало. Думаю, единственные старики в ХХ веке, которых действительно чтило массовое сознание, - Лев Толстой и отец Иоанн Крестьянкин. В остальном отношение к старику, говоря по-маяковски, довольно плевое. Отчасти так диктовал коммунизм, называвший себя молодостью мира, а потом - и сейчас - заурядный цинизм, когда человека оценивают лишь по количеству денег, которые из него можно выжать, либо по степени его близости к власти. Старость сегодня - не преимущество, а позор, по крайней мере в глазах прагматика, торжествующего так безоглядно.

- Как вы смотрите на возможное повышение пенсионного возраста?

- Ей-богу, никогда об этом не думал, потому что получение первой пенсии в шестьдесят лет совпало с моим вторым браком, заключенным по страстной любви. Он продолжается уже 25 лет и до сих пор не превратился в привычку. Так что если кого-то драматически пугает пенсия - вероятно, единственным способом это смягчить выглядит начало новой любви или в крайнем случае романа-эпопеи. Но если говорить серьезно - все это штука строго индивидуальная. Кто-то в шестьдесят полон сил и боится быть выброшенным из жизни, кто-то, напротив, мечтает посвятить себя отдыху и лечению от существующих или выдуманных недугов, но одна проблема во всем этом вроде бы шутливом разговоре кажется мне весьма серьезной. Надо реабилитировать старость в глазах большинства, ибо я все-таки склонен считать, что возраст - сумма опыта, что к этому опыту стоит прислушиваться. Молодые жалуются на трудности с работой, но человеку после пятидесяти найти работу куда проблематичней. В стариках привыкли видеть обузу и чуть ли не паразитов, тогда как возраст после шестидесяти в некоторых отношениях самый трезвый и плодотворный. Если повышение пенсионного возраста хоть на йоту отодвинет предел старости в общественном сознании - это будет важным положительным эффектом. Хотя, может быть, и единственным: допускаю, что в наших условиях многие после шестидесяти работать не в состоянии. Просто мне представляется правильным жить так, чтобы не воспринимать шестьдесят как предел. Не знаю, как в прочих сферах, а в интеллектуальной только после шестидесяти и понимаешь какие-то базовые вещи. Старость сдержанней, бескорыстней, ее больше интересует истина, нежели выгода. В общем, есть сферы и профессии, где чем старше, тем лучше. У нас пенсионер - значит списанный со счета. Я не сторонник геронтократии, но часто вижу, что решения, принимаемые стариками, осторожнее и, по крайней мере, бескорыстнее. Силком заставлять старика работать куда как негуманно, но намного ли гуманнее выпихивать его из жизни? Все это не значит, разумеется, что я одобряю простое отодвигание возрастной границы. Надо разработать какую-то систему компенсаций, бонусов для тех, кто продолжает работать, гарантировать рабочие места - иначе трудно понять государство, которое одной рукой расчищает место молодым, а другой упраздняет раннюю пенсию. А на индивидуальном уровне - мне кажется, полезно помнить, что жизнь не кончается вместе с молодостью, что молодость, в сущности, не самое легкое и довольно глупое время... Лучшее состояние - зрелость. А зрелость не имеет возраста - она наступает и длится.

- Одни считают, что в старости человек умнеет, другие - что непоправимо глупеет. Понимаю, что все индивидуально, но какова тенденция?

- Старость не умнит и не оглупляет, она проявляет. Я знал множество дураков, умевших лет до шестидесяти маскировать глупость, а после вдруг решивших, что мир никак не выживет без их мнения по любому поводу. Знал я и множество людей совершенно незаметных, сдержанных - в старости в них вдруг проступало благородство, глубокий ум, а главное - столь украшающее старика умение не навязывать себя. С годами я все тверже убеждаюсь, что это и есть сущностный признак ума: умение обходиться без многого, никому себя не навязывать, не зависеть от востребованности. Я с молодости воспитывал в себе умение работать без внешнего стимула - без договора, без ежеминутных звонков с напоминаниями: в старости очень пригождается умение быть нужным себе самому. И зависеть от собственной оценки.

- Какие способы самосохранения вы рекомендуете? Как встретить старость во всеоружии?

- Лучшего стимула, чем женская любовь, не придумано. Постарайтесь построить свою жизнь так, чтобы рядом с вами была женщина, чье восхищение трудно заслужить. Тогда поневоле завышаешь планку - и в двадцать, и в семьдесят... Что касается физического здоровья и спорта, в частности, - я привык увязывать это здоровье с интеллектуальным тонусом. Если голова в порядке, тело к ней подтягивается. Я много занимался спортом и в молодости, и после - прежде всего футболом и шахматами. И не знаю, что помогло больше. Думаю, шахматы.

ДОСЬЕ

Леонид ЗОРИН - драматург, прозаик и поэт. Родился в 1924 году в Баку. В 1934 году стал героем очерка Максима Горького "Советские дети. Мальчик". В том же году была издана первая книга Зорина - "Стихи". С 1945 года живет и работает в Москве. Пьеса "Римская комедия" ("Дион") в постановке Г. Товстоногова в 1965 году запрещена и снята с репертуара. Автор написал более пятидесяти пьес, среди которых "Пропавший сюжет", "Варшавская мелодия" (с дописанным в 1998 году эпилогом "Перекресток"), "Царская охота", "Покровские ворота", "Цитата", "Декабристы", "Транзит", "Медная бабушка". Сценарист фильмов Э. Рязанова "Человек ниоткуда", А. Алова и В. Наумова "Мир входящему", сериала "Тяжелый песок". Лауреат премии "Большая книга" (2009) за сборник романов и повестей "Скверный глобус".

"Профиль" profile.ru

№2(653) от 25.01.2010

Дмитрий Быков

А вы - знаете кого-нибудь из замечательных стариков?