У каждого была своя война...

- Доченька, у нас в хостеле поселился один человек... тебе очень важно с ним познакомиться. Понимаешь, он москвич и был в Москве с начала войны , на фронт не попал, но Москву защищал, и лучше него никто тебе об этом не расскажет . Я договорился , он хочет с тобой поговорить....

Однокомнатная квартирка в Беер-Шевском хостеле. Это для одиноких. Папа с женой живут на восьмом этаже в двух комнатах, а мой собеседник недавно поселился на первом этаже.

- Заходите, заходите... Давид, это твоя дочка? Заходите, барышня.... Чай, кофе? ... а можно и коньячку....

Мы в гостях у Абрама Яковлевича Перельройзена. Его фамилия переводится как «жемчужная роза», поэтому пытаюсь начать разговор:

-У вас красивая фамилия..

-О... ферштейн з'идиш? Нечасто, нечасто в вашем поколении... Молодец, Давид, научил дочку...

Это потрясающий старик, невысокий, сухой, огромные лучистые глаза за толстыми линзами очков... Километры морщин на лице, а эти глаза, как у юноши- горят внутренним светом... Прищур с хитринкой, рассматривает меня с интересом молодого ловеласа... Хоть убей, ну нет ему девяносто двух... от силы восемьдесят... И они с папой так похожи...

-Вот, жена умерла, а детей трое, все зовут к себе и обижать никого не хочется, поэтому пока я могу выпить с барышней коньяк, поживу отдельно... Лэхаим!

Проговорили почти час, шутки, смех, перепрыгиваем с русского на идиш..

- Я знаю, что вы хотели поговорить о том , как это было...- его взгляд сразу меняется, будто он уже перенёсся в далёкое прошлое.

И нет этой комнаты, нет компьютера на столе, и не израильское солнце за окном... В его памяти Москва, погружённая в ночь светомаскировки, зажигалки на крышах и он-  юноша , совсем пацан, у дверей военкомата.

-Тебе нет и шестнадцати , да и зрение у тебя... какая армия? А лучше всего...знаешь...(перешёл на шёпот)  беги к мамке и уходите на восток... убьют вас! Всех евреев убьют... беги, сынок, пока ещё можно...

Так он узнал, что их убьют , потому что они евреи. И понял, что город сдадут, раз уж человек в военной форме рискнул ему это сказать.

Уйти он не мог- отец и дядя уже на фронте, дома бабушка , младшая сестра и мама в последней стадии онкологии... А во дворе друзья, такие же мальчишки и девчонки и им тоже уходить некуда. Может их и не убьют, потому что они не евреи, но город то их общий.

Соседка с верхнего этажа уже тащит вещи из пустой квартиры , откуда вчера съехала семья ... Воздушная тревога каждые пол-часа, он не уходит, мама не может спуститься в бомбоубежище, бабушку с сестрёнкой отправил в метро и наказал до ночи не возвращаться, ночью бомбят редко.

- Бома! (так его звали друзья) Мы организуемся в отряд , будем зажигалки с крыш сбрасывать.

Хорошо хоть дело нашлось, с друзьями на крыше сидели часами, а внизу- людской муравейник, крики, драки... Кого то повели под конвоем, наверное провокатор, или шпион...

Соседка сверху всё тащит и тащит чужое добро, зашли к ней с ребятами, переколотили всё, что под руку попалось:

- Заявим куда следует, если ещё раз увидим...

Когда выходили, отчётливо услышал : «ничего.. скоро тебя придавят, жидёнок!...» Это ему- Боме сказано, он один еврей. Повернулся к ней , а в руках та палка, которой только что крушили наворованное добро.. Что-то было в его взгляде, соседка от страха на пол упала.

Неделя прошла...

Соседка бросила всё добро и сбежала... бомбят постоянно ... Соседние магазины разграблены... Дома пока есть рис и мука, хлеба нет несколько дней нигде, да и денег уже нет. Бабушка выменяла свои серёжки и мамино кольцо на мешок картошки. Девочке из соседнего подъезда обожгло руки зажигательной бомбой, а она на фортепиано играла... Врачей не найти, госпиталя забиты, сами перебинтовали ей пальцы, плачет от боли...

«- Сталин уехал из Москвы!»

-Это была паника, как будто мир перевернулся.... Поток озверевших людей с чемоданами и корзинами в одну сторону и стройные ряды ополченцев- в другую...

-А вы?

-А мы на крышу! Это был наш фронт и мы его не оставили.

-А потом?

-А потом разрыв.. грохот... боль... Очнулся через две недели в госпитале, оказывается, что мне почку вырезали, в которую осколок попал, да и контузило сильно, зрение ещё хуже стало...

А потом мама умерла, на отца и дядю похоронки получили, бабушка до конца войны не дожила, но сестрёнку я вырастил... Она совсем недавно умерла, уже тут, в Израиле. Тоже онкология, как и у мамы. А за ней следом и жены не стало... Но у меня трое детей, восемь внуков и два племянника с семьями. Все тоже в Израиле.

- Я сейчас покажу...

Вытаскивает коробочку, а в ней «Медаль за оборону Москвы».

-Это мне уже в 1942 году вручили, военврач занёс нас в списки защитников города, когда с крыши раненых забирали...

-И вашим друзьям тоже дали награды?

-Тоже дали . ..... посмертно......Нас тогда пятеро на дежурстве было , а выжил я один.

Потускнели глаза, одна боль в них осталась...

-Помянем?   Амэн!

 

 

Ирена Ошер

 

28,10,2017