Победа, ставшая сиротой

В Израиле, который одолел Египет и Сирию в кровопролитных сражениях октября 1973 года, до сих пор чаще вспоминают о неудачах первых дней боев.

<hr/>Если народ, разгромивший врага, не считает себя выигравшим, его противник вполне может присвоить это бесхозное достижение себе.© The Official Flickr of the Israel Defense Forces

Владимир Бейдер

Журналист

Существуют на Земле благополучные государства, не знающие войн десятилетиями, даже столетиями. А есть страны, живущие от войны к войне. Израиль принадлежит ко вторым. Это не его выбор, это его судьба.

За неполные 70 лет своей истории еврейское государство пережило шесть только официальных войн. (На самом деле — гораздо больше, если считать крупные войсковые операции, формально войнами не признанные, но требовавшие массового призыва резервистов, проведения масштабных боевых действий, в то время как тыл подвергался обстрелам.)

Самая тяжелая и кровопролитная война разразилась 6 октября 1973 года.

Шок

Был Йом-Кипур — Судный день, суровый религиозный праздник, единственный день в году, когда жизнь в Израиле замирает полностью, и даже нерелигиозные евреи соблюдают строгий пост и идут в синагогу каяться и вымаливать у Бога благосклонности.

В этот день, в два часа пополудни, египетские войска с юга и сирийские с севера начали наступление на израильские позиции. Эффект внезапности сработал.

Египтяне легко прорвали «линию Бар-Лева» — земляные насыпи вдоль восточного берега Суэцкого канала, большинство укрепленных пунктов ЦАХАЛа (Армии обороны Израиля) пало. Сирийский десант уничтожил израильский гарнизон на горе Хермон. 1200 танков атаковали по всему фронту и, пользуясь десятикратным преимуществом в живой силе и технике, углубились на израильскую территорию. К концу второго дня боев им некому было противостоять: от двух танковых бригад израильтян, дислоцированных на Севере, остались одни ошметки.

Прославленные израильские ВВС, которые за шесть лет до этого, во время Шестидневной войны, за несколько часов уничтожили авиацию трех стран, на этот раз не смогли обеспечить перелома в боевых действиях. Они разрывались на два фронта, приходилось менять стратегические планы, подготовленные на случай войны, сил было мало и становилось все меньше: новейшие советские системы ПВО, оказавшиеся на вооружении у арабов, действовали чрезвычайно эффективно. ВВС несли огромные потери, привычного для израильтян господства в воздухе достичь не удавалось. Наземные силы столкнулись с другим сюрпризом из СССР — противотанковыми ракетами, применение которых стало основой тактики арабских армий в этой войне.

 Израильтяне были шокированы: непобедимый ЦАХАЛ терял одну позицию за другой, попытки перехватить инициативу проваливались, поступали сообщения о погибших и пленных, больницы заполнились ранеными. Министр обороны — символ «израильской военщины» Моше Даян пребывал в панике. Премьер Голда Меир велела секретарше достать ей яд на случай поражения и, по слухам, отдала распоряжение подготовить к применению «оружие Судного дня» — ядерное, в существовании которого Израиль никогда не признавался, (но никто не сомневался, что оно у него есть). По слухам же, именно этот приказ, о котором, конечно, стало известно в Белом доме, заставил американцев поторопиться с «воздушным мостом» для поставки боеприпасов, вооружений и запчастей к военной технике, без чего арсеналы ЦАХАЛа иссякли бы через две недели. До того в Вашингтоне медлили, как всегда, не желая вмешиваться. При этом советский «воздушный мост» в Каир и Дамаск действовал с первого дня войны, а может, и раньше. 

Перелом

Кошмар длился два дня. За это время в действующую армию влились резервисты — главный людской потенциал вооруженных сил страны, израильтяне за границей штурмовали рейсы в Израиль, доходило до драк.

8 октября ЦАХАЛ перешел в контрнаступление. Первые части резервистов, брошенные на прорыв, погибли почти полностью. Но зверь уже проснулся. Едва египтяне и сирийцы выходили из-под прикрытия своих ПВО, они оказывались беспомощны под ударами израильтян. Все их попытки развить успех приводили к гигантским потерям.

На Северном фронте 11 октября ЦАХАЛ воевал уже на сирийской территории, громя сирийцев и подоспевших им на помощь иракские танковые дивизии. Через два дня израильские танки вышли на шоссе к Дамаску. Командование смогло перебросить силы на Юг. Здесь начались сражения, которых мир не видел со времен Второй мировой.

ВВС стремились нейтрализовать главную угрозу — системы ПВО. Израильские летчики атаковали радары и ракетные установки, вызывая огонь на себя. Каждый четвертый из них погиб, но задачу они выполнили.

Генерал Ариэль Шарон командовал резервной бронетанковой дивизией на Синае. Тремя месяцами раньше он ушел из армии с поста командующего Южным округом из-за разногласий с начальством, но перед уходом велел закопать в песок у Суэцкого канала понтонный мост — на случай будущей войны. Теперь приказал откопать и навести переправу. По этому мосту (он сейчас выставлен в музее бронетанковых войск в Латруне) Шарон, не дожидаясь приказа командования, форсировал канал под ураганным огнем египтян. Я беседовал с несколькими людьми, которые были там, в том числе с командиром первого танка, генералом запаса Хаимом Эрезом. Все они говорят: это был ад.

 Но тот прорыв (всего-то семь танков и восемь БТР с десантом) решил исход войны. Атакуемые со всех сторон, израильтяне отвоевали плацдарм, с которого началось наступление вглубь египетской территории. 2-я египетская армия была заперта на Синае, 3-я — окружена уже в Египте. Передовые части израильтян находились в 80 километрах от Каира, и им некому было противостоять. На Севере израильские танки стояли в 40 километрах от Дамаска, артиллерия держала на прицеле сирийскую столицу. 

Арабы запросили помощи у Москвы. Советское руководство потребовало срочного созыва Совбеза ООН, угрожая прямым военным вмешательством.

Госсекретарь США Генри Киссинджер начал свою знаменитую челночную дипломатию уже тогда. Существует байка, что когда он уламывал Голду Меир не упорствовать, она напомнила ему о его еврейском происхождении.

 — Я прежде всего госсекретарь США, — якобы ответил ей гений дипломатии, — затем — гражданин Америки, и уже после этого — еврей.

 — Ничего, — якобы отреагировала Голда, — мы в Израиле читаем справа налево, у нас все в обратном порядке.

Соглашение о прекращении огня подписывалось на 101-м километре от Каира, где стояли израильские войска. Одним из военных специалистов, участвовавших в переговорах, был будущий начальник Генштаба, ныне покойный Дан Шомрон. Он рассказывал мне о беседе с одним из высокопоставленных египетских офицеров.

 — Мы застали вас врасплох, — сказал тот, — у нас было громадное преимущество, а теперь подписываем соглашение в 101 километре от нашей столицы. Мы поняли, что нам вас никогда не победить.

Таков был итог этой войны. Это означало победу. Понятно, что Израиль не собирался оккупировать ни Египет, ни Сирию. Задача была — лишить противника желания воевать, достичь мира. И заключенный через шесть мирный договор с Египтом — прямое следствие этой войны и этой победы.

Ревизия

Но в Израиле войну Судного дня принято вспоминать как пример жестокого провала. Она — вечный повод для самобичевания, раскаяния и скорби. На нее навсегда наклеен негативный исторический ярлык.

Каждую годовщину, и нынешняя не была исключением (в Израиле даты отмечают по еврейскому календарю, Судный день в этом году пришелся на 30 сентября), появляются новые свидетельства, подробности того, как «нас застали со спущенными штанами».

 Основания для всего этого есть. 2552 погибших — страшный урон для страны, где каждая жизнь на счету, сотни искалеченных, побывавших в плену египетском и самом страшном — сирийском, где издевались особо изощренно и жестоко. Еще живы многие из тех, кто пережит тот страшный шок. Эта рана никогда не затянется. 

Но это была война. Которую не израильтяне начали. А если б начали они, как планировалось — упреждающим ударом (возможности для которого имелись, но из политических соображений на него не пошли, чтобы не вызвать международного осуждения), не было бы тех первых страшных дней, которые только и вспоминают теперь в рассказах о ней. А на войне, как на войне, — солнце не всегда на твоей стороне. Важно не то, как война начинается, а чем заканчивается.

Можно по-разному относиться к фетишизации победы в Великой Отечественной войне, которая наблюдается сегодня в России. Но что было бы с самосознанием советских людей и в том числе ветеранов той войны, одолевших Гитлера страшной ценой, если бы при упоминании о ней вспоминали бы только хаос и драп 1941-го, а не торжество 1945-го? Если бы главными образами ее были не знамя над поверженным Рейхстагом, а толпы пленных и горы трупов в военной форме.

С войной Судного дня в Израиле поступают именно так. И это крайне негативно сказывается на национальном самосознании.

Победу в Октябрьской войне (как они ее называют) празднуют как раз в Египте и праздновали в Сирии. На параде победы 6 октября 1981 года был убит исламскими террористами президент Анвар Садат. «Братья-мусульмане» не могли простить ему мира с Израилем, позабыв о его роли в «победной» войне с «сионистским врагом». Поколения сирийских школьников проходили уроки патриотического воспитания в музее героической обороны Кунейтры с диорамами, сооруженными советскими музейными специалистами. Той самой Кунейтры, откуда доблестные защитники драпали без всякого сопротивления, пустив израильтян к Дамаску.

Можно сколько угодно смеяться над особенностями арабской пропаганды, однако, если израильтяне — противники египтян и сирийцев в той войне — не считают себя в ней победителями, значит, арабы вполне могут присвоить эту бесхозную победу себе.

 В короткой истории еврейского государства было немало войн, но исключительно мало — признанных побед. И это сказывается на национальном духе. Израиль не проиграл ни одной войны, иначе его бы уже не было. Но во всех выигранных войнах израильтяне, подчиняясь сложившемуся негативистскому стереотипу, находят основания не признавать своей победы. 

Войну за Независимость 1948 года, когда новорожденное государство на следующий день после его провозглашения вынуждено было противостоять армиям пяти арабских стран, списывают на недоразумение. По поводу Первой ливанской 1982 года — первой современной войны, на которой учился воевать в новых условиях весь мир, — вспоминаем только резню, устроенную ливанскими фалангистами в лагерях палестинских беженцев Сабре и Шатиле, и посыпают голову пеплом. Даже в такой очевидной победе, которая одержана в Шестидневной войне 1967 года, нашли повод для скорби — это тогда мы захватили территории, которые нам так мешают, и оккупированную иорданцами часть Иерусалима с Храмовой горой — вечное яблоко раздора.

А война Судного дня — вообще классический пример отказа от победы, уже одержанной.

Важнее арсеналов

Победа — важнейший фактор национального самосознания и подъема национального духа. Пренебрегать им — непростительная растрата достояния нации. Постепенно это осознается частью общества и нынешнего политического истеблишмента.

Новый министр обороны Израиля Авигдор Либерман заверяет, что следующая война, если она будет (а в этом, к сожалению, сомневаться не приходится), закончится только очевидной победой с полным разгромом врага. Это — вопрос не только национальной безопасности, но и национального духа, который, как утверждает министр, имеет большее значение, чем уровень вооружения, количество танков и качество самолетов.

Пока же войны нет, надо извлекать уроки из собственной истории — и не отказываться от собственных побед, а дорожить ими.

Владимир Бейдер, Иерусалим