Как с тобой познакомиться? (рассказ)

В большом северном селе, окруженном со всех сторон лесами и болотами, со смешным названием Кочерга, в ясный морозный день родился Валерка. По семейной легенде, роды принимала старенькая повивальная бабка Устиновна, потому что единственным врачом во всей округе была Валеркина мама. Во время схваток она стерилизовала инструменты, а во время родов руководила, как могла, процессом «родовспоможения».

За два с половиной года до рождения Валерки в это самое село прислали молоденькую «докторшу». Сразу после института, со свеженьким, пахнущим типографской краской, дипломом. Маленькая, хрупкая, с длинными косами за спиной, она своим юным видом доверия не вызывала. На нее смотрели с подозрением, в медпункт к ней не спешили, пока в конце лета здоровенный кузнец Иван не упал с крыши своего дома. Маленькая докторша прибежала на оглушительный матерный рев, приказала «молчать», ощупала быстро набухавшее и синеющее колено, на что-то надавила, резко дернула за ногу, развернув ступню внутрь, и нога встала на место.

- Как тебя величать-то? - спросил громовым басом кузнец Иван.

- Лидией Яковлевной зовите, - скромно, но с достоинством ответила «пигалица», перетягивая колено пострадавшего широкой чистой тряпицей. Дала указание Клавке, жене Ивана, как сделать на ночь компресс, и удалилась, высоко подняв голову, как победитель с поля сражения.

В этот же год, в августе, в село приехала молоденькая учительница Екатерина Семеновна (как говорили, чуть ли не из самой Москвы), а еще молодой инженер Григорий Ефимович, которого запросило областное начальство для того, чтобы установить на фермах какие-то механизмы да на машинном дворе порядок с техникой навести. И хоть был парень родом из Питера, но оказался простым, работящим, веселым. Помогал всем, кто бы с чем ни обратился: кому радио починить, кому кастрюлю запаять. А уж в мотоциклах разбирался так, что уже через месяц к нему стали привозить «железных коней» со всех ближних и дальних деревень. Рассчитывались с ним в основном продуктами, так как парень пить не любил и не умел: после первой рюмки начинал громко и фальшиво петь, а после второй засыпал мертвецким сном прямо за столом или там, где настигала Гришку эта вторая рюмка. Домна Прокопьевна, к которой определен был на постой молодой инженер, была им очень довольна. По старости она зарабатывала свои «трудодни» в няньках: присматривала за соседскими ребятишками. Заботу о молодом инженере проявляла материнскую, то есть не только готовила ему, но и определила сходу, на ком его женить.

- Гриша, а ты бы присмотрелся к молодой учителке, - завела заботливая хозяйка речь как-то за завтраком. - Девка она видная, гладкая, а умная – страсть, навроде тебя. Книжек, сказывают, как и ты, целый чемодан припёрла, а все бегает то в лавку книжную, то в библиотеку при клубе.

- Я, Домна Прокопьевна, сами видите, утром ухожу, ночью прихожу. В выходные мотоциклы ремонтирую. Мне некогда с учительницами политесы разводить.

- А «политексты» - это чего будет?

- Это шашни и шуры-муры по-вашему…

- Так оно и не к спеху… Пока не к спеху… А зимой ты в праздники присмотрись к Катерине-то. Ты жених завидный, хотя худой и в очках… Тебя вона как председатель хвалит, даже угля мне к зиме за просто так подкинул и к праздникам обещал полкоровки выписать с убою, чтобы кормила, значит, тебя хорошо.

- Мясо я люблю. А давайте-ка, Домна Прокопьевна, налепим побольше пельменей, чтобы до весны хватило.

- И то дело, Гриша. А учителку, только скажи, я тебе в два счета сосватаю.

- Потом, все потом, - бросал на ходу Гриша, выбегая из дома.

Но ни зимой, ни весной молодой инженер к бойкой и навязчивой учительнице, таскавшей детей на экскурсии туда, где работал Гришка, присматриваться не желал, а маленькая докторша, словно для смеха носившая фамилию Богатырева, близко к себе никого не допускала. Последним шансом стала гениальная идея рискнуть здоровым зубом.

После очередного апрельского снегопада уставший за день Гриша переступил порог медпункта.

- Что же вы так поздно? Что случилось? - строго спросила Лидия Яковлевна, опять надевая только что снятый халат.

Гриша страдальчески сморщился:

- Зуб, - только и вымолвил он.

- Садитесь в кресло.

Зубы у Гриши были отличные, но он проконсультировался у бывалых пациентов, кто не раз страдал зубной болью, и решил, что симулировать зубную боль легче всего.

- Откройте рот, - приказала маленькая докторша. – Какой зуб беспокоит?

- Уже не понимаю какой, кажется, что вся челюсть болит…

- От холодного и горячего? Когда надавливаете?

- Когда надавливаю…

Лидия начала методично осматривать и простукивать все зубы с указанной стороны. После очередного удара Гриша так натурально застонал, что сам себе поверил.

- Надо лечить, - сказала Лида. – Я вам дам направление в район, там и рентген сделают, и стоматолог посмотрит, а здесь я только удаляю, когда с острой болью.

- Не могу терпеть, давайте удалим, - умоляюще попросил пациент.

Лида пожала плечами и, хотя сомнения мучили ее, достала из стерилизатора шприц, обколола указанный зуб. Посмотрела на часы, велела плотнее прижать щеку и посидеть минут 20. Гриша чуть не задремал, так ему хорошо было в тихом и уютном кабинете Лиды.

Что-то громыхнуло за спиной Гриши. Лоток со щипцами, зеркальцем, пинцетом появился на столике возле кресла.

- Дайте посмотрю, откройте рот пошире, - попросила Лида и без лишних слов ловко выдернула здоровый зуб.

Увидав свой окровавленный зуб в лотке, Гриша так искренне удивился и растерялся, что Лида не смогла сдержать смеха.

- Не болел?

- Нет.

- А зачем удалять согласился?

- Думал, что ты такая маленькая, сразу не справишься, успею остановить… А как иначе с тобой познакомиться?

- А зачем?

- Не могу же я на тебе жениться не познакомившись! Логично?

- Вполне.

Через неделю их расписали в Сельсовете. А через пять лет молодая семья перебралась в областной центр, куда пригласили Григория Ефимовича Грановского в какое-то КБ как уже известного в области инженера и изобретателя. В школу Валерка пошёл в шесть лет, зато, как и мечтала мама Лида, больше не нужно было никуда переезжать, чтобы как можно дольше сынок жил и учился дома, а не мотался по общежитиям. Он не был избалованным маминым сыночком. Никогда не капризничал, учился с удовольствием. Его только вечно мучил вопрос, как это папа угадал, на ком надо жениться… Мама была такая классная, что ни одна девчонка и рядом с ней не стояла, даже сравнивать смешно… Отец на мучивший Валерку вопрос ответил просто:

- Мимо своей не пройдёшь. А уж если понял, что твоя, бери в охапку и неси в ЗАГС.

Ни по стопам матери, ни по стопам отца Валера не пошел. Очень рано у мальчика проявились математические способности, и в университет на физмат он шел победителем многочисленных олимпиад с прицелом на аспирантуру. Учеба в первые два года захватила его так, что Валерка и думать забыл о поиске своей единственной. Парни вокруг влюблялись, крутили романы и даже женились, а он на все вопросы отвечал, что влюблен в точные науки.

После второго курса ребят с физмата заставили проходить какую-то «общественно-полезную практику». Так Валерка оказался в июле месяце в приемной комиссии родного университета.. Жара плавила мозги, а он и еще 5 «счастливчиков» принимали документы у абитуриентов, располагали папки по алфавиту, вкладывали в файлы документы, подписывали папки, передавали секретарям факультетов, выполняли разовые поручения и … скучали.

Однажды в приемную комиссию пришли мама с дочкой, и Валера вдруг подумал: «А вот на этой я, пожалуй, женюсь». Подумал, сам своей мысли удивился, но запомнил, что поступает она на филфак, живет в центре, зовут Ларисой Вересовой.

Валерке нравилось наблюдать за «своей» Ларисой. Она пару раз в неделю подолгу засиживалась в читальном зале. Читала всегда с карандашом в руках и блокнотом, если что-то конспектировала, то предпочитала не шариковую, а перьевую авторучку (стальной «Паркер», как определил Валерка сходу, т.к. писал на лекциях такой же ручкой).

В обычные дни Лариса одевалась скромно: джинсики, клетчатые рубашки или футболки, зимой пуловеры предпочитала кофтам и кардиганам. За плечами ранец, две косички… На институтские вечера одевала платья или юбки с блузами, собирала волосы в тугой пучок на затылке и преображалась необыкновенно. Присутствовала на обязательной части и исчезала, не давая ни единого шанса парням познакомиться с ней.

Однажды, отмечая в клубе день рождения друга, Валера заметил Ларису в компании довольно взрослых парней и девушек. Она дурачилась, смеялась, танцевала без устали и была необыкновенно хороша. Сидели они недолго, видимо, тоже отмечали какое-то событие. «Парня у нее явно нет», - отметил Валерка, но даже не попытался пригласить ее танцевать.

Иногда он ее провожал. Шел сзади, наблюдал за косичками, подпрыгивающими в такт легким шагам. Этот стремительный проход по городу заканчивался у красивого старинного парадного в одном из дворов-колодцев. Под монотонные звуки разбуженного домофона она влетала в открытую дверь, а потом в окнах третьего этажа, справа появлялся свет, темный знакомый силуэт распахивал форточки и пропадал.

Мама Лида как-то перед сном заметила своему вечно занятому Грише:

- Отец, ты бы с сыном поговорил, чтобы не шёл вырывать здоровый зуб…

- Думаешь, влюбился?

- Похоже. Глаза иногда становятся соловыми, как у тебя когда-то.

- Я и сейчас на тебя такими смотрю, - Григорий обнял жену и поцеловал в висок.

- Не о тебе сейчас речь. Мальчик влюбился, по-настоящему. И девочка, видимо, правильная.

- С чего ты так решила?

- А он с ней никак познакомиться не может.

- В меня пошел…

- Про здоровый зуб намекни на всякий случай, - улыбаясь, настаивала на своём мама Лида.

Эта влюбленность не мешала Валерке учиться, но в душе жил и разрастался комочек тепла. Лариса уже училась на втором курсе, ходила в отличницах, была приглашена в научное общество и даже писала какую-то серьезную исследовательскую работу. Односторонний роман Валерки ждал развития, но что-то вечно мешало им познакомиться. Как-то в конце марта после лекций в аудитории появилась знакомая с первого курса преподаватель матанализа, Софья Карловна, которая, согласно легенде, не старела, так как пила кровь студентов. Она вербовала парней на поэтический вечер, который проводили второкурсницы филфака. Вечер при свечах, как обещала Софья Карловна, давал возможность юношам присмотреться к девушкам, ведь выпуск был уже не за горами… «Вот он шанс», - сказал сам себе Валерка и дал однокурснику Костику себя уговорить на эту авантюру.

Вечер при свечах устроили в общежитии филфака, в «красном уголке», как называла эту комнату старая вахтерша баба Сима. На собрании второго курса постановили, что весна – пора любви со всеми вытекающими последствиями: стихами, музыкой, романтикой. Каждый должен был подготовить одно стихотворение о любви (женщине, весне) или спеть о том же самом, а то и сыграть на любом музыкальном инструменте. Лариса представила себе нечто романтическое, исполненное на ударных инструментах, и возжелала это услышать. Выступающий должен был определяться лотереей. Номерки, совпадавшие с номерами столов и стульев, должны были выдавать при входе. Такие вот традиционные девичьи посиделки – повздыхалки… Чтобы не оказаться за пустыми столами, все дружно сбросились на чай, кофе, конфеты и печенье.

Идти Ларисе не хотелось ужасно. Во-первых, общага была далеко от ее дома, во-вторых, конец марта погодой не радовал: то дождь со снегом, то снег с дождем; а в-третьих, у нее были друзья, не имевшие уже никакого отношения к университету, но с которыми ей было гораздо веселее и интереснее проводить свободное время. И жили друзья Ларисы с ней в одном дворе, что вступало в неразрешимое противоречие с «во-первых».

Вот маме идея посиделок понравилась бы. Она вообще была человеком общительным и праздничным. Папа обожал маму и потакал всем её празднично-посиделочным затеям: в доме часто были гости, дни рождения и памятные даты отмечались весело и шумно. Отец рассказывал, что в дальних гарнизонах, где жили порой в ужасных бараках, в тесных и густозаселённых общежитиях, именно эта мамина весёлость помогала жить, скрашивала тоску по большим городам, где многие офицеры и их жёны выросли. Она была вечным председателем «женсоветов», массовиком-затейником, жилеткой для слёз… Лариса, судя по всему, была не в маму.

 В прихожей зазвонил телефон:

- Алло, - настороженно произнесла Лариса, смутно догадываясь, кто ей звонит.

- Лариса? Это Раиса Яковлевна. Я уверена, что ты не забыла про наш вечер поэзии при свечах…

- Раиса Яковлевна, такая погода …

- Погода весну не отменяет. Не подводи меня. Вдруг кто-нибудь из деканата заглянет на огонек, - в голосе куратора появились угрожающие интонации.

- Я буду. Обещаю, - поспешила заверить Лариса, понимая, что не стоит будить лихо, пока оно тихо.

- Вот и умница! – голос куратора, которую за глаза звали Ряша, потеплел. – А из наших никто с тобой рядом не живет?

- Нет, к сожалению, - ответила Лариса и мысленно добавила: «а то бы такси дешевле обошлось».

- Мы тебя ждем, Ларочка, - прозвучало в ответ.

Ну почему она никогда не могла соврать, что заболела, что прорвало трубу, что затопили соседи, что потеряла ключи и до прихода родителей невозможно выйти из дома… «Им мероприятие для галочки, а мне, несчастной, путь во мраке сквозь непогоду»,- сама себе уныло посочувствовала Лариса.

Даже пожаловаться было некому. Родители только вчера уехали на юг, «чтобы увидеть цветущие сады». Это мама придумала, как – никак профессиональный художник. Вот она бы с утра поехала помогать обустраивать это «муроприятие». И папа пошел бы с мамой, и первым бы начал стихи читать… Однако грустить уже не оставалось времени, нужно спешить мыть голову, сушить, наводить красоту.

Через 2 часа Лариса была готова к выходу из дома: волосы зачесаны назад и собраны на затылке в узел. От тяжести волос голова горделиво приподымалась, создавая нужный эффект. Бежево-золотистые тени, переходя в молочно –шоколадные, подчеркивали выразительность темно-карих глаз в обрамлении длинных черных ресниц. Высокие скулы, прямой нос с изящными ноздрями, небольшой рот с капризной пухлой нижней губой, контур которой Лариса лишь слегка намечала, чтобы придать определенность очертанию, маленький упрямый подбородок. Как говорила мама, «породистому лицу излишки косметики только вредят».

Бежевое платье, маленькая фетровая  шляпка типа канотье, шарфик и высокие сапожки на шпильках в тон, а главное, шоколадное кашемировое пальто – мягкое, роскошное, мечта для тех, кто понимает… В бежевую сумочку Лариса сложила ключи, телефон, косметичку, цветной целлофановый пакет (на всякий случай) и плитку темного горького шоколада. Лариса вызвала такси. Это был ее бонус самой себе за испорченный вечер. Покрутилась перед зеркалом в прихожей, поменяла сережки (вариант с авантюрином был к этому наряду уместнее), дождалась звонка о прибытии машины и со вздохом покинула тихую, уютную квартиру…

Таксист удивился, что такая красавица - и не в кафе или ресторан едет, а в общежитие. Рассуждая, он сам решил, что едет она грызть гранит науки, а Лариса лишь кивала и улыбалась разговорчивому пожилому мужчине с большущими натруженными руками.

Приехала она вовремя, к самому началу. Так и было задумано, чтобы не расставлять столы и не делить по количеству столов «угощение». Активистки группы, подружки Таня и Маня, выдали Ларисе бумажку с номером стола и стула. С местом повезло: стол оказался у выхода.

Зажгли свечи, потушили свет. Вечная ведущая, староста Ангелина, хорошо поставленным голосом сообщила о начале вечера, о весне, пробуждении природы, каких-то там чувств и мыслей. Лариса посмотрела по сторонам: свет дрожащего пламени, идущий снизу, «преобразил» однокурсниц… Она отодвинула свечечку подальше от себя, чему чрезвычайно обрадовалась Людочка Суркова. Та, видимо, хотела себя осветить максимально. Лариса улыбнулась: вот теперь стало видно невооруженным взглядом, кто здесь из грызунов: зубки вперед, глазки в кучку, ушки торчком.

С однокурсницами Лариса поддерживала ровные отношения, но дружбы ни с кем не водила. Когда на первом курсе первого сентября она, нарядная и счастливая, переступила порог аудитории, именно ее почему-то встретили недружелюбным шепотком, решили, что она воображала и задавака, даже не пытаясь с ней заговорить. И сидела она с тех пор за первым столом у окна всегда одна. Позже за ней закрепилось звание гордячки и «синего чулка», но Лариса не обращала внимания ни на завистливые взгляды, ни на заискивания вечных троечников. Ей нравилось учиться, а настоящие друзья у нее и так были.

Вдруг дверь распахнулась, и по дорожке света из коридора в комнату начали заходить брюки, то есть представители вовсе не филфаковского пола.

- А теперь - сюрприз, - вдохновенно возопила Ангелина. – Нас пришли поздравить с весной будущие физики и математики…

«Только не это, - возмутилась мысленно Лариса. – Акт межфакультетского массового сводничества налицо. И номеров теперь будет вдвое больше. Прочту стих и смотаюсь…»

Раиса Яковлевна и странное бесполое существо с женской прической, пришедшее с мальчиками физмата, сладко улыбались, рассаживая парней за столы. Похоже, те сами выбирали, оглядевшись, где им приземлиться, после чего получали заветные бумажки с номерами.

Суркова вывернула шею, высматривая, кого подсадят за их стол. Подошел парень, похожий на кролика из мультфильма про Винни-Пуха. «Прямо для Людки экземпляр, зубастенький»,- отметила машинально про себя Лариса.

- Можно к вам? – вежливо поинтересовался Кролик.

- Конечно, - радушно обнажив зубы в улыбке, сказала Людочка.

Лариса была благодарна тому, кто придумал историю со свечами и полумраком: не нужно было напрягаться, скрывая эмоции, возникающие от вечера, который становился забавным.

- Меня Костиком зовут, - представился Кролик.

- Я так и думала, - вырвалось у Ларисы, но она поспешно добавила: - Вам так идет ваше имя.

- Люда, очень приятно, - отозвалась Суркова.

Подошел еще один «доброволец».

- Привет, - улыбнулся он, усаживаясь за стол. – Будем знакомиться?

- Конечно, будем, - обрадовалась Суркова. – Я – Людмила.

- А нужно знакомиться? – притворно удивилась Лариса из вредности.

- Нужно. Иначе мне придется называть тебя девушкой с дулей на голове.

- А я буду звать тебя Хамом, - нежным голосом отпарировала девушка.

- Вполне себе библейское имя, я согласен, - довольно миролюбиво ответил парень.

- Валерка, завязывай, - как-то жалобно попросил Кролик-Костик.

- Да ничего я не развязывал, - с досадой на себя ответил Валерка.

Между тем был объявлен некий турнир с «ужасно оригинальным» названием «Физики и лирики». Что-то задорное спели под гитару братья-близнецы, сидевшие за первым столиком. Им ответила Танечка Грошева, сыгравшая «Вальс цветов» Чайковского. От второго столика Тамара Богдасарова очень громко прочла что-то из Юлии Друниной. Ей ответил худой лохматый парень стихотворением из раннего Маяковского. Лариса с удовольствием отметила совпадение внешнего облика «физика» с тем, что он читал. Даже настроение улучшилось.

На столах появились чайники с горячей водой. «Грызуны» взяли на себя труд разлить его по чашкам. Среди пакетиков Лариса отыскала зеленый чай, благо на него никто не претендовал. Ничего сладкого не хотелось, к тому же была опасность оказаться с полным ртом в момент, когда тебе дадут слово.

Назвали номер их стола. Лариса напряглась, но честь выступить досталась Сурковой. Людка решила всех поразить монологом Джульетты:

- Ромео… Но зачем же ты Ромео…

Свеча освещало лицо Людки с самого невыгодного ракурса. К тому же «Джульетта» мимикой пыталась выразить бурю эмоций юной итальянки. Гримасы получались чудовищные. Лариса начала мысленно повторять таблицу умножения. Будучи смешливой от природы, она сражалась с собой, как могла. Наконец-то пытка шекспировскими страстями была закончена, послышались жидкие аплодисменты, под звуки которых Лариса выскользнула в коридор.

В умывальной комнате было прохладно. Видимо, кто-то здесь недавно курил и оставил окно приоткрытым.

Лариса несколько раз глубоко вдохнула и медленно выдохнула. В гулком коридоре кто-то кого-то искал, обсуждался чей-то побег…

- Я думал, что она вообще не придет. Эти поэтические сопли не в ее стиле, - горячо говорил кто-то, проходя по коридору мимо.

Постепенно голоса стихли за поворотом. Лариса выглянула – никого. Она достала мобильный телефон.

- Леха, привет. Сможешь меня забрать из общаги филфака? Ты на даче? А, у родителей… Да, ты говорил, это я забыла. А у Стаса машина на ходу? Опять в ремонте? Не заморачивайся, я такси вызову. Привет тете Вале и дяде Мише. Пока.

Обругав себя за дырявую память, Лариса нашла в телефоне заветный номер.

- Здравствуйте, а можно машинку на 8 вечера… 20:00, по адресу…

По хлопкам за дверью стало понятно, что кто-то еще «отстрелялся». Лариса проскользнула на свое место. Невкусный чай еще и остыл. Мальчиков за столом не было. Суркова придвинула стул и шепотом спросила:

- Как я читала?

- Хорошо, только с мимикой перебор, - честно ответила Лара.

- Да? А я думала, что с мимикой будет лучше. Я вчера перед зеркалом пробовала.

- Со свечой на столе?

- Нет.

- Надо было пробовать со свечой, пламя же колышется…

- Обязательно попробую со свечой, мне как-то в голову не пришло, - согласилась Людмила.

Появился Костик. Судя по запаху, он старался на улице накуриться впрок. Он уставился на Ларису, как кролик на удава, хотел опять куда-то уйти, но ведущая назвала торжественно его номер. Костик подошел к фортепьяно и довольно бойко сыграл милую пьеску из какого-то фильма. Получив свою порцию хлопков, он опять вышел в коридор.

- Переволновался парень, - сочувственно заметила Людка.

- И так здоровья на две затяжки, а туда же,- неодобрительно прокомментировала Лариса.

Очередь дошла до Нины Русиной. Она вышла вместе с Верой Непомнящей и пропела частушки про студенческую жизнь. Вера лихо играла на гармошке, Нина звонко и озорно исполняла номер, а в проигрыше еще и танцевала. Всем очень понравилось, так что девчонкам пришлось исполнить еще и «Барыню» на бис.

Вернулись за стол Костик и Валерка. Ангелина вызвала читать стихи Розу Гольдман, которую все звали «тетя Роза». В вечной шали в любое время года, она поднялась, так как, сидя, читать не умела, объявила, что это будет мелодекламация, и включила магнитофон. Наверное, это было самое длинное стихотворение в творчестве Беллы Ахмадуллиной. Под заунывный плач скрипки Роза читала так, что хотелось выть, «как суке на морозе» (по меткому замечанию Валерки). Потом Карина Симонян спела что-то на французском, исправив настроение публики. Лариса, между тем, посматривала на мобильник, чтобы успеть смыться и выудить из комнаты № 23 свои шмотки. Ей хотелось сегодня забежать к Лере и Стасу. Лариса с детства дружила с Лерой, хотя та была на 6 лет старше. Просто других девчонок в их дворе не было, а Лера защищала маленькую Ларису от мальчишек. Лера и Стас познакомились и поженились в результате точно такого же вечера. Во время сессий родителей дочку Саньку частенько доверяли Ларисе и её маме, бабушки и дедушки в то время еще работали. Санька росла чудесным ребенком: всеядным, некапризным и добрым.

Валеру кто-то окликнул, он, повернувшись, задел свою чашку с кофе, и мерзкая бурая жижа оказалась на бежевом платье Ларисы.

- Ну, ты урод, - бросила она в растерянное лицо парня и выскочила за дверь. Следом выбежала Суркова.

- Соли принести?

- Лучше жидкость для мытья посуды…

Суркова прибежала быстро с бутылкой и чистым халатом.

- Спасибо тебе, - искренне обрадовалась Лариса, решительно снимая платье и облачаясь в халат. Она ловко отмыла пятно, но надевать платье с мокрым подолом было нельзя.

- Люда, я тебе в понедельник халат принесу в институт, ладно?

- Конечно-конечно, не переживай…

- И Ряше скажи, что меня уже с весной поздравили, поэтому я вынуждена покинуть этот праздник жизни.

- Скажу, не волнуйся. Я бы от расстройства уже рыдала… Платье, наверное, дорогое…

- Не дороже денег, как говорит мой папа. Пятно отстиралось, так что еще поношу. Если не трудно, принеси мне пальто и шляпку из 23 комнаты…

- Я знаю какие, я сейчас, - Людка выскочила в коридор, а Лариса, похвалив себя за запасливость, достала новенький пакет, подходящий по цвету к пальто, и уложила туда пострадавшее платье.

Из коридора послышался строгий голос Людки:

- Ты лучше сейчас уходи, не расстраивай лишний раз человека, - закончила она фразой, открывая дверь.

- Никак растяпа пришел извиняться?

- Ларис, он и, правда, не нарочно…

- Еще бы он сделал это нарочно, - одеваясь, пробурчала Лариса. – Посмотри, в коридоре никого нет? Я не хочу светиться…

- Никого, беги.

- Спасибо, Люд, ты меня здорово выручила, - поблагодарила однокурсницу Лариса и спустилась к выходу из общежития. К счастью, заказанное такси подъехало чуть раньше, мерзнуть в ожидании не пришлось.

- Это квартира четы Фединых? Лерка, да это же я! – радостно прокричала в домофон Лариса. – Открывай, давай, я уже пришла.

- Привет, моя дорогая, - обняла младшую подружку Лерка. – Ты что и на вечер в джинсах и курточке ходила?

- Нет, видишь же, тени коричневые, значит, в платье бежевом любимом была…Просто мне на него кофе пролили, пришлось срочно ехать домой.

- Пятно отстиралось?

- Да!

Вышел Стас, одобрительно взглянул:

- Красотка! Давай куртку помогу снять!

- Тетя Лисочка пришла, - завопила, выбегая в коридор, Санька. – Обниматься –целоваться!

- Конечно «обниматься-целоваться»! Моя роднуленька! А как ты за неделю выросла! Смотри, какую я тебе большущую книжку принесла. Держи крепко, она тяжелая.

- Ой, тут из мультиков!

- Так и называется «Мультсказки»! Беги, покажи картинки своим медведям!

- Хоть ты перестала мишек дарить! Я эту стаю мохнатых пылесборников устала пылесосить, - пожаловалась Лера.

- Их, между прочим, ты начала собирать, доча только продолжила, - заметил Стас.

- Молодая была, глупая. Пойдемте на кухню, я блинчиков нажарила..

- А я захватила клубничный джем, - радостно сообщила Лариса.

- Вот за что я тебя люблю, Лариска, вкусные ты джемы и варенья варишь! – заулыбался Стас.

- Ты известный сластена, только худой при этом, как спортивный велосипед, а мы, бедные, если и едим блины, то без сладкого, - вздохнула Лера.

- Нет, сегодня мне можно сладкое, у меня стресс, - возразила Лариса, щедро выкладывая ложкой джем на блинчик.

- Жалуйся, красавица! Под сладкое хорошо идут девичьи страдания, - благодушно разрешил Стас с полным ртом.

- Наш куратор, мама Ряша, затеяла поэтические посиделки в честь начала весны. Ее подружка привела парней с физмата для создания атмосферы предчувствия больших и светлых чувств. Как я люблю самодеятельность, вы в курсе. И только я задумалась, под каким бы предлогом к вам смыться, как мой ловкий сосед по столу роняет чашку с кофе и обливает мне подол платья. Я чуть не закричала «ура!», но вовремя опомнилась, обозвала беднягу и убежала застирывать свой наряд.

- Отстирала?

- Уже дома сохнет.

- Умница, - похвалила Лера.

- Ты когда себе парня заведешь?- прихлебывая чай, спросил Стас.

- Не знаю. Ничего я не знаю! Красотою моею никто не пленен, - почти пропела Лариса.

- У меня в школе для тебя точно кандидатур нет, - вздохнула Лера.

- А дядя Вася? Золотые руки, плотник, вдовец, почти не пьет, - веселился Стас.

- Издеваешься?

- Стас, а Сережка Котлов женат?

- Уже почти женат. Живет с очень цепкой барышней…

- Сергей? Это, у которого рот, как щель почтового ящика? – поинтересовалась Лариса.

Лера и Стас переглянулись и захохотали. Из комнаты прибежала Санька:

- Я показала картинки. Я буду! Блинчики буду! Варенье буду! Чаёчек буду!

- Моя ты золотая! – Лариса усадила Саньку к себе на колени и распорядилась, - родители, ну-ка давайте нам кружку с синим слоником, двигайте к нам джем, блины… Прынцеска- Санька кушать желают!

- Да, желаю! – подтвердила малышка.

- Ты нам, тетя Лисонька, ребенка не порть! Вот ее стульчик, вот ложка и вилка. Большие девочки едят самостоятельно!

- Что ли и принцессы?

- А принцессы еще раньше других. У них этикет придворный, а это очень серьезная штука, - на полном серьезе говорил Стас любимой дочери, закрывая ей грудь салфеткой.

- Лариска, такую язву, как ты, никто замуж не возьмет, - воспитывала подругу Лера.

- Больно надо… Ты лучше послушай: я вчера в нашем любимом магазине такой свитерок видела… Пойдем завтра, я примерю… Очень он мне нравится, прямо моя вещь. Нужен твой глаз-алмаз. Вдруг сзади плохо сидит…

- Я сто лет по магазинам не ходила. Завтра как раз Стас повезет Саньку к своей маме, чтобы устроить мне выходной. Как здорово! Кстати, и я себе что-нибудь присмотрю. Шопинг, лучшая релаксация!

Утром разбудил звонок родителей. Они доехали до места поздно, но их в санатории ждали, быстро заселили, и сегодня перед завтраком они уже ходили гулять к морю. Уснуть Ларисе больше не удалось. Пощелкала пультом от телевизора, но ничего интересного для себя не нашла. Накинув халат, поплелась на кухню. Залила овсяные хлопья кипятком, добавила кусочки яблок и мед. Сварила себе кофе с корицей и цедрой лимона. Пока все остывало, пошла в кабинет отца, чтобы найти синий томик Гегеля, нужно было к семинару проштудировать его эстетику. Работой на воскресный вечер  она была обеспечена.

После завтрака пришлось еще раз перестирать платье, теперь уже целиком. Заодно постирала Лариса и халатик Людмилы. Мелькнула мысль: «Надо ей большую шоколадку купить, так выручила…» Лариса пошла за блокнотом, куда записывала, что нужно купить, куда сходить и что сделать. Так приучила мама. Самое трудное было - покупать все по списку, а не поддаваться соблазнам. Это дисциплинировало. Но Лариса порой позволяла себе отступать от диктата блокнота, потому что незапланированное мороженое было вкуснее.

Вечером, после веселого шопинга, Лариса еще раза 3 надевала приобретенную обнову с разными юбками, так она ей нравилась. Для себя она решила, что этот мягкий, свободный, удивительно женственный свитерок она наденет на апрельскую научно-практическую конференцию. На зимних каникулах была сшита на заказ юбка-карандаш из микровельвета насыщенного болотного цвета. Именно цвет буквально околдовал Ларису, но она долго не решалась купить ткань, пока не нашла точно такого же цвета замшевые туфли. Скромные лодочки ужасно дорого стоили, но это были именно те туфли, которые она себе представляла. Из остатков ткани мама сотворила замечательную театральную сумочку. И вот с молочного цвета свитерком идеальный комплект собран.

У Ларисы было немного вещей. В будни она предпочитала джинсы, кроссовки, соответствующие им рубашки, толстовки, курточки. В сильные морозы из шкафа доставалась дубленка ярко рыжего цвета, под нее же можно было надеть платье, хотя их было 2-3, но зато все необыкновенно любимые и очень хорошего качества. Кашемировое пальто они с мамой купили глубокой осенью, на распродаже. Лариса два года искала именно такую вещь. Маме казалось, что ее дочь слишком аскетична в одежде и косметике, но не могла не признать, что со вкусом у ее девочки все в порядке, хотя «тяготение к классике у столь юной особы удивительно». Ларису же ужасали «барышни-студентки», перепутавшие коридоры института с подиумом или ночным клубом, ежедневно демонстрировавшие толщину родительского кошелька и неуместность своих нарядов.

Перед сном Лариса «вчиталась» в Гегеля и получила «огромное интеллектуальное удовольствие» (как любил говорить папа) от стройности и изящества эстетической идеалистической теории, с точки зрения которой концептуальный «Черный квадрат» Малевича – воплощение истинно прекрасного. «Ах, как хорошо», - успела подумать Лариса, закрывая синий томик, и проваливаясь в глубокий и сладкий сон.

Прошло две недели. Неугомонные родители умудрились из Крыма махнуть к друзьям в Карелию, которая их очаровала. Мама даже что-то писала, делала огромное количество набросков и грозилась к своей персональной выставке подготовить 6 новых полотен. Папа к концу отпуска заскучал и звонил гораздо чаще мамы. Но вот до приезда родителей осталось 3 дня. И наконец-то на город снизошло долгожданное тепло: тяжелые мрачные зимние куртки и пальто сменились более легкомысленными и разноцветными. Улицы стали выглядеть веселее.

Лариса с рюкзачком за спиной спешила домой. Сегодня она планировала помыть окна, постирать и вновь повесить мамину любимую органзу. В пятницу хорошо бы было заняться комнатными цветами. В субботу утром – рынок и приготовление вкусностей, а в воскресенье в полдень радостная встреча на вокзале. Стас клятвенно обещал, что машина будет в порядке.

Зажегся зеленый. Лариса шагнула через поребрик на дорогу, и в тот же миг кто-то резко дернул ее назад так, что она, казалось, взлетела в воздух и полетела спиной вперед. В ту же сек мимо нее промчалась большая машина, врезаясь в толпу и давя людей. Крики ужаса, боли, звуки ударов, кровь, отчаяние и страх на лицах людей… Лара в какой-то момент почувствовала, что кто-то сзади крепко прижимает ее к себе, держит на весу.

- О, Боже,- только и выговорила она, обретая почву под ногами, высвобождаясь и поворачиваясь лицом к своему спасителю. Прямо перед ней оказалось бледное лицо Валерки.

- Бежим отсюда, - он крепко схватил ее за руку, потащил за собой. Через полквартала Валерка втолкнул дрожащую Ларису в какую-то кофейню. Они заняли столик на двоих, а он все продолжал держать ее за руку.

- Что будете заказывать?

- Мне эспрессо двойной.

- Мне капучино, будьте добры, большую чашку. И два куска пирога с земляникой. Тебе понравится, - повернула она голову к Валерке. – Я, когда нервничаю, всегда есть хочу.

- Испугалась?

- Сначала я ничего не успела понять. Ты меня прямо выдернул из этого… Потом испугалась. Столько крови и боли…

- Я боковым зрением… Заметил, что он не затормозил, а ты передо мной… Схватил за рюкзак, дернул и поймал, когда ты падала.

- Ты меня спас?

- Так получилось, - смутился Валерка.

Принесли кофе и два куска пирога. Только тогда оба заметили, что сжимают руки друг друга. Они жадно начали есть, запивая еще теплый воздушный пирог ароматным кофе. В этом была жизнь, с ее вкусами и запахами, такая великолепная жизнь!

- Очень вкусный пирог! – заметил Валерка.

- Мы с друзьями часто сюда заходим. Но так вкусно еще ни разу не было, - она держала чашку двумя руками, и было видно, как ее руки подрагивают.

- Ты в порядке? - спросил он настороженно.

- Да, только ноги ватные. Там много людей, ну… это…?

- Видимо, да. Он прямо в толпу влетел…

- У меня до сих пор крик в ушах…

- Пойдем, я тебя провожу, - Валерка рассчитался, и они вышли на улицу.

Поток машин стоял. По двойной сплошной, визжа и сверкая, все подъезжали и подъезжали машины Скорой помощи.

- Давай обойдем. Здесь дворы проходные. Я туда не могу…

- Как скажешь, - согласился он и опять взял ее за руку.

Когда они дошли до ее подъезда, казалось, что силы оставили Ларису. Бледная, с бисеринками пота над переносицей, она почувствовала, что сейчас упадет. И упала бы… Он подхватил ее на руки.

- Ключи где?

- У меня в кармане.

Валерка легко занес свою драгоценную ношу сначала в подъезд, потом в квартиру. Усадил на диван в коридоре у двери. Включил свет.

- Ты, того. Может валерьянки и спать?

- Нет, я боюсь. Закрою глаза и опять все это… Мне лучше что-то делать.

- А что нужно делать?

- Окна я собиралась помыть.

- Давай помогу.

- Как?

- Внутри ты, а наружные - лучше я. Мне за тебя страшно. Только сначала посидим минут пять, чтобы ты передохнула.

Он сел рядом, плечом к плечу. Она, как котенок, потерлась виском о его плечо. Резко прозвучал телефонный звонок, Лариса вздрогнула, выхватила трубку из кармана куртки:

- Алло, - вскрикнула она.

- Ты дома? Все в порядке? – кричал Стас, преодолевая шум улицы.

- Да, а что?

- Тут на углу такая авария страшная…

- Я знаю, - сказала Лариса и всхлипнула.

- Хочешь, к нам приходи, - продолжал кричать Стас.

- Я буду окна мыть…

- Ну, давай… Главное, что ты жива.

- Кто? – спросил Валерка.

- Друзья беспокоятся, я же обычно в это время иду…

Валерка достал носовой платок и вытер слезы, бежавшие из ее глаз.

- Переодевайся и за работу, - сказал он нарочито бодро.

- Набери в ванной в голубенький таз воды, - попросила она.

- Будет сделано, - так же бодро ответил Валерка.

Через час над ванной висели, стекая, прозрачно-зеленые занавески, а Валера потрясенно наблюдал, как, оказывается, красиво и сексуально можно мыть окна. В трикотажных бриджах и майке Лариса вовсе не выглядела худышкой. Она то вытягивалась вверх, становясь на цыпочки, то наклонялась, изящно выгибая спину. Хотя окна открывались внутрь, Валерка не мог видеть Ларису в проеме открытого окна. Он отобрал у нее губку, скребок и тряпку. Под чутким руководством хозяйки легко справился с наружными стеклами. Поменял воду и поднял девушку на следующий подоконник. Начало темнеть, когда они разобрались с последним пятым окном. Занавески заняли свое привычное место.

- Проголодался? – спросила Лариса, выполаскивая тряпку под теплой струей воды.

- В общем, - замялся Валерка, - да!

- У меня есть зеленые щи, рыба под белым соусом с отварным рисом, а еще могу заварить свежий чай любой, на твой вкус.

- Наверное, родители твои скоро придут? – опять замялся Валерка.

- Родители только в воскресенье из отпуска приедут.

- А кто готовил обед?

- Я. Пока мамы нет, наслаждаюсь кулинарными упражнениями. Она тоже любит готовить, так что пользуюсь ее отсутствием.

- Вот это сюрприз! Ты такая неожиданно разная…

- В смысле?

- В универе ты ботанка, на вечера приходишь королевой, а дома такая уютная, да еще и готовить умеешь…

- Просто ты меня второй раз в жизни видишь…

- А вот это тебе только кажется, - широко улыбнулся Валерка.

Она ловко сновала по кухне, накрывая на стол, разогревая что-то в кастрюльках и судочках. Валера по-честному помогал: резал хлеб, поточил ножи…

После позднего и очень вкусного обеда, парень понял, что окончательно пропал.

- Лариса, а ты зубы удалять умеешь?

- Нет, конечно, я же крови боюсь… А ты почему спрашиваешь?

- Это тебе мои родители расскажут, - удовлетворенно заметил он. – Лариса, послушай… Я тебя сегодня спас?

- Да, - подтвердила она, удивленно глядя на парня.

- Ты заметила, что я очень покладист в быту?

- Заметила…

- Значит, ничего тебе не мешает выйти за меня замуж.

- Ты обалдел? – оторопела она, при этом совершенно отчётливо понимая, что надо соглашаться…

- В общем, да! А если честно, я обалдел еще когда ты документы принесла в приемную комиссию… И пока больше никто не понял, какое ты сокровище, я хочу на тебе жениться.

- А подумать можно? – улыбнулась Лариса.

- Давай подадим заявление, и будешь думать целых два месяца.

- Валер, я это как-то не так себе представляла. Мой папа маме год цветы носил, ухаживал, всякие капризы терпел, в театры и на выставки водил.

- А я буду за тобой ухаживать всю жизнь…

- Ну, если так… Я, наверное, соглашусь… Только, ты не смейся, у меня есть серьезный недостаток: я целоваться не умею.

- Это замечательно! Это недостаток тебя украшает! Завтра вечером пойдем к моим родителям, в воскресенье встретим твоих. В понедельник мы их познакомим на нейтральной территории, а во вторник подадим заявление.

- А какая у меня будет фамилия?

- Лариса Грановская. Подойдет?

- Звучит красиво. Вот родители удивятся!

- Родителей надо удивлять, чтобы они не старели!

- Это кто сказал?

- Я.

- У меня будет умный муж?

- Не сомневайся.

- И как получилось, что именно ты меня спас?

- А как иначе с тобой познакомиться?