Ледокол против крейсера

На модерации Отложенный

 

 

Утром 24 августа 1942 года ледокольный пароход «А. Сибиряков» покинул порт в поселке Диксон на одноименном острове.

Это в северо-восточной части Енисейского залива Карского моря – там, где Енисейская губа входит в Ледовитый океан.

«Сибиряков» должен был доставить снаряжение, продовольствие, топливо, срубы для двух домов, комплект радиостанции, высадить четверых полярников на мыс Оловянный и сменить людей на станции острова Домашний.

 

 

На вторые сутки плавания ледокол находился в районе северо-западнее архипелага Норденшельда (если посмотрите на подробную карту Арктики или Северной Сибири, найдете его западнее знаменитого мыса Челюскин, венчающего северную оконечность Таймыра).

 

25 августа 1942 года, 11 часов 47 минут.

 

Карское море, район острова Белуха. Сквозь туманную дымку наблюдатели с ледокола увидели неизвестный военный корабль.

 

С него замигал носовой прожектор: «Кто вы? Куда следуете? Подойдите ближе!».

 

И снова требование: «Сообщите состояние льда в проливе Вилькицкого, где сейчас караван транспортов и ледоколов».

 

 

Затем с неизвестного корабля приказали прекратить работу судовой рации и спустить флаг.

«Сибиряков» не подчинился приказу.

 

Радист Анатолий Шаршавин открытым текстом послал на Диксон сообщение о появлении вражеского – в этом уже не было сомнения – военного корабля большого водоизмещения.

 

Это был германский линкор «Адмирал Шеер».

В войну сводки с самого северного ее фланга звучали нечасто. Между тем Заполярье, Арктика и Севморпуть имели тогда огромное значение.

 

Особая ответственность ложилась на моряков Северного флота, командование которым еще до войны, в августе 1940 года принял 35-летний контр-адмирал Арсений Головко.

 

А флот этот и зона его боевой ответственности особенные.

 

Ее протяженность с востока на запад – около четырех тысяч морских миль.

 

Условия тяжелейшие: сложная ледовая и гидрометеорологическая обстановка, под сполохами северного сияния – огромные необжитые пространства.

 

Плюс полугодовая полярная ночь...

Флот выполнял важнейшие задачи по нарушению морских коммуникаций противника, содействию сухопутным войскам и защите наших морских и особенно арктических путей.

 

Когда уже в первый год войны начал действовать океанский маршрут поставок вооружений по ленд-лизу, стратегическая значимость Северного флота и театра военных действий в Заполярье возросли.

«Вундерланд» без чудес

Этого не могло не понимать и гитлеровское командование. В 1942 году оно разработало специальную операцию с целью сорвать движение по стратегической океанской трассе и покончить с жизненно важными для фронта и советского тыла перевозками в Арктике. «Вундерланд» («Страна чудес») – такое кодовое наименование получила операция, намеченная на август 1942-го.

 

Месяц был избран не случайно: в это время на большей части северных морей лед, растопленный водами могучих сибирских рек, сходит почти на нет.

Планом операции «Вундерланд» предусматривалось, что арктические «чудеса» будут творить семь подводных лодок, эскадренные миноносцы и авиация.

 

Однако их миссия носила скорее отвлекающий характер.

 

Главная же, ударная роль в «Стране чудес» отводилась двум линкорам – «Адмирал Шеер» и «Лютцов».

 

Три из семи лодок должны были поддерживать непосредственную связь с линкорами, вести для них ледовую разведку, оттягивать на себя силы Северного флота в водах у южной оконечности Новой Земли.

 

Четырем другим субмаринам предписывалось прикрывать «Шеер» и «Лютцов» с западного направления.

Почему с запада?

 

Подразумевалось прикрытие от советских боевых кораблей в случае их выхода на перехват.

 

А они пошли бы от Кольского полуострова, то есть с запада. Эсминцам отводилась скромная роль охраны линкоров при переходе через зону активной деятельности кораблей Северного флота и англо-американских союзников.

«Адмирал Шеер», построенный в 1939 году, входил в серию германских кораблей, известных как «карманные линкоры». Откуда такое странное название?

 

По Версальскому договору (1919 год), зафиксировавшему поражение Германии в Первой мировой войне, на нее были наложены жесткие ограничения на строительство новых боевых кораблей.

 

В частности, запрещалось иметь в составе ВМФ корабли водоизмещением свыше десяти тысяч тонн и с орудиями калибром более 280 миллиметров.

 

Но немецкие конструкторы сумели обойти ограничения, разработав проекты, имевшие артиллерийское вооружение мощнее, чем у крейсера, и скорость, как у линкоров.

 

Отсюда и название.

 

По сути «Адмирал Шеер» (как и однотипный «Лютцов») – тяжелый крейсер.

 

Германия планировала использовать их в качестве рейдеров (военно-морcкой термин от английского raid – набег), то есть кораблей, которые могут вести самостоятельные боевые действия против торговых судов на дальних коммуникациях.

 

«Шеер» имел полное водоизмещение 13 700 тонн. Экипаж – 926 человек.

 

Скорость – 26 узлов.

 

Толщина брони – от 76 до 178 миллиметров.

 

Вооружение: шесть артиллерийских орудий калибра 280, 8–150 миллиметров, шесть зенитных 105-мм, восемь 47-мм и восемь торпедных аппаратов.

«Адмиралом Шеером» в то время командовал морской волк, бывший подводник, участник Первой мировой войны 45-летний капитан-цур-зее (1-го ранга) Вильгельм Меендсен-Болькен.

 

Он принял крейсер под свое начало в июне 1941-го, когда Германия напала на СССР.

 

Но ранее, с началом Второй мировой «Шеер» уже «прославился» нападениями на корабли торгового флота.

 

За 161 день морской охоты – от Арктики до Антарктики он прошел 46 тысяч морских миль, потопив 19 судов общим водоизмещением 137 тысяч тонн.

 

Гитлер благоволил предшественнику Меендсен-Болькена на капитанском мостике Теодору Кранке.

 

Присвоил ему адмиральское звание и назначил представителем главкома ВМФ в своей ставке.

Операцию «Вундерланд» «Шеер» начал в одиночку – «Лютцов» был поврежден и поставлен в ремонт.

 

6 августа 1942 года крейсер скрытно покинул военно-морскую базу в Скоменфьорде (Северная Норвегия).

 

Операция готовилась в глубокой тайне.

 

Только 16 августа команде зачитали приказ Меендсен-Болькена: «Наша задача – нападение на суда противника в Карском море, главный объект нападения – конвои, особенно идущие с востока.

 

Вопрос об обстреле наземных пунктов командир будет решать на месте».

Медленно продвигаясь на восток вдоль кромки льдов, 20 августа 1942 года крейсер встретился с немецкой субмариной U-251.

 

Но ее командир о движении советских конвоев ничего определенного сообщить не мог.

 

Меендсен-Болькен принимает решение идти на юг.

С палубы корабля на разведку поднялся гидросамолет «Арадо» Ar 196.

В воздух он запускался с помощью катапульты, а садился на воду.

 

Хмурый световой день уже был на исходе, когда пилоты сообщили: обнаружен конвой из девяти судов.

 

Линкор пошел наперерез конвою и занял удобную для атаки позицию.

 

Все 28 орудий и 8 торпедных аппаратов «Адмирала Шеера» по первому сигналу готовы были открыть огонь.

 

Ведь противостоять такой смертоносной огневой мощи в то время ни одна наша боевая единица в регионе не могла: подобного класса кораблей у советского Северного флота не было.

 

Казалось, караван обречен. Но время шло, а судов не видно.

 

Хотя данные радиоперехвата говорили о том, что они где-то рядом.

На другой день утром гидросамолет вновь вылетел на разведку.

 

Но… караван как в воду канул.

 

Дело в том, что цепочка судов двигалась не на запад, а на восток.

 

То есть не приближалась к немецкому крейсеру, а уходила от него.

22 августа от командования из Норвегии было получено сообщение о другом конвое из 19 судов и четырех ледоколов, идущем на запад.

 

А 23 августа бортовой самолет-разведчик «Арадо» Ar 196 обнаружил 10 судов, стоявших на якоре.

Но капитан-цур-зее Меендсен-Болькен опасался, что изменится ветер и крейсер будет заперт льдами.

 

К тому же существовала угроза обстрела советскими судами, так как каждый транспорт худо-бедно, но был вооружен двумя пушками и пулеметами.

 

Меендсен-Болькен то и дело отдавал команды на смену курса. Началась подвижка льдов, а 25 августа потерпел аварию самолет-разведчик, оставив тем самым крейсер «без зрения».

 

Дело в том, что по штату на борту должно было быть два таких самолета, а в поход по каким-то причинам взяли один.

 

Это послужило поводом взять курс на юг, в воды, свободные ото льда.

 

Флаг не спустили

По команде капитана ледокола старшего лейтенанта Анатолия Качаравы экипаж приготовился к бою.

Командир обратился к подчиненным с краткой речью: «Товарищи! Корабль поднял фашистский флаг.

 

Сейчас начнется бой.

 

Покажем, что значит доблесть советских людей. Умрем, но не сдадимся!».

 

Начался неравный бой.

 

Неравный – даже не то слово.

 

Как могли две сорокапятки, две 76-мм пушки и несколько зенитных пулеметов «Сибирякова» противостоять мощнейшему вооружению тяжелого крейсера?!

 

Да и скорость составляла всего восемь с половиной узлов, а броневой зашиты не было вовсе.

Снаряды с ледокола, достигшие «Шеера», не могли пробить его броню.

 

Но когда «Сибиряков» поставил дымовую завесу и открыл огонь по немецкому крейсеру, сквозь клочья дыма моряки увидели, что вражеская палуба вмиг опустела.

 

И откуда только у немцев, доселе с ухмылками фотографировавших свою очередную жертву, взялась такая прыть!

Ошеломленный капитан-цур-зее Меендсен-Болькен приказал не медлить с уничтожением русского ледокола.

 

Как посмела эта «посудина» противостоять одному из лучших кораблей кригсмарине!

 

Первый снаряд с «Шеера» срезал мачту «Сибирякова». Главстаршина Михаил Сараев под шквальным огнем соединил части перебитой антенны и тем самым дал возможность работать основному передатчику.

 

Второй залп с «Шеера» пришелся на корму корабля и вывел из строя оба кормовых орудия.

 

Артиллеристы частично погибли или получили тяжелые ранения.

Все, кто был на борту, проявили мужество в беспримерном поединке с врагом.

 

Самоотверженно помогала раненым врач Валентина Черноус.

 

Когда разрывом снаряда сорвало советский флаг, над горящим ледоколом его снова поднял матрос Александр Новиков.

 

До последнего сокрушительного удара радист Анатолий Шаршавин оставался на своем посту в радиорубке.

 

С гибнущего «Сибирякова» он послал в эфир последнюю радиограмму: «Помполит приказал покинуть судно. Горим, прощайте».

 

Это было 25 августа в 14 часов 5 минут.

 

Ледокол потерял ход, орудия германского крейсера безжалостно и методично добивали его.

 

Поразительно: «Сибиряков» уже был на краю гибели, но одна из пушек продолжала вести огонь!

 

По приказу капитана шифровальщик Михаил Кузнецов уничтожил все секретные документы, лишив немцев шанса заполучить позарез нужные им сведения о ледовой обстановке в Карском море.

Старший механик Николай Бочурко выполнил последний приказ капитана – открыл кингстоны.

 

Сам же Анатолий Качарава был тяжело ранен.

 

Командование взял на себя его помощник по политчасти Зелик Элимелах – комиссар, как называли его.

 

Он приказал всем остававшимся на тот момент на борту покинуть корабль.

 

Подобно легендарному «Варягу» «Сибиряков» флаг перед врагом не спустил.

 

Около 15.00 море поглотило корабль.

 

А комиссар остался у флагштока…

Сегодня все корабли, идущие по Севморпути в районе острова Белуха, в память об этом подвиге северного «Варяга» и его экипажа в неравном бою дают долгий гудок и приспускают флаг.

Робинзон с медалью Нахимова

Нельзя не сказать о судьбе моряков ледокола.

 

Значительная часть экипажа и пассажиров погибли от снарядов и ожогов еще до того, как ледокол скрылся в морской пучине.

 

Тех, кто поодиночке боролся за свою жизнь в ледяной воде и отказался подняться на спущенный с немецкого крейсера катер, «сверхчеловеки» с «Шеера» расстреливали.

 

Кочегар Николай Матвеев во время пленения своих товарищей метнул в немецкого матроса топор.

 

В ответ – автоматная очередь.

Шлюпку с 18 ранеными и обожженными катер отбуксировал к борту «Шеера».

 

Длительные допросы ничего немцам не дали.

 

Оставшиеся в живых моряки с «Сибирякова» были брошены за колючую проволоку.

Из 104 человек, находившихся на борту ледокола в его последнем рейсе, лишь 14 дожили по Победы.

 

Поразительна судьба машиниста Павла Вавилова.

 

Ему удалось избежать гибели и плена.

 

В ледяной воде он ухватился за кромку борта полуразбитой шлюпки и с большим трудом добрался до необитаемого скалистого острова Белуха.

 

Более месяца продолжалась его вынужденная «зимовка» на острове.

 

Питался Вавилов отрубями, небольшой запас которых оказался на шлюпке.

 

Она и обломки, выброшенные с затонувшего корабля на берег, пошли в костер…

 

В костер, спасительный во всех смыслах: его неровное пламя увидел с воздуха известный полярный летчик Герой Советского Союза Иван Черевичный.

 

Он и вывез Вавилова на Большую землю.

 

За мужество и стойкость моряк с «Сибирякова» был удостоен довольно редкой награды – медали Нахимова.

 

А в августе 1960 года в составе большой группы работников Министерства морского флота Павел Иванович Вавилов был вновь награжден.

 

И еще как! Он стал Героем Социалистического Труда.

Справка «ВПК»

В годы войны по внутренним морским путям корабли флота провели 1548 конвоев, включавших 2951 транспорт.

 

В северные порты СССР и в обратном направлении в составе 76 союзных конвоев последовало свыше 1400 английских, американских и советских транспортов.

 

Врагу удалось потопить всего 16 наших судов.

 

Североморцы уничтожили 413 транспортов общим дедвейтом более миллиона тонн, множество боевых кораблей и вспомогательных судов противника.

 

 

 

 

 

Владимир Рощупкин