И вся любовь... (рассказ)

Глеб, вчерашний выпускник и абитуриент-неудачник, набравший ровно на один балл меньше, чем было нужно на бюджет, каждое утро, едва раскрыв глаза, бежал на автобусную остановку. Его устроили на работу родственники мамы, а это было нелегко. Ну, согласитесь, кому нужен парень, которого едва научишь азам профессии, а он в армию по призыву…

Глебу нравилась мебельная фабрика. Нравился запах опилок, лака, смолы. Первые две недели он подметал в цеху и выносил мусор. Потом его приставили к Семенычу, сутулому деду, который вытачивал для мебели разные «детальки». Цех, в котором работал Глеб, назывался экспериментальным. Сюда приносили рисунки и чертежи новых предметов мебели. Мебель эту сначала делали вручную в двух, редко в трех экземплярах, что-то подгоняя, меняя и уточняя чертежи. Потом передавали или не передавали чертежи в цеха, для запуска мебели «на поток». А еще делали в этом цеху подсвечники, замысловатые абажуры, полочки, солонки, хлебницы и прочую сувенирную продукцию маленькими партиями.

Глеба научили вытачивать ножки для наборов детской мебели и подставки новым вазам для фруктов. Ценилось здесь не столько количество, сколько качество. С ученика, конечно же, спрос был небольшой, но Глеба хвалили за старательность, одобрительно похлопывали по плечу и, вообще, уважали… Такая всеобщая доброжелательность заставляла только лучше работать, а уж опаздывать было никак нельзя. Поэтому завтракал Глеб по дороге.

Идти к автобусной остановке нужно было через рынок, распахивавший ворота в половине шестого утра. Там в молочном павильоне продавали домашнюю простоквашу из топленого молока с чудесной румяной корочкой. В пол-литровую банку сливаешь два стакана этой вкуснятины, тут же на рынке покупаешь еще теплую сдобную булку и на лавке за остановкой до прихода автобуса почти все съедаешь, а корочки оставляешь на перекус на работе. Красота!

В школе над Глебом часто смеялись : «Глебушка, дай кусочек хлебушка». А кому лень было всю дразнилку произносить, называли его просто «хлебом». В старших классах, когда ровесники уже во всю хвастались первыми «мужскими» победами, Глеб даже мечтать не мог о внимании девчонок. Высокий, худой, с непослушными вихрами на крупной голове, голубоглазый, с веснушками на вздернутом носу, с ямочками на щеках, он казался моложе своих семнадцати лет. Глеб, как говорила мама, был «похож на породистого щенка-переростка, смешного и немного нелепого, но обещавшего вырасти в здоровенную псину».

К остановке подошли две девчонки. Глеб видел их здесь каждый рабочий день. Они трудились на одном из заводов Промышленного района, располагавшегося дальше мебельной фабрики. Девчонки тоже приходили на остановку с молоком и булками. Собственно, у них Глеб и подсмотрел такой замечательный способ завтракать по дороге.

Девчонки болтали о чем-то. Та, что пониже, с озорными хвостиками, трещала без умолку и стреляла вокруг острыми, как у мышки, глазками, а та, что повыше, с красивой косой, вечно смотрела куда-то вдаль и загадочно улыбалась, как Мона Лиза. В автобусе девчонки занимали последние места перед задней площадкой, спиной к движению. На эти места обычно не претендовали ни бабули, ни мамы с детьми, так что удавалось проехать сидя. Глеб становился напротив и наблюдал за своей Моной Лизой. «Вот ведь какой странный взгляд, - думал он. – Словно сквозь меня смотрит и не видит ничего вокруг. Инопланетянка. И вообще… Одевается она во все светлое. Её и не захочешь, а в любой толпе заметишь… Какая-то она нездешняя… Что-то с ней не так.» Но что с девушкой было не так Глеб додумывать не успевал, потому что нужно было выходить и спешить к проходной…

На работе об «инопланетянке» думать было некогда, Глеб даже забывал о ней. Но стоило выйти на остановку, как она буквально мерещиться начинала. После работы он никогда не встречал ее в автобусе, даже если задерживался, даже если пропускал 2-3 автобуса.

Перед сном Глеб закрывал глаза и пробовал представить себе ситуации, в которых он мог познакомиться с этой девчонкой: «Вот они сидят на остановке, а я подхожу такой и спрашиваю:

-Не подскажете, который час?

Та, что с хвостиками скажет:

- Не подскажем, - и противно рассмеётся.

А «инопланетянка» посмотрит на подругу и произнесет тихо:

- Зачем ты так? Может, парень на работу опаздывает, а сотовый дома забыл…

И тогда я ей скажу:

- Я знал, что ты добрая и отзывчивая. А еще ты красивая. Как тебя зовут?

Нет, не так. Нужно сказать:

- Я знал, что вы великодушны. А могу я узнать имя такой красивой девушки?

Как-то по-книжному… Лучше я скажу:

- Ты хороший человек. А можно узнать имя моей спасительницы?

Хотя нет. Это я должен быть ее спасителем. Только от чего я могу ее спасти?

Интересно, а куда такая девушка может ходить вечером или в выходные? Уж точно не на танцы. В кино? Может быть… В театр? Наверное. На концерты? Ну не на все же подряд.

Решено: начну регулярно ходить в театр. Это и для общего развития хорошо, так мама говорила, и вообще… Хорошо, что в нашем городе один театр, это увеличивает шансы встретиться. Вот зарплату получу и начну «культурно расти» каждую субботу.»

Прошел месяц. В театре «инопланетянка» не появлялась. Сиреневую курточку она сменила на кремовое демисезонное пальто, кроссовки – на красивые ботиночки на каблуках. А Глеб все никак не мог придумать, о чем можно заговорить с такой необыкновенной девушкой…

Чем холоднее становилась погода, тем больше народа предпочитало автобус прогулкам пешком до работы и обратно или в детский сад, например. И однажды место девочек оказалось занятым. Они встали в уголок задней площадки автобуса, рядом с Глебом. Та, что с хвостиками, тут же начала ныть:

- Нам теперь почти до конечной стоять…

- Ксюха, не ной. От нытья места не освободятся, а настроение еще больше испортится.

- Хорошо тебе, ты в своей лаборатории целый день сидишь…

- А ты в архиве стоя бумажки подшиваешь?

- Оксанка, ну, неужели тебе не хотелось ехать сидя?

- Я бы не отказалась, но, согласись, ехать, даже стоя, лучше, чем идти пешком.

- Лучше, конечно…

- Вот и радуйся, что мы едем…

…Глеб целый день был в приподнятом настроении. В голове вертелась почти пушкинская фраза: «Итак, она звалась Оксаной…». Рой мыслей не давал сосредоточиться, поэтому Глеб даже обрадовался, когда его попросили навести в цеху порядок… В такт взмахам метлы он размышлял: « Красивое имя - Оксана. Ей подходит. Умная и рассудительная, просто жуть. Как она эту Ксюху… А та, вроде бойкая… На самом деле - нытик. А глаза какие у Оксаны!!! Карие, с фиолетовым отливом! Инопланетянка! И пахнет от нее весной. Травой зеленой и цветами… Понятно, что духи… Но духи-то необыкновенные! И как с такой можно заговорить? А главное, о чем?» Еще думалось о рыцарях, прекрасных дамах, во имя которых только подвиги можно совершать. О том, что дамы сердца недоступны и необыкновенны, как Оксана…

На излете ноября Глеба прямо с работы увезли на скорой. Острый приступ аппендицита…

На следующий день, уже после операции, голодный, страдающий от боли в боку, Глеб чуть не плакал от отчаяния. Именно в тот день, когда заболел этот злосчастный бок, Оксана наконец-то обратила на него внимание…

Бок болел с ночи, но как-то неопределенно, будто что-то тянуло внутри. Еще подташнивало. О еде даже думать совсем не хотелось. На остановке он почувствовал рези где-то внизу живота. Хотелось сидеть или стоять, согнувшись. Глеб невольно морщился и сгибался… Именно эти гримасы боли заметила Оксана:

- Зуб болит? – сочувственно спросила она, да так просто, будто они сто лет были знакомы.

- Очень, - признался Глеб.

- Держи таблетки. Я всегда с собой таскаю анальгетики. Ужасно боюсь зубной боли. Вода есть запить? Держи мою бутылку.

- Спасибо, ты меня спасла, - через силу улыбнулся Глеб.

- Следующий раз ты меня спасешь, - в ответ улыбнулась прекрасная «инопланетянка».

В автобусе ему стало не до Оксаны. Едва доехал. Как добрался до проходной непонятно: боль была ужасная… Потом телефон. Скорая. Укол. Операция.

Ах, как он хотел быстрее выйти на работу. Он мужественно переносил перевязки. Строго выполнял все рекомендации. Уверял всех, что уже ни капельки не болит…

И вот он, словно на крыльях, летит к остановке… Там оказалось меньше народа, чем должно быть в будний день. Он посмотрел в свой сотовый: может, пришел слишком рано? Но, судя по часам, все было нормально. Он пропустил один автобус, рискуя опоздать, но девочки так и не появились… Не было их и на следующий день… До самого нового года Глеб все ждал встречи, надеялся, терялся в догадках, что могло случиться, но… Чуда встречи не произошло. Впервые этот праздник, пахнущий хвоей и мандаринами, не радовал.

Первого января зашел Серега, бывший одноклассник, учившийся в каком-то колледже на автослесаря:

- Поехали к Димке. Он мне вчера новый адрес сбросил. Прикинь, родители ему на 18 лет квартиру подарили в Промышленном районе. Что-то вроде новоселья будет, хотя, Димка говорил, что там пока мебели нет почти…

- Ой, нет. Я в этом автобусе в будни по два раза в день трясусь, не хватало еще на выходных в нем оказаться…

- Давай на троллейбусе!

- С каких пор туда троллейбус ходит?

С конца ноября. Ты что, не знал? Да что с тобой? Завис?

- Серега, я никуда не поеду. Чувствую себя неважно, - неожиданно для себя самого соврал Глеб.

- Ну, как хочешь. Сиди, кисни…- бывший одноклассник ушел недовольный и озадаченный странным поведением приятеля.

… Никогда новогодние праздники не тянулись так долго. Родители ходили в гости. В дом приходили друзья родителей. Глеб сидел у компьютера, тупо играя в очередную «стрелялку», а мысленно витая далеко-далеко, там, где совершают подвиги рыцари для своих необыкновенных, прекрасных дам.

И вот морозным утром он на остановке троллейбуса. До конечной идти далековато, поэтому он добежал до ближайшей. В троллейбусе пришлось зажмуриться от яркого света, он даже отвернулся к окну задней площадки. «Пожалуй, это более комфортный вариант, чем автобус. И просторнее, и не так трясет. Правда, до работы от остановки лишний квартал идти, так как троллейбусный маршрут идет параллельно автобусному… Зато едет быстрее…»

На следующей остановке в облаке морозного воздуха в троллейбус вошли люди, щурясь и переговариваясь, смеясь, топая ногами, чтобы сбить снег.

- Привет, пропажа! Сто лет тебя не видели!

Глеб обернулся, за его спиной стояли улыбающиеся и такие красивые Ксюша и Оксана.

- Привет! – радостно ответил Глеб, сознавая, что рот растянулся в глупо- счастливой улыбке.

- Мама говорила, что тебе аппендикс вырезали, - неожиданно громко сказала Оксана, и все стали оборачиваться, чтобы посмотреть, кому это вырезали аппендикс.

- Моя мама?- страшно удивился Глеб.

- Почему твоя? Моя, - засмеялась Оксана.

- Откуда? Откуда она меня знает?

- Она с твоей мамой вместе… В общем, мы с тобой из одного роддома. Я тебя на целый день старше! – весело и громко тараторила Оксана. – Твоя мама позвонила моей, а моя проконтролировала твою операцию. А потом твоя мама, тетя Нина, зашла показать твои фотки. И я тебя узнала.

- А мне мама про тебя ничего не говорила, - смутился Глеб.

- Так и я ей не сказала, что мы как бы знакомы.

- Оксанка, как романтично, а вдруг вас в роддоме поменяли? – вмешалась Ксюха.

- Ага, мальчика с девочкой спутали. Ты любимых индийских фильмов обсмотрелась?

- Согласись, интересно было бы, подменили детей…

- Тебе на праздниках мозги подменили…

- А у тебя чувство юмора спёрли…

- Ладно вам ссориться… Я сейчас выхожу…

- До завтра, Глебка, - махнула рукой Оксана.

- До завтра…

Из троллейбуса Глеб вышел с острым чувством потери. Было ощущение, что его обманули: «Она совсем обычная. Мы даже из одного роддома… Нет инопланетянки. И шубка у нее, когда оттаяла, стала пахнуть кошкой. Нет больше Моны Лизы, достойной рыцарских подвигов…»

« Ничего, - подумал Глеб, подходя к проходной и с удовольствием вдыхая запах опилок и стружек, - с завтрашнего дня буду ездить на автобусе. Видимо, троллейбус не мой вид транспорта…»