Неоднозначный «путинский мир» в Сирии

Изабель Мандро (Isabelle Mandraud)

С начала лета Сирия живет по российскому времени.

Будь то военный или дипломатический фронт, вопросы безопасности или гуманитарной помощи, люди Москвы — повсюду.

Они запустили в Астане переговоры с Турцией и Ираном о механизме дезэскалации, который позволил снизить градус насилия на западе Сирии.

Они ведут патрулирование на границе контролируемых правительством зон и оплотов мятежников в стремлении закрепить нынешнее примирение.

Они раздают гуманитарную помощь и медикаменты населению в обоих лагерях.

Они ведут саперные работы.

Они поддерживают силы Асада в освобождении Дейр-эз-Зора, города на границе Евфрата, который находился в окружении сил «Исламского государства» (запрещенная в России террористическая организация — прим.ред.).

Они работают над реорганизацией оппозиции в перспективе возобновления мирных переговоров в Женеве в октябре этого года.

Сначала российские военные, дипломаты и агенты спецслужб спасли Дамаск от возможного поражения в 2015 году, затем вынудили мятежников отступить и, наконец, разрушили их последние надежды, выбив их из Алеппо в 2016 году.

Сейчас же они стремятся поставить точку в конфликте, который вот уже шесть лет бушует в Сирии.

Отход США, сосредоточенных исключительно на борьбе с ИГ, и нефтяных монархий Персидского залива, занятых войной в Йемене и собственным разногласиями, а также сближение с Анкарой — все это открывает перед ними возможности для того, чтобы сформировать выход из кризиса по собственному усмотрению.

В результате получается своеобразный «путинский мир», о чем красноречиво говорят портреты президента России, которые теперь вывешены в общественных местах рядом с изображениями Башара Асада и его отца и предшественника Хафеза Асада.

       Прекратить гражданскую войну

«В Сирии нам удалось, отделив одних от других, (…) прекратить фактически гражданскую войну», — заявил в августе министр обороны России Сергей Шойгу. В субботу он говорил о восстановлении дорог, инфраструктуры, электро- и водоснабжения в освобожденных зонах, то есть о создании всех необходимых условий для возвращения к мирной жизни.

Что касается западных дипломатов и сирийских оппозиционеров, пусть они не испытывают особого оптимизма и могут многое сказать о подходе Кремля, они все же не могут не признать его относительную эффективность.

«Русские — повсюду, и они наступают, — признает Абдулахад Астефо из Высшего комитета по переговорам, который представляет собой дипломатический орган сирийской оппозиции.

— Они вторглись в мою страну и оккупировали ее, но нужно признать, что они много работают.

Среди всех сил на международной арене они — единственные, кто держат слово».

Прошедший с 14 по 15 сентября шестой раунд переговоров в Астане позволил российской дипломатии закрепить запущенный в мае процесс «деэскалации». В трех из четырех зон, где было провозглашено перемирие, отмечается существенный спад боевых действий:

в Гуте (восточный пригород Дамаска), в сельской местности к северу от Хомса (центр страны) и в районе городов Даръа и Кунейтра у южной границы.

В указанных зонах «число жертв ощутимо уменьшилось, а обстрелы практически прекратились», — заверил AFP глава Сирийского центра прав человека Рами Абдель Рахман, который ведет учет всех цифр конфликта.

По данным его организации, в Гуте за июль и август погибли 114 мирных жителей против 324 за тот же период прошлого года.

«Мы все еще ждем снятия блокады нашей зоны и обмена пленными, но обстрелов действительно стало намного меньше», — подтверждает местный журналист Мохамед Абдель Рахман.

Спад насилия в Гуте стал результатом кропотливых переговоров, которые вели летом в Каире и Женеве российские эмиссары с представителями двух основных вооруженных групп в регионе: «Джейш аль-Ислам» (поддерживает связи с Саудовской Аравией) и «Файлак ар-Рахман» (получает помощь от Катара и Турции).

             «Они работают с усердием»

Четыре года осады и обстрелов, а также перспектива отступления боевиков по примеру того, что произошло в пригороде Дамаска, Даръа и Муадамии, облегчили сближение. Как бы то ни было, навыки представителей России тоже сыграли свою роль.

«Они знают всех на месте событий, у них — самая большая адресная книжка, — говорит Абдулхалад Астефо.

— Российские офицеры даже ходят на службы в сирийскую православную церквь в Эль-Камышлы (город на северо-востоке страны в курдской зоне)».

«Они работают с усердием, на микроуровне, — добавляет Самир аль-Таки, директор базирующейся в Дубае и близкой к оппозиции экспертной группы «Центр восточных исследований».

— Они отправили сотни агентов и посредников в удерживаемые оппозицией города и деревни.

Они начали с небольших договоренностей и постепенно пришли к более глобальному соглашению о зонах деэскалации».

 Все эти протоколы направляются из Центра по примирению враждующих сторон в Сирии, который был сформирован в феврале 2016 года на авиабазе Хмеймим неподалеку от Латакии и создал ценную базу разведданных.

На местном уровне за соблюдением прекращения огня следят четыре батальона солдат с нашивками «военная полиция».

Все батальоны включают в себя от 400 до 800 человек из контингентов чеченских и ингушских военных.

Решение привлечь солдат из этих преимущественно мусульманских регионов Северного Кавказа призвано облегчить их взаимодействие с местным населением. Кроме того, российская военная полиция была развернута в Восточном Алеппо для предотвращения возможных столкновений между участвовавшими во взятии города шиитскими отрядами (иракцы, ливанцы и иранцы) и местным населением (по большей части сунниты).

Еще одна российская группа была размещена у города Телль-Рифъат на северо-западе страны для разграничения отрядов Сирийской свободной армии и преимущественно курдских Сирийских демократических сил.

В середине сентября, когда находившийся в Средиземном море фрегат «Адмирал Эссен» обрушил на Дейр-эз-Зор крылатые ракеты «Калибр», в Кремле решили сделать упор на помощи мирному населению.

Как отметили на предназначенном для иностранной прессы брифинге Минобороны, в Сирию было отправлено 4 000 тонн стройматериалов, в том числе более 2 000 тонн водопроводных труб и сотни километров электропроводки и оптоволоконных кабелей.

Параллельно с этим армия организовала пресс-тур, который был призван показать перед камерами открытие школ и восстановление жизни в «освобожденном» Алеппо в декабре прошлого года, после массированных бомбардировок.

Чеченский лидер Рамзан Кадыров в свою очередь выделил 14 миллионов долларов на реконструкцию мечети Омейядов, которая является жемчужиной Алеппо и входит в список всемирного наследия ЮНЕСКО.

Повсеместная деятельность России направлена и на объединение лагеря противников Асада.

Она стремится расширить Высший комитет по переговорам путем включения в него новых лиц из более благоприятно настроенных по отношению к ней объединений вроде каирской и московской групп (состоят из псевдо-оппозиционеров, готовых терпеть режим).

«Русские мечтают подписать мирный договор, который подразумевал бы децентрализацию с опорой на зоны деэскалации, — считает Самир аль-Таки.

— Тем не менее, такой взгляд нежизнеспособен.

Асад побеждает, и Путину это прекрасно известно.

Русские берут на себя всю грязную работу по примирению, но не смогут помешать режиму и его иранским союзникам продолжить завоевания.

Зоны деэскалации — это чистый маркетинг. Долго они не продержатся».

По мнению наблюдателей, Москва стремится не к мирному плану, а к промежуточному соглашению, которое позволило бы ей выйти из кризиса и заявить о стабилизации страны.

«Русские — единственные, кто верят в соглашения о деэскалации, — уверен один из западных дипломатов.

— Дамаск отказался от их подписания, а иранцам они совсем не по душе. Режим не отдаст Сирию России».