Алла Латынина: «Мы не эмигрировали. Мы просто уехали за границу»

Объяснительная записка читателям «Новой» от мамы Юлии Латыниной

бС чего это многие решили, что мы эмигрировали? Юлия Латынина, выступая на «Эхе Москвы», сказала лишь, что находится, как и ее родители, вне России и, видимо, не вернется в ближайшее время. Это уже в процессе распространения информации в СМИ «ближайшее время» превратилось в «никогда», а отъезд — в эмиграцию.

На самом деле мы с мужем часто уезжаем осенью за границу, пережидая сезон дождей, слякоти, гололеда и переломов костей в более теплом климате. И неизменно возвращаемся домой. Юлия же большую часть времени проводит в Москве.

В этот год наш отъезд был запланирован на конец сентября. События этого лета заставили его ускорить.

Напомню: сначала нашу переделкинскую дачу и Юлину машину облили какой-то вонючей ядовитой гадостью, как раз когда Юлия приехала к нам (а это означает, что за ней следили). Мы расценили это как акцию устрашения, предпринятую теми же людьми с «лобным» юмором, которые прошлым летом плеснули в Юлю дерьмом, и решили, что подобное приглашение к отъезду из России жизни не угрожает.

ъКак теперь выяснилось — ошибочно. Ибо утром 3 сентября Юлина машина загорелась.

И вот это уже было страшно.

Я никогда не видела горящей машины кроме как в кино, но я знаю, что ее бензобак может взорваться в любую секунду, и человеку следует бежать от огня прочь. А мой муж, Леонид Латынин, выскочив из дома с огнетушителем в руках, стоял около бензобака.

Я орала, чтобы он отошел — рванет! Он не слушал.

Эти минуты — одни из самых страшных в моей жизни — ожидание взрыва и чувство бессилия и ужаса — что будет с мужем, когда полыхнет бензин?

Понимал ли муж, что бензобак может взорваться? Понимал.

Но машина стояла среди деревьев, близко к нашему деревянному дому — мемориальному, как и все старые переделкинские дачи. Здесь жил Всеволод Иванов, здесь живет его сын — великий ученый академик Вячеслав Всеволодович Иванов, сюда приходил Борис Пастернак и Анна Ахматова, здесь хранится немалая часть библиотеки и архива Вячеслава Всеволодовича Иванова — соседством и дружбой с ним и его женой Светланой мы были счастливы многие годы. Здесь, наконец, рукой подать до музея Пастернака, разделяют нас только большие сосны, которые прекрасно горят.

И те, кто оплачивал поджигателей, конечно, понимали возможные последствия пожара.

Юля, находившаяся в это время в Европе, перепугалась за нас больше, чем за себя, и просила немедленно уехать.

Мы послушались.

Я сильно надеюсь, что на сей раз дело о поджоге не закроют «за отсутствием состава преступления», как было закрыто СК России дело о нападении на Юлию год назад, что добавило нанимателям уголовной швали чувства безнаказанности. А я со своей стороны могу предложить следствию ниточку — воспользоваться «дедуктивным методом» Шерлока Холмса.

Не одна я заметила, что информация относительно поджога и отъезда Юлии Латыниной сопровождалась всплеском активности тех, кого в сети именуют «ольгинскими троллями». Как филолог, занимавшийся некоторое время теорией стилей, я прекрасно вижу, что все эти комментарии с устойчиво повторяющимися мотивами дерьма (неизменным «лобным» юмором) и даже одинаковыми стилистическими оборотами и смысловыми клише (скатертью дорога, станет легче дышать от либерального смрада, дерьмо к дерьму липнет, мало дерьма на нее пролили, либерасты дерьмовые, сама подожгла свою вонючую машину) восходят к некоему образцу, варьировать темы которого поручили троллям.

Но почему случился такой аврал у троллей? «У них же сегодня ударная вахта, — иронически замечает один из участников обсуждения последнего «Кода доступа». — Двойная оплата им, и гадить будут в два раза больше обычного».

Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться о связи между отрядами проплаченных сетевых пакостников с боевыми отрядами хунвейбинов российского разлива. Может, и следствие эту связь заметит и исследует?

Впрочем, я не столько верю во внезапное прозрение правоохранительных органов, сколько в логику истории. Судьба хунвейбинов, штурмовиков, опричников, наемных громил — как бы они не назывались — во все времена одинакова. Сначала властитель видит в них опору, потом он начинает загонять выпущенного джинна обратно в бутылку. Опричников, если кто помнит, Иван Грозный самих отправит на плаху, а хунвейбинов Мао не только породил, — он же сам с ними и покончил, безжалостно расстреляв главарей и сослав рядовых бойцов.

Наши отечественные хунвейбины помельче будут, так что тут хватит одного начальственного окрика и прекращения финансирования «гнева народа». Я не слишком верю в глобальные счастливые перемены и грядущее сияние демократии, но в то, что такой окрик последует, — все же верю.