Нейрохимия любви, или животное в твоём черепе

Как обычно, в начале статьи, мне бы хотелось договориться с вами о терминах. Эта статья будет не столько о том, какие области мозга какие медиаторы и в какой последовательности друг другу пересылают, а о том, как соотносятся в обычной жизни врожденные инстинкты и рассудочное поведение. Поэтому, в этой статье я буду понимать под термином «Любовь» обоснование предпочтения одного полового партнера другому. В этом обосновании максимально наглядно и максимально открыто для нас проявляются воздействия врожденных мыслительных и эмоциональных процессов на наш же рассудочный выбор. По этой же причине эта статья во многом о женском счастье, потому что (как я покажу ниже) мужчины этим выбором особенно не заморачиваются.

То, что наш мозг далеко не безупречная машина по вычислениям, как то утверждали древнегреческие философы (что не мешало им быть педофилами и гомиками), показал ещё Кант в его «критике чистого разума». Потом Фрейд с его зацикленностью на либидо и танатосе и Юнг, изучающий власть и подчинение, сказали, что вот, мол, ребята, сознание наше ещё далеко не все. Есть ещё что-то, что мы не знаем, но назовем «подсознание», и оно действует как ему захочется. И влияет на наши действия если и не напрямую, то совершенно точно через эмоции от этих действий.

Сейчас науки о мозге, мышлении и поведении (прежде всего нейрофизиология, психология, этология и отчасти экзистенциальная философия) говорят так: разум у человека один. А мозга три. И все это в одной голове. Как так вышло?

Вы помните о том, что мы, вообще-то, произошли в результате эволюции от общих с обезьянами предков? Если хотите спорить с этим, то давайте не здесь и не со мной. Итак. Мы произошли в результате длиннейшей цепочки развития жизни на планете. И даже с амебами у нас есть общие белки и нуклеотидные последовательности в ДНК. От первых многоклеточных мы унаследовали межклеточные контакты, белки ионных каналов, миелин нейронов и всю внутриклеточную машинерию обменных процессов. А уже от первых рептилий — ту часть мозга, которая отвечает за рефлекторное поведение. Отдернуть пальчик от иголки и закрыть глаза на яркий свет — все эти само собой разумеющиеся действия — дуги нервно-мышечных рефлексов, проходящих вне нашей воли через спинной мозг.

Такая система работы мозга энергетически выгодна, когда вид обитает в неизменных условиях среды. И ему для выживания достаточно ограниченного набора врожденных реакций для того, чтоб реагировать на её, среды, незначительные изменения. (Среди людей тоже такие есть. Вспомните хотя бы Эллочку Людоедочку. Или героев передачи «Дом-2») Потом на землю падает метеорит (биг бадабум) и создает то, что мы сейчас называем Мексиканским заливом. А заодно уничтожает 98% всех видов живых существ.

То, что нам досталось от рептилий — принято называть «древний мозг», или «палеокортекс». В него входят спинной мозг, часть мозжечка, продолговатый мозг и обонятельный анализатор.

У млекопитающих, в отличии от рептилий, мозг имел способность не следовать жестким и однозначным рефлекторным приказам, а выбирать, какую из предложенных реакций осуществить. Он уже умел прогнозировать события и приспосабливать организм к ним заранее. То, что досталось нам от наших млекопитающих предков — называется «старый мозг» или «археокортекс». В него входит вся лимбическая система и поясная извилина.

И, наконец, у нас появился новый мозг «неокортекс». Это кора больших полушарий, где кроется наше сознание, восприятие и сознательные же решения. Подсознание, кстати, кроется там же. Все автоматические мысли и убеждения, что, собственно и является подсознанием, — не врождЁнны, а приобретены. Выучены мозгом. Потому их биологический субстрат — нейронные сети, в которые они записаны, также находятся в коре полушарий.

Итак, внутри одного черепа у нас три мозга, палео, архио и неокортекс. Палеокортекс отвечает за срабатывание наиболее простых рефлексов: сосательного, хватательного, глотательного, дыхательного и так далее. Все они объединяются в большую группу «витальных», то есть жизненно необходимых.

Археокортекс занимается эмоциональной окраской выбора (подумай о зависимостях) и сложными рефлексами. Там же записаны на нейронных дорожках и сложные, многогранные и многокомпонентные врожденные рефлексы. В том числе и поведенческие. И «Любовь» как выбор того, от кого рожать, а кому отказать, кроется именно там.

Неокортекс же анализирует и обсчитывает, выставляет оценки и принимает решения, дает команды на исполнение и оценивает результаты деятельности. Причем обратите внимание вот на что. Мышление — это цепочки возбуждающихся и тормозящихся нейронов, которые для взаимного влияния должны быть связнаны друг с другом. После рождения такие связи уже имеются в палео и археокортексе, обеспечивая младенцу возможность жить. (Для удобства повествования, я в дальнейшем объединю палеокортекс и археокортекс и буду называть их просто палеокортекс) Остальные устойчивые цепочки образуются много позже в результате обучения мозга на жизненном опыте. Но все сложные поведенческие рефлексы, в том числе и рефлекторный выбор полового партнера, брачные ритуалы ухаживания, определение своего статуса и статуса оппонента в группе, заложены. Они лежат в археокортексе и просто ждут, когда развитие костей, мышц и половых органов подаст гормональные сигналы готовности в мозг и запустит их пульсацию. И вот тогда начинается совершенно непонятное для человека психическое взросление. Та самая подростковая ломка. Тогда же появляется и любовь.

Давайте разберем, что это за «рефлекс любви». И для чего он был создан и заложен в гены.

Во-первых, всегда держите в голове, что это произошло в момент нашего видообразования. То есть около 30.000 лет назад. И то, как тогда жил человек — радикально отличается от того, как мы живем теперь. И те рефлекторные механизмы, которые были оправданы и полезны в тот момент, находятся в нас и сейчас. Они во многом устарели и не соответствуют нашему сегодняшнему существованию, но продолжают исправно работать. Потому что это один из наших видовых признаков, передающихся с генами.

Давайте представим, как жили люди тогда, 30.000 лет назад. Это был первобытно-общинный строй, племена, больше напоминающие стаи, никаких семей, никакой моногамии.

Среди мужчин довольно строгая иерархия — вожак и приближенные, затем охотники, затем немощные и больные, которые убираются на месте стойбища и готовят еду. Перемещения внутри рангов возможны только через бои. Внутриплеменной ранг имеет прямое отношение к выживанию, так как четко соответствует размеру доли, получаемой от охоты. И вот среди этих мужчин женщина должна выбрать, кому разрешить себя оплодотворить и продолжить генетическую линию, а кому отказать.

Это принципиально важный момент — выбор того, чьи гены продолжатся, осуществляет не мужчина, а женщина. И тогда, и все эти 30.000 лет, и сейчас. Как считаете, на чем основывала женщина племени кроманьонцев свой выбор? Чьи гены будут полезны в будущем, а чьи нет? Правильно. На ранговом статусе мужчины. Вождю не отказывала ни одна женщина, приближенным тоже, между двумя равноранговыми охотниками выбирали более физически крепкого (читай красивого), а низкоранговые чаще всего изображали приверженцев холостяцкого образа жизни.

Прошло 30.000 лет. Образовалась и закрепилась моногамия, или моноандрия (когда у одного мужчины несколько жен) как её разновидность. Стало важно, кто будет воспитывать ребенка, у мужчины появились отцовские обязанности. Исчезла охота, как способ пропитания, появилось творчество, жизнь невообразимо усложнилась, но заложенная в женском археокортексе рефлекторная программа исправно работает.

Одна беда. Эта программа туповата. И реагирует на то, что видит. Не особо задумываясь, что ей демонстрируют. Выглядит её работа теперь примерно так:

13-15 лет. «О, этот парень ходит в кожаной курке и поет в рок-группе. Он демонстрирует, что идет против «системы». (Тут палеокортекс говорит, что это означает, что так поступают только высокоранговые мужчины), я хочу его, я буду бросать ему на сцену свои трусики. И наоборот «Этот парень занят учебой, он не дерется на переменках, не ведет себя нагло, он низкоранговый, с ним я буду дружить на всякий случай, но всегда отдамся тому в косухе. То, что «тот в косухе» не собирается быть её мужем и отцом ее детям — палеокортекс не говорит. Он был создан, когда не было семей и института отцовства.

15-21 год. «О, у этого парня дорогие часы (хоть это и дешевая копия, но программа кричит «Ранг, Ранг!»), дорогая машина (демонстративное ведро с громким сабвуфером и тонировкой, но программа кричит «Ранг, Ранг!» ), много веселых друзей (юные бездельники и уже алкголики, но программа кричит «его уважают другие, у него есть союз, это Ранг, Ранг!») То, что он будет (или уже является) алкоголиком, и для него семья всегда будет на втором месте после выпивки, палеокортекс не думает. Программа была записана до того, как возникли постсексуальные обязательства. И наоборот, вот этот парень заботлив, хорошо готовит, у него в доме чисто, он не гоняет на ревущей машине и не включает громко сабвуфер. В первобытном племени это были первейшие признаки низкоранговости. Ему я буду рассказывать, что мне не везет с мужиками и попадаются одни козлы. Но спать буду только с козлами.

21-35 лет. «У него много денег». А то, что это его деньги, а не её, что деньги и его статус для него всегда будут важнее женщины, и спать он будет, как того требует ранг, с любой, кто ему даст (а дадут ему опять же все), палеокортекс не думает. И наоборот, этот парень учитель в школе, он тих и застенчив, он ставит меня превыше всего. Он низкоранговый самец. Его гены не должны продолжаться.

35 лет и далее — Ты ещё жива? Тебя ещё не съел тигр и не выгнали из племени как бесполезную старуху? Странно. Давай скорее соглашайся на любого, кто проявит интерес. Скорее, из яичников уже поступают сигналы, что климакс не за горами.

Заметили? До позднего возраста доставшийся от предков палеокортекс вообще не задумывается о том, какой из мужчины будет отец. Потому что он не на то заточен. Его задача — дать обоснование неокортексу выбрать того или иного оплодотворителя, как бы грубо это ни звучало.

У мужчины все проще:

14-64 года — эта, эта, вот эта, и эта тоже показывает, что при некоторых усилиях с моей стороны позволит с собой переспать. Действуем! (На слудующее утро: этой мы свои гены передали, теперь нужно передать их следующей. Вообще не плохо бы передать их всем).

Так говорит в нас сидящее в палеокортексе животное.

Но в нас есть и человек. Неокортекс. Вот он как раз задумывается о том, что у нас вообще-то моногамия, семья, общественные обязанности, совместное воспитание детей, ведение домашнего хозяйства, кредиты, пылесосание пыли пылесосом, дача и прополка огорода. И как ему быть? Ведь по механизму дофаминового подкрепления выбора в лобные доли приходит четкий сигнал, что нам нужно выбрать того козла, он демонстрирует признаки высокоранговости. Но разум прекрасно понимает, что если ему наплевать на тебя, то это не признак крутости, а признак будущего развода… А палеокортекс требует, обещает, пугает…

Мы как вид живем сейчас совершенно не так, как тогда, когда естественный отбор заботливо отделял наши с высшими приматами популяции от общего предка. Мы едим больше, двигаемся меньше, стократно сильнее нагружаем мозг. Наши генетические программы, наши условные рефлексы, полезные 30.000 лет назад, противоречат тому, как мы живем теперь. И тяжелее всего приходится женщинам. Потому что обязанность выбора, чьи гены продолжать, а чьи нет, с них никто не снимал.

Что я, как психолог когнитивно-поведенческого направления, могу посоветовать? Меньше слушайте «сердце», больше думайте о будущем. Помните о том, что все то необъяснимое, что вы считаете «любовью» — это всего лишь древняя-предревняя рефлекторная программа, говорящая вашему разуму, что за выбор этого мужчины вам будет хорошо, а за выбор другого — тошнота и раскаяние. Хотя жизнь раз за разом убеждает, что в реальности все наоборот.

Но мы же не ищем легких путей, правда? Господь, создавая женщину, видимо подумал, что задница архио в этом случае важнее, чем голова. Задница подключает вас к вечности материи, а не голова. Вот тогда он и вырезал эту задницу геномом из ребра Адама, чтобы заменить первую (неудачную) женскую особь с равным Адаму количеством неокортекса.