Регионы судятся с больными детьми

Пациентам с редкими заболеваниями отказывают в дорогостоящих лекарствах

Право на лечение редких болезней пациентам всё еще приходится отстаивать через суд. Регионы порой не хотят брать на себя закупку дорогостоящих препаратов или не в состоянии это сделать. Сложнее всего обстоят дела с инновационными, пока не зарегистрированными в России лекарствами — больным нужно еще доказать, что эти препараты требуются им по жизненным показаниям. Пока родители детей-инвалидов бьются за них в судах, заболевания прогрессируют. Дети оказываются заложниками несовершенства законодательства, тяжелой финансовой ситуации в стране, а порой даже жертвами бюрократической машины. По данным аппарата детского омбудсмена Анны Кузнецовой, в 2016 году только в федеральном регистре лиц, страдающих жизнеугрожающими и хроническими прогрессирующими редкими (орфанными) заболеваниями, находилось порядка 8 тыс. детей.

Москвичу Степе Параваеву 11 лет, и он уже инвалид. У мальчика миодистрофия Дюшенна — тяжелое генетическое заболевание, приводящее к значительному сокращению жизни (такие больные редко переживают двадцатилетие). Степе отчасти повезло, потому что у него тот тип заболевания (нонсенс-мутация), который сегодня поддается лечению. Но ему крупно не повезло родиться с такой болезнью задолго до того, как лекарство от нее будет зарегистрировано в России.

Аталурен (торговое название Translarna) — новый препарат американской фирмы PTC Therapeutics. Как пояснил «Известиям» производитель, во всем мире во время клинических испытаний его начали принимать около 400 мальчиков старше пяти лет. Сейчас препарат доступен в 25 странах: либо продается в аптеках, либо реализуется через программы здравоохранения. России в этом списке пока нет. Однако это единственное лекарство, тормозящее развитие болезни и дающее детям с миодистрофией Дюшенна дополнительные годы активной жизни.

Дмитрий Параваев, отец Степана, второй год пытается достать аталурен для сына. Препарат оказался баснословно дорогим — стоимость годового курса составляет 30 млн рублей. По российскому законодательству, ребенок-инвалид должен быть обеспечен лекарством, даже незарегистрированным в РФ, за счет средств региона, но при одном условии — если это лекарство назначено ему по жизненным показаниям. Именно это «если» и стало предметом судебных споров Параваевых с Департаментом здравоохранения Москвы.

Фото: из архива семьи Параваевых

Первоначально еще в 2015 году все медики были за то, чтобы лечить Степу аталуреном. К такому заключению пришел консилиум врачей НИКИ педиатрии им. Ю.Е. Вельтищева, где мальчик лечится, и консилиум экспертов Морозовской больницы, решение которого было необходимо для департамента. Но момент закупки препарата всё время откладывался под разными предлогами. Сначала у Степы нашли опухоль и заподозрили онкологию. А когда ее прооперировали и исключили, повторный консилиум усомнился в «жизненности» показаний для назначения лекарства. Отец ребенка пошел в суд.

— Мы не можем ждать, потому что болезнь прогрессирует. Если мы сейчас не начнем лечение, Степу уже ничто не спасет, — сказал «Известиям» Дмитрий Параваев.

Суды Параваевы проиграли — и районный, и городской. Москве удалось доказать, что показания у мальчика не жизненные. Врачи Морозовки также убеждали суд, что лекарство может быть небезопасным, а ведь последствия от его приема придется разгребать столичным медучреждениям. 

В Департаменте здравоохранения Москвы в ответ на запрос «Известий» о причине отказа ребенку в лекарстве сослались на решение повторного консилиума, созванного «Морозовкой». На него пригласили и врачей федеральных клиник. Большинством голосов консилиум установил «отсутствие жизненных показаний к назначению лекарственного препарата».

Интересно, что в 2016 году суд Ульяновска подтвердил права другого ребенка с точно таким же диагнозом на обеспечение аталуреном за счет регионального бюджета. И именно «по жизненным показаниям». Правда, за прошедший год лекарство ульяновскому мальчику было куплено только один раз на короткий курс, лечение пришлось прервать.

— Этот препарат и безопасен, и хорошо переносим, но не вполне достиг своей основной клинической цели в 48-недельном исследовании фазы 2b, — сказал «Известиям» главный внештатный генетик Минздрава России Сергей Куцев. — На данный момент ситуация по препарату складывается следующая: нельзя полностью отрицать его эффективность, но для статистически достоверного доказательства необходима пролонгация исследования.

Сейчас производитель лекарства заключает договор о проведении клинических испытаний с Институтом педиатрии.

— Документы на проведение исследования подаются в Минздрав РФ для одобрения. Мы не можем указать точные сроки, в которые этот вопрос будет окончательно решен. По предыдущему опыту этот процесс занимает несколько месяцев, — сообщил «Известиям» директор института, профессор Владимир Длин.

Испытания лекарства продлятся около трех лет, во время которых одна часть больных детей будет получать препарат, а другая — плацебо. Однако у Степы нет даже шанса попасть в лечебную группу, он вообще не подходит для исследования.

Дело в том, что к клиническим испытаниям допускаются только дети, никогда ранее не принимавшие аталурен. А пока у Параваевых длилась тяжба с Департаментом здравоохранения Москвы, благотворительный фонд «Милосердие» собрал деньги на несколько упаковок лекарства для Степы. Их хватило на два месяца. Даже от такой непродолжительной терапии ребенку стало значительно лучше: он стал реже падать, немного набрал вес. Но ресурсы фонда на этом иссякли. Прием препарата прекращать нельзя. Борьба родителей ребенка за его жизнь и здоровье зашла в тупик.

Фото: из архива семьи Параваевых

Как рассказала руководитель фирмы «Правовые решения» Мария Лазутина, специализирующаяся на защите прав людей с орфанными заболеваниями, ситуация, когда родителям больных детей приходится бороться за лекарство с помощью суда, — не редкость. Чаще всего судятся именно из-за незарегистрированных препаратов.

— С 2012 года мне пришлось вести около 50 таких дел. Суды по закупке лекарства от фенилкетонурии до кувана были в Ставрополе, Краснодаре, Нижнем Новгороде, Санкт-Петербурге, Иркутске. До регистрации в РФ этот препарат стоил 175 тыс. рублей за упаковку, а месячный курс лечения в среднем обходился в 500 тыс. рублей. После регистрации Минздравом РФ цена упала до 40 тыс. рублей. За закупку траклира (лекарства от вторичной легочной артериальной гипертензии) судились в Бурятии, Иркутской области, Владивостоке. Баснословно дорогой препарат экулизумаб (стоимость месячного курса лечения — около 12 млн рублей) удалось отсудить в Казани и Ижевске. Сейчас идут суды по незарегистрированному препарату от муковисцидоза, — сообщила Мария Лазутина.

По словам юриста, во всех этих случаях местные управления здравоохранения приступали к закупке препаратов только под давлением судебных приставов. Но и после борьба за лекарство не прекращается. Покупку следующей партии могут задержать, а ведь лечение должно быть непрерывным, и родители снова идут к юристу.

— Это работа до последних минут жизни ребенка, — отметила Мария Лазутина. — В моей практике не было ни одного департамента (управления) здравоохранения или министерства здравоохранения республик, где добровольно выполнили прописанную в законе обязанность и обеспечили пациента после первого обращения. Ждут до последнего, сопротивляются, применяя различные ухищрения, отказываются от своих заключений. За Параваева боремся уже два года и всё время проигрываем.

Другой юрист и правозащитник Наталья Смирнова сообщила, что в ее практике были суды и по зарегистрированным препаратам, причем не всегда по очень дорогим. Вопрос упирается в финансы, которых регионам остро не хватает. Но число орфанных пациентов в регионах растет, поэтому эта проблема стоит всё острее. Причем не всегда закупке препаратов сопротивляются субъекты с дефицитным бюджетом.

— По моим наблюдениям, степень готовности обеспечивать пациентов препаратами не зависит от бедности региона. Крайне бедные, дотационные субъекты порой охотнее идут навстречу пациентам, чем регионы с профицитным бюджетом, — отметила Наталья Смирнова.

Фото: из архива семьи Параваевых

Обе правозащитницы поделились с «Известиями» предположениями о включении административного ресурса в судах за лекарства.

— Вся законодательная база построена на одном понятии — «жизненные показания». Если его оспаривают, то исчезает основание для лекарственного обеспечения. Это создает почву для манипуляций, — считает Мария Лазутина.

Наталья Смирнова также подозревает, что в некоторых случаях врачебные комиссии принимали противоречивые решения под влиянием давления сверху.

В аппарате детского омбудсмена Анны Кузнецовой знают о региональных проблемах с лекарственным обеспечением детей, страдающих орфанными заболеваниями.

— Зафиксированы нарушения прав детей, нуждающихся в дорогостоящем лекарственном обеспечении, например, в Карелии, в Татарстане, в Курской и Смоленской областях, — отметила пресс-служба омбудсмена. — Регионы это связывают с дефицитом бюджета. Так, Минздрав Республики Тыва не может найти 74,5 млн рублей на препарат "Наглазим" для троих детей, страдающих мукополисахаридозом. В Кировской области ребенок с таким же диагнозом умер, не дождавшись лекарства.

Аппарат уполномоченного помог найти средства на закупку аталурена для мальчика из Ульяновска. Но Параваевы пока не получили от детского омбудсмена подтверждения, что их история закончится благополучно.

Лекарства от орфанных заболеваний начинают производить в России. Но это не будут дженерики, Россия делает установку на собственные препараты. Минпромторг считает, что это более оправдано с экономической точки зрения: дженерик нужен ограниченному числу граждан страны, а оригинальный препарат может быть востребован и за рубежом.

— Для нас это ключевое направление. Есть компании, которые активно ведут разработки препаратов в области орфанных заболеваний. Например, «Генериум» создает целую линейку орфанных препаратов по разным нозологиям. Мы будем активно поддерживать такие разработки и экспортный потенциал этих препаратов, — сказал «Известиям» замминистра промышленности и торговли Сергей Цыб.

Вопрос о финансировании лечения орфанных больных из федерального бюджета периодически поднимается на разных уровнях. Так, на Всероссийском съезде уполномоченных по правам ребенка в субъектах РФ приняли решение рекомендовать Госдуме разработать соответствующий закон. На днях глава Совета Федерации Валентина Матвиенко также предложила снять бремя орфанников с регионов. Возможно, при реализации этих мер учтут и проблему с доступностью больным детям самых новых, действенных, но пока еще не зарегистрированных в России препаратов. Однако никто не обещает скорого решения вопроса. Минздрав осторожно выразил надежду перевести на федеральный уровень в 2017 году «хотя бы часть орфанных заболеваний». Тем временем Степан Параваев и вместе с ним и другие больные дети пока остаются за бортом здравоохранения.

https://www.youtube.com/watch?v=jKQMnkztOMA

https://www.youtube.com/watch?v=uBeGt7Y__9s