О крупных городах и провинции...

Стены всех станций метро пестрят наглядными схемами и картами, на которых специально для тугодумов каждая линия помечена особым цветом. Истинные трудности начинаются в тот момент, когда доберешься до нужной станции: если тебе объяснили дорогу от выхода А, а ты выбрался на поверхность через выход Д или Е, то проще всего будет снова спуститься вниз и начать все сначала. Иначе очутишься совсем в другом районе и можешь заблудиться.

...в крупнейшем городе мира люди и поныне, случается, живут как в деревне.

За этот десяток лет Москва, видно, перестала быть такой, какой она была исстари, потянулась она к грешной, другой жизни, ароматы которой отдавали сыростью и гнильцой, как из могилы.

Сидит немало дураков по городам своим.

Но тот четырежды дурак, кто уезжает в Рим!

...хорош-то он хорош воздух над Неаполитанским заливом, а в Рязани, гляди ты, может, и лучше.

А кто в Москве не знает, как кровь пахнет? Так уж повелось, что к запаху кровушки острому привыкают здесь, едва от материнской титьки оторвавшись.

...ежегодную поездку на лоно природы они считали самым лучшим легким отдыхом, о котором мечтали чуть не весь год.

- Мы городские, просто вымираем от недостатка солнца и воздуха, Это не жизнь, а вечная тюрьма.

... известно, что старики, даже если они живут в столице, всегда несколько провинциальны.

Только не позволяете суете большого города поглотить вас и ваши мечты.

Да и многострадальна Рязань, Нет на Руси другого города, где столько русской крови пролито.

Удивительно, у вас была такая чудесная, уютная улица, с которой столько связано имен и исторических событий. И что сделали с бедным Арбатом? Это какая-то вульгарная матрешка, прямо издевательство над городом.

Конечно, за пятнадцать лет Москва стала совсем другой. Нет очередей, колбасы навалом, но все равно ощущение хамства и грязи осталось, Магазинное изобилие и мчащиеся шикарные иномарки толь¬ко подчеркнули и обострили его...

Не люблю москвичей. Они, как правило, считают, что имеют преимущество перед остальными только в силу рождения в столице.

- Вы, москвичи, все такие. Форсу в вас много, а дела мало.

- Не хочу я там жить, в этой Москве. Дышать нечем, стакана воды даром не выпьешь.

Нужный вокзал показался мне похожим на огромный холодильник в морге. Вокруг черный бархат ночи, а вокзал на площади, как огромный никелированный гроб.

Когда-нибудь время изгладит даже следы всех тех городов, о величье и благородстве которых мы слышим теперь.

Город кажется человеку чужим, пока он в нем не поест и не выпьет.

Спасение России не из столиц, а из провинции придет. Это и из здравого смысла следует. Легче навести порядок в одной комнате, нежели во всем доме, в одном доме, нежели на всей улице, на одной улице, нежели во всем городе, и в одном городе, нежели во всей стране.

Он всего лишь бедняк, один из многих, очутившийся в чреве большого города, а над ним и вокруг – огромный бездушный механизм. В этом мире те, кто понял его движущие пружины и приноровился, в конечном счете вознаграждается. Надо только уметь набить себе цену. Остальным остается одно – копошиться во мраке…

Столичный город извращает наши чувства; по мере того как мы вдыхаем гнилостный его воздух, добродетели наши угасают среди царящего повсюду разврата, и нам надобно либо покинуть столицу, либо, словно гангреною, заразиться ею.

Чем дальше провинция, тем больше мещанской чопорности, маскируемой под истинный аристократизм.

Человеческая душа не может быть необитаемой: из чего-то исходящей из нее энергии браться нужно. Но рядом с великими покойниками, рядом с согнутыми от бремени родительства отцом и матерью и рядом с примерными судьбами из настоящего там поселяются воспоминания, поступки, картины природы, про которые не напрасно говорят, что они западают в душу, родные слова и напевы – целый мир, собранный из самого лучшего и святого, трудящийся под покровительством того, к кому он тяготеет.

Цивилизация начинается с проточной воды.

Города – пучина для человеческого рода. В несколько поколений расы погибают или вырождаются; им нужно обновление, а это обновление дает всегда деревня.

У нас же, как в нормальной деревне: подумаешь что-нибудь сделать – уже все знают.

Жизнь маленьких городов отличается от жизни столицы так же сильно, как жизнь ребенка отличается от жизни взрослого. События, для столицы ничтожные, малозаметные, маленькие провинциальные города буквально потрясают.

Как легко суета пожирает души людей, не дает им подумать о времени, о душе. «Мчишься по городу, сменяя один транспорт на другой, и кажется, от того, успеешь ты или опоздаешь, зависит вся твоя жизнь. Некогда остановиться, посмотреть на небо, вздохнуть полной грудью, заглянуть в глаза соседу по вагону метро. В большом городе среди людей человек так же одинок, как в лесу, не больше и не меньше, а именно так. Идущий по улице обходит других прохожих так, как обходил бы в лесу деревья, – он видит в них исключительно препятствия. Нет, все же не так. В лесу человек, увидев поваленное дерево, переступит через него и пойдет дальше. Упавшего человека в городе все же поднимут, пусть не сразу, но найдется тот, кто остановится и поможет. Большой город… большие деньги… большие соблазны… В мегаполисе жить легче и одновременно труднее, чем в маленьком городке.

Брюзжать и поливать грязью родной город – последнее дело. Если хочешь больше денег – езжай в первопрестольную, никто не держит. А уж коли сидишь здесь, то и играй по здешним правилам.

О, крестьянские дети, воспетые Некрасовым! До чего же вы переменились! Отныне и присно нарекаю вас – колхозные дети!

Ежегодную поездку на лоно природы они считали самым лучшим летним отдыхом, о котором мечтали чуть не весь год.

- Мы городские, просто вымираем от недостатка солнца и воздуха. Это не жизнь, а вечная тюрьма.