КАК Я РАБОТАЛА ЧИНОВНИКОМ

В 1992 году меня пригласили на работу ведущим экономистом в городской экологический фонд, созданный при городском Госкомитете по охране природы. Весь штат фонда состоял из председателя фонда, ведущего экономиста и бухгалтера на полставки.

Председатель фонда был одновременно и руководителем Госкомитета по охране природы. В советское время он был председателем горисполкома и как опытный руководитель сумел создать работоспособный коллектив. Штат Госкомитета был тоже невелик: инспектор «по воде», инспектор «по воздуху», инспектор «по твердым бытовым отходам», два шофёра (машины Волга и УАЗ). Позже добавился инспектор «по автотранспорту». Все инспекторы не только хорошо знали законы, нормативы, по которым работали, но и технологии проверяемых предприятий.

Например, приезжает инспектор «по воздуху» на комбинат бытовой химии, проверяет документацию, в соответствии с которой вся «бяка» проходит через фильтры, а предприятие испускает чистый кислород. Но Л.В. этого не достаточно. Она берёт технологические карты и спрашивает: «Как это у Вас получается? При реакции компонентов А и Б получается нужный продукт и 10тонн «бяки», но ваши фильтры могут отработать только 5 тонн. Где остальное?» Я очень грубо и упрощённо излагаю ситуацию. Предприятию приходится согласовывать реальные выбросы, и платить одну цену за разрешённые и впятеро больше за превышение.

В мои функции входило эти деньги получить. Когда я пришла в фонд, на контроле было около десятка предприятий – работа только начиналась. В 1996 году предприятий было уже более 200, включая «мелочь» с одной машиной.

В то время «потрошили» горкомы, обкомы КПСС. От делёжки партийного хозяйства фонду достался компьютер Robotron. Вот на нём я стала делать свои таблицы расчётов – связанные экселки. Чуть позже фонд купил IBM 286. Месяц-другой я плакалась начальнику как сложно инспекторам делать свои расчёты и анализы на бумажках и «доплакалась» - каждому инспектору купили по IBM 386. В областном комитете в то время был всего один компьютер, который был заперт в кладовке – для чего они его покупали, до сих пор не пойму.

Бухгалтеры всех предприятий раз в квартал должны были приходить ко мне и согласовывать расчёты платежей за вредные выбросы. Но какой реальный смысл что-то согласовывать мелким ИП с одной-двумя машинами? Я делала для них расчёты, для которых они должны были мне только сказать количество сожженного топлива и марку топлива. В созданный шаблон я вносила эту цифру, распечатывала и на этом наше свидание кончалось. К тому же я не видела смысла ежеквартально заниматься этой мелочью и договорилась с налоговой инспекцией, которая не должна была принимать отчёт без согласования с Госкомитетом, позволить предъявлять отчёт перед нашей конторой раз в год.

Такой порядок был выгоден обеим сторонам. Мелким предприятиям не нужно стало бегать каждый квартал с отчётами к нам, а у меня освобождалось время для анализа, составления моих любимых таблиц, работы с крупными плательщиками.

Первые бухгалтеры пробовали меня «отблагодарить» и, если бы я была не уже состоявшимся человеком 45-и лет, я бы, возможно, «повелась». Тем более, что, действительно, облегчала им бухгалтерскую жизнь, не заставляя составлять дополнительные бумажки, высиживать перед кабинетом, не корчила из себя большого начальника. Двум-трём первым, желающим отблагодарить, я недвусмысленно указала, что с этим не ко мне. Следующие уже попыток не делали – слухи в профессиональной среде быстро расходятся.

Но взять деньги у крупных плательщиков тоже нужно было исхитриться. Платить не хочет никто. Вот тут пришлось прибегнуть к маленькой хитрости, основанной на том, что многие определения в законах можно интерпретировать в свою пользу – остаётся только убедить в своей правоте вторую сторону. Я доказала банковским работникам, что «инкассо» и «бесспорный платёж» (как было написано в законе об охране природы) - одно и то же. Дело в том, что бесспорный платёж означает – не спорю, должен, будут деньги – заплачу. А инкассо означает – пришло в банк платёжное поручение «инкассо» и со счёта снимаются первые пришедшие на этот счёт деньги.

Наш городской фонд собирал 60% всех областных платежей. Как-то наш начальник рассказал, что на очередном областном совещании ему попробовали попенять: «Что ж вы с химкомбинатом согласовали всего 5 млн.. Вот соседи согласовали 7 млн.». Наш начальник ответил: «А пусть они эти 7 млн. возьмут» И на самом деле, мы, сколько согласовали, столько и взяли. Соседи же после согласования шли на дополнительные договоры-разговоры в результате которых больше 1 млн. не получали. (Цифры условны – точных не помню)

В городском фонде оставалось 60% собранных средств. Никаких премий и высоких зарплат фонд своим работникам не выписывал. Фонд тратил деньги на строительство очистных сооружений, фильтров на предприятиях, зарыбление водоёмов и т.д. Но предприятие должно было само построить очистные или установить дополнительные фильтры, к чему их побуждали высокие платежи за загрязнение, а фонд оплачивал целиком или частично уже готовую работу.

Кроме того, фонд давал беспроцентный кредит дорожникам. Дело в том, что деньги, выделенные на ремонт дорог, сначала долго делили в Москве, потом долго делили в области и до дорожников они доходили, зачастую, не раньше июля. Фонд давал деньги в мае, и можно было начинать работу. И тут было два «хорошо»: в городе начинали ремонт дорог вовремя и фонд платил меньше банку за обслуживание, так как оплата работ по экологическим объектам предприятиям приходилась, как правило, на осень.

Как-то появился у нас областной экологический прокурор – плановая проверка. Молодая прокурорша, очевидно, даже толком не прочитала закон, соответствие которому должна была проверять работу фонда. После её отъезда мы получили протокол проверки и схватились за голову: всё финансирование экологических объектов, прямо прописанное в законе как обязанность фонда, прокурорша объявила нецелевыми. Пришлось мне на следующий день ехать в область и объяснять этому новоиспечённому юристу азы.

Вообще, областное руководство меня не раз удивляло.

Звонят с просьбой подсказать кое-какие цифры. Я отвечаю, что, конечно, подскажу – только нужный файл открою. Но мы же им все отчёты по этому вопросу неделю назад отправили. Говорят, что у них в бумагах искать долго.

Звонят с просьбой сделать подарочные наборы для женщин на 8-е марта. В то время всякие дезодоранты, лак для волос и т.д. были дефицитом, который выпускало предприятие, расположенное на нашей территории. Наборы мы сделали. Привезла я их в областной комитет и счёт от этого предприятия. Главбухша, увидев счёт, просто «выпала в осадок»: «Как!? Это же ваше подконтрольное предприятие!»  Ей и в голову не могло придти, что именно от подконтрольных никаких подарков быть не может – это взятка. Больше к нам с подобными просьбами не обращались.

В начале 90-х инфляция была просто безумная и потому раз в год тарифы за загрязнение повышались в разы. Вот в очередной год ждём новый Закон, в котором будут указаны новые коэффициенты и тарифы. Проходит январь, февраль, март… В начале апреля получаем брошюрку с долгожданными цифирьками. Читаю этот Закон как всегда до последней точки и прихожу в ужас – «Закон вступает в силу с момента ОПУБЛИКОВАНИЯ». Но это же не опубликование! Срочно звоним в область, и на следующий день закон появляется в областной газете. Но в экологическом отделе одного крупного предприятия тоже прочитали брошюрку до последней точки. Я это сразу увидела – уж больно довольные рожицы были у тех, кто пришёл ко мне за счётом. Я спросила прямо: «Вы весь Закон прочитали?».  «Да, - отвечают,- до последней фразы» Пришлось им за первый квартал сделать расчёт в пять раз меньше, чем остальным. Очень просила никому не рассказывать о промашке наших старших товарищей. Слово сдержали – никто за перерасчётом не обратился.

Приходят ко мне директор рынка и её главбух. Весело так прибежали, принесли договор со «Спецавтохозяйством» на вывоз мусора, где указано количество этого самого мусора. Считаю плату за загрязнение. «Озвучиваю», как сейчас принято говорить, цифру. Дамы зеленеют на глазах. Шепчут: «Не может быть». Показываю цифры. Тут они заволновались. Нет, говорят у нас такого количества мусора. Верю – действительно нет. Количество мусора по договору просто сногсшибательное. Как рынок реально рассчитывается со «Спецавтохозяйством» меня не интересует, но к моим расчётам доложен быть приложен договор. Рекомендую составить и подписать договор с реальными, а не раздутыми в десять раз цифрами – что руководство рынка и делает. А зачем такие дутые цифры нужны были «Спецавтохозяйству»? Не догадываетесь? Под этот завышенный объём идёт штатное расписание, автопарк, ГСМ. А недобранное с рынка, смею предположить, раскидывается на весь город. Директор «Спецавтохозяйства» возненавидел меня на всю оставшуюся жизнь – такой гешефт испортила ему. Но через несколько лет ему правоохранительные органы ещё больше жизнь испортили – пришлось лет на семь «присесть».

К чему я всё это рассказываю? Любая, самая, казалось бы, рутинная, «бумажная» работа может быть творческой, интересной.

Я уволилась из фонда в 1996 году – на то были чисто личные причины.

В 2000ᴦ. система территориальных экологических фондов была упразднена. Средства от платежей за загрязнение окружающей среды были переданы в доходы региональных и местных бюджетов. Одной из причин ликвидации системы экологических фондов послужили случаи не целевого использования средств.

Не могу судить насколько более целевым образом расходуются эти средства, будучи в общей копилке городской казны. Но система проверок предприятий передана не специалистам-производственникам, а современным менеджерам, которым по силам разобраться только в бумажных отчётах, поскольку производство они не знают.