Настоящее казацкое лыцарство

У Николая Семёновича Лескова есть замечательная повесть «Заячий ремиз», написанная в 1894 году. «В повести есть «деликатная материя», — писал Лесков, — но всё, что щекотливо, очень тщательно маскировано и умышленно запутано. Колорит малороссийский и сумасшедший». Зацените в сокращениях:

Старый пан Опанас был уж такой человек, что если он что-нибудь делал, то всегда делал на славу; а как он был огромный и верный борец за «православную веру», то и терпеть не мог никаких «недоверков» – и добыл в Перегуды такого отца, который не потерпел бы ни люторей, ни жидов, ни – боже спаси – поляков. Если совсем правду сказать, то оба они не очень-то уважали и господ москалей и даже постоянно не иначе их называли, как «чертовы дети», но, чтобы не накликать этим к себе «москаля на двор», – они в открытую борьбу с москалями не вступали, а только молилися тихо ко господу, щобы их «сила божа побила»….

Опанас Опанасович закрепостил их (местных хохлов) за собою и учинился над ними пан, еще где до Катериных времен! (время царствования Екатерины II). Так это сделал Перегуд еще при той казацкой старине, про которую добрые люди груди провздыхали и очи проплакали. И сделал он все это за помощию старшин так аккуратно, что все перегудинские казаки и не заметили, «чи як, чи з якого повода» их стали писать «крепаками» (то есть крепостными), а которые не захотели идти для дiдуси на панщину, то щобы они не сопротивлялися, их, – пожалуйте, – на панском дворе добре прострочили, некоторых российскими батогами, а иных родною пугою (Пуга – кнут, хлыст.), но бысть в тiх обоих средствах и цiна и вкус одинаковы. Но, а как это новым перегудинским крепакам, однако, все-таки еще не нравилось, то, чтобы исправить в них поврежденные понятия и освежить одеревенелый вкус, за дело взялся поп Прокоп, который служил в красных чоботах и всякую неделю читал людям за обеднею то «Павлечтение», которое укрепляет в людях веру, что они «рабы» и что цель их жизни состоит в том, что они должны «повиноваться своим господам». А чтобы это было крепко на веки веков, произошло то заклятие, которое не дозволяет селу Перегудам переименоваться ни в торговое местечко, ни в город.

Так как перегудинские казаки не видали для себя удовольствия быть крепостными и, познакомясь с батогами и пугою, поняли, что это одно другого стоит и что им дома бунтовать невозможно, то они «удались до жида Хаима», чтобы занять у него «копу червонцев» (Копа (обл.) – куча, груда, ворох.). Крепаки захотели посылать в Питер справедливого человека, который мог бы доступить до царицы и доказать ей или ее великим российским панам, что в селе Перегудах было настоящее казацкое лыцарство, а не крепаки, которых можно продавать и покупать, как крымских невольников или как «быдло». Но прежде чем казаки с жидом насчет денег сговорилися, прознал о сем пан полковник и «перелупцевав» всех этих бывших лыцарей, по-своему уже, «одностойне пугою» (Одностойне (укр.) – единообразно, единодушно.); а как он еще не любил кое-как кончать никакое дело, то у него еще достало ума, чтобы «предусмотреть и на будущее».

Перегуд сообразил, что может случиться вперед, если крепаки добудут разум и гроши, и положил предотвратить всякий возможный вред удалением соблазнов. А как соблазны во всех делах подневольным людям всегда подают люди вольные, то надо было позаботиться, чтобы невольные с вольными близко не якшались. И вот для этого благой памяти старый полковник наскочил с хлопьятами и разорил жидовский дом, а потом и самого жида выгнал из Перегуд и разметал его «бебехи»(Бебехи (укр.) – перины; здесь: имущество, домашний скарб.), чтобы не было тут того подлого и духу жидовского, «бо выбачайте (Выбачайте (укр.) – от выбачати – извинять.), все жиды одинаково суть враги рода христианского».

А когда после этого все благополучно уставилось и протекло немалое время, в течение которого казаки перестали покушаться добывать себе назад лыцарство, милосердый бог судил Опанасу Опанаоовичу «дождать лет своей жизни», то он увидал сынов и дщерей, и сыны сынов своих и дщерей, и обо всех о них позаботился, как истинный христианин, который знает, что заповедано в божием писании, у святого апостола Павла, к коринфянам во втором послании, в двенадцатой главе, в четырнадцатом стихе, где сказано, что «не должны бо суть чада родителем снискать имения, но родители чадам». И Опанас Опанасович соблюл это наставление, и когда его стараниями, а божиим смотрением стало много Перегудов и Перегуденков, то было уже для них у старого полковника припасено и много добра…

Текст по — Лесков Николай Семенович «Заячий ремиз», Государственное издательство художественной литературы, Москва, 1958.

Здесь прекрасно показан тот «маленький украинец», которого поначалу наше коллективное бессознательное пожалело, а потом, насмотревшись на его искренние проявления хатоскрайничества и непонятной скотской жестокости, алчности и глупости, пожелало ему «лечебные процедуры голодом и холодом», дабы он избавился от помешательства, надеясь на его излечение. Не раз задавался вопрос «когда это началось?» и «откуда это всё?». Припоминали и особое положение УССР во времена оные, припоминали и времена Великой Отечественной, и даже до неё. Даже сравнивали укро-нацизм с немецким. Но, как видите, это всё идет из древних времен.

Эти «искренние проявления хатоскрайничества и непонятной скотской жестокости, алчности и глупости» выглядят весьма убедительно в виде достаточно убедительной победы Порошенко на выборах в 2014, а он не скрывал воинственный настрой, это выглядит убедительно в отсутствии массовых забастовок и саботажа АТО — хотя даже «маленькие британцы» поддержали революцию в России в 1917 году. Ну и все это где-то в недавней истории сопровождалось убедительным референдумом о независимости Украины (то есть развале СССР).

Поэтому и вопрос многие ставят не о кучке негодяев, а о коллективной ответственности.