Право на счастливое детство

23 июня 2017, 17::45 Фото: facebook.com/fedoren4ik

Попытки обвинить детского омбудсмена в насаждении в стране ювенальной юстиции, что, по мнению некоторых околоправославных и околопатриотических кругов, означает чудовищное преступление, идут в последнее время волнами.

На днях уполномоченный при президенте РФ по правам ребенка Анна Кузнецова убедила органы опеки отменить процедуру лишения родительских прав в отношении семьи из Нижнего Тагила. В результате восемь детей, которые могли быть изъяты из семьи, останутся вместе со своими родителями. 

Однако это достижение вряд ли остановит критиков Кузнецовой, которые развернули против нее самую настоящую информационную войну. Попытки обвинить детского омбудсмена в насаждении в стране ювенальной юстиции, что, по мнению некоторых околоправославных и околопатриотических кругов, означает чудовищное преступление, идут в последнее время волнами. Несколько недель назад инициативная группа пыталась провести пресс-конференцию с соответствующим уклоном, а совсем недавно в бой послали самого Никиту Михалкова. 

Аргументы противников работы Кузнецовой стандартны: традиционная семья – это священная корова, что родители делают с детьми – это их личное дело, а любое посягательство на подобный уклад – зло. При этом почему-то считается, что Кузнецова спит и видит, как бы отобрать детей у всех российских семей и распихать по детдомам, а также является главным проводником этой самой непонятной «ювенальной юстиции».

При этом успешно забывается, что органы опеки и комиссии по делам несовершеннолетних действовали до Кузнецовой, останутся после нее и вообще не очень зависят от института уполномоченного по правам ребенка. И уж тем более она не обладает силой и властью инициировать создание в стране полноценной системы ювенальной юстиции – для этого нужен как минимум субъект законотворчества.

Детский омбудсмен, как и любой государственный правозащитник, это точечный инструмент корректировки правоотношений между родителями, детьми и уполномоченными государственными органами. И говорить, что Кузнецова всегда играет только на одной стороне – совершенно неверно.

Если мать избивает трехлетнего ребенка и морит его голодом, то вне зависимости от всех традиционных семейных ценностей такого ребенка надо изымать. Да, слово само по себе ужасное, но в данном контексте изъятие означает спасение. Если поддержать действия органов опеки в таком случае означает быть адептом «ювенальной юстиции», то где тут в них записывают?

С другой стороны, есть кейс семьи с восемью детьми в Свердловской области, которых органы опеки собирались изъять за непосещение ими школы. Восемь отпрысков – это вообще для европейской части России не очень характерно, да и в целом ситуация требовала тщательного разбора. Кузнецова этот разбор провела: дети в порядке, родители вразумлены, семья не разрушена. Как-то это не очень увязывается с тем демоническим образом, который рисуют противники детского омбудсмена.

Среди них, кстати, такие интересные организации, как правозащитный центр «Иван-чай» или движение «Пчелки», и если с ними и подобными им все ясно – лишний пиар никому не вредит, то «Лиге безопасного Интернета» стоило бы заняться подростковым суицидом и прочими проблемами детей в Сети, а не пережевыванием особенностей несуществующей в реальности ювенальной юстиции.

Балансировать между правами ребенка на жизнь, здоровье и правом расти в семье – непросто. Тот же случай мальчика-с-Арбата демонстрирует, что оптимального решения не существует – и попрошайничать плохо, и задерживать нехорошо. И, несмотря на это, стоять неподвижно на одной радикальной позиции, в том числе в вопросе отношения к Кузнецовой – означает публично расписаться в своем невежестве.