«Этими арестами власть готовит себе врагов»

Арестанты, отбывшие 10 суток после Дня России, поделились с «Фонтанкой» планами на будущее. Там снова есть и Марсово поле, и Навальный, и только что покинутый спецприёмник на Захарьевской улице.

Новая партия арестантов, отбывавших наказание после Дня России, в четверг, 22 июня, вышла из спецприёмника МВД на Захарьевской улице. Это «десятисуточники», то есть нарушители «средней тяжести». Самым закоренелым, получившим 15 суток, сидеть до будущей недели. Менее злостные, освобождённые раньше, встречали недавних сокамерников с лимонадом, цветами и аплодисментами. Сидельцы бодры, веселы и хвалят тюремное питание. На свободу они вышли с такой же чистой совестью, с какой уезжали с Марсова поля в автозаках.

Здание спецприёмника МВД на Захарьевской – историческое. До 1917 года здесь отбывали аресты Владимир Ульянов и Феликс Дзержинский. В июне 2017-го сели участники антикоррупционного митинга, совмещённого с празднованием Дня Независимости России.

Напомним, что 12 июня, во всенародный праздник, на Марсово поле пришли порядка 10 тысяч человек. Одни праздновали, других арестовывали. В автозаках с этих торжеств разъехались по отделам полиции почти шестисот человек. С 13 числа в районных судах работал конвейер по назначению наказаний. Наказывали за выход на митинг против коррупции и за неподчинение требованию этот митинг покинуть. По двум статьям. Большинство участников мероприятия отделались штрафами в 10500 рублей, но полторы сотни человек отправились отбывать аресты, получив от трёх до 15 суток.

Освобождение арестантов, у которых срок истекал 22 июня, должно было стартовать в 14 часов. В это время на Захарьевской заканчивается обеденный перерыв. И в это же время, как числится в протоколах, истекает ровно 240 часов с момента задержания первого из «десятисуточников». Вообще-то задерживали их и в суды возили оптом. Но правоохранительная машина аккуратно отсчитывает минуты: этого можно отпустить в 14.30, а того – в 16.00.

Группа помощи

Без четверти два у выхода из изолятора выстраиваются полукругом люди с полиэтиленовыми пакетами. Рядом курсируют две машины. Одна, с логотипом «Открытой России», готовится развезти освобождённых по судам, где их ждут адвокаты – оспаривать штрафы. Другая, с логотипом полиции, тоже, видимо, готова развозить.

– Сейчас я задержу вас за неправильный переход улицы, – предупреждает меня полицейский на тротуаре.

– Задержите меня, пожалуйста, за неправильный переход улицы, – улыбаюсь я на том же тротуаре. Полицейский возвращается в свою машину.

Пакеты у людей, ждущих возле изолятора, набиты бутылками с лимонадом. Там есть и пучок розовых хризантем. Хризантемы потом станут делить на веточки и дарить освобождённым товарищам. Потому что все знают, как это приятно, когда у тюрьмы тебя ждут с хризантемами. И пить после ареста тоже очень хочется. Всё это встречающим известно по собственному опыту.

– Я отсидел пять суток и вышел на прошлой неделе, – рассказывает человек у ворот спецприёмника. – А сегодня выходит парень, с которым мы сидели в одной камере.

Это Олег Максаков, ему 43 года. Отчего он получил пять суток, а юный сокамерник – десять, он не знает. До ареста они в глаза друг друга не видели, зато в камере подружились.

– На таких людей 18-25 лет, которые пришли на Марсово, пропаганда не действует, – рассказывает Олег о «подельнике». – И что ещё важнее – они не боятся. Они непоротые. Они не знают, что такое советская репрессивная машина. То есть теперь они это, конечно, узнают. Но это их не пугает, а только бесит.

Подходит ещё один участник празднования Дня России. По возрасту Павел Илатовский как раз из тех самых «непоротых». Ему, можно сказать, повезло, он отделался штрафом в 10500 рублей и просидел двое суток в полиции, пока ждал суда.

– Да, мне повезло, – соглашается Павел. – Я был в Красносельском суде, а там судьи адекватные. Они сразу сказали, что мест в камерах нет, поэтому нас будут штрафовать.

Данные волонтёров говорят о том, что логика в словах Павла есть: Красносельский суд рассмотрел 59 дел, это рекорд, и никому не назначил ареста. Самым жестоким и жадным оказался Калининский суд: среди его 44 дел три-четыре (точно волонтёры не знают) закончились только штрафами, остальные – штрафами и арестом. Рекордное сочетание вынес этот же суд: 15 суток ареста плюс 20 тысяч рублей штрафа.

Павел работает в группе помощи арестованным. Все десять дней эта группа носила на Захарьевскую передачи и собирала деньги на выплату штрафов. Теперь вот – машина, лимонад, хризантемы. Система такой помощи совершенствуется с каждой серией арестов. Встаёт, можно сказать, на поток.

– Нас много, – рассказывает Павел. – И мы знаем, что если в этот раз кого-то не задержали, то могут задержать в следующий. Пока я был в полиции, нам привозили воду, помогали едой. Нам привозили даже шавермы.

Мы беседуем у входа в тюрьму. Настроение у всех приподнятое. Даже радостное. Наконец, железная дверь открывается, выходит молодой человек с паспортом в руках. За спиной у него рюкзак, из кармана рюкзака выглядывает баночка с жидким мылом. На куртке приколота жовто-блакитная ленточка.

– О! – бросается к нему Олег Максаков. – Вот с этим человеком я провёл пять суток!

«Я пообщался с интересными людьми»

Денис Уваров шёл на Марсово поле целенаправленно: он не праздник отмечал, а боролся с коррупцией.

– Ходил там дядя с мегафоном и приказывал всем разойтись, а кто не разошёлся – те, стало быть, не повиновались, – объясняет он, за что наказан по статье о неповиновении полиции.

Кроме того, Денис скандировал обидные для нашего президента реплики, хуже того – размахивал флагом Украины, которой сочувствует. И схлопотал свои десять суток. Сам признаёт, что могло быть хуже. В тюрьме Денис дважды получал передачи с продуктами от незнакомых людей, и это поразило его больше всего.

– Конечно, мы в камере особо ни в чём не нуждались, но это очень приятно – знать, что ты сидишь, а кому-то не всё равно, – говорит Денис.

В двухместной камере, в какие помещали нарушителей 12 июня, арестанты действительно «особо ни в чём не нуждались». Денис сравнивает это с больницей, только, добавляет, в коридор не выйти. Но каждый день их выводили на прогулки.

– Основная проблема была в том, что не помыться, – говорит он. – Только один раз за 10 суток нам дали принять душ. Ну и, извините, в туалет ходить, когда ты в камере не один, тоже, знаете… А так – нормально. Делать ничего не надо, я прочитал кучу книг, выспался, поучил английский язык, пообщался с интересными людьми.

Интересные люди – это другие арестанты, получившие срок за 12 июня. Многие из них, говорит Денис, на митинге оказались впервые в жизни, кто-то – вообще случайно, политикой не интересовались.

– Теперь они говорят, что будут активнее и злее, – продолжает Денис. – Так что власть этими арестами как будто нарочно готовит себе врагов. Отсидеть 15 суток, в конце концов, можно. Был бы толк.

– А двадцать? – спрашиваю. – Это почти месяц?

– Двадцать? – задумывается парень. – Наверное… Наверное, да.

Тогда я напоминаю, что за многократные выходы на митинги у нас можно получить уже уголовную статью.

– Ну… Там же вроде надо два раза за полгода? – неуверенно спрашивает Денис. – Наверное, это придётся учитывать. Буду думать.

«Этими арестами власть готовит себе врагов»

«Попаду в тюрьму ещё раз»

Один из таких молодых людей, которые ударились в политику в спецприёмнике, – Иван Герасимюк. На вид ему лет двадцать.

– Я просто гулял по Марсову полю, – рассказывает юноша. – Там проходил праздник четырёх эпох, я смотрел на дореволюционные танки, потом пошёл каши поесть в полевой кухне. Оттуда меня и выхватили. Я и в суде говорил, что политикой не интересуюсь, но мне не поверили и дали 10 суток. Оказывается, у нас в стране гулять нельзя.

В тюрьме Ивану не понравилось ужасно. Особенно то, что кормили не по распорядку, а как попало. И очень грязно в камере.

– Больше я туда не хочу, – морщится Иван. – Но на акцию теперь уж пойду обязательно! Против этого беззакония надо бороться. Ну, попаду в тюрьму ещё раз. Зато другие не будут попадать.

Александр (фамилию не называет) работает в школе. Кем – не говорит, но дело имеет как раз с такими, как Иван, только чуть помладше.

– С детьми я о политике не говорю совсем, – мотает он головой. – Это и не надо, они сами всё знают. В Интернете читают и про Навального, и про Путина. Хотя их волнуют мемчики, всё такое, а не политика. Но учителя их агитируют, а они видят, что это не соответствует тому, что вокруг. Это рождает у них недоверие.

Александр шёл на Марсово поле, зная, что там должен проходить митинг. Но участвовать в протесте не собирался. Хотел только посмотреть.

– Идейных-то арестовали как раз мало, – усмехается он. – Попались зеваки, как я. Кто-то теперь, после ареста, стал идейным. Но я говорил и с такими, кто «не-не-не, больше никогда». Что касается меня – я в следующий уже точно пойду.

Идейным, например, стал Владимир Дрофа, вышедший из тюрьмы следом. Так, во всяком случае, он сам говорит.

– До ареста я был сочувствующим, – смотрит он в диктофон. – А теперь я – идейный, убеждённый революционер. Оставшуюся жизнь я посвящу тому, чтобы поменяться местами с теми, кто меня сюда посадил.

– Вы их на десять суток определить хотите? – спрашиваю я.

– Хотя бы начать с десяти.

Владимир знает, что до него в какой-то из соседних камер сидел его тёзка по фамилии Ульянов.

– Надо почитать апрельские тезисы, – добавляет он.

«И пусть меня загребут!»

Арестанты открывали железную дверь один за другим. К девушкам, вышедшим на волю, бросались другие девушки, дарили букеты и визжали от восторга, словно встречали кинозвёзд. Сами недавние арестантки устало благодарили публику и отказывались от общения с прессой, потому что хотели домой. Ксения Морозова из «Собаки.ру», ставшая за эти 10 дней знаменитой, поставила на асфальт пакеты с вещами и не очень высоко, на уровень собственной шеи, подняла плакатик «Свобода внутри».

– Это мой первый пикет на свободе! – крикнула она. – И пусть меня загребут!

Её не загребли. Подруги подхватили пакеты, и стайка девушек побежала к метро.

Молодым людям, покидавшим тюрьму, аплодировали. И тоже дарили цветы. Те самые розовые хризантемы. Пока весь пучок, разобранный на веточки, не кончился. Прессы становилось всё меньше. Автобус с логотипом «Открытой России» уехал и увёз к адвокатам тех, кто хотел обжаловать наказание. Последние из полутора десятков «десятисуточников» выходили в пятом часу. И практически в точности повторяли то, что сказали до них соседи по спецприёмнику. Никто из них не ломал у дверей тюрьмы зубную щётку.

Ирина Тумакова, «Фонтанка.ру»