О двойственном характере Великой отечественной войны

На модерации Отложенный

      Двойственность и порождает такие жаркие и яростные споры. Отсюда же затянувшееся празднование Победы. Хотя это всего лишь рябь на поверхности. А корни двойственности, как всегда, в глубине.

       Приглашая серьезных людей к обсуждению данной исторической темы, просим не терзать клавиатуру тех, кто деловой подход заменяет «кухонным». Напоминаем: «На линии работает контроль!».

      К делу. Одна сторона медали ясна и понятна. К нам вторгся враг. Супостат. Поработитель.

      Что делать в таком случае исстари знали и Александр Невский, и Дмитрий Донской и Минин с Пожарским. У основной же массы срабатывает социальный инстинкт защиты Отечества. «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой!».

   

      Самый пожилой, 83 года, Герой Советского Союза, Матвей Кузьмин, крутого нрава был дед. С властью в ногу не шел. Не уломала она его вступить в колхоз. Немцы заняли Псковщину и сразу же глаз на отщепенца положили. Быть старостой позвали. И с ними Кузьмич не пошел в ногу. Староват, дескать. А вот при случае батальон (!) немецких горных егерей уложил. Выведя февральской лютой ночью на засаду. Ценой жизни.

      Ну что, двойственность проявляется?

      Еще пример. Так же ведет себя и знаменитый генерал Деникин. Открытый враг Советов, он, с началом Войны, не принимает предложение немцев о совместной борьбе со Сталиным. Более того, передает воюющей России вагон медикаментов.

      Власти бывают полярной направленности. Приходят. Уходят. Отечество же – одно. И, когда в беде, проверяет людишек на вшивость.

      Вторая сторона медали.

      Она десятилетиями таилась, точнее, тщательно прикрывалась этой самой Победой: «Мы победили фашизм. Мы освободили Европу от фашизма!». И так все 72 года.

      А вот тут – осечка. Гитлеровский фашизм-то мы действительно победили. Да только Восточную Европу от фашизма не освободили. По той простой причине, что принесли туда свой, сталинский фашизм.

      И этот фашизм тоже хорошо маскировался. То он требовал называть себя диктатурой пролетариата. То государством рабочих и крестьян. А то и вовсе социализмом. И это всё «пипл хавал». Вынужденно. По причине тотального насилия и террора.

      Но даже в этих диких условиях правда – такова ее природа – прорывалась.

      «Вы напрасно верите в мировую пролетарскую революцию. Я не могу без улыбки смотреть на плакаты: «да здравствует мировая социалистическая революция, да здравствует мировой октябрь». Вы сеете по культурному миру не революцию, а с огромным успехом фашизм».

      Так 21 декабря 1934 г пишет лауреат Нобелевской премии академик Павлов Председателю СНК Молотову. В этом отношении чрезвычайно интересны и письма Сталину академика Капицы, в которых он арест ученых Фока и Ландау приравнивает к высылке из гитлеровской Германии Эйнштейна. Но наиболее яркую и поразительно точную суть власти дает Федор Раскольников в своем открытом письме спесивому самодержцу: «Во всех расчетах вашей внешней и внутренней политики вы исходите не из любви к Родине, которая вам чужда, а из животного страха потерять личную власть».

      И вот здесь – стоп. Не злобные враги Советов из-под колоды, а цвет советской и мировой интеллигенции первыми, более 80 лет назад, назвали вещи своими именами. Советский фашизм – фашизмом.

   

      С наукой спорить бесполезно. Соловьи бреда о социализме в СССР до сих пор утверждают, что Победа 1945-го – свидетельство превосходства советского строя над буржуазным. Тогда и победа России над Наполеоном должна доказывать превосходство феодализма над капитализмом. А победа Чингисхана над Русью – превосходство кочевого образа жизни над феодальным.

Такая вот у них «наука».

      Но оценка большевистского режима Павловым, Капицей и тысячами, оставшимися за кадром, основывалась на сравнении сталинского деспотизма с итальянским и немецким «порядком». То есть на аналогии. Тогда не существовало определения фашизма как такового. Да и сам он не раскрыл всей своей сути. Не дымились еще печи Освенцима и Дахау. А под Катынью не расстреливали безоружных поляков тысячами.

      Сегодня уже не обойтись без определения. Сжато:

      Фашизм – физическое и/или моральное «стирание» человеческой личности – уничтожение, истязание, низведение до положения скота или вещи – индивидом, группой лиц или государством в эпоху капитализма как способ самоутверждения, порожденный животным инстинктом и прикрытый некой социальной мотивацией.

      Фашизм в СССР становится государственным режимом в 1928 году. Достигает своего апогея в 1937-38 гг. И завершается в марте 1953 г смертью главного фашиста страны.

      « Шатуновская рассказывала, что материалы о провокаторстве Сталина были переданы Хрущеву. Но когда его попросили о дальнейшем расследовании, Хрущев только замахал руками: «Это невозможно! Выходит, что нашей страной тридцать лет руководил агент царской охранки?».

      Тридцать лет страной руководил гангстер-рецидивист, крупнейший в России убийца и грабитель транспортов с деньгами. На суше и на море. Восемь ходок. Клички: Коба, Сталин и др. Сослав в Алма-Ату в начале 1928 г последнего конкурента – Троцкого – он теряет всякие тормоза. И далее единолично действует только по понятиям. Сворачивает НЭП. На 70 лет искореняет в стране кислородно необходимый частный сектор и его кадры. Частник – враг. Намечает ликвидацию кулачества. В товарняках, с детьми, с младенцами, он погонит их в Сибирь, в Казахстан, в мороз, в снег на вымирание. Остальных «коллективизирует», возвращая крестьян в крепостничество и на десятилетия обрекая сельское хозяйство на прозябание. Счет везде – на миллионы.

      Планируется и индустриализация. Но не для того, чтобы создать достаток народу. Это покажут 32-33 года. Промышленный рывок – чтобы производить танки, самолеты, артиллерию. И не с тем, чтобы защитить страну от вражеской напасти. Это выявит 41-й. А теперь простой вопрос: что собирается делать полный отморозок, для которого люди – винтики, щепки – и у которого нет ничего святого, с мощнейшей армией?

      1928 год – это, прежде всего, Шахтинское дело. Полсотни итеэровцев из заурядного городка привозят в Москву и судят демонстративно в Колонном зале Дома союзов. Из невинных штампуют вредителей. 11 получают расстрел. Остальные – позорный ярлык до конца века. Сталин: «Шахтинцы» сидят теперь во всех отраслях нашей промышленности. Многие из них выловлены, но далеко ещё не все выловлены».

      Понятно? Отныне абсолютно над каждым нависает Дамоклов меч расстрела.

      И без всяких поджогов Рейхстага фашизм зашагает по стране. Маховик бесправия пойдет в раскрутку. Вскоре за ненадобностью отменят адвокатов и обжалование. Днем – приговор, ночью – стенка.  Легализуют пытки.

   

 Та же Ольга Шатуновская из комиссии Шверника: «КГБ прислал подробные данные о репрессиях. Для нас это было потрясением. С января 1935-го по июнь 1941 года было репрессировано 19 миллионов 840 тысяч человек. Из них семь миллионов расстреляны в тюрьмах НКВД!».

      Но и после войны Сталин продолжает бесноваться. Вывозит всех безногих инвалидов из городов на кулички. Снова расстреливает ленинградское руководство. И, к счастью, не успевает расправиться с кремлевскими врачами.

Двойственность Великой отечественной войны заключается в том, что, со стороны народа война была отечественной, освободительной. Со стороны режима – схваткой двух фашизмов. И этот исторический факт давно пробивается в извилины общественного сознания.

 Пчёлка, Бобер