Глава 37. Viva la República! О том, как Змея Революции пожирала свой хвост. Часть 2

Глава 37. VivalaRepública! О том, как Змея Революции пожирала свой хвост. Часть 2. Барселона. Май 1937 года

По-настоящему гражданская война напугала меня в тот день, когда я почувствовал, что незаметно для себя уже без отвращения дышу ее тусклой и кровавой атмосферой.

Жорж Бернанос. Французский писатель

Гражданская война в Испании. Самая замалчиваемая война. Неизвестная до настоящего времени. Почему? Не потому ли, что в Гражданская война в Испании была не только борьбой между фашизмом и антифашизмом, но шла рука об руку с конфронтацией среди левых. Именно в Испании всему миру было чётко показано, что все революционное движение должно управляться только из Москвы. Все, кто имеет отличное, собственное мнение – подлежит уничтожение. Всё начиналось в Испании. Потом будет Будапешт в 1956, Прага в 1968 и война между социалистическими Китаем и Вьетнамом в 1979.

А начиналось все с разгрома эсеров и меньшевиков в России. Революция – это Змея, которая пожирает собственный хвост…

Ведущими политическими партиями Каталонии были анархисты, объединенные в Конфедерацию анархистов Каталонии, Социалистическая партия  и ПОУМ (рабочая партия марксистского единства). Коммунистов практически не было, впрочем, как и во всей Испании. Компартия стала расти как на дрожжах только после того, как Советский Союз стал практически единственным поставщиком оружия и боеприпасов республиканскому правительству.

ПОУМ исторически тяготела к троцкизму и выступала за социалистические преобразования. Сам троцкизм уверенно шагал по Европе и на июль 1937 года в Барселоне было запланировано проведение Конференции социалистического (четвертого) интернационала, что было бы прямым вызовом товарищу Сталину и его ручному Коммунистическому (третьему) Интернационалу.

Весной 1937 года Испания стояла на пороге социалистической революции. Глава государства Ларго Кабальеро колебался. Он видел, что подавить мятеж не реализовав запросы масс невозможно, но изменить курс буржуазно – демократической революции на социалистическую не решался. Каталония практически отделилась от Испании и готова была перейти к более глубоким социальным преобразованиям. Силы и возможности для этого были и вряд ли, республиканское правительство смогло бы этому помешать.

Наиболее последовательно за данные преобразования выступала ПОУМ, ведомая своим лидером Андреа Нином.

Программа ПОУМ выступала за «демократическую социалистическую» революцию. Буржуазия в Испании не могла больше решать не один раз невыполненные задачи буржуазной революции, как например, раздел земель, отделение церкви от государства и освобождение неиспанских национальностей (Каталонии, Басконии и Галисии). Боявшаяся за свою власть перед лицом рабочего движения прибегала она вместо этого к фашизму. Мелкобуржуазные республиканцы капитулировали.

Пролетариат напротив подхватил демократические задачи и реализовал их, из-за чего мелкая буржуазия и особенно крестьянство стали его союзниками, и одновременно начал свою собственную социалистическую революцию.

ПОУМ, организации-предшественники которой принадлежали к инициаторам единого фронта против наступающего фашизма с 1934 г., «Рабочего альянса», критиковала сектантство анархистов, оппортунизм социалистов, а также сталинизацию Компартии. Против рабски следующего всем зигзагам советской политики Коммунистического Интернационала (Коминтерна), который этим перестал быть революционным фактором, ПОУМ требовала образования нового Интернационала. Она принадлежала к международному бюро левых социалистических партий в 30-е гг., «Лондонскому бюро»; отдельные ее члены поддерживали контакты с Троцким и его движением за 4-й Интернационал.

Вызывает удивление то, что компартия Испании, которая, по существу должна была быть союзницей ПОУМ, резко выступила против. А ответ, на самом деле, лежит на поверхности.  Сталин искал союза с Францией и Великобританией против Германии и Италии. Слишком радикальное развитие испанских событий могло угрожать этому и, даже, толкнуть «западные демократии» на союз с Германией против коммунизации Европы.

Сталину не нужна была социалистическая Испания, но нужно было полностью от него зависимое государство, в первую очередь, в экономических и военных вопросах. Именно поэтому уже вскоре после начала гражданской войны компартия начала пропаганду за восстановление сильного государственного аппарата и вместе с этим за ликвидацию революционных комитетов и за ограничение социальной революции.

Ей помогло то, что анархисты в революционном порыве первых недель инициировали некоторые непродуманные эксперименты, как немедленное введение «свободного коммунизма» в некоторых местностях, имелись также трудности при слиянии рабочей милиции в одно целое с прежней армией. Соответственно коммунисты требовали сделать революционную милицию централизованной, образовать «народную армию» с характерной прочной иерархией и сильными социальными различиями между рядовыми и офицерами.
Таким образом, Компартия, которая до 1935 г. стояла на окраине испанского рабочего движения, а теперь переживала феноменальный подъем, после начала гражданской войны нашла также поддержку из слоев (мелких помещиков, профессионального офицерства), которые видели в ней фактор сдерживания революции и восстановления «порядка». По сути, создавалась «партия власти», если хотите, некий аналог франкистской фаланги. Ведь цель была та же самая!

В Каталонии, исходя из национальных особенностей этой части Испании, коммунисты образовали даже вместе с социал-демократическими и националистическими группами «Социалистическую единую партию Каталонии», по каталонски PSUC – Partit Socialista Unificat de Catalunya (которая послужила моделью для сходного развития после 1945 г. в Восточной Европе).

Кстати, много говорят о том, что Испания стала полигоном для испытания новых образцов вооружения и элементов военной тактики. Так  оказывается, не только… По сути, именно в Испании были сформированы модели, которые СССР в той или иной мере, успешно или нет, начнет реализовывать по всему миру, начиная с Финляндии. И это касается не только послевоенного переустройства мира. Вспомните «революционные марксисткие партии» Кубы, Эфиопии, Сейшельских островов и т.д. А начиналось все в Испании. Может быть и поэтому, мы ничего не знаем об этой войне?

Таким образом, говорит о борьбе добра и зла в Испании, начиная с 1937 года было абсолютно бессмысленно. Действуя по прямым указаниям Сталина, республика должна была держаться политических границ: не социальной революции, а вместо нее буржуазно-демократического режима «нового типа».

Против влияния независимых левых сил должны были быть приняты и начали применяться меры. Новым оружием были оснащены на фронте в первую очередь лишь контролируемые Компартией части, тогда как из-за этого целые участки фронта, как например, Арагонский фронт, где доминировали анархисты и ПОУМ, не были достаточно обеспечены и не могли провести необходимое в военном отношении наступление. Это обеспечило Советскому Союзу не только контроль через военные поставки, но и через направляемых военных специалистов, а также ставших активными в Испании советских спецслужб.

А теперь, давайте вернемся к предыдущей главе и зададим себе вопрос – а был ли СССР социалистическим государством, проводя подобную политику и истребляя всех, кто выступал за идеалы социализма? Это к вопросу о классическом постулате сталинизма «о возможности построения социализма в отдельно взятой стране», что в корне противоречит учению Маркса.

Члены ПОУМ как и многих других организаций в первые же дни Гражданской войны выступили против путчистов. Еще имелось широкое единодушие для совместной работы. Когда, например, вождь КПИ Долорес Ибаррури, более известная как Пассионария, обращалась к милицейской колонне ПОУМ, чтобы получить в долг грузовик, а ей один из членов ПОУМ отвечал, будучи все же троцкистом: «Ничего не поделаешь …, конечно, мы все ведем одну и ту же борьбу».

Однако вскоре политические отличия выступили на первый план. В своей цитадели Каталонии члены ПОУМ играли важную роль на предприятиях и в профсоюзах при коллективизации. Милицейская колонна ПОУМ воевала на Арагонском фронте. По примеру большевиков пытались они приблизить к себе другие левые партии: революция еще находится в стадии двоевластии, чтобы применять отчеканенные в русской революции понятия.

Наряду с исполнявшим обязанности без власти республиканским правительством существовали милиция и комитеты. Последние должны были развиваться в единое правительство рабочих организаций, а милиция должна была быть сведена в одну революционную армию по советскому образцу, осуществленному Троцким в гражданской войне. Захваченные рабочими предприятия должны были быть объединены, чтобы избежать конкуренции, причем заводские комитеты и профсоюзы должны были иметь решающее участие в руководстве. Этим отличалась политика ПОУМ с одной стороны от политики Народного фронта, который был основана союзе с левыми буржуазными республиканцами, с другой стороны от анархистов, которые все предоставляли спонтанному развитию.

Она выступала за социалистическое развитие, которое учитывало бы многолетние традиции испанского рабочего движения.

Затем были, конечно, анархисты, которые, исходя из своего влияния в Каталонии препятствовали образованию такого правительства рабочих организаций. Они не только видели в первые недели в ПОУМ серьезных политических конкурентов, но и заключили из-за этого сначала союз с коммунистами, с которыми обычно у них гораздо меньше общего. Они также не хотели «анархической диктатуры», а довольствовались ситуацией «полувластия» комитетов и милиции.

С активизацией советской военной помощи, республиканское правительство взяло курс на сворачивание революционно-социальных преобразований и восстановление функций государства в лице регулярных армии и полиции. Каталонские коммунисты образовали с буржуазными республиканцами прочную коалицию, которая не только отвергала всякое продолжение революции, но шаг за шагом стремилась повернуть вспять ее развитие. Комитеты были распущены, милиция преобразована в «нормальную» армию. Поскольку анархисты колебались, ПОУМ, которая выступала против этих мероприятий, оставалась в меньшинстве.
Благодаря своему влиянию в Каталонии ПОУМ стала интернациональным фактором. Она была центром притяжения всех левых социалистических и оппозиционно-коммунистических групп. Из Германии это были КПО (Компартия-оппозиция – «правые» коммунисты Брандлера и Тальхаймера) и САП (Социалистическая рабочая партия).

Она отправила в Барселону одного из своих молодежных лидеров, позднее председателя СДПГ Вилли Брандта. Из Великобритании прибыли члены ИЛП (Независимой рабочей партии), среди которых был писатель Джордж Оруэлл, который затем описал свою службу в милиции ПОУМ в своей книге «Памяти Каталонии», где подробно освещены и политические конфликты.

Во многих странах имелись близкие организации, которые при всех тактических различиях в отдельности отвергали как реформизм, так и сталинизм, причем, отношение к 4-му Интернационалу Троцкого было весьма сложным. Многочисленные свидетельства иностранных соратников в рядах ПОУМ, среди которых Оруэлл только самый известный, но далеко не единственный, дают еще сегодня наглядную картину борьбы партии и позволяют понять ее международное воздействие. ПОУМ, казалось, могла стать таким сборным пунктом нового Интернационала и планировала, поэтому на лето 1937 г. большую международную конференцию в Барселоне.

Разумеется, всё это не могло не вызвать серьёзную озабоченность советского правительства, занятого подготовкой к окончательному разгрому инакомыслия в СССР в ходе проведения первых публичных процессов.

ПОУМ уже начиная с первого московского показательного процесса в августе 1936 года (против Зиновьева и Каменева) осудила уничтожение «старой большевистской гвардии» как предательство социализма и требовала предоставить убежище Троцкому в Каталонии. Вопреки надеждам на западные державы, Францию и Великобританию, она видела единственный шанс на победу испанской революции в солидарности международного рабочего движения.

ПОУМ и несознательные анархисты оказались врагами «генеральной линии» РКП (б) и и их участь казалась предопределена. Не будем забывать, что описываемые события разворачивались на фоне Гражданской войны, когда радах республиканцев был только на руку Франко.

В представители ПОУМ выводятся из состава каталонского правительства.
Началась кампания и в международной прессе, тон которой задало руководство Коминтерна в конце декабря 1936 году и вскоре, ПОУМ была объявлена «троцкистско-фашистской организацией».

На втором московском показательном процессе один из подсудимых, Радек, предвещал – при этом наверняка повторяя то, что ему подсказали — преследования ее членам.

Эта кампания была развернута через прессу Коминтерна. До этого в органе Коминтерна «Обозрение политики, экономики и рабочего движения» не было ни одной специальной статьи об испанских «троцкистах» или ПОУМ. Теперь возрастали из номера в номер статьи об их мнимой «подрывной деятельности в пользу Франко». Пресса партий — членов Коминтерна – послушно присоединилась.

Однако, кампания против ПОУМ метила на большее, чем просто уничтожение этой партии. У Компартии речь при этом шла об уничтожении последнего революционного бастиона власти в Каталонии, а также о влиянии анархистов, которые до этого всегда пытались извлечь пользу для себя из дискуссий между «марксистами». В начале 1937 г. Компартия потребовала теперь уже роспуска «Контрольных патрулей», революционной рабочей милиции в Барселоне, и включения ее бойцов в состав регулярной армии на Арагонском фронте. Даже когда Компартия в самом деле окрепла ввиду улучшения соотношения сил, чему способствовало исключение из правительства ПОУМ, теперь все же основам власти угрожали революционные преобразования, начатые 19 июля. Следующей должны была стать атака на коллективизированные рабочими предприятия.

Вот такой вот «воинствующий социализм» в действии. Хотя, все эти процессы можно назвать и укреплением государства, только вот один вопрос – какого государства?

Противостояние разворачивалось на фоне ухудшения экономической обстановке. В Каталонии в апреле – мае 1937 года был блестяще использован опыт февраля семнадцатого – были резко ограничены поставки продовольствия и усилено давление на коллективизированные предприятия.

1 мая все политические организации Каталонии отказались от майской демонстрации в городе Барселона. Решение было принято в связи с тем, что обстановка была слишком накалена и слишком много оружия было в руках представителей противоборствующих сторон.

Вполне вероятно, что решающий удар коммунисты наметили именно на 1 мая. Когда вариант не прошёл, была предпринята провокация.

Коммунист – начальник полиции (что уже само по себе звучит несколько странно, не находите), хотя он не был уполномочен на то правительством, занял своими полицейскими частями телефонную станцию, которой с 19 июля управлял рабочий комитет. Это происходило в соответствии с изданным в Каталонии декретом о коллективизации промышленности. Рабочие поняли эту полицейскую акцию как атаку на революционные завоевания. Она подействовала как сигнал для всего города.

Что произошло потом, блестяще описано, прежде всего, Джорджем Оруэллом: повсюду возникали баррикады, на которых анархисты и ПОУМ сплотились в спонтанном едином революционном фронте и боролись против правительственных сил порядка, каталонских националистов и в первую очередь коммунистов. Постепенно анархистам и ПОУМ удалось вытеснить их противников из правительственных зданий в центре города. Без сомнения военное соотношение сил было в их пользу.

Теперь для анархистов пришел час, чтобы обеспечить их господствующие позиции. На этом настаивала ПОУМ, которая постоянно критиковала отклонения от этого в предшествующие месяцы. Ее представители пытались на переговорах с ними из спонтанного единого фронта баррикад создать политический союз, однако, они отвечали уклончиво.
Между тем, в самом деле, центральное правительство, которое с сентября возглавил деятельный социалистический премьер-министр Ларго Кабальеро, направило делегацию к социалистическому и анархистскому руководству профсоюзов. Он надеялся на переговорное решение, в то время как в правительстве уже требовали принять жесткие меры.

Руководство анархистов по радио призвало к сложению оружия и сносу баррикад. Однако теперь взбунтовался анархистский базис, который месяцами терпел все компромиссы. Предполагали, что анархисты и ПОУМ одержат военную победу в городе. Все же свержение каталонского правительства и замена его революционными комитетами обоих организаций пропагандировалась лишь меньшинством крайних анархистов и членов ПОУМ. Например, маленькие («подлинные») троцкистские группы, часть членов которых приехала в Испанию после 19 июля из-за рубежа, но другая часть была сторонниками ПОУМ.

В этой ситуации центральное правительство перешло в наступление. Оно отменило автономные права Каталонии относительно «внутренней безопасности» и послало 5 тысяч человек дежурной полиции, которые 7 мая вступили в город. Перед этим произошла бурная сцена среди анархистских рабочих, которых их руководство призывало теперь к сдаче. ПОУМ также призывала теперь к прекращению борьбы, но требовала при этом обеспечить рабочих оружием и требовала гарантий, что не развернется волна репрессий. Хотя против надвигающейся полиции анархисты и ПОУМ могли бы снять с фронта отряды и этим наверняка решить борьбу в свою пользу, но этим одновременно был бы открыт фронт. Вопреки всем немедленно распущенным Компартией слухам, как ПОУМ, так и анархисты не допустили этого на своих участках фронта.
Борьба забрала более сотни убитых – это намного больше, чем подавление мятежа военных в Барселоне в июле 1936 г.

Анархистам и ПОУМ был нанесен решающий удар. Каталония потеряла свое особое положение. Коммунистическая партия использовала удобный момент, чтобы провести всеобъемлющую кампанию против ПОУМ. Чтобы отвлечь от собственной роли в возбуждении борьбы, она утверждала, что бои развязала ПОУМ. Теперь был предлог, чтобы потребовать ее запрета. Поскольку Ларго Кабальеро сопротивлялся, он был свергнут большой коалицией из буржуазных республиканцев, правого крыла своей партии коммунистов как движущей силы, и заменен правым социалистом Хуаном Негрином. Было бы наивно предполагать, что за свержением правительства Ларго Кабальеро, не стояло советское руководство. Москве не нужен был «второй Ленин», как именовали в Испании Кабальеро, нужен был жесткий прагматик, то есть человек, способный воплотить в жизнь все требования «главного бенефициара».

Анархисты были тотчас исключены из правительства, которое встало на путь ликвидации коллективизации. Одновременно был дан сигнал зарубежному капиталу, что он может снова возвращаться в Испанию. Должны были все же сохраняться надежды, что этим можно было приобрести поддержку западных держав. Франция и Лондон – как и капитал – были готовы охотнее принять победу Франко и его потенциального союзника Гитлера, чем «небезопасную» республику с запахом социальной революции. «Западные демократии» должны были увидеть, что с Испанией и Советским Союзом можно иметь дело, что бредовые идеи о мировой революции выбиваются пулями расстрельных команд из голов тех, кто в них ещё верил.

Нас никогда не учили этому в школе, мы не читали это в книгах и не видели в кино. Но именно тогда, в мае 1937 года первое в мире социалистическое государство расстреляло идеалы социализма и тех, кто в них верил… Неизвестная и запрещенная война…

16 июля 1937 года руководимая Компартией полиция начала наступление против ПОУМ, арестовав в Барселоне сначала ее руководство во главе с Нином, а в следующие дни сотни ее членов, тем самым партия без судебного или правительственного решения стала нелегальной. В последующие дни ее представители были исключены из учреждений республики, а ее дивизия на Арагонском фронте расформирована.

Руководство ПОУМ было помещено в тайных тюрьмах, к которым не имело доступа испанское правительство. Нин был отделен от своих товарищей и привезен в особую тюрьму в доме коммуниста командующего ВВС Хидальго де Чиснероса и его жена Констанции де ла Мора. Оба позже стали известны благодаря своим мемуарам.

По советскому примеру Нина хотели привести через пытки к «признанию», что ПОУМ во главе с ним вела в Испании подрывную работу по поручению Гитлера. Однако Нин оставался стойким и сопротивлялся. Одновременно началась международная кампания солидарности. Когда в ответ на это некоммунистические министры стали хлопотать, чтобы разыскать заключенных, Нин был убит, а всему миру объявлено, что он был уничтожен при попытке освободить его франкистами.

Тем самым сталинисты для Нина, на которого впрочем еще в сентябре 1936 г. Геббельс, второй человек в нацистской диктатуре, на Нюрнбергском партийном съезде публично нападал как на «настоящее лицо большевизма» в Испании, ответили на вопрос, поставленный Троцким в его речи на Президиуме Коминтерна 27 сентября 1927 г., при его исключении: «И товарищ Нин, один из лучших представителей пролетарского авангарда, важнейший сотрудник Профинтерна – что вы с ним будете делать? Какую судьбу вы ему готовите? Какие меры будете против него предпринимать?».

«Исчезновение» Нина привлекло такое внимание, что теперь правительство стало активным. Некоммунистическим министрам удалось доставить оставшихся заключенных в «безопасное место», то есть в тюрьмы, находившиеся под их контролем. Они, очевидно ,были сохранены в ожидании, что с одним вынужденным признанием Нина, затем можно будет легко их «обработать»

Компартия, хотя и не показывала этого, теперь добивалась оправдания их ареста. Судебный процесс должен был принести доказательства их воображаемой связи с Франко и Гитлером. Соответствующие свидетельства были подделаны, среди которых были документы, конфискованные у настоящего франкистского агента, «дополненные» сообщением о ПОУМ или подброшенным к нему перед планируемым обыском соответствующим материалом.

С помощью такой «амальгамы» стали приводиться доказательства, что «левый радикализм» ПОУМ был лишь показной, поскольку она в действительности отсрочивала свой союз с фашизмом. Этот метод «амальгамы» был еще изобретением якобинцев на высшей точке французской революции. Расширяли понятие «враг народа», чтобы всех, кто «объективно» выступал против якобинского режима, то есть с одной стороны роялистов, с другой – «ультрареволюционеров», можно было бы объединить (l’amalgame révolutionnaire).

Этим же методом Сталин действовал уже в 1927 года против Левой оппозиции во главе с Троцким и Зиновьевым, чтобы можно было «доказать» связи их с белогвардейцами и этим добиться исключения их из партии. В процессах, которые прокатились по Советскому Союзу после убийства Кирова в декабре 1934 года и которыми Сталин оправдывал уничтожение старой большевистской гвардии, он был усовершенствован.
Когда состоялся, наконец, процесс в Барселоне с 11 по 22 октября 1938 года, военное положение республики было в то время уже безнадежным, эта затея провалилась. Мало того, что не удалось склонить к «признанию» никого из оставшихся вождей ПОУМ. Все указанные доказательства были опровергнуты. Об этом кроме того выступил целый ряд свидетелей защиты, видные лидеры социалистов и анархистов, которые подтвердили антифашистскую позицию обвиняемых.

Несмотря на многочисленные давления на суд – в том числе пытался добиться смертного приговора премьер-министр, в армии Компартия заставила принимать соответствующие резолюции, — они были, наконец приговорены к многолетнему заключению только за воображаемую попытку мятежа в майские дни. (Это анархисты являлись основной массой бойцов, при этом они были умышленно не замечены, так же как и факт, что эти бои были реакцией на «частные действия» коммунистической полиции). Все же: ПОУМ была категорически оправдана от обвинений в сотрудничестве с Франко и подтверждены антифашистские убеждения обвиняемых.

Тем самым процесс потерял всякую ценность для его инициаторов, поскольку он не достиг своей цели – доказать «фашистско-троцкистский заговор». По существу приговор ввиду громко поднятых прежде обвинений был даже ударом по сталинской пропагандистской машине, которая теперь также звучно об этом молчала. Итальянский лидер Коминтерна Пальмиро Тольятти, который был послан для контроля за испанской Компартией, не зря обозначил это в одном сообщении в Москву как «скандальный результат».
То, что заключенные члены ПОУМ сопротивлялись давлению и не «сознавались», было основано не только на широкой кампании, испанской и международной, солидарности. В противоположность обвиняемым старым большевикам, которые на московских процессах давали публичные «признания», они не были так деморализованы постоянно следовавшими опровержениями своих убеждений под нажимом Сталина.

Одновременно обвиняемые вожди ПОУМ находили также поддержку в том, что, несмотря на запрет и преследования партия, теперь нелегальная, продолжала существовать и могла теперь рассчитывать на широкую солидарность в испанском рабочем движении. Еще не исчезла полностью революционная атмосфера 19 июля.

Когда дивизия ПОУМ была расформирована, ее бойцы могли благодаря солидарности, прежде всего анархистов, но также и некоторых левых социалистов и даже каталонских националистов вблизи фронта перевестись в «безопасные» части, где они не были умело превращены в команды смертников коммунистическими офицерами, как это часто происходило. Или их члены в тылу после исключения из руководимого Компартией профсоюза получали членский билет другого, чтобы не терять рабочее место. Так издавала далее ПОУМ в подполье свою газету, проводила пропагандистские акции по освещению процесса.

Особо черным аспектом репрессивных мероприятий было преследование зарубежных антифашистов, бывших одновременно антисталинистами и оставшихся в Каталонии для поддержки революции. Они боролись в рядах ПОУМ. Многие покинули свою родную страну нелегально и не могли при этом рассчитывать на какую-либо защиту ее посольства (как это очевидно в случае с Германией и Италией). Тем самым они были особенно удобной мишенью. Целый ряд зарубежных активистов исчез в подвалах советских спецслужб и их испанских приспешников.

Разумеется, идеализировать анархистов или представителей ПОУМ было бы не совсем верно. Их уничтожение и переподчинение единой государственной машине, ведущей войну с внешним и внутренним врагом, вполне вероятно, и было необходимо. И это было бы понятно, если бы проводилось испанским правительством, но не по калькам и указаниям из Москвы.

Почему мы ничего не знаем об этом до сих пор? Может быть потому, что кальки и схемы сохранились где – то в архивах. Возможно, их иногда извлекают из архивов, немного подправляют, корректирую, пишут названия других городов и стран и снова пускают в дело. И снова льется кровь, и снова назначаются враги и появляются новые жертвы. Россия наследница СССР, а значит, наследница планов и схем. И они работают, в том или ином виде. Работают и будут работать…

Нин об испанской революции:

«Мы участвуем в Испании в глубокой социальной революции. Поскольку я пережил русскую революцию, я имею основания для того, чтобы вам сказать: наша революция намного более далеко идущая, чем совершенная в России в 1917 г.».

Из речи конца августа в Валенсии, переданной в «La Batalla», Nr. 26, 1. 9. 1936.

«Сначала выиграть войну, затем делать революцию… Эта формула в корне фальшива: в борьбе, которая сейчас развивается в Испании, война и революция не только два неотделимых понятия, но и синонимы… Поскольку борьба на военном фронте ни что иное как продолжение борьбы в тылу. Война есть форма политики… Формула в действительности скрывает намерение сорвать революцию».
Andreu Nin: La revolución española 1930 – 1937, Barcelona 1978, S. 303.

«По нашему пониманию диктатура пролетариата – это диктатура всего рабочего класса…, и но одна организация, ни профсоюзная, ни политическая, не имеет права осуществлять свою диктатуру над другими организациями во имя интересов революции… Диктатура пролетариата является рабочей демократией, которая осуществляется всеми рабочими без каких-либо исключений… наша партия должна решительно…бороться против каждой попытки превратить диктатуру пролетариата в диктатуру одной партии или одного лица».

Из речи Нина, переданной в: La Batalla, Nr. 32, 8. 9. 1936.