Деньги на ветер ВПК

Колоссальные военные расходы истощают бюджет, а кардинальной модернизации армии не происходит

"Танк "Армата" обладает беспрецедентной разрушительной силой:

один батальон может уничтожить весь российский бюджет".

Шутка российских экономистов

1. Эти два события почти совпали по времени.

В конце апреля Стокгольмский международный институт исследования проблем мира (SIPRI) опубликовал ежегодный доклад, согласно которому Россия в 2016 году увеличила свои военные расходы на 5,9 процента – до 69,2 миллиарда долларов, выйдя на третье место в мире по военным расходам.

Другое событие состоялось 16–19 мая в Сочи, где Владимир Путин провел серию совещаний с руководством Министерства обороны и военной промышленности на предмет формирования новой госпрограммы вооружения. Под чутким приглядом Верховного главнокомандующего высший генералитет, чиновная верхушка и управленцы ВПК решали, как дальше вооружаться и сколько денег под это дело им нужно.

Формально с финансированием у российских военных и военно-промышленного комплекса особых проблем в последние несколько лет не наблюдалось. С небольшим лишь уточнением: по факту его львиная доля досталась вовсе не людям в погонах, а "генералам" военной промышленности и массе "эффективных менеджеров". До реальных тружеников ВПК – конструкторов, инженеров и рабочих – дотёк лишь тонкий-тонкий ручеек почти нищенских зарплат. А до военных – тоже не так чтобы уж мощный поток техники. Во всяком случае, вовсе не в том количестве, которое реально необходимо для поддержания боеспособности и замены катастрофически устаревающего парка самолетов, вертолетов, танков, бронемашин, кораблей и т. д. Да и получают армейцы зачастую не совсем то, что им действительно необходимо. Получают чаще всего не слишком современное и эффективное, не слишком качественное, поскольку производители руководствуются извечным, еще советских времен, принципом: "что вам, военным, дадут, тем и довольствуйтесь".

Последние несколько лет военные расходы России росли рекордными темпами, невзирая ни на какой кризис, санкции, катастрофическое падение цен на нефть, обвал рубля, падение ВВП, колоссальный бюджетный дефицит и прочие "мелочи жизни". Не случайно же Россия заняла третье место в мировом первенстве по военным тратам. Впереди лишь США с военным бюджетом в 611 миллиардов долларов и Китай – 215 миллиардов долларов.

Правда, и с выданным "призовым" местом есть какая-то загадка. Буквально недавно, в декабре 2016 года, был представлен ежегодный доклад Jane’s Defense Budgets, из которого следует, что впервые с 1990-х годов Россия не попала в пятерку стран с самыми большими расходами на оборону. По данным издания, Россия с военными затратами в 48,5 миллиарда долларов пропустила вперед США, Китай, Великобританию, Индию и Саудовскую Аравию. Но не прошло и четырех месяцев, как страна вдруг взлетела на третье место, а 48,5 миллиарда долларов таинственным образом трансформировались в 69,2 миллиарда. Хотя вообще во всех этих оценках неясно всё: непонятна ни методика подсчетов, ни какой курс рубля к доллару при этом брали.

Так или иначе, но во внесенном российским правительством осенью 2016 года в Госдуму законопроекте значилась самая большая за всё постсоветское время цифра предполагаемых ассигнований на оборону – 3,889 триллиона рублей. Почти четверть всего бюджета – 23,87 процента, более 4,7 процента всего объема ВВП.

Но есть еще одна такая тонкость: военные расходы финансируются вовсе не по одной лишь графе "Оборона", но и по линии других ведомств, порой совершенно гражданских. Эти траты умело замаскированы в такие безобидные разделы бюджета, как, например, "Образование", "Здравоохранение", "Физическая культура и спорт", "Общегосударственные вопросы", "Социальная политика", "Жилищно-коммунальное хозяйство", "Экономика", "Межбюджетные трансферты", "СМИ" и даже "Культура и кинематография". По этим каналам военные получают не менее 20 процентов средств, но сколько именно, как и на какие цели – это уже закрытая информация. К примеру, как еще в 2013 году подсчитал Василий Зацепин, заведующий лабораторией военной экономики Института экономической политики им. Гайдара, в проекте трехлетнего бюджета на 2013–2016 гг. секретными стали 24,8 процента всех расходов. Для сравнения: до 2012 года закрытая часть бюджета ещё не превышала 11,2 процента, затем засекречивание статей бюджета стремительно выросло. Впрочем, бюджет 2017 года в этом смысле несколько "умереннее": закрытые расходы должны составить там около 18 процентов. Так или иначе, но реальные военные траты явно много выше официально анонсированных.

Но вот только, отставая от США почти в 9 раз по официальной цифре военных расходов (а по версии Сергея Шойгу, выступившего 24 мая 2017 г. в Совете Федерации, в 11 раз), а от Китая – более чем в 3 раза, на деле Россия просто изматывает, истощает свою экономику, поскольку тратит на вооружение до 7,4 процента своего ВВП. В то время как США – не более 3,1 процента своего ВВП, а Китай и вовсе 1,68 процента. Для справки: российский ВВП меньше американского почти в 15,5 раз, китайского – в 9,5 раз (по другим оценкам, в 14 раз). Доля России в мировой экономике недотягивает и до 2 процентов (1,77%), продолжая падать, зато российская доля в мировых военных расходах – 4 процента. Получается, что страна тратит на военные усилия много больше, чем реально может себе позволить? Но за счет чего: ведь если у военных и производителей оружия прибыло, то где-то, разумеется, убыло? А убыло, судя по бюджету на 2017–2019 годы, много где: только в этом году ассигнования на экономику снижены на 366 миллиардов рублей, а к 2019 году – более чем на 500 миллиардов. Финансирование ЖКХ урезано катастрофически – с 61 до 27 миллиардов рублей, образование "похудело" на 77 миллиардов, здравоохранение обрезали почти на четверть, изъяв у медиков свыше 100 миллиардов рублей…

И есть еще графа "Безопасность и правоохранительная деятельность": цифра там вполне сопоставима с теми же официальными расходами на оборону…

2. Куда ни кинь…

Так или иначе, в России решено зачать совершенно новую программу вооружений. А как же тогда прежняя? На сочинских совещаниях у Путина речь шла о проекте госпрограммы вооружений на 2018–2025 годы, хотя формально всё еще действует госпрограмма вооружений на 2011–2020 годы. Получается, новая госпрограмма накладывается на ныне действующую, "откусывая" у нее три года. В чем, собственно, дело? Неужели всё запланированное по-стахановски выполнили досрочно, а выделенные средства использовали полностью и целевым образом – и тоже досрочно? Непохоже. Насколько известно, госпрограмма вооружений на 2011–2020 годы (ГВП-2020), принятая в декабре 2010 года, не только не перевыполнена, но даже и близко не выполнена, хотя средства на нее выделены. И возникают смутные подозрения: уж не провалили ли программу, не слишком удачно распорядившись выделенными на нее финансами? А выделено было на перевооружение армии и флота 20 триллионов рублей и еще 3 триллиона – для переоснащения военно-промышленного комплекса.

Наиболее расходными статьями ГВП-2020 стали: военно-морская – на перевооружение флота выделили 4,7 триллиона рублей; авиационная – 4,5 триллиона рублей; закупки для воздушно-космической обороны поглотили 3,4 триллиона рублей; на перевооружение Сухопутных войск – 2,6 триллиона рублей; 2 триллиона – на переоснащение стратегических ядерных сил (СЯС), а также на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы (НИОКР).

Вроде и солидные суммы, но явно мало для кардинального переоснащения или хотя бы жизненно необходимой модернизации ракетной составляющей стремительно устаревающих СЯС еще советской "закваски". Стоимость одного ракетоносца Ту-160 оценивают не менее чем в 300–400 миллионов долларов, потому с советских времен его и не строят – не по карману. В 1993 году поддержание в боеспособном состоянии каждого Ту-160 обходилось в миллион долларов в год, ныне – много больше.

Невзирая на выделенные средства, сроки модернизации бомбардировщиков дальней авиации оказались сорванными, сорван и срок производства транспортных самолетов Ил-76МД-90А.

Военным надо было заменить огромное количество техники, произведенной еще в советское время, чтобы реализовать поставленную задачу: довести долю современной техники в войсках с 23 процентов (как это было в 2011 году) до 70 процентов в 2020 году. Но средства уходят, прежде всего, на поддержание боеспособности уже имеющейся техники и ее капитальный ремонт, на модернизацию старых образцов и уже в последнюю очередь на выпуск чего-то нового. Тоже, кстати, давно устаревшего советского образца… Не случайно сразу после сочинских совещаний куратор военпрома вице-премьер Дмитрий Рогозин заявил, что новая программа вооружения предусматривает отход от модернизации старых образцов вооружения.

Сирийская война тоже способствовала корректировке и пересмотру программы перевооружения, поскольку вновь на практике подтвердила несоответствие целого ряда систем современным условиям. Да и расходы на сирийскую операцию, не заложенные в бюджет, оказались высокими и тоже потребовали корректировки финансовой части программы перевооружения.

Не могли не внести корректировку в ГВП и события на востоке Украины. Как и санкции за Крым: Россия лишилась возможности закупать технику, аналогов которой у нее нет, покупать электронику для военных нужд, комплектующие для собственных систем вооружения, которые в самой России не производят. Но особенно сильно ударил по программе перевооружения авиации и флота разрыв военных связей с Украиной: ныне приходится чуть не на коленке налаживать производство двигателей для вертолетов и пытаться чем-то заменить украинские корабельные двигатели. Современные станки для военной промышленности за рубежом российскому ВПК тоже не продают. Не случайно в сентябре 2016 года во время поездки Путина в Тулу губернатор Тульской области Алексей Дюмин обмолвился про "острый дефицит отечественных станков спецназначения и новых роторных производственных линий для боеприпасников", добавив, что и "по программному обеспечению мы находимся не совсем в хорошем состоянии". Проблема импортозамещения, судя по всему, всё еще остра и, как не раз признавал и Путин, "принципиально важна": без ее решения нет и реального перевооружения. Потому на нее вынужденно и "направляются серьезные ресурсы", ранее совершенно не запланированные. И решить эту проблему полностью не надеются даже к 2025 году, когда, как заявляется, российское "вооружение и техника будет состоять из узлов, компонентов, деталей российского производства на 85 процентов".

3. И 55 триллионов мало

О формировании "новой редакции" госпрограммы вооружения, рассчитанной до 2025 года, Путин впервые заговорил уже в 2013 году – всего лишь на третьем году реализации рассчитанной на 10 лет ГВП-2020. Тогда же представил и две причины: необходимо "развитие высокоточного оружия не только большой дальности, но и тактической зоны поражения", а также "оптимизация стрелковой отрасли", в которой, по словам Путина, "накопилось немало проблем". Фактически это первое признание из высоких уст, что со стрелковым вооружением дела не так хороши, как уверяли. Но городить такой огород из-за "стрелковки" точно не стали бы, значит, куда более существенными оказались проблемы с высокоточным оружием "тактической зоны" – то есть оружием поля боя: управляемыми средствами (ракетами, снарядами и пр.) третьего поколения, реализующими принцип "выстрелил и забыл".

Про необходимость оснащения новейшим высокоточным оружием и передовыми средствами связи говорилось столь часто, что трудно было не догадаться: проблема действительно очень серьезная. Похоже, конструкторы и промышленники никак не могут выдать военным высокоточные "изделия" с теми тактико-техническими характеристиками (ТТХ), которые уже давно имеются на вооружении армий НАТО. Но чтобы создать такое вооружение, для начала необходимо едва ли не с нуля создать соответствующие КБ(конструкторские бюро) – уже на действительно новейшей научно-технологической базе. Для промышленного выпуска надо иметь средства производства нового поколения, которые тоже придется создавать самим и тоже с нуля, поскольку российское станкостроение по факту уже давно умерло. Это в первую очередь негативно сказывается на производстве боеприпасов, поскольку, как уже не раз констатировал эксперт в этой сфере Юрий Шабалин, "собственного станкостроения в боеприпасной отрасли промышленности у нас в стране не существует". Приобрести же станки последних поколений на международном рынке не удастся – их России не продают. С развитием российской электронной компонентной базы дела едва ли не печальнее, в ином случае Путин не стал бы регулярно поднимать эту тему на совещаниях по перевооружению.

Ни в декабре 2015 года, ни даже в 2016 году ГВП-2025 не утвердили. Нет ее и ныне, но первый проект обещали анонсировать к 1 июля 2017 года. Можно предположить, что всё упирается в острую нехватку средств. Изначально Минобороны запросило под ГПВ-2025 порядка 55 триллионов рублей – в дополнение к 20 триллионам, выделяемым под ГПВ-2020. Но против выступило Министерство финансов, и в декабре 2016 года на расширенной коллегии министерства Сергей Шойгу сообщил, что стоимость ГВП-2025 сократят до 30 триллионов рублей. Однако Минфин категорически отказался удовлетворить и эту заявку, согласившись выделить не более 12 триллионов. По этому поводу 9 сентября 2016 года на закрытом совещании в Кремле Сергей Шойгу сцепился с Антоном Силуановым. Шойгу хотел уже поменьше – 22 триллиона, но министр финансов вновь соглашался только на выделение 12 триллионов, поскольку бюджет просто не выдержит большей нагрузки.

Но чтобы привести запущенную военную машину в дееспособный вид, недостаточно даже 55 триллионов. Не случайно несколько лет назад тогдашний главком Сухопутных войск генерал-полковник Александр Постников в сердцах бросил, что было бы дешевле покупать несколько немецких танков "Леопард", нежели один "хваленый Т-90", который "всего лишь семнадцатая модификация танка Т-72", изготавливающегося с 1972 года. Ибо монстры оборонки в момент сжирают любые триллионы, а вот что, когда и почем выдают – это вопрос.

При монополии производителя у министра обороны нет выбора: танки ныне производит только Уралвагонзавод, истребители и ударные самолеты – фактически только "Сухой", стратегические и дальние ракетоносцы-бомбардировщики – монополия Туполева… И над всем этим еще и "центровой" монополист – "Ростех". Никакого рынка и никакой конкуренции. При такой структуре если бы даже и 55 триллионов выдали, их всё равно не хватило бы. Да и средства на неизбежный распил в бюджет надо заложить. В апреле 2016 года Генпрокуратура оценила ущерб от коррупции в Вооруженных силах более чем в 9 миллиардов рублей, при реализации гособоронзаказа выявлено свыше 9,6 тысяч нарушений законов и возбуждено 163 уголовных дела.

Залпы по террористам в Сирии обескровили наши арсеналы, по некоторым оценкам, почти на 40 процентов, и возможности быстро их пополнить просто нет

Еще одна "малозаметная" проблема, о которой если и говорят, то лишь узкие специалисты. Программы перевооружения отчего-то обходят своим финансированием сферу производства боеприпасов, и особенно пороха. Хотя ассигнования на эту отрасль, казалось, по определению должны относиться к числу приоритетных. Как утверждает один из экспертов, "залпы по террористам в Сирии обескровили наши арсеналы, по некоторым оценкам, почти на 40 процентов, и возможности быстро их пополнить просто нет". В том же материале перечисляются стратегически значимые предприятия, судьба которых оказалась плачевна, невзирая на все гособоронзаказы и госпрограммы вооружения. Обанкрочен и ликвидирован Бийский химкомбинат, производивший баллиститный порох, смесевое твердое ракетное топливо, самые крупные твердотопливные ракетные двигатели. Также "приказало долго жить" производство пироксилинового пороха и смесевого твердого ракетного топлива на кемеровском заводе "Прогресс"; прекращено изготовление баллиститного пороха и твердого ракетного топлива на красноярском химкомбинате "Енисей"; ликвидирован Режский химзавод (производство баллиститного пороха) и т. д. и т. п. Если срочно не принять меры, бьет тревогу эксперт, то уже в ближайшее время российская армия останется без боеприпасов, и "танки, корабли, самолеты и вертолеты превратятся в обычные средства передвижения"…