Бегство от политики.

Во время прямой линии Путин говорит: такая ежегодная площадка нужна ему для того, чтобы понять настроения общества, выяснить, что людей беспокоит сегодня. В ходе многочасового политического шоу президента тем временем происходят обычные для этого формата чудеса. Вместе со школьником Андреем президент решает вопрос с угольной пылью над портом Находки. Вникает в историю с расселением ветхого дома в Ижевске и обещает помочь. Спасает от последствий наводнения село на Ставрополье. После этого сюжета приходит сообщение из Генпрокуратуры — начата проверка. Государственные СМИ тут же распространяют слухи об отставке губернатора Ставропольского края — в администрации их опровергают.

Шоу продолжается в этом ключе в течение четырех часов. «В этом тоже есть смысл, — поясняет Путин. — Где-то, где плохо что-то, шевелить, может быть, что-то сделать хорошее: и дорогу проложат, где нужно, и со здравоохранением поразбираются, другие социальные вопросы порешают».

В прошлом году мы писали, что прямая линия президента осталась последним живым общественным институтом. На других уровнях, кажется, уже не работает ничего и без вмешательства президента «чудес» не дождешься. Сегодня ситуация становится только хуже: президент не только вынужден «подкручивать, где плохо», но и прямо говорит, что нуждается в общественном институте, чтобы чувствовать настроение общества. Обычно такими институтами являются парламент и свободные СМИ. Можно ли замерить настроения людей, решив раз в год несколько социальных проблем по очевидно заранее отобранным сюжетам?

Попутно на экране бегут вопросы, полученные через смс. Их по каким-то причинам решают не цензурировать, и сообщения время от времени попадаются злые. Путин на них никак не реагирует — и неизвестно, видит ли в принципе. Эти «параллельные настроения» не вписываются в формат общения с народом. Но в потоке социальных проблем, проходящих в эфир, проскальзывает несколько острых тем.

Во-первых, реновация: Путин публично сомневается в том, что московская программа будет идти достаточно гладко, обещает за этим следить. На аналогичные программы в других регионах денег нет, хотя аварийного жилья там, конечно, больше.

Во-вторых, повышение пенсионного возраста. Здесь от Путина прямо требуют ничего не трогать, и это, кажется, единственное требование за все четыре часа. Похоже, проблема пенсионного возраста — новая болевая точка, откуда могут расти протестные настроения.

Президент отвечает уклончиво: некоторые экономисты говорят, что без повышения не обойтись, но в Кремле будут разбираться, что можно сделать.

В этот момент появляется фигура умолчания. Разговор о пенсионном возрасте касается будущего — ситуации после очередных президентских выборов в марте 2018 года. К Путину обращаются не только как к очевидному кандидату в президенты, но и как к человеку, обязанному в этих выборах победить. При этом ни сами выборы, ни выдвижение на них Путина не обсуждаются. Глава государства не просто не отвечает на этот вопрос — его вообще не задают. Будто бы общество совершенно это не интересует.

Единственный момент, когда участники прямой линии вспоминают о выборах, касается истории с показаниями бывшего директора ФБР Коми против Трампа — и возможным влиянием российского фактора на последнюю американскую президентскую кампанию. Обсуждение американских выборов оказывается важнее и интереснее, чем ближайшее будущее нашей страны.

Только намеком упоминается тема недавних российских протестов. Здесь Путин говорит о том, что открыт к диалогу с теми, кто недоволен ситуацией в стране, кто готов предложить конкретные решения. Никто не задает президенту вопроса о Медведеве и Навальном: общество будто бы не интересуется и этим.

 Самым ярким сюжетом шоу становится в итоге заочная дискуссия с президентом Украины Порошенко о поэзии Лермонтова. Получив для страны «безвиз», Порошенко сказал: «Прощай, немытая Россия». Путин многозначительно цитирует продолжение: «Быть может, за хребтом Кавказа укроюсь от твоих царей, от их всевидящего глаза, от их всеслышащих ушей». Может быть, Порошенко тоже готовится к бегству, иронизирует Путин. Да и бежать, оказывается, некуда — Украина во времена Лермонтова была в составе «немытой России». Этого оказалось мало, и президент России вспоминает Тараса Шевченко: «Доборолась Украина до самого края. И хуже ляхов распинают ее собственные дети». В литературоведении Путин явно сильней оппонентов.

Но по итогам прямой линии ясно, что в Кремле потеряли темп. Не придумали, как публично реагировать на протестную мобилизацию. И не имеют пока готовой концепции президентской кампании: она будет складываться после региональных выборов в сентябре, когда у стратегов Кириенко появятся новые социологические данные. Пока же нам предлагают обойтись без политики. Согласится ли на это общество?