Душанбе Главпочтамт До востребования ч.2

http://maxpark.com/community/4707/content/5850929  часть 1

Часть 2

В самолете стоял сильный запах дынь — как видно, все везли их с собой. Дома тюбетейки пришлись детям впору. Дыни съели довольно быстро. Сушеные не так понравились, но и они тоже не задержались надолго. Естественно, угощали ими и родных, и соседей.

На работе поначалу тоже всё складывалось удачно: доложил на Ученом совете об итогах поездки, об освоенных методах, о теме возможной диссертационной работы. Тему утвердили и назначили руководителем зам.директора НИИ по науке И.Ч., поручили заведующим клинических отделов способствовать проведению соответствующих обследований — в общем, всё чин-чинарём!

На волне энтузиазма я даже придумал топометрическую сетку со специальной рентгеноконтрастной разметкой для более точного измерения размеров на снимках. А так как для проведения боковых снимков лежачих больных не было стола- латероскопа, то по моему рисунку (кто помнит мои тогдашние рисовальные способности, тот понимает о чем речь) Бубуся за несколько часов сколотил мне его и поставил на колеса, которые я снял с разбитой больничной каталки.

(Бубуся — это дядя моей Нины, прекрасный столяр-краснодеревщик. Им сделанными нардами мы играем по сей день. Кстати, камни к ним сделаны уже моим дядей — Пако,ак что, можно сказать, что это «двухдядины нарды»)

     В институте к тому времени был уже свой патентовед, у которого, наверное, было мало работы, поэтому он предложил мне оформить всё как «рационализаторские предложения». Так я стал автором целых 3-х рацпредложений и заработал за это 30 рублей!

Для того, чтобы наладить работу, кроме желания, нужны были необходимые стерильные материалы, инструменты для проведения манипуляций, нужен был и помощник во всем этом. Здесь мне помогли коллегиальность и друзья из расположенного рядом института хирургии (в котором я раньше работал и иногда подменял их рентгенолога), а в особенности — старшая сестра одного из отделов Лили Кацобашвили. Одно время она сильно болела и лечилась у меня. С тех пор у нас сложились дружеские отношения и я был очень ей признателен, когда она предложила мне свою помощь. Мало того, что она подготавливала мне по 2 бикса со всем необходимым стерильным материалом, так она еще и ассистировала при проведении обследования. А ведь это было связано, как ни крути и не защищайся спецхалатом, с получением рентгеновского облучения открытых частей тела, что ей, с ее перенесенным гепатитом, было совершенно ни к чему!

(Пройдет еще десяток лет и когда в тяжелые годы начала 90-х маме понадобится операция, а в больнице, как, впрочем, и в аптеках, не было ни материала, ни лекарств, она, как и другие знакомые медработники, выручит меня, собрав всё необходимое. Еще через пару лет Лили с сестрой переедут в Израиль. Та подруга, с кем у нее была переписка, как и многие другие сотрудники института, впрочем, как и других медучреждений, оставшись без дела и зарплаты, перестала ходить на работу и след Лили, к сожалению, затерялся…)

Но пока еще — начало 80-х, т.е. годы, когда, по хрущевским планам, мы уже должны были бы жить при коммунизме. Коммунизм — не коммунизм, но работа всё же была. И была хоть и не большая, но твердая и вовремя выплачиваемая зарплата, которой, правда, не хватало, и все старались подработать, устраиваясь на работу по совместительству. Даже ходило выражение, что врачи работают на полторы ставки потому, что если работать на ставку, то им есть будет нечего, а если на две, то некогда.

Я тоже часто подменял заболевших, или уходящих в отпуск рентгенологов разных больниц и поликлиник, поэтому приходилось крутиться, чтобы успевать. Почти везде были старые аппараты, старые защитные средства, работать приходилось в темных кабинетах и много времени уходило на аккомодацию к темноте.

О том, что, перерабатывая и просвечивая в день по 8-10 «желудков» вместо положенных 3-х (не говоря уже о массе «грудных клеток»), я получал повышенное облучение — такая мысль не приходила мне в голову.

В общем, база есть, больных — нет! Время бежит, а обследовал всего несколько человек.

В наших, грузинских, условиях это оказалось чрезвычайно сложно осуществить. Часто бывало так, что мы, уже «помывшись» и вырядившись в стерильные халаты, ждали, когда привезут больного, а его не было, потому что или он вдруг сам испугался процедуры, или его отговорил какой-то «доброжелатель» .

Короче говоря, мне из Душанбе предложили взять те материалы, которые у меня были, а остальное — «добрать» у них .

Вот как я оказался второй раз в Таджикистане, приехав сюда на «рабочее место» в отдел ренгенологии сроком уже на год.

Приняли меня в институте хорошо, оформили документы, прикинули план работы. Подходящих больных в этот период не оказалось, поэтому предложили ознакомиться с имеющимся архивом и историями болезни.

Через несколько дней вернулся из Москвы директор — академик Мансуров, который пригласил меня на беседу. Надо отметить, что он всех именно «приглашал», а не «вызывал». У него была, как мне кажется, «восточная» манера беседы — говорят, на Востоке сперва расспросят о твоем скоте, о здоровье жён, членов семьи, и т.д., а потом перейдут к делу. Не знаю, как с другими, но со мной та беседа проходила приблизительно в этом ключе.

Когда, после чашки чая, мы дошли до положения моих дел, он сказал, что скоро институт получит свой эхоскоп и, очевидно, комплексная перитонеография станет совершенно неактуальной.

Поэтому надо быстро оформлять работу, опубликовать минимум две необходимые статьи, взяв имеющийся у них материал, не использованный в недавно защищенной их сотрудником диссертации, или поменять тему на более перспективную, так как у него большие сомнения в том, что в теперешних условиях работа по этой же теме пройдет в ВАК-е. Я был озадачен этим, так как нового, еще неиспользованного материала, было мало. Каких-то особых новшеств в обследовании, делающим его более доступным, информативным, а значит,— привлекательным, тоже не было.

Я думаю, что Хамид Хусейнович всё это понимал лучше меня, потому что после небольшой «чайной паузы» он предложил мне (параллельно с тем, чем я был занят), подумать над одним вопросом, который его очень интересовал последнее время,— о причинах более частого образования камней желчного пузыря у женщин.

В частности, вопрос изучения насыщения желчи женщин холестерином в связи с регулярными ежемесячными изменениями их гормонального фона. Я попросил несколько дней для хотя бы предварительного ознакомления с этим, совершенно новым для меня вопросом, так как придется ознакомиться с новейшими данными по биохимии желчи (как «печеночной», так и «пузырной»), по женской физиологии и патологии и пр.

Хамид Хусейнович предоставил мне неделю, передал на прощанье несколько английских журналов и сказал, что даст соответствующие указания в библиотеку и переводчице, если будут нужны какие-нибудь дополнительные материалы.

(А надо отметить, что такого разнообразия профильных советских и зарубежных изданий, да еще в «свободном» пользовании я не встречал не только в нашей Республиканской мед.библиотеке, но и в московском институте гастроэнтерологии.

Но главное — это то, что все сотрудники следили за поступлениями и не дай Бог, если через несколько дней во время обхода или еженедельных врачебных конференций Х.Х. спрашивал мнение кого-нибудь по поводу той или иной статьи, а тот еще не был с ней знаком! Вот тогда ему лучше было бы провалиться сквозь землю, хотя на людях нагоняя не получил бы.)

Дня три я не вылезал из библиотеки и журналов, которые мне разрешили даже взять на дом. Вопрос оказался интересным.

Работ, посвященных динамическим исследованиям желчи в течение менструального цикла было немного. Начал рыться в смежных статьях, буквально по крохам выкапывая сведения, которые могли стать полезными.

Чем глубже вникал в проблему — тем больше возникало вопросов. У меня стало складываться впечатление, что дело не только в самом химизме желчи, ее насыщении холестерином, но и в ее физических характеристиках. По поводу изучения физических свойств желчи нашел всего несколько статей в одном из украинских журналов.

Продумал и составил предварительный план работы по комплексному изучению физико-химических свойств желчи женщин с учетом многочисленных факторов, влияющих как на процесс желчеобразования, так и на транспортировку желчи.

Через неделю, когда я все свои соображения и списки выложил на стол Хамида Хусейновича, он, очевидно, не ожидал такого «комплексного» подхода, и мы, попивая чай чашку за чашкой, закусывая орехами, солёным миндалем и изюмом, начали постепенно прорабатывать мою «концепцию».

Я высказал предположение, что надо создать несколько групп женщин с разным исходным и более или менее стабильным гормональным фоном, а это связано с определенными трудностями в подборе таких людей. Идея ему показалась интересной и Х.Х. тут же связался с академиком Хакимовой, директором института охраны материнства и детства, предложив ей проведение совместного исследования, для чего попросил ее принять меня и выслушать наши соображения. 

Софья Хафизовна, эта, в некотором роде, уникальная женщина — первая таджичка, получившая в возрасте 33 лет степень доктора мед.наук, вложившая много сил в дело улучшения медицинского обслуживания женщин и добившаяся открытия соответствующего центра, оказалась очень милой, симпатичной женщиной, которая, ознакомившись с нашей идеей, нашла ее
довольно любопытной и интересной.

Мы договорились, что на базе их клиники можно будет подобрать две группы женщин: с исходным низким и высоким уровнем эстрогенов, а также обследовать десяток беременных.

С.Х. подсказала дополнительную литературу, с которой мне было бы полезно ознакомиться, и поставила единственное условие — зондирование должен был проводить не их персонал, а я сам.

Ну сам — так сам! Где наша не пропадала!

И теперь, захватив с вечера чистые пробирки, рано утром я ехал сперва в их институт, зондировал 1-2 женщин, а потом ехал на работу, где, оставив часть полученных порций желчи для своих исследований, остальное отдавал биохимикам.

Хотя формально я был оформлен в рентгенологии, практически теперь целыми днями пропадал в биохимической лаборатории, где меня прикрепили к Марине Валентиновне К.

Марина Валентиновна была девушкой видной. И не потому, что в такой маленькой комнате (к тому же так заставленной столами с лабораторными принадлежностями и приборами, что невозможно было разминуться в проходах) нельзя было ее не заметить, а потому, что она действительно была Видная. Хотя, если уж называть вещи своими именами, она была не просто Видная, а ВИДНАЯ.Как говорится, «всё при ней»... — и этим всё сказано! Была она значительно младше меня, училась в университете, но — «Марина Валентиновна»! Держалась она просто, но с достоинством, цену себе знала — еще бы! — ведь, в основном, именно на ею полученные данные и опиралась вся гепатологическая научная деятельность института!
В общем, была она настоящая «училка»... Жутко строгая и «по делу»… Но с хорошим чувством юмора и таким острым языком, что уже через день я разбирался в многочисленных разновидностях пипеток, пробирок, колб и банок с различными устрашающими надписями и наклейками, а еще через день я уже не боялся набирать пипеткой из этих баночек-колбочек всякие реактивы и отмерять необходимое их количество в соответствующие пробирки.

И главное — мне уже доверяли это делать!

(Немного отвлечемся. Когда я ознакомил М.В. с этим отрывком воспоминаний, то мгновенно получил следующий ответ:

«Ну ты даешь!!! Между прочим, насчет ВИДНАЯ. В то время у меня был всего 48 размер и Л.Н-а с Л.В-ой были куда виднее меня, да и Люба В-ц была не на много меньше. А острый язык, так это же на пользу, а то так бы и ходил неучем.

Между прочим, ты даже собирался приобрести блокнот, чтобы записывать в него мои "народные" высказывания».

До сих пор не могу простить себе, что так это и не сделал!)

Сам же я занимался электрофорезом желчи и определением физических свойств ее, для чего пришлось поднять еще кучу литературы по физике и физколлоидной химии.

Выписав названия методов и необходимых приборов, я отправился в мединститут, где на соответствующих кафедрах попросил ознакомить меня с методиками и, если есть такая возможность, одолжить на время необходимые приборы.

Не уверен, что только личное обаяние и грузинские сувениры сыграли роль, вероятно, всё же авторитет Мансурова был весомее, но за пару дней все эти вопросы были разрешены, приборы были подарены и я уже наладил самостоятельные исследования.

Однажды, я непроизвольно тряхнул пипеткой с ледяной уксусной кислотой и обшлаги моих джинсов, основных моих брюк, которыми я гордился и в чем ходил на работу, вмиг приняли такой вид, как будто мне по ногам стреляли дробью!

Конечно, у меня были и запасные брюки, но одни были «парадные», а другие - «домашние». Так что надо было покупать новые, а это для меня было большой проблемой — моего размера одежду всегда было трудно достать, к тому же брюки приходилось практически перешивать: суживать и укорачивать.

(В Тбилиси, в начале проспекта Плеханова, ближе к площади Воронцова, была масса пошивочных ателье, и там был мастер, который, перешив мне пару раз готовые брюки, сказал: «Знаешь что? Давай лучше я просто сошью тебе новые. Выбери, вот, любую материю и приходи завтра». И без всяких примерок на другой день за те же деньги я щеголял уже в новых брюках!

Кстати, и носил я их несколько лет.)

Так вот, естественно, что в отделе «взрослых» брюк я ничего подобрать себе не смог, зато в «детском» нашлась пара серых брюк, причем, кроме того, что оказались длинноваты, они были мне еще и несколько узки (!)— застёгивались на глубоко втянутом животе. Но делать было нечего, пришлось купить. Марина взялась укоротить их, а о расширении не могло быть и речи, т.к. запаса материи не было.

(Марине К.: «Я помню кислотой прожжённые штаны…

что, руки исколов, слезами обливаясь,

ты подшивала, чтоб мне было в чем ходить...

Такую я заботу могу ли позабыть!»)

А джинсы мне заштопала Нина  Соломоновна — мама Иры, жены Сергея.
Да так, что если не смотреть под лупой, то и не заметишь ничего! Она тоже жила одна в большой квартире старого дома в центре города. Дети со своими семьями, жили отдельно, поэтому в этот мой приезд уже она предложила мне поселиться у нее.
Несколько месяцев я пользовался ее гостеприимством и, как и Изабеллу Александровну, вспоминаю с большой теплотой.

(На фото слева направо: И.А и Н.С. в конце 80-х — начале 90-х г.г.)

Она проявила трогательную заботу обо мне в этот, пожалуй, один из самых напряженных периодов в работе, когда кроме «мотаний» с раннего утра по клиникам (что было гораздо удобнее осуществлять, живя в центре города), я еще допоздна засиживался над литературой и обработкой данных. В моем расположении была отдельная комната с большим столом. На нем были развернуты листы «миллиметровки», на которых условными значками (для чего накупил несколько различных «геометрических» трафаретов) я вычерчивал графики, составлял таблицы и пр.

Хуже всего дело обстояло с расчётами, т.к. данных по обеим порциям желчи было много.  Вручную всё просчитать было невозможно долго. В институте были только два калькулятора «Электроника», причем, один из них был простой, а другой — програмированный. За ним стояла очередь, но мне завотделом (неофициально) разрешил брать его домой на ночь.

В него надо было ввести специальную (!) программу и тогда можно было вычислять средние показатели по группе цифр. Или коэффициент достоверности различий между показателями групп.

Это была чрезвычайно напряженная процедура, потому что сама вводимая программа была очень сложная. Надо было строго соблюдать последовательность нажатия определенных клавишей, потом надо было безошибочно ввести огромное количество цифр... Иногда клавиши «заедали» и невозможно было понять «прошла» команда, или нет, и когда, после всех этих мучений, техника выдавала ахинею, то нервы уже не выдерживали.

Приходилось всё начинать заново, каждый раз с замиранием сердца нажимая на клавишу. Иногда на обработку данных одной порции желчи в одной группе уходила вся ночь!

Конечно, такое постоянное напряжение сил и внимания, требовало разрядки и тогда, всё же захватив с собой (на всякий случай) сумку с записями, я отправлялся к Цыганковым.

«На всякий случай» потому, что я никогда не знал заранее где заночую — то ли у ребят, то ли дома, то ли в кабинете завотделом...

часть 3.

http://maxpark.com/community/4707/content/5871691