Тайна Мессира... Ч.3 (окончание).

На модерации Отложенный В боях с басмачами. "Большую роль сыграли храбрые чекисты, умело и беззаветно боровшиеся под руководством Дзержинского, а в Туркестане - Петерса и таких старых большевиков, как Приворотский и Булганин и другие, с контрреволюцией, с басмачеством и вдохновлявшими их шпионскими, контрреволюционными силами. Они хорошо помогали Туркбюро ЦК РКП(б), Реввоенсовету фронта. В укреплении Советского государства в Туркестане их заслуги велики" (Каганович Л.М. ПЗ, с.241). Командированный в июне 1922 г. "по срочно-военно-секретно-оперативным делам в Восточную Бухару в местности: Гузар, Байсун, Чор-Шамбе, Шерабад и Шар-Шабыс [Шахрисабз]", ответственный сотрудник Разведотдела Штаба Бухарской группы войск Г.Андреев вступил в "Большую игру". В том же1922 г. он становится Г.Джурабаевым - уполномоченным разведотдела Бухарской группы войск. С февраля 1923 г. Андреев якобы руководит всей "военно-агентурной разведывательной службой в Гиссарском вилояте Бухарской Республики". Правда, 19 марта 1923 г. он оказывается совсем в других местах - в Нурате, приблизительно также далекой от Гузара и Шерабада, как Москва от Петербурга, но чего не бывает на войне? От неведомо в чем виноватого мелкого царского чиновника, казалось, не осталось и следа. Теперь это был опасный, тренированный боец, знающий себе цену. Весь увешенный оружием ("Наган", кавалерийская шашка, два (!) карабина - З-х линейный и системы "Штосс"), показывали не только серьезность намерений их владельца, но и то, что он мало кому доверял, мотаясь в качестве сотрудника разведчасти Штаба Туркфронта по "горячим точкам" региона. Занимался он в это время в основном организацией агентурной работы: внедрением своих людей в басмаческие формирования, вербовкой и перевербовкой "чужих" людей, выплатой денежного довольствия агентуре, переводами перехваченных вражеских донесений и писем, другой подобной рутинной деятельностью. Везло храброму чекисту - за все время службы ни одного ранения, ни легкого, ни тяжелого, ни колото-резаного, ни огнестрельного. В конце 30-х гг. в письме наркому НКВД Н.Ежову он, правда, вспомнил про "каплю пролитой крови", но упоминать "боевые шрамы" не осмелился никогда. Кроме упомянутых лихорадки и грудной жабы, переболел также еще гриппом (инфлюэнцей), о чем также взял справку в лазарете и аккуратно ее сохранил. Подлинных документов 20-х годов о кровавых боевых схватках не сохранилось, хотя с уверенностью можно сказать, что будь они (схватки или хотя бы документы), то Андреев-Джурабаев не преминул бы на них сослаться: слишком уж тщательно документировал он по возможности каждый свой шаг. Не забыл же он "подшить в дело" бумагу, рассказывающую о "зверствах белогвардейцев" в отношении его семьи, остававшейся в Бузулукском уезде. Ссылаясь на подтверждение местного исполкома, он нарисовал полную драматизма картину: белоказаки, узнав, что в с.Семеновка живет семья видного красного командира, зверски надругались над самым святым; ворвавшись в село, враги обязали всех его жителей... сдать в пользу Белой армии по комплекту нательного и постельного белья с каждой, в том числе, и его - Андреева - семьи. Слабой компенсацией за понесенный тяжелый моральный, а главное - материальный - ущерб, явились дорогой немецкий фарфор XVIII в., русская бронза XIX в., уникальный рояль и туркменские ковры, оставленные Джурабаевым наследникам. В бою с каким басмаческим отрядом взяты эти ценные трофеи, история умалчивает. По одной из позднейших бумаг, "тов.Джурабаев (Андреев) неоднократно подвергался опасностям жизни, будучи всегда впереди полков, был многократно окружен басмачами и отбивался всякий раз только со своими разведчиками". При этом командир особо отметил, что Андреев превосходный "этнограф и бытоописатель" (местного населения). Вот документ, помеченный 4 октября 1922 г.: "УДОСТОВЕРЕНИЕ. Дано сие Уполномоченному Разведота тов. Джурабаеву в том, что он во время третьей Локайской экспедиции с 7-го по 27-го Сентября включительно оказывал Штабу левой колонны ценные услуги. Тов. Джурабаев служил как переводчик, достовлял проводников и сведения о дорогах и местностях, как знаток мусульманства давал полезные советы, в переговорах принимал участие как посредник и переводчик и способствовал сбору видных Локайских лиц и оружия и тем много помог успеху экспедиции... Нач. левой колонны МЕЛЬКУМОВ, Военком РАТНИКОВ." . Вот другой документ, несомненно подлинный, от 14 июля 1923 г.: "УДОСТОВЕРЕНИЕ. Дано сие уполномоченному разведота 13 корпуса тов.Джурабаеву в том, что за время операции в районе Файзабад-Гарм как тов.Джурабаевым, так и его сотрудниками давались самые точные агентурные сведения, о расположении и силе противника. Кроме того тов.Джурабаевым оказывалась большая помощь войскам в даче надежных проводников и доставке продовольствия для войсковых частей, что и удостоверяется подписями С подлинным верно". Судя по подлинным документам, деятельность Андреева-Джурабаева на руководство "всей военно-агентурной разведывательной службой" региона как-то не тянет, а в трескучем тексте сфальсифицированных «документов» чувствуется стиль самого Андреева. О конкретной "научно-боевой" работе "этнографа" и "бытоотписателя" Андреева-Джурабаева можно судить, например, по такому документу от 19 апреля 1923 г. с грифом "Сов.секретно": "С получением сего предлагаю Вам отправиться в Нур-Ата и раскинуть агентсеть, сосредоточив главное внимание на шайке Мулла Абду Кагара. Кроме того Вы должны обратиться к уполномоченному в Кермине и потребовать от него какой им уполномоченный выслан в Нур-Ата и сколько дано ему сотрудников и высланному уполномоченному тов.Ибрагимов должен дать предписание о сдаче имеющегося у него аванса и передать сотрудников находящихся в его распоряжении. ВридНАЧРАЗВЕДЧАСТИ ШТАКОРА 13 (подпись)". Как же иначе? Денежки счет любят, тем более, что расходы на "ведение агентурной и разведывательной деятельности на территории Туркестана, Афганистана, Ирана и Индии", как свидетельствуют документы ЦГА Узбекистана (ф.И-41), выделялись за счет средств, отпущенных на службу здравоохранения края. Среди бесчисленных документов архива Андреева-Джурабаева (в основном с грифом "копия"), сохранился один, несомненно подлинный, помеченный 18 марта 1923 г. за № 152: : "Б.Н.СР. Чрезвычайная Диктаторская комиссия Ц.И.К. Бухреспублики в Восточной Бухаре. УДОСТОВЕРЕНИЕ.Дана сие от чрезвычайно.... [й Диктатор]ской комиссии тов. ДЖУРЕБИКОВУ Исканд... [еру]в том, Что он действительно работал... в восточ.бухаре I го года для уничтож... [ения мятежного? вражеского?]народа и басмачества. Принимал активное участие в арганизаци... [и Сов.вла]сти в восточ.бухаре, и вобще в... [озложенные]на него обязанности исполнял чи... [сто?]Что подписью и приложением печати у... [досто]веряется. председатель диктаторской комиссии (рафик) ... [Ходжаев?]ответст. секретарь [подпись не ясна], управделами ПОЛАЕВ." Документ загадочный. Правая его треть искусственно оборвана; не тронута левая сторона документа с грифом Диктаторской комиссии, печатями, должностями и фамилией "Искандера". Подпись «рафика» (вероятно, Ф.Ходжаев) явно вырвана, буква "д" везде дописана от руки красными чернилами. Cтранно, что Г.Джурабаев назван в наградном листе "Искандером Джуребиковым" - неужели канцелярия «рафика» дошла до того, что не знала даже фамилии и имени награжденного? Это также единственный документ, где имя "Искандер" напечатано в общем тексте на машинке; в других документах, где упоминается это имя, оно дописано в текст от руки чернилами к фамилии "Джурабаев". Наконец, подлинная фамилия орденоносца - Андреев - в бумаге вообще не упоминается. Из всего этого можно сделать вывод, что "Искандер Джуребиков" и "Г.Джурабаев" - разные люди. Занимаясь в конце 20-х годов сбором документов по истории гражданской войны и борьбе с басмачеством, Джурабаев-Андреев имел доступ к архивам различных ведомств. В одном из них, как можно предполагать, он обнаружил наградной лист Искандера Джуребикова. Схожесть фамилий и обстоятельств жизни натолкнула писателя на мысль об очередной фальсификации. Изъяв документ, Джурабаев "поработал" над ним, а затем приписал в уже имевшиеся другие бумаги (их всего две) имя "Искандер": "Удостоверение. Дано сие тов. Джурабаеву Искандер в том, что он командируется по делам службы в город ЯВАН. Уполномоченному Яванского района тов.БОНЧУ оказывать данному тов. Содействие в вопросах ему порученных. Подписи: НАЧОСОБКОРА Соболев, нач.общеадминчасти Бейненсон. 8 июля 1926 г., № в/1634." В машинописный текст имя "Искандер" вписано от руки и чернилами. Получилось довольно убедительно, хотя разнобой с датами остался. На базе сфабрикованных бумаг была составлена следующая фальшивка, где отмечалось, что в 1923 г. "за отличную разведывательную работу в Каратегинской экспедиции" он "был отмечен тов. Файзула Ходжаевым... и самолично награжден им орденом Красной звезды II-й степени". Позже акцентировать внимание на "самоличное" получение ордена от Ф. Ходжаева стало небезопасно - секретарь ЦК был репрессирован и погиб в застенках НКВД. Награда превратилась в орден Бухарской Красной звезды I-й степени, хотя в более ранних документах мелькает даже Орден Красного полумесяца (позже воспоминания о нем исчезают). Далее появляется бумага за тем же №152, но уже якобы от 19 ноября 1923 г.: (Гриф) "БУХАРСКАЯ НАРОДНАЯ СОВЕТСКАЯ РЕСПУБЛИКА. ВСЕБУХАРСКИЙ ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ИСПОЛНИТЕЛЬНЫЙ КОМИТЕТ СЪЕЗДА НАРОДНЫХ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ. Всебухарский Центральный Исполнительный Комитет съезда Народных Представителей в ознаменование исполнения гражданином Упол. Разведчасти 13-го корпуса тов. ДЖУРАБАЕВЫМ (Андреевым) своего долга перед Республикой в бою против его врагов басмачей, за непосредственное участие в разведке и энергичное умелое руководство ею и за быструю передачу войскам собранных сведений вручает ему знак ордена "КРАСНАЯ ЗВЕЗДА" 1-й [исправлено, жирно затушевано] степени символ освобождения угнетенных Народов Востока. Знак Ордена "КРАСНАЯ ЗВЕЗДА" гражданин ДЖУРАБАЕВ (АНДРЕЕВ) имеет право носить на груди. Председатель Всебухарского Центрального Исполнительного Комитета (без подписи); Секретарь ВЦИК (без подписи). 19 ноября 1923 г. № 152. С подлинным верно. Секретарь деканата Сельфака (подпись неразборчива) 4/ III- 28 г." [печать оборвана, сохранился лишь край]. Вот эта "копия", изготовленная в марте 1928 г. или даже позже и была представлена в парком вместе с другими документами! В октябре 1924 г. Адрееву вновь, в который уже раз, предъявили обвинение в пресловутом "колонизаторстве". Сочтя, что он "в своей беспрерывной и безупречной работе в борьбе с басмачеством в рядах Красной Армии в Восточной Бухаре вполне искупил свою вину перед Совластью", его все же не оставили на прежней работе, а перевели на другой участок работы, выведя за штат. В конце 1924 г. Джурабаев-Андреев находится в Юрчинском районе Восточной Бухары (Таджикистан), где подробно изучал быт узбекских племен туркменджуз, дурмен и конград, совмещая научно-этнографический интерес с чекистским. Результатом этой работы стало, согласно очередной «копии» удостоверения за № 255, выданному якобы 20 апреля 1925 г. следующее:" Дано сие тов. ДЖУРАБАЕВУ в том, что т. Джурабаев работая с 8-полком с Октября 1924 г. по Май 1925 г. проявил себя дельным и активным работником по ликвидации басмачества. Тов. Джурабаев принес много пользы своим знанием языка и быта населения В(осточной).Бухары вообще и населяющих Юрчинский туман племен - туркменджюс, дурмен и конград в частности. Благодаря энергии и знания дела т. ДЖУРАБАЕВА Юрчинский боевой участок успешнее других справился со своей задачей ликвидации басмачества и к 1 мая с.г. [1925] территория Юрчинского тумана и участка почти совершенно очищена от мелких басмачеств... Начбоеучастка БАЙДАЛИНОВ, Комиссар БЕРЕСНЕВ [?]Начальник Штаба (подпись)С подлинным верно: секретарь деканата... 4 марта 1928г." Вдумайтесь: секретарь деканата университета в Ташкенте спустя пять лет от означенного срока удостоверяет секретные подвиги чекиста-этнографа в Таджикистане! В архиве Андреева-Джурабаева имеется и другой документ, с которого сделана эта копия, но после рассмотренного выше как-то мало верится, что бы в апреле 1921 г. в штабе Юрчинского боеучастка выдали документ, рассказывающий о майских победах. К тому же рядом другая бумага, свидетельствующая, что получив от командования Юрчинского боевого участка трофейного коня, "как награду за работу по ликвидации басмачества", почему-то уже в ноябре 1925 г. Андреев-Джурабаев увольняется из Особого Отделения Полномочного Представительства ОГПУ в Средней Азии (зачеркнуто: "по сокращению штатов", сверху приписано "по болезни"). Студент-доцент-чекист. 15 декабря 1925 г. – Андреев-Джурабаев уже аспирант САГУ. Он выдерживает ученое испытание на занятие должности преподавателя узбекского языка на факультетах университета. А несколько месяцев спустя Андреев-Джурабаев становится ... студентом-первокурсником того же учебного заведения. В 1926 г. он поступает, а в 1930 г. заканчивает САГУ - 1-й Среднеазиатский Государственный Университет, расположенный в г.Ташкенте, и получает квалификацию "этнолого-лингвист - тюрколог". Вместе с такими учебными дисциплинами, как антропология и ленинизм, он изучает географию, историю, литературу. Зачем все это "видному востоковеду", еще до революции имевшего "печатные ценные труды" по Туркестану? А затем, вероятно, что так и пробыв до конца жизни полуграмотным (чтобы убедиться в этом, достаточно заглянуть в черновые рукописи его книг), Андреев-Джурабаев решил все же получить систематическое образование. Правильнее сказать, что чекиста Андреева направили на учебу из ОГПУ, чтобы он мог повысить свою квалификацию - органам были нужны "свои" люди, досконально разбиравшиеся в восточных тонкостях. С посещениям лекций получалось не очень. Студент, которому уже давно за сорок, с густыми «буденновскими» усами, в длинной кавалерийской шинели и фуражке красного командира, не долго поправлял здоровье в Ташкенте; он вновь нужен на оперативной работе. Все прошедшее на учебе время Г. Андреев не бездействует; учеба то и дело прерывается "спецкомандировками". О том, как происходила эта научно-боевая деятельность, красноречиво свидетельствует еще один документ: "УДОСТОВЕРЕНИЕ. Дано сие студенту Востфака САГУ, члену и/бюро Историко-Этнографической секции Научного Кружка при Востфаке тов. Андрееву в том, что ему поручается бюро секции связаться с Геогр. Об-[обществ]ом, Науч. Ис[торическим].ин[ститутом]. и этнограф[ическим]. музеем, информировать о всей работе в ней с просьбой к названным учреждениям оказывать содействие в деле научных информаций о ходе работ в таковом. Председатель Научного Кружка при Востфаке Ушаров Секретарь Паластров 25/Х 29 г." Не приходится сомневаться, что любознательный студент "связался" с вышеперечисленными научными организациями со вполне определенными в ОГПУ целями. Длинный список репрессированых в это время и позже ученых - востоковедов и этнографов, среди которых был и давший Андрееву научную рекомендацию Гаврилов - тому свидетельство. Впрочем, это было не главное. Ученую карьеру приходилось совмещать с работой в полевых условиях: "Копия. СПРАВКА. Настоящим удостоверяем, что тов. Джурабаев (Андреев) действительно работал уполномоченным разведчасти 13 корпуса с 1 мая 1921 г. по 9 июля 1924 г. на театре боевых действий против басмачества б. Вост. Бухары. За это время, в самый разгар развития басмачества (Ибрагимбека, Энвера, Хуррамбека, Рахман Додхо, Махсум Фузаили) и многих других, непрерывно в составе действующих частей, а также как командир созданного им первого доброотряда в Таджикистане, участвовал во всех боевых операциях, причем за взятие Каратегина в составе 3 Туркестанской стрелковой дивизии, 10 кав. и 10 стр. полков и отрядов УПО был награжден орденом Бух.республ.Красн.Звезды 1 степени. С 9-го июля 1924 г. т.Джурабаев перемещен приказом в ОО 7 кавбригады в качестве уполномоченного по б/б [борьбе с басмачеством] в В[ост].Бухаре, где и работал до 27 октября 1926 г. В этот период, будучи снова одновременно командиром доброотряда и уполномоченным по б/б непрерывно провел в боевых столкновениях с басмачеством, результатом чего последовала сдача нескольких сот человек бандитов, за что в свое время был представлен к боевым орденам. В 1926 г. с февраля по июль т.Джурабаев в составе группы особистов ПП, под непосредственным руководством Зам.пред.ПП ОГПУ в Средней Азии т.БКРМАН в Таджикистане, проводил работы по окончательной ликвидации басмачества, в результате коей последние банды были частью уничтожены, частью вынуждены уйти за кордон. С 1 мая 1931 года по 1 июня 1933 года т. Джурабаев пробыл в командировках, будучи уполномоченным ОО САВО и ПП ОГПУ в Средней Азии. В 1931 году летом ликвидировал..." [окончание отсуствует]. В газетах одна за другой следуют публикации Джурабаева: "Очерки из жизни кунградцев", "Курбаши грызутся", "Палочники" (последняя заметка о "басмачах", вооруженых простыми палками). Кстати, это тактическое изобретение было взято на вооружение чекистами; в последствии Г.Андреев гордился тем, что он якобы первым в Средней Азии организовал "краснопалочников" - отряды местной самообороны, действующие по принципу народной дружины. Вот один из эпизодов боевой работы: докладная записка Андреева о прорыве банды басмаческого командира Ибрагимбека из Узбекистана в Таджикистан, датированная 25 июня 1931 г. "Председателю ГПУ Таджикистана Члена опергруппы ГПУ Джурабаева Докладная записка Согласно приказания т.Пашковского, прикрепился в истреботряду Таджикистана, стоявшему в Акрабате и 16/VI в 20 часов вышел на Нуркай, имея оперативную задачу не дать возможности пробраться Ибрагиму в сторону Санджара - Бойсуна. Уже 16/VI была дана ориентировка Ибрагима в районе Тиллябулак, где он ночевал. Утром 17/VI агопергруппа [агентурно-оперативная группа], высланная по разным направлениям, под руководством резедентов-партийцев тт. Каландарова, Бекматова точнее установила пребывание Ибрагима, Исахана, Сахиб Командира на Чакмаке и определенном намерении его перейти через Санджар-Кайрак, Аманхана, Кочибулак на Капчигай с намерением пробраться в Бабатаг. В 15 часов в верхнем Нуркай вторично было донесено о пребывании Ибрагима в Чакмаке. В Нижнем Нуркае комотряда т.Быченко остановился кормить лошадей несмотря на мое требование со всем отрядом проехать в Кенталу (в 11 километрах), чтобы оттуда, отдыхнув, отправиться немедленно на Чакмак. Тогда сам выехал в Кенталя с доброотрядцами 4 винтовки и агопергруппой. В Кенталя получено было определенное сообщение, что Ибрагимбека положение на Чакмаке критическое, ибо по следам его идут кр[асные]. части; влево снежные горы еще с неоткрыв.[шимся от снега] перевалом. И единственная дорога - Санджар - не занята. Ибрагимбек должен был здесь погибнуть или сдаться. Прибывшие делегаты Нуркуль тугсабо заявили в один голос - Ибрагиму пришел конец. Об этом было снова сообщено т.Быченко. Затем через каждые полчаса стали прибывать агенты [с донесениями] о ежеминутно готовящемся переходе Ибрагима. Наконец, в последний раз мною было послано донесение с доброотря[дцем] Аллаяром. До 10 часов ночи (22 ч.) ожидал прихода истреботряда. Вместе с тем послано мною донесение о предстоящем переходе Ибрагима через Санд[ж]ар в к.Мачай. Донесение о критич[еском]. положении Ибрагима и немедленном выступлении отряда бойсун[ским]. добр[овольческим] отрядом т.Норбаевым. В 10 ч. получены были извещения, что Ибрагимбек переходит Санджар, издали его преследует комэск Мирзабаев (безрезультатно); возле местности Кызылькудук была произведена бесцельная перестрелка. Со своими отрядами занял дорогу (Кенталя - Чакмак). Получили извещение - Ибрагим перешел Санджар. Среди доброотрядцев получилось смятение. Такого еще лучшего момента в боевой хронике борьбы с Ибрагимбеком за 10 лет своей борьбы с басмачеством я не знал. Теперь Ибрагима возьмут в Таджикистане. Пропала наша премия... говорили ребята. Джурабаев не возьмет, Цалишев [? или Валишев] возьмет. На др. день 18/VI 6 ч. утра осведомился о получении последнего извещения. Оказывается его т.Быченко не получил. Выяснилось, что посланный доброотрядец Алланазар заблудился, не смог передать извещение. (Алланазар отпущен под поручительство Кенталин. сельсоветом; он бедняк, колхозник, служил три года в милиции). Выводы: 1) Аг[ентурные]данные и мои требования занять Санджар. путь даны были за 10 часов. 2) Оттенена особая важность этого элемента. 3) С очевидностью можно констатировать уничтожение банды Ибрагима при занятии Санджара. .... 25/VI-31 г. Член опергруппы ГПУ Джурабаев". Из приведенного документа можно понять, что обложенный со всех сторон курбаши Ибрагимбек на этот раз сумел вырваться из смертельного кольца и уйти на юг. "Опер" Джурабаев был озабочен одной проблемой: как оправдаться за неудачу. "Требования" дал заблаговременно, "важность элемента оттенил", "уничтожение банды (которая благополучно ушла) констатировал" - чего же еще? Ах, да - премия пропала. В дальнейшем (в 1933 или 1934 г.) была изготовлена еще одна фальшивка - рапорт на имя зам. полномочного представителя ОГПУ в Средней Азии тов. Залина, где вышеуказанный боевой эпизод трактовался иначе: "Будучи уполномоченным при Отряде Особого назначения из ответственных работников Таджикистана, имел задачи в конечном итоге ликвидацию ИБРАГИМ БЕКА. В июне в Бойсунском ущелье, где преградил дорогу ИБРАГИМ БЕКУ, но в виду нежелания отряда преследовать Ибрагим Бека под видом якобы усталости коней [подчеркнуто мной - А.Ш.], сам выехал лично с пятью доброотрядцами, но был отброшен общей лавиной бежавших басмачей. В заключение Ибрагим Бек прорвался из Узбекистана в Таджикистан, где был скоро пойман. Дело о неподчинении отряда было передано по линии Военного Трибунала, но в виду поимки Ибрагим-бека прекращено. За бой с Ибрагим-беком получил орден Красного Трудового знамени... Кроме того, пойманные мною пять активных басмачей, заключенные в Домзак Пянджикента, бежали оттуда и снова прибыли в Ягноб, чтобы организовать шайку. В третий раз [?!] поймал их, при чем один при бегстве был убит... За 24 месяца (исправлено от руки - 19 ½ месяцев, ранее написана только одна цифра - 5 или 8) служебных командировок в Таджикистан совершенно выбили меня из колеи как научного работника-доцента и совершенно не дают возможности научно расти мне. Забросил писать историю басмачества, совершенно не работаю по созданию истории литературы Средней Азии. Вот почему хотел бы свой очередной отпуск использовать для написания произведений из эпохи басмачества и борьбы за колхозы в Ср.Азии. Уполномоченный ОО САВО и ППОГПУ в Ср.Азии ДЖУРАБАЕВ. 27 июня 1933 г., г.Ташкент." Этот поразительный по цинизму документ, состряпанный студентом-доцентом в архиве Джурабаева соседствует с другим, написанным неизвестным лицом, откуда и взят эпизод про тройную ловлю опасной шайки. В частности, автор докладной записки пишет: "Отряд пошел в Засун и в деньгах не нуждался - у него было 70-80 рублей. С Засуном списался, что бы доброотрядцев премировали и выдали индивидуальные удостоверения. Лично думал поехать сам. Настроение отряда было прекрасно. Целую ночь - пляски и песни. Выехать в Засун не мог - убежали 5 бандитов из Пенджикентского домзака и пришлось их вылавливать, но снова написал Политкомиссии т.АНДРЕЕВУ. Оказывается, при приезде моем в Засун, Пред.Полит.Комиссии т.АНДРЕЕВ выдал Доброотрядцам только удостоверения о работе и больше ничего. Отряд этим, конечно, остался крайне недоволен..." Зря, значит, всю ночь пели и плясали бойцы - деньги их Андреев "зажал", а еще два года спустя украл и боевую славу, для чего понадобилось выдумать третий побег (времени прошло немного, про двойной побег кое-кто еще помнил, а вот про третий знать не мог). Как видно из документа, 70-80 рублей даже для целого отряда были большие деньги. Что же сказать о том, что "с 16 декабря 1932 г. по 1 июля 1933 г. т.ДЖУРАБАЕВ, будучи Упол. ОО САВО и ППОГПУ в Ср.Азии, был командирован в Таджикистан по ликвидации банд Азима Марка и Джурахана и также состоял в моей опергруппы. За свою перработу [персональную работу] был премирован 1000 рубл. Янгибазарским Райкомом Партии. Опер.Упол. САВО и ППОГПУ в Ср.Азии Римский. 19/III-34 г." Честный и чистый... (окончание). Итак - свершилось! Дважды орденоносец, герой войны, студент-доцент, писатель и т.д. и пр., на деле доказавший свою преданность Советской власти, чистоту помыслов и кристальной белизны прошлое, стал партийцем с партбилетом в кармане. В декабре 1931 г. Г.В. Андреева-Джурабаева вновь приняли наконец в ряды вожделенной ВКП(б) - Лазарь Моисеевич этого так никогда и не дождался, слишком заметная была фигура. А с декабря 1932 г. Андреев-Джурабаев уже научный сотрудник СредАзНИИ Истории Революции (САНИИР) при СредАз Бюро ЦК ВКП(б) - пишет правдивую и неприкрашенную историю гражданской войны и борьбы с басмачеством... Как все смешалось в этой судьбе! "Заведующий подоотделом", кожаная комиссарская куртка, Колчак ("да я на колчаковских фронтах..."), квартирный вопрос, наганы ("у самих наганы имеются..."), Союз Писателей (местный Массолит), даже фамилия Римский - не напоминает ли все это персонажи В.Булгакова? Шариков, пишущий романы о своем боевом прошлом - до этого даже автор "Мастера и Маргариты" вряд ли бы додумался. Именно такие - беспринципные, лживые, не забывающие при случае набить карманы и опоганить боевых товарищей - и нужны были И.В.Сталину, Л.М. Кагановичу и иже с ними. При случае любой из них был готов "навешать лапшу" на уши друг другу. "Если ЦК считает необходимым послать меня в Туркестан, я приму это решение ЦК и отдам все свои силы и опыт для выполнения поручения ЦК и Правительства. (Признаюсь - у меня была личная серьезная причина к отказу от Туркестана - моя жена Мария Марковна болела туберкулезом, и туркестанский климат не был для нее благоприятным, но я даже постеснялся говорить в ЦК о личных причинах)." (Каганович Л.М. ПЗ, с.231). Хитрил Лазарь Моисеевич. Это своим молодым соседям по "кремлевке" и черноморским санаториям можно было рассказывать про неблагоприятный для туберкулезников туркестанский климат. Здесь, в горах под Ташкентом, в 20-е годы находился единственный тогда на всю страну противотуберкулезный санаторий - горная акклиматизационная станция в Чимгане, куда со всей России ехали лечиться больные чахоткой (туберкулезом) офицеры и члены их семей, те, кто не мог себе позволить лечение в Швейцарии или Германии. Случайно ли попал Каганович на работу именно сюда? Об этом знает только Мессир...