"Сегодня мы сильнее любого агрессора…"

Заметки военного обозревателя о реформе российских Вооруженных сил.

Россия ныне имеет современные Вооруженные силы. Но путь реформ был извилист и тернист. Ведь с чего начинали? Четверть века тому назад, 7 мая 1992 г., президент РФ Б.Н. Ельцин подписал указ №466 «О создании Вооруженных сил Российской Федерации». Первоначально предполагалось, что ВС СССР, – державы, в одночасье прекратившей существование, - вполне можно заменить Объединенными вооруженными силами государств-участников СНГ, образованного Беловежским соглашением от 8 декабря 1991 г.

Некоторое время ОВС СНГ действительно существовали, главкомом их был маршал авиации Е. Шапошников. Однако неумолимые центробежные процессы в содружестве, тяга правительств и политических элит ставших самостоятельными республик к полному размежеванию с Россией, выразившаяся, в частности, в несогласованном с Москвой создании национальных армий, заставили и нашу страну заняться организацией собственных вооруженных сил. При этом сразу стала неотложной проблема реформирования доставшихся в наследство ВС.

Советская армия в начале 1990-х представляла собой, увы, явный анахронизм. Её отличала нацеленность на всеобщую мобилизацию, объявляемую в случае мировой войны и вынуждавшую содержать большое количество штабов всех уровней и складов, где хранились в законсервированном состоянии десятки тысяч танков и БТРов (в том числе морально устаревших) и огромные горы боеприпасов. В то же время основной формой применения войск стали локальные конфликты, не требовавшие всеобщей мобилизации и суперзатрат.

По большому счету, армия стала тогда громоздкой и мало боеспособной структурой. Так, из имевшихся в Сухопутных войсках СССР на 1990 год более чем 200 мотострелковых и танковых дивизий боеготовыми были менее 50, располагавшиеся в основном на западном направлении.

А взять участие СССР в боевых действиях за рубежом. Оно попросту замалчивалось, хотя страна с 1946-го по 1991 год была вовлечена в добрый десяток вооруженных конфликтов! Но это относилось к области гостайны. Народу сообщалось, что отдельные военнослужащие «почему-то» гибнут и получают ранения в «мирное время»: «Перечень сведений, запрещённых к опубликованию», который был настольной книгой каждого цензора и редактора, категорически запрещал раскрывать любые сведения о том, где и как это произошло.

Возвратившиеся домой воины-интернационалисты, проливавшие кровь за некие абстрактные идеалы, не были окружены в обществе уважением и почётом, так как не упоминаемые в печати локальные войны не признавались общенациональным делом. Потому и участие в них в советском обществе считалось, скорее, невезением, чем почетной миссией. И неслучайно в период перестройки, еще до завершения Афганской войны 1979–1989 гг., становилась всё более популярной идея перехода от всеобщего призыва к контрактной армии.

Еще одной навязчивой идеей был тезис о необходимости радикально снизить затраты на военно-промышленный комплекс. Действительно, советские Вооружённые силы в 1989 году насчитывали более 4,5 млн человек, еще столько же было занято в военной промышленности. Расходы на оборону доходили до 20% ВВП. В то же время США тратили на военные нужды не более 6% ВВП и, соответственно, производили гораздо больше товаров народного потребления. Впечатлённый этими выкладками генсек (а затем и президент СССР) М. Горбачёв был убеждён, что сокращение военных затрат высвободит средства для развития «гражданского сектора». С подачи идеологов перестройки кризис советской экономики в конце 1980-х годов по трафарету стали объяснять гонкой вооружений…

Между тем многочисленные межнациональные конфликты, сопровождавшие развал СССР, и повышение роли общественного мнения в демократическом государстве обострили проблему общественной поддержки военных усилий правительства. Переход от призыва на контракт обещал привести систему комплектования армии в соответствие с новой политической системой и рыночной экономикой, при которой престиж профессии военнослужащего, как и любой другой, выражается в размере денежного содержания. Целью военной реформы виделись необременительная армия и общество, освобождённое от всеобщего призыва при минимальных затратах на оборону.

В то же время в первой половине 1990-х годов МИД РФ, возглавляемый либералом и ярым прозападником Андреем Козыревым (заслужившим в дипломатических кругах ироническое прозвище «Мистер Да» как антипод «Мистеру Нет» – Андрею Громыко), послушно шёл в фарватере американской политики, фактически предавая национальные интересы России.

По логике Козырева и ему подобных, тратить деньги на оборону вообще не надо было – в случае конфликта «союзники из НАТО» вмешаются и защитят нашу страну. Совершенно игнорировались такие факторы, как громадная протяженность границ, неисчерпаемые природные богатства, территориальные притязания соседей, рост сепаратизма внутри страны…

Госкомиссия под председательством Д.А. Волкогонова (еще одного прозападника) разработала поэтапный план, предлагавший в кратчайший срок преодолеть последствия развала Советской Армии. На первом этапе необходимо было организовать вывод из-за рубежа пяти групп войск, создать войсковые группировки и военную инфраструктуру на новых направлениях на территории России, радикально сократить численность и боевой состав ВС. Далее, после 1995 года, предполагалось приступить к созданию армии нового образца.

Но тотальный развал СССР, всех его государственных институтов и внутренняя нестабильность постсоветской России сильно подорвали финансовые и организационные возможности власти. Вывод войск из-за рубежа протекал в условиях нарастающей враждебности стран пребывания. Отсюда – в обмен на международное признание и обещания кредитов брались поспешные обязательства по выводу войск, предусматривавшие слишком короткие сроки эвакуации при минимальных компенсациях за оставляемое имущество. Войска первого эшелона выводились чаще всего в чистое поле. Людям предстояло жить в палатках, может быть, не один год, и боевая техника, не имевшая стационарных боксов и надлежащего обслуживания, быстро приходила в негодность…

Вдобавок ко всем напастям армию поразила повальная эпидемия воровства. Материально ответственные офицеры и прапорщики приобщались к буржуазным «ценностям», вещевое имущество расхищалось в неслыханных масштабах. «Пример» подавали военные руководители, в том числе и высшего звена.

Прекратилась боевая учеба – упала боеготовность. Экономический спад сильно сократил госбюджет, и финансирование реформ оказалось напрочь подорвано. Запланированное сокращение ВС оказалось такой же нерешаемой проблемой из-за невозможности обеспечить сокращаемых положенным жильем и денежным довольствием.

А в парламенте правили бал популисты. Они вносили изменения в военное законодательство, не согласованные с Министерством обороны. В результате до 70% юношей призывного возраста получили отсрочки от призыва. Во многих частях офицеры вместо организации боевой учебы вынуждены были сами выполнять обязанности солдат.

Многомесячные задержки с выплатой денежного довольствия и катастрофическое падение авторитета службы (доходило до того, что служивые опасались выходить в форме за пределы военного городка), приводили к массовому увольнению офицеров и прапорщиков, прежде всего, молодых. Самые честные шли в органы правопорядка, но кто-то – в бандиты…

К тому же провалилась и попытка перехода на смешанный принцип комплектования, осуществлявшаяся с ноября 1992 г. Экономический кризис и безработица создали хорошую возможность нанимать уже обученных солдат за минимальную плату. Набор контрактников позволил бы укрепить боевые части и улучшить имидж ВС. Однако первый опыт такого набора выявил ту же проблему, с которой столкнулась армия США в 1970-е годы: уровень правонарушений среди контрактников оказался недопустимо высок. Но если американцам удалось побороть негативную тенденцию, в разы увеличивая денежное содержание и ужесточая отбор, то для России начала девяностых этот вариант был неосуществим по экономическим причинам. Минобороны оказалось не в состоянии даже обеспечить контрактников жильем и льготами, что вызвало массовое расторжение контрактов.

Отрезвление началось в ходе Первой чеченской войны 1994–1996 гг., когда федеральные войска вопреки бравурному заявлению Павла Грачёва о том, что он «возьмёт Грозный за два часа одним парашютно-десантным полком», стали нести ощутимые потери и позорно ретироваться. Боевые группировки приходилось создавать «с бору по сосенке», стягивая на Кавказ сводные батальоны со всей России.

Общество, наконец, увидело катастрофическое положение армии. Военная безопасность страны, к которой все привыкли во времена СССР, как-то «вдруг» перестала существовать. Россияне и русскоязычные граждане в «горячих» регионах теперь подвергались притеснениям вплоть до использования в качестве рабов… Идиллические надежды на равноправное партнерство с Западом развеялись как дым из-за стремительного приближения военной инфраструктуры НАТО к границам России и вовлечения в альянс всё новых государств Восточной Европы. Окончательно сбросить шоры с глаз заставила война США и НАТО против Югославии, когда мы увидели, что делают со слабыми «приверженные общечеловеческим ценностям» западные «демократы».

Решительный поворот в правильном направлении был сделан в 1998 – 2000 гг., когда шла Вторая чеченская война. Пришедший во власть Владимир Путин довёл её до победоносного завершения.

За время правления страной ему удалось сделать многое: снять Россию с долговой иглы, национализировать и поставить под контроль государства многие стратегические активы, прежде всего в нефтегазовой отрасли, умиротворить Чечню, в которой на смену войне пришла большая стройка, вернуть Россию в мировую политику в качестве самостоятельного игрока. А главное, добиться радикального реформирования и полного восстановления боеспособности Вооружённых Сил, которые превратились в эффективный инструмент решения внешнеполитических задач.

Правда, идти к этой цели пришлось методом проб и ошибок. Неверные шаги совершали многие министры обороны. Но больше всего «дров наломал» А.Э. Сердюков, который, взявшись оптимизировать численность офицерского состава, например, «ликвидировал как класс» военных журналистов, росчерком пера лишив их погон и превратив в сугубо гражданских, едва не похоронил армейскую медицину, начал распродавать военные санатории… К счастью, президент вовремя заменил его на самого опытного члена кабинета министров, авторитетного С. К. Шойгу…

Главным итогом реформы в XXI веке стал выход Вооруженных сил РФ на уровень наивысших мировых стандартов. Это подтверждают как внезапные проверки боеготовности и масштабные учения, так и результаты антитеррористической операции в Сирии.

Разумеется, этот прорыв произошел не по мановению волшебной палочки. Решающую роль сыграло кардинальное увеличение ассигнований на военные нужды, последовательная реализация ряда программ по усилению обороноспособности страны, и прежде всего Государственной программы вооружений на 2011–2020 гг.

Для сравнения: если в 2000 году военный бюджет России составлял всего 9 млрд 228 млн. долларов, то в 2015 году – уже 66, 4 млрд долларов, что равно 5,4 % ВВП страны.

Суверенитет, независимость, государственная и территориальная целостность РФ, права соотечественников за рубежом – всё это сегодня не просто лозунги, а обеспеченные, в том числе и военной силой, геополитические реалии. Увеличилась военная мощь – возросла роль России в решении международных проблем, урегулировании острых конфликтов, прежде всего на Ближнем Востоке, обеспечении стратегической стабильности в мире. Но появляются всё новые угрозы национальной безопасности, они имеют, предупреждают эксперты, комплексный, взаимосвязанный характер. На арену вышел в качестве самостоятельного игрока международный терроризм, с помощью тайных спонсоров пока не сдающий позиции.

Наша самостоятельная политика вызывает яростное противодействие со стороны некоторых стран Запада, стремящихся сохранить доминирование в мировых процессах. Отсюда – мощное и всё нарастающее давление на Россию.

Усиливается противоборство в глобальном информационном пространстве. Наши «партнёры» всё чаще используют информационные и коммуникационные технологии для достижения геополитических целей. Идёт манипулирование общественным сознанием, беззастенчивая фальсификация истории. Информационные войны входят составной частью в «гибридные», «холодные» и обычные военные конфликты. Как отвечает Министерство обороны на эти вызовы?

В частности, оно создало и эффективно применяет собственные инструменты информационного противоборства. Российская и зарубежная общественность получает архизлободневную, оперативную, а главное, правдивую, опровергающую западную ложь, информацию на ежедневных брифингах в Министерстве обороны, с официального сайта МО РФ, а также из других источников.

А какие изменения произошли в структурной организации и кадровом составе армии! Громоздкая и затратная сеть военных округов, расположенных по территориальному принципу (в ВС СССР их было 14, не считая флотов), преобразована в четыре округа по стратегическим направлениям: запад, юг, центр, восток. Созданы новые войска постоянной готовности, способные приступить к выполнению боевых задач через считанные часы после сигнала тревоги. Во всех военных округах образованы командования резерва. Сложная четырёхзвенная структура военного управления заменена на более простую трёхзвенную: военный округ – оперативное командование – дивизия (бригада). Численность центральных органов военного управления удалось сократить в четыре раза.

Военно-воздушные силы, войска противовоздушной и космической обороны объединены в единый, больше нигде в мире не повторенный вид Вооружённых сил, - Воздушно-космические силы. Соответственно, Вооруженные силы России теперь состоят: из трех видов – Сухопутные войска, Воздушно-космические силы, Военно-морской флот и двух родов войск – Ракетные войска стратегического назначения и Воздушно-десантные войска.

Все преобразования, подчёркивают в Министерстве обороны, направлены на главную цель – кардинально повысить качество боевой учебы и, соответственно, уровень боевой готовности войск.

Кстати, до предела обострённое внимание к боевой учебе – отличительная черта будней российских воинов. Совместными усилиями стран–членов ОДКБ созданы Коллективные силы оперативного реагирования (КСОР), находящиеся в постоянной готовности к противодействию чрезвычайным ситуациям, военной агрессии, терроризму... Это уже далеко не те рыхлые и аморфные ОВС СНГ, кои пришли четверть века тому назад, в 1992 году, на смену Советской армии.

Почти на миллион сокращена штатная численность ВС РФ: с двух миллионов 880 тысяч человек (на 1992 год) до одного миллиона 900 тысяч человек (к 1 июля 2017 г.), из которых военнослужащих – 1 млн. 13 тысяч 628 человек. Кстати, их нынешняя численность – пятая в мире (наиболее внушительная армия у Китая – свыше 2 млн. человек, далее идут ВС США, Индии и КНДР). Но по опыту действий в локальных конфликтах и технической оснащенности россияне уступают лишь янки.

В практику обеспечения войск внедрена программа «Эффективная армия», снизившая расходы по наиболее затратным статьям. Доставшиеся с советских времен полки и дивизии сокращенного состава и кадра, личный состав которых занимался охраной самих себя и содержанием законсервированной техники, уже давно ликвидированы, а горы устаревшего железа пошли в металлолом. Минобороны ныне закупает только современные образцы оружия, их доля к 2020 году будет увеличена до 70-100%.

С приходом во власть В. Путина и налаживанием финансирования воспрянул военно-промышленный комплекс, во времена Ельцина почти забытый.

Россия ныне стала признанным лидером в создании самых передовых вооружений. Мировая слава окружает такие не имеющие равноценных зарубежных аналогов разработки наших конструкторов, как универсальная боевая платформа «Армата», МБР нового поколения «Сармат», истребитель пятого поколения Т-50.

Конечно, многое из производимого российским ВПК отправляется за рубеж (в 2016 году портфель заказов превысил 15 млрд долларов, Россия занимает второе место после США по объему оружейного экспорта), но лучшие, перспективные образцы идут на оснащение нашей армии и флота. В 2016 году ВС РФ получили свыше 6 тыс. единиц новейшего вооружения.

Удалось увеличить набор на военную службу по контракту специалистов младшего звена. Число военнослужащих-контрактников на январь этого года составило 352 тыс., превысив численность призывников. Срок действительной срочной службы сократился до одного года, поэтому ныне забыты т.н. неуставные взаимоотношения («дедовщина») между старослужащими и новобранцами. Очень полезным нововведением стал аутсорсинг, позволивший избавить военнослужащих от хозработ (ими занимаются специально нанимаемые гражданские лица), всё служебное время воины посвящают боевой подготовке.

Заметно улучшено питание в солдатских и офицерских столовых. Многие, наверное, заметили, что офицер и солдат ныне и одет иначе, чем прежде. Принята новая – удобная, практичная, отвечающая самым взыскательным требованиям – военная форма одежды, которой обеспечиваются все категории военнослужащих. Традиционными стали военизированные соревнования, например «Армия–2016», на разных площадках и даже в разных странах, но по единому сценарию; проводятся другие престижные международные состязания и форумы.

Армия ныне играет роль социального «лифта», помогая честолюбивым молодым людям быстро подниматься вверх по общественной лестнице, используя ряд преференций за честную службу… 

С 2012 года заметно повышены денежное довольствие военнослужащих и пенсии военных пенсионеров, размер содержания офицеров и прапорщиков стал сопоставим с европейскими стандартами. Если в 2012 г. средняя «получка» кадрового военного составляла 57,8 тыс. рублей, то в 2016 году (кризисном) – уже 66,8 тыс. рублей. Собственно, серьезный рост офицерских зарплат и пенсий и стал важнейшим катализатором привлекательности военной службы.

Почти разрешена жилищная проблема, резко сокращены очереди на получение квартир, внедрена практика выплаты кадровым и уволенным в запас военным жилищных субсидий и ипотечного кредитования. Можно еще долго перечислять качественные изменения, произошедшие буквально во всех сферах жизни и деятельности воинов.

Подводя итог, сошлюсь на заявление Верховного главнокомандующего Владимира Путина на расширенном заседании коллегии Минобороны 22 декабря 2016 г.: «На сегодня мы сильнее любого потенциального агрессора, любого».

При этом президент подчеркнул, что «если мы позволим себе хотя бы на минуту расслабиться, допустить хотя бы один существенный сбой в модернизации армии и флота, в подготовке войск, ситуация может очень быстро измениться с учетом скорости происходящих в мире событий».