Лёха... Лёха... (Рассказ).

 Они встречались долго. Почти полтора года. Она, девчонка из регистратуры поликлиники, и он, водитель Скорой помощи. Познакомились во время очередной эпидемии гриппа: он возил на вызовы дежурных и участковых врачей. Веселый и бесшабашный парень сразу заметил скромную девочку Таю. Ее тонкие пальчики порхали над клавиатурой, когда она вбивала данные о пациентах в компьютерную базу поликлиники, заполняла статталоны, распечатывала листы для записи пациентов к узким специалистам. Она легко взлетала на стремянки, разыскивая карты больных, вежливо и терпеливо разговаривала с самыми скандальными пациентами. 

   Когда он ей звонил, она всегда тихонько, с придыханием произносила его имя «Лёха». Не Алексей, не Лёнчик, а так, как ему нравилось, - «Лёха». По первому зову прибегала в его однокомнатную, доставшуюся от бездетной тетки, квартирку, чтобы убрать, постирать, приготовить… И в постели она вела себя трогательно робко и послушно. Только закрывала глаза и как-то так охала, что он чувствовал себя… самым-самым от этого вот оханья. Если его «ломало» идти ее провожать даже до автобуса, она не обижалась, понимала, что ее мужчина устал и хочет отдохнуть.

   В тот знаменательный год наконец-то выпало ему идти в отпуск летом. Ох, как он мечтал поехать к бабуле в деревню. Рыбку половить, трели сверчков послушать, поспать на свежескошенной траве с ее волнующими, пряными, медовыми запахами. Что скрывать, пора было и от Тайки отдохнуть, от ее покорной собачьей преданности. Однообразная ее скромность стала казаться пресной, особенно после просмотров с друзьями немецких фильмов для взрослых. Эх, что там девки вытворяли… А формы какие… Вот бы с такой зажечь, чтобы без устали, чтобы ночь напролет…

В последнюю встречу, перед отъездом Лехи, Тайка, одеваясь, вдруг спросила:

- Леха, скажи, если у нас вдруг ребеночек получится, мы же поженимся? Да?

- А ты что? Залетела?

- Нет, что ты… Я просто спросила…

- Поженимся, наверно… Но лучше с этим не торопиться.

   Разговор Лехе не понравился. Но в поезде, выпив с попутчиком пивка, осадок от разговора с Тайкой растворился. Стучали колеса, обещая летние приключения и исполнение самых смелых желаний.

   В доме бабы Насти ждал Леху сюрприз: дачницы, мать и дочь.

- Ты, Алешенька, не серчай. Не знала я, что ты приедешь, вот чужих и пустила. На зиму-то уголька надо? Надо! Весной навоз нужно в огород привезти? Нужно! А пенсия такая, что не больно-то разгуляешься…

- Бабуль, да делай, как тебе надо. Я сроду летом в доме не спал. Мне больше нравится на крыше под пологом или на сеновале. Ты только скажи, там осы себе гнездо не устроили?

- Нет, как ты их тоды выкурил, больше в моем хозяйстве не селятся, умные паразитки… А на крышу я тебе сенник кину и старые покрывала… Выстиранные, глаженные, они тебя, видать, и поджидали. Пока иди обмойся на огороде в летнем душе. Вода к обеду уже горячая. А я пока блинчиков спроворю. Сметана у меня, как ты любишь, – ложка стоит. Перекусишь пока, а к ужину у меня борщ томится в печи, - баба Настя еще продолжала говорить, а руки споро взялись за работу.

   Вечером познакомился Леха с дачницами. Виктория Витальевна – важная дама неопределенного возраста - разговаривала как бы свысока, словно ей все были должны. В руках у нее мелькал красно-черный веер, которым она постоянно обмахивалась, поэтому лица ее Леха не разглядел. Анжела, дочка Виктории Витальевны, поражала обтянутыми тканью весьма аппетитными формами. Мать и дочь приехали из Волгограда, чтобы подышать «свежим воздухом» и «подготовиться к отдыху на море», то есть загореть. Обе одевались в белое, не ели мяса, а только овощи и фрукты, согласно новомодной диете.

  На Анжелу Леха сразу глаз положил, но при мамаше старался на ее прелести не пялится. А это было не просто: пышная высокая грудь, нахально выставленная в декольте, как на показ. Талия, округлые бедра и ягодицы, которые упруго перекатывались при каждом шаге, словно дразнили Леху. Длинные ноги, круглые коленки и нежно-розовые, как у ребенка, пяточки. Таких девок Леха раньше только в журналах видел…

   Баба Настя уже ознакомила внука с распорядком жизни дачниц. Вставали они рано, чтобы побегать на старом школьном стадионе. Потом мамаша старательно делала зарядку на берегу Утиной заводи, а дочка плавала в реке. Вернувшись, завтракали салатами: то морковь со свеклой терли, то капусту со свежими огурцами мелко резали и поливали какой-то темной жидкостью из маленьких бутылочек. Непременно пили кофе с горьким шоколадом, а затем уходили до сумерек опять к реке. Вечером они варили себе цветную капусту, опять резали какие-то салаты и пили соки из стеклянных бутылок, которые им по звонку привозил какой-то мужик. Виктория Витальевна ни на шаг не отпускала дочку от себя, с подозрением смотрела на всех. Вот и знакомство с Лехой начала с допроса:

- Вы женаты?

- Нет, еще молодой, не нагулялся.

- Есть свое жилье?

- Квартира однокомнатная.

- А машина?

- Пока нет, но кредит взять не проблема.

- Где же вы работаете, Алексей?

- На Скорой помощи, водителем и санитаром на полставки. Ну там помочь с носилками, алкаша буйного скрутить.

- А учиться не думали?

- Я техникум закончил, автомеханик.

- Что вы говорите? Это ведь довольно денежная профессия, особенно сейчас, когда столько женщин за рулем. Что же вы в сервис не пошли работать?

- Так туда только по блату всунуться можно.

- Переезжайте в Волгоград, я вам протекцию составлю в сервис моего мужа…

- А жить где? В вашем Волгограде квартиры дорогие, цены на все выше, чем у нас. Получать буду больше, а траты - еще больше. Так что на деле денег на жизнь у меня останется даже меньше. Зачем мне такая «выгодная» работа?

- А ты не глуп. Очень даже не глуп, надо к тебе присмотреться,- задумчиво проговорила Виктория Витальевна и с интересом осмотрела парня с ног до головы. Видимо, осмотр произвел впечатление, потому что дама загадочно улыбнулась и отправилась с дочерью на вечернюю прогулку.

   Леха только хмыкнул, глядя им вслед, и полез на крышу постель себе на ночь обустраивать.

   Утро на неширокой плавной речушке было тихим и зябким. Судя по туману и обильной росе, день ожидался жарким. Туман от первого же луча солнца словно присел, и чем ярче становилось утро, тем быстрее таяла белая дымка, пока, забравшись под деревья, вовсе не исчезала. И вдруг разом заблестели, заискрились на солнце трава, листья, мелкая рябь на воде. Раскричались петухи, захлопотали птицы в кронах деревьев, заиграла рыба в реке, усиливая рябь и меняя ее рисунок.

   Леха наслаждался утренней рыбалкой, предвкушая запах свежесваренной ухи: на кукане уже сидели две небольшие щучки, в ведре плескался десяток ершей.

   Леха только подумал, что надо закругляться, как недалеко раздался женский визг и грудной, завлекающий женский смех. Парень тихонько пробрался сквозь кусты и увидел, как Анжела в чем мать родила входит, повизгивая, в холодную с утра воду. Леха весь напрягся: «Вот это сиськи… С такой на сеновале бы покувыркаться… Да, с тощей Тайкой не сравнить…»

   Вечером дачницы о чем-то шептались на лавочке у ворот и хихикали.

Леха между тем обустроил себе наблюдательный пункт на крыше сарая, как раз напротив окна дачниц. На скате крыши, обращенной к соседям, на толь были набиты планки, чтобы сподручнее было подлатать её в случае чего.  Лежа на этих планках, опираясь на них руками и ногами, приподняв голову, можно было рассмотреть все, что делается в комнате Анжелы.  Спускаться и залезать было удобно, а главное, Леху нельзя было заметить, так как к этому сараю соседский дом глядел глухой стеной.

   Анжела с матерью вошли в дом, весело переговариваясь, и сразу зажгли свет. Не задергивая занавесок, Анжела стянула с пышных форм сарафан, и стало понятно, что лифчик она вовсе не носила. Повернувшись лицом к окну, Анжела потянулась всем телом, закинув руки за голову, отчего полная округлая грудь поднялась и темные соски уставились в разные стороны. Потом Анжела повернулась спиной и сняла трусики. Наклонившись, она расставила ноги, прогнулась в пояснице и достала из-под кровати то ли сумку, то ли чемодан. Лехе было не до подробностей. А девушка вынула из пакета ночную сорочку. Прозрачная ткань скользнула вдоль тела и свет в комнате погас. Леха лежал, не двигаясь, еще с полчаса, переводя дыхание. Потом спустился, перебрался на соседний сарай, где на импровизированном ложе долго ворочался, переживая опять и опять представление с раздеванием.

   Пронзительный крик петуха отозвался в голове Лехи болью. Все тело болело так, будто он под трактор попал. Ох, и сны ему нынче снились… Трижды просыпался. Кое-как слез с крыши. Нашел на столе в кухне свежий хлеб и крынку с молоком. Посидел, бездумно пялясь в окно, и пошел в огород, чтобы помочь бабуле проредить морковь: она вечером просила.

- Алешенька, ты бы еще поспал. Вчера ить на рыбалку до свету встал.

- Я привык рано вставать. Показывай фронт работ.

   До обеда Леха честно трудился и об Анжеле старался не думать. Когда она с мамашей пришла есть свои салаты, он убежал на речку. Вечером собрал снасти и ушел на рыбалку. Но рыба клевала плохо. Ершей бабуля брать не велела, потому как нужно было еще вчерашнюю уху съесть. Щук она посолила, чтобы завялить для внука впрок. Попался один хороший сазан и две небольшие плотвички. «Пойдет на жарёху», - решил рыбак и, собрав снасти, запалил костерок на берегу. Место для костра кто-то обложил камнями и мелкой галькой, скрепив их между собой речным илом. Две трухлявые доски для костра и кору с высохших поленьев Леха принес с собой.

   Смотреть на костер было приятно. Искры взлетали вверх, как светлячки, и гасли. Заливались сверчки и где-то за рекой, на краю леса, выщелкивал соловей свои музыкальные серенады. «Тайке бы тут точно понравилось», - подумал Леха, но перед глазами всплыла картинка вчерашнего раздевания Анжелы. Вся красота вечера сразу поблекла. Стал угасать костерок, атака комаров гнала прочь от берега. Леха огородами вернулся к дому. Рыбу выпустил в таз с водой, посмотрел на темные окна дачниц, улегся на матрас, набитый свежей травой и мгновенно провалился в сон.

   Днем Леха распилил две здоровенные сучковатые колоды и наколол дрова для бабули. Ополоснувшись на огороде в летнем душе, он сел обедать. Баба Настя сообщила, что Виктория Витальевна приболела и просила Леху проводить Анжелочку на деревенские танцы, что по субботам устраивала молодежь на пятачке перед клубом. Леха не придумал причину для отказа, более того, его эта просьба обрадовала.

   Для похода на танцы Анжела выбрала короткое черное платье на тонких бретельках, которое почти ничего не скрывало.

- Не боишься, что во время танцев груди из платья выскочат? – решил Лёха вопросом смутить свою спутницу. – Ты ж без лифчика ходишь?

- Я даже не уверена, что одела трусики, - дерзко ответила девушка и рассмеялась низким волнующим смехом.

- Может вместе посмотрим? – принял вызов Леха.

- Запросто! Пошли на реку! – ответила весело Анжела.

   Леха не ожидал, что все получится так легко и что такая с виду гордая и неприступная девица сама будет его соблазнять. Умелость Анжелы сразила Лёху наповал. Такого он не видел даже в немецком кино. Запах ее бесстыжего тела, гладкая кожа, комментарии вслух того, что она проделывала и хотела, чтобы сделал он, – все было в новинку, все возбуждало и доводило до безумия. Возвращались глубокой ночью, молчаливые и обессиленные.

   Рано утром, заслышав крик петуха, а затем веселое пение Анжелы, Леха рванул к реке. Когда она выплыла на середину небольшой речушки, Леха зашел в воду по другую сторону густого кустарника. Девушка в три гребка приблизилась к нему и отдалась тут же в воде, повиснув на шее и сомкнув ноги у него за спиной.

- Приходи днем в конец огорода, там трава высокая. Хочу всего тебя разглядеть, - жарко шепнула она ему в ухо и уплыла.

   Он вышел на берег, натягивая плавки, лег на жесткую траву, и в голову пришла мысль, что его только что изнасиловали. Поимели, как последнюю шлюху. Он задремал, а проснувшись, понял, что хочет повторения всего, что было у него с Анжелой.

   Казалось, они оба потеряли голову, находя  неожиданные места для встреч: в сарае на бабушкином сундуке, ночью в летнем душе, на крыше сарая, на лавочке за воротами… И однажды случилось то, что должно было случиться. Виктория Витальевна, застав дочку и Лёху в недвусмысленной позе, закатила грандиозный скандал. Она орала, что ее дочку совратили, соблазнили, изнасиловали, опозорили… Орала, как в кино: громко, красиво интонируя,  находя для обвинений все новые и новые краски…. Веер летал перед ее лицом черным вороном,  на лету клюющим добычу…

   Бабушка Настя только охала, била Лешку кулачком по спине и плакала. На следующий день рано утром приехал папа Анжелы, и молодых быстро, в течение часа, расписали в местном сельсовете.  Свадьбу играли позже, в Волгограде, где были собраны нужные и важные гости. Даже увольняться и за вещами Леху привез и отвез шофер Льва Львовича, папы Анжелы. Квартиру продали через риелторов, так что приехать в родной город у Лехи повода не было.

   Два года спустя на курорте в Турции столкнулся Леха с Таиной приятельницей из регистратуры поликлиники. Звали ее то ли Олей, то ли Леной… Разве упомнишь? Он искренне обрадовался.

 Жена с мамашей зашли в очередную лавку с кожаными куртками, а Лёха, одуревший от жары и бесконечного шопинга, в тени пил воду. 

За границей даже малознакомые люди встречаются, как родные, а тут - землячка!

- Привет, - крикнул Леха. – Сто лет тебя не видел. С кем приехала?

- С мужем вот решили… Первый раз. Все так круто, ваще…

- Тайка, небось, тоже замужем? – спросил Леха и понял, что ему очень хочется услышать в ответ, что Тая его до сих пор любит и ждет.

- Ты чего? – отшатнулась от него то ли Лена, то ли Оля. – Она года полтора как в родах умерла. Ребенка вроде спасли… Да-да. Мальчика сразу усыновили и увезли из города. Тайку вся поликлиника хоронила, у неё ж родственников не было, деддомовская…

Ночью Лёха не спал. Он курил на балконе и слышался ему в шорохе пальмовых листьев тихий  голос Тайки, который с придыханием шептал: «Эх, Лёха… Лёха… Лёха…»