«В Доме профсоюзов уже ждали убийцы»

«Прокуратура обвиняет 20 человек, выживших 2 мая. Обвиняют в попытках «поссорить «Правый сектор» с братским русским народом…» и тому подобной ереси. На всех обвиняемых один и тот же текст, под копирку», – рассказал в интервью очевидец трагедии в одесском Доме профсоюзов, российский гражданин Евгений Мефедов. Вот уже три года Евгений находится под стражей в украинском СИЗО.

В третью годовщину одесской трагедии 2 мая 2014 года сотрудники СБУ пришли с обысками к активистам движения «Куликово поле». Именно с атаки боевиков «Правого сектора» и других националистов на палаточный городок этого движения и начались трагические события трехлетней давности, закончившиеся страшным пожаром в Доме профсоюзов. Напомним, что, по официальным данным МВД Украины, в результате беспорядков погибли 48 человек.

Судя по действиям украинских властей, поминовение жертв трагедии воспринимается как нечто угрожающее безопасности страны. Утром во вторник по периметру и по всей территории одесского Куликова поля патрулировали наряды национальной полиции и бойцы нацгвардии. Сообщалось, что полицейские на входе проверяют у приходящих наличие запрещенной символики, в частности коммунистической, «и других провокационных материалов». Какие-либо мероприятия на официальном уровне в Одессе не планируются. В то же время по городу развешены украинские государственные флаги.

Расследование, которое вели украинские правоохранители в последние годы, привело к тому, что на скамье подсудимых оказался 21 человек, 10 из которых содержатся в СИЗО. Отмечалось, что обвиняемыми по делу оказались исключительно представители «Антимайдана». Хотя нападающей стороной были отнюдь не те, кто ратовал за защиту русского языка и федерализацию Украины, а радикалы-националисты.

Один из тех, кто проходит «по делу 2 мая» – российский гражданин Евгений Мефедов – через своего адвоката и группу правозащитников передал ответы на вопросы о состоянии расследования. Евгений также поделился воспоминаниями о трагических событиях трехлетней давности.

ВЗГЛЯД: Евгений, чему вы стали свидетелем, где были и что делали сами?

Евгений Мефедов: 2 мая я находился у себя дома. Я включил новости и увидел бойню, происходящую в центре города. Стало интересно, что происходит, и около 17.00 я выехал посмотреть, что же там творится.

В центре города на пересечении улиц Преображенской и Дерибасовской я увидел тело, накрытое украинским флагом, и толпу народа вокруг него.

Пройдя по Дерибасовской, я увидел следующую картину: брусчатка была разобрана, везде валялся мусор, много людей бегало туда-сюда. Вокруг торгового центра «Афина» стоял кордон милиции, никого не пропускали. Множество людей как в гражданской одежде, так и в камуфляже, в масках и без них, а также футбольные фанаты кидали сквозь кордон милиции камни в сторону торгового центра, периодически выкрикивая: «Смерть москалям!», «Смерть ворогам!», «Украина понад усе!» и другие лозунги. До этого я никогда в Одессе не слышал украинский язык. Милиция бездействовала и даже не пыталась кого-либо задержать.  

Обойдя все эти беспорядки вокруг, я многократно слышал выстрелы, взрывы петард, какие-то громкие хлопки, крики. Я не узнавал некогда спокойную и тихую Одессу...

На Александровском проспекте видел, как 10–12 человек избивают ногами одного, сжимающего в кулаке георгиевскую ленту. Избиения людей видел и позже на Соборной площади. Стоит отметить, что было очень много сотрудников милиции, но они ничего не делали: просто стояли и смотрели, даже не пытаясь кого-то разнять.

Встретил свою знакомую, она предложила поехать на Куликово поле, где располагался палаточный городок. Добрались туда около половины седьмого вечера. Там находились люди, примерное количество – 250–300 человек, в большинстве своем пожилые женщины и мужчины. Кто-то постоянно орал в «матюгальник»: «Заходим внутрь, они нас идут убивать!» Многие тащили поддоны и доски из палаточного городка ко входу в Дом профсоюзов.

В сторону этой площади надвигалась толпа из нескольких тысяч человек.

Они выкрикивали те же кричалки, имели украинскую символику, были вооружены палками, цепями, битами. Понимал прекрасно, что по всем параметрам я выхожу «москалем», которых они грозились убить, так как до переезда в Одессу жил более 20 лет в Москве.

Далее я забежал в Дом профсоюзов вместе со всеми. Кто-то забаррикадировал вход изнутри столами и лавками. Я не видел внутри никого с оружием – все люди были безоружны и испуганы. Женщин отвели на второй этаж. Когда я спускался оттуда, то в окно на лестнице между первым и вторым этажом видел, как ворота внутреннего двора выломали неизвестные в касках, камуфляже, с щитами, палками, некоторые были с оружием. Они кидали камни, коктейли Молотова, которые залетали в окна и разбивались, поджигая все вокруг. Стоит заметить, что пожарные шланги были разрезаны и воды в них не было.

Российские СМИ растиражировали мою фразу, сказанную правосеку в лицо об отказе от обмена, не имеющую юридической силы. Сделали чуть ли не героем. Я не отказывался от обмена. Мне никто ничего не предлагал.

Понимаю, что в моей ситуации обмен – единственный выход.

Далее 10 июня выступал генпрокурор Украины Луценко и говорил конкретно про мой обмен. 11 июня на брифинге в Одессе это подтвердил и глава СБУ Грицак (правда, менять хотели на Афанасьева и Солошенко).

14 июня целый день по всем телеканалам говорили, что меня и Сакауова меняют именно сегодня и правительственный борт из России уже вылетел... Вечером я узнал, что из СИЗО забрали Елену Глищинскую и Виталия Диденко (ему оставалось сидеть месяц).

Ну что ж... Если России выгоднее забрать двух украинских блогеров и поменять их на других украинцев (Афанасьев и Солошенко), то получается, что собственные граждане, очевидно, не нужны. Ведь я не политик, не военнослужащий... Родине виднее...

Еще раз повторюсь, я не отказывался от обмена, мне просто никто ничего не предлагал!

ВЗГЛЯД: Ощущаете ли вы какую-то помощь и поддержку со стороны России? Есть ли у вас группа поддержки на месте, в Одессе? В какой помощи с Родины вы сейчас нуждаетесь?

Е. М.: Конечно, мне помогает консульство (сарказм). За последний год была сделана одна передача (попросил в апреле, прислали в ноябре): блок сигарет, пачка кофе и килограмм леденцов, наверное, чтобы не скучал. Не позорились бы уже вовсе такой передачей.

Никакой группы поддержки в Одессе у меня нет, кроме правосеков на судах. У меня нет доверенных лиц на Украине, кроме адвоката Рыбина, остальные лица, говорящие от моего имени, являются мошенниками.

Помощь с Родины? Кхм... Вы знаете, если серьезно, у меня еще остались леденцы, берегу их и ем по выходным, мечтательно думая, что Родина меня не забыла...

Консул давно уже не посещает мои суды. С его слов, в мае и августе 2016 года ему неизвестны перспективы обмена.

Да, конечно, я нуждаюсь во многом, но как-то не привык просить...

ВЗГЛЯД: Какая ситуация у других одесских узников?

Е. М.: Многие сидят с мая–июня 2014 года, все ждут обменов и надеются на них. По политическим статьям суды могут держать сколько угодно под стражей. Так и пишут в каждом решении суда: общественный интерес приоритетней права на свободу...

ВЗГЛЯД: Как повлияла на вас эта история? Заставила ли что-то понять, пересмотреть? Если вы в ближайшее время выйдете на свободу, каковы ваши планы на будущее?

Е. М.: Я против войны в любом виде, надеюсь, что она закончится. Но, к сожалению, понимаю, что русских и украинцев рассорили на долгие годы.

Впервые я столкнулся с открытой русофобией и ненавистью ко всему русскому даже в силовых структурах и органах власти именно здесь. Истерика по поводу «российских диверсантов» превратилась здесь в какую-то бредовую национальную идею.

Естественно, после выхода на свободу я не хочу здесь больше находиться ни минуты. Здесь я впервые осознал, что я русский и горжусь этим. Хочу вернуться в Россию, несмотря на то, как она меня «любит», ведь Родину не выбирают.

Текст: Наталья Холмогорова