ТрИплет – записонов о душевности и прагматизме. Записон первый: "Дочки-матери"

(Захотелось повещать)

- Можно ли сочетать восточную душевность и западный прагматизм?

- Можно, если прагматизм служит душевности, а не наоборот…

(так мне кажется)

В своё время мотало меня по континентам, а в последние годы по Америкам - северной и южной. В разных странах встречал бывших соотечественников, завязывались знакомства, иногда приглашали меня на семейные торжества, вечеринки или просто раскрепощённые посиделки. В таких случаях интересно было высматривать разность в отношениях между супружескими парами тамошних автохонтов с нашими бывшими соотечественниками. В особенностях обращала на себя внимание разность во взаимоотношениях отцы-дети. Хотелось бы пожелать моим бывшим соотчичам, прибывшим на ПМЖ в страны американских континентов – не прививать и не копировать прагматизм в семейных отношениях да не забывать, что мы всё-таки люди, а не роботы. Не стану доставать читателя своими умозаключениями, а выдам фактуру для ваших собственных размышлений.

Записон первый: Дочки-матери.

Это повествование берёт своё начало ещё в советские времена. Работал я инженером оперативной смены в аэропорту. Однажды, в пересменку, главный инженер ввёл симпатичную лицом и крепко скроенную девушку, попросив сие создание любить и жаловать, пояснив, что она по специальности техник самолёта, закончившая Тамбовское Училище Гражданской Авиации с Красным дипломом. Честно, у большинства из нас от такого сообщения поотвисали челюсти. Специальность была исключительно мужской, поэтому у всех возникло естественное изумление. Начали с интересом расспрашивать, что сподвигло её выбрать столь странную для женщины профессию и каким образом ей удалось поступить и закончить сие казарменное училище? Далее, имея первоочередной выбор, как краснодипломница, почему распределилась в наш город, а не выбрала Москву или Питер, где возможностей в профессиональном росте или же устроится на лётную должность бортмеханика, как она того желала, гораздо выше?

Ответы изумили ещё больше. Родилась она в нашем городе. Мать отказалась от неё ещё в роддоме. Бедолажка, мыкалась с пелёнок по приютам и детским домам, познав все неприглядные и суровые стороны жизни. Выбор специальности определила любимая воспитательница, которая во время Великой Отечественной работала механиком в знаменитом полку ночных бомбардировщиков По-2. Перед окончанием училища, воспитательница сообщила, что её мама жива, но на письменные обращения не откликалась. Вот она и решила во что бы то ни стало отыскать родительницу.

Зинон – так нарекли в коллективе мною обозначенную, работала превосходно, бралась за любую работу, ни в чём не уступая мужчинам. Как-то один из «шутников» в смене попробовал ущипнуть её за зад – схлопотал такую оплеуху от которой шутить с Зиноной перехотелось всякому прикольщику. По этому поводу местные остряки сочинили шутливый слоган: «Слона на ходу остановит и хобот ему оторвёт».

 (Примечание: Слонами в авиации называют техников по самолёту и двигателям, а техников по радио и авиационному оборудованию - мартышками).

Не было удивительно, когда со временем узнали, что Зинка обладала титулами кандидата в мастера спорта по метанию молота и толканию ядра.

Несмотря на свою телесную крепость, как и любая женщина, Зинаида обладала легко ранимой душой, очень страдала от несправедливых обид и не переносила грубую речь.

Поселили её в общежитие, где она обитала вместе со стюардессами.

Однажды после окончания работы, Зина подошла к пожилому начальнику смены Семёну, у которого она работала и сообщила, что нашла мать. Работает мамочка дворничихой в старинном бывшем доходном доме, где и обитает в полуподвальном помещении. Зинон в глаза видела мать, узнала, так как внешне они были похожи, да и жильцы дома подтвердили имя и фамилию дворничихи. Несколько раз она навязчиво пыталась обратить на себя взор и внимание матери, но та смотрит на неё как на любого незнакомого человека. Сообщив это - Зина вдруг разрыдалась. Сеня как мог успокоил её.

Зина, попросила его поговорить с мамой, узнать подробнее о её жизни, имеет ли родительница семью, других детей?

- Может быть не всё так безвозвратно. Вдруг и для неё в материнском сердце найдётся немного места? - с непередаваемой тоской в глазах и голосом с тайной надеждой высказала она это начальнику.

Сама Зина боится заговорить с матерью, рассказать кто она такая, по той причине, что не исключено - мать погонит её прочь от себя. И это будет самим наихудшим моментом в жизни Зины.

Пообещав, что всё будет хорошо, почему-то у Семёна сразу возникла такая уверенность, предложил Зине прямо сейчас ехать к её маме и в однораз решить эту наболевшую для неё проблему.

По дороге узнав у Зины, которая много раз со стороны наблюдала за матерью, не выпивает ли мамаша? Ибо известна, такая пристрасть за дворовыми людьми. Получив утвердительный ответ, прикупили, по настоянию Сени, литровую бутылку золотистого итальянского Вермута, который недавно завезли в наш город, и коробочку с пирожными.

Увидев недовольное лицо Зины по поводу покупки, Семён поднял к Богу указательный перст и изрёк: «Спокойно, Зин, ты ещё молодая, поэтому запомни навек удивительную истину - у нас человек, пришедший в гости с выпивкой, уже считается родственником».

Зина начала расспрашивать, что и как Семён собирается делать, на что получила ответ, мол, имеется некий замысел или, точнее – умысел, возникший експромтом в результате пробуждающегося в нём доброго куража. Схема проста, как молодой редис и незатейлива, как грабли. Но должна сработать безотказно.
- Назовусь новым участковым уполномоченным, а она Зина, вроде бы как из детской комнаты милиции, пришли потолковать и посоветоваться насчёт жителей дома и их детей. Мол, кто их всех знает наилучшим образом, конечно дворничиха. А далее перейдём к вопросам о её жизни.

Зина начала отказываться идти вместе, но Семён убедил её услышать самой всё как есть, только держать себя в руках.

Нашли дом где обитала мать Зины. В окне дворницкой был виден свет. Постучались, за дверью в два голоса сообщили, что открыто и пригласили войти. За столом сидели: крепкая женщина, напротив её хлипкий мужичок и откровенно киряли. Мужичок намекнул, что в гости, по русскому обычаю, ходЮт с бутылкой, а без таковой нефиг лезть в компанию, так как имеющегося вина им самим по глотку.

- Житейская мудрость, - подмигнул Семён Зине, - сценарий ждёт своего продолжения.

Сеня достал свой пропуск в аэропорт (книжечка по размеру походила на милицейское удостоверение, да и на фотографии он был снят в униформе), предъявил его пред глаза обоим не ожидавших подобного алко-организмов, спросил:

- Похож? – И продолжил, - я новый участковый уполномоченный, со мною сотрудница из детской комнаты милиции, пришли поговорить с Михеевной (так звали в обиходе мать Зины) на темы порядка, ведь кто более всего знаком с обстановкой, жителями и их детьми?

- Михеевна, – обратился Сеня к женщине, - кто сей бухарь, уж не муж ваш?

- Да не приведи господи, какой муж. Это слесарь-сантехник ЖКО.

- Вельми сожалею, - твердо выдавил Сеня, уперев взор в зенки сантехнику и указал на дверь, мол, очередь дойдёт и до ихней конторы, а сейчас он желает пообщаться с Михеевной безо всяких посторонних лиц.

После того, как сантехник уходя, прихватив с собою бутылку с остатками дешёвого вина под шутливым названием в обиходе «Жу-жу» (некогда известный слоган: «если ты не пьёшь «Жу-жу» – я с тобою не дружу!») и уловив при этом недовольно-тоскливый взгляд Михеевны, Семён, подмигнув Зине, предложил:

- Ну, что, Зина, мы ведь не на работе, может позволим себе по стаканчику хорошего вина, - и «легким движением руки» выставил по делу прихваченное, чем сразу обрадовано расположил к себе родительницу Зины. А вот Зина поддержать компанию наотрез отказалась.

Завёлся непринуждённый разговор, который вроде бы как невзначай был подведен к интересующим Сеню и Зину вопросам.

По ходу непринуждённо-сочувственных вопросов, тактично задаваемых инженером, причём Сеня не забывал вовремя подогреваемо-устилать душу хозяйки обители итальянским вермутом, выяснялось:

• Михеевна одинока, никого у неё нет. Муж давно умер. После этого ей пришлось идти в дворники, потому как хоть какое-то жильё ЖЭК предоставляет. В те времена без наличия городской прописки нельзя было никуда по-хорошему устроится на работу. Да и специальности у неё никакой.

• А куда было идти? Сама работа «не пыльная», то есть, не напрягает. А с деньгами – много ли надо одинокой женщине за-бальзаковского возраста?
• Вышла замуж сразу после окончания школы. Супруг, работая матросом на судах торгового флота, обеспечивал её и не желал, чтобы она шла работать, потому как необузданно ревновал её.

- И, что, все это время вы прозябаете в этой конуре? – спросил Семён, - похоже, что вот и к пенсии у вас времячко подошло. Но у меня в вашем личном деле записано, что у вас есть дочка, что же она вас к себе не заберёт.

- Ага, заберёт! Мордой наперёд с пенделем под зад, вот такой расклад. И правильно сделает, между прочем. Поделом мне.

- И Штожтакович? Почему так неприглядно? - поинтересовался Семён, показав кулак и пальцем указал вскочившей было Зине на стул.

- Лезешь ты без спросу нагло в душу, а оно тебе надо? - зло просипела в лицо Сеньке уже добряче захмелевшая Михеевна, - плесни лучше в стаканы этой итальянской горечи с полынью, впрочем, такое вино очень даже под настроение.

Михеевна маленькими глоточками молча потягивала золотистую жидкость, безучастно отвернувши голову к стенке. Зина с блестящими глазами, не ведая как поступить в такой ситуации, нервно ёрзала на кривоногом стулье.

- Извини, коль задел. Я ведь без злого умысла спросил, и по незнанию. Расскажи, что произошло. Может помогу тебе, если в этом есть надобность, - попытался сгладить неловкость Семён.

- Никто мне не поможет. Наказана я сама собой и Богом за безмыслие в поступках, за то, что прожила дурно и в праведницах не ходила, - и продолжила. Василий, муж мой законный, был неплохой человек сам по себе, но вот только стоило ему выпить водовки, как зверел и люто распускал кулаки безо всяких поводов. Боженька его и наказал, нарвался по пьяне на таких, что отдубасили его до смерти - внутренности поотбивали...

По-первах, когда Вася лютовал, убегала к своим родителям, но они меня выпроваживали назад, мол: «Не мы ли тебя отговаривали, чтобы замуж за Василия не выходила? Послушала нас? «Видели очи что брали, а теперь хоть повылазьте!»

Бабка Лизавета, соседка наша по дому, где мы с Василием снимали жильё, сдала свою однокомнатную квартиру военному-артиллеристу капитану, которого перевели из Германии в наш городок. Вскоре к нему приехала и молодая жена-красавица, гулящая стервь, об этом весь дом гудел, но капитану не рассказывали. А он мужчина видный - высокий, плечистый, но всё время в части пребывал по службе. Однажды его жена, подпила со своими товарками и отправилась в компании с какими-то хмырями на речку. А речка наша, одно название, воды по грудь. Но она умудрилась утонуть. Горевал по ней Гриша, так капитана звали. На себя перестал обращать внимание, похудел, захирел. Однажды я ему предложила одежду его перестирать, да убрать в комнате, а то от него козлом стало попахивать, а с квартиры его плесенью потянуло. Безо всякого умысла предложила, чисто по-бабски, жалко было смотреть на него. Он согласился. За работу мне предлагал деньги, но я отказывалась. Он мне начал, в знак благодарности, цветы с полигона приносить и мелкие украшения женские преподносить. И мне так было приятно такое внимание. А дальше я поняла, что влюбилась по-настоящему в него и он оттаял. Начал смотреть на меня как на женщину. А дальше случилось, что и должно было случиться – забеременела я. Решили, что дождёмся Василия, объясним ему, я предложу развод. Гриша в обиду меня не даст, оградит от кулаков Василия. Ну, а далее выйду замуж за Григория – такой был уговор.

Но Богу было угодно забрать к себе Гришу, наказав меня за содеянное. На полевых учениях, он погиб, спасая собою ему подчинённых солдатиков.

После гибели Григория и его похорон, получила телеграмму от Василия, что через неделю он прибудет. На нервной почве, у меня отошли воды и начались роды.

Родила я дочку семимесячной. Боже мой, чего я только не передумала за пару дней будучи в роддоме. Домой идти с дитём, Василий прибьёт и меня и ни в чём не повинное божье создание. В отчий дом – не поймут, выгонят, уж я хорошо знала крутые нравы моих родителей. Оставалось только на улицу. Без крова, без денег на пропитание – безысходность муторная. Ну, и кому я нужна.

Думала ребёночек не выживет. Но оказалось дитё живучим.

Перевязывала грудь, чтобы молоко ушло к приезду Василия. Да куда там. Иголку в мешке не утаишь. Соседки тоже в этом постарались. Не знаю, как живой осталась после ежедневных и лютых побоищ Василия. Пьянствовал он не просыхая и лютовал до самой кончины. В этом тоже грех мой.

Ничего не знаю о дочке. После смерти мужа приходила в роддом узнать о документах, о дочке, куда её определили, но старое деревянное здание снесли. Куда идти, кого спрашивать? Если и выходили ребятёнка люди, то без участия родной мамочки, без материнского молока. Ну, и кто я после этого? Жива ли она и где теперь?

И в этот момент, после раскаяния родительницы, услышали всхлыпы Зинона, которые переросли в рыдания.

- Жива, мамочка, здесь перед тобой, твоя дочка, - вся в слезах на высокой ноте сказала, как пропела, Зинон.

От этих слов, лицо Михеевны вытянулось, глаза округлились, слёзы увлажнили грубое лицо, вытянутые руки задрожали, она заголосила громко с подвываниями и бросилась к ногам Зиноны, обхватив дрожащими руками колени дочери, приговаривая:

- Я же недавно несколько раз замечала тебя во дворе. После всю ночь не спала, показалось, что ты в чём-то должна походить на мою доченьку. А вышло вот как оно! Прости меня, если сможешь, свою непутёвую мать. Её трясло от рыданий.

Семён не выдержал, смахнул с глаз навернувшиеся от чувственности слёзы, сделал несколько глотков вина прямо с горлышка бутылки, неслышно вышел из дворницкой, предоставив женщинам разобраться наедине.

…

Ну, а далее. Судьба была благосклонна к этим двум исстрадавшимся женщинам.

Зина перешла жить к матери. Но в отличие от киношных схем про обиженных детей - пылинки с неё сдувала, приговаривая только "мамочка родная".

В это время освободилась должность комсорга авиаотряда, и Семён уговорил Зину принять предложение, как «отличной комсомолке, спортсменке и вообще красавице».

- Не забывай, Зин -  ты женщина. Ну, не женское это дело «и в снег, и в зной, и в дождик проливной» бегать по стоянкам самолётов да заниматься тяжёлым физическим трудом для настоящих мужчин. А бывшая твоя детдомовская воспитательница, как человек для подражания, работала авиационным механиком в военное время, после окончила педагогическое училище и пошла работать в детский дом. Ты ведь сама об этом мне рассказывала. Ну, так соответствуй и далее ей.

И пошла Зина «комсомолить» и оказалась, как говориться, «на нужном месте и в нужное время». В перестроечные годы, как это было спланировано и профинансировано ушлыми партноменклатурщиками – энергичный и деятельный комсорг, начала в аэропорту устанавливать в залах отдыха игровые аппараты, а затем открывать кинозалы для взрослых и детей, да подмарафетив существующие туалеты – сделать их платными: «Pecunia non olet - деньги не пахнут». Расчёт был верен. И потекли денежки правящей верхушке города. Кое-что отстёгивалось и Зине. Со временем её превратили в успешную бизнес-леди. Вскоре она вышла замуж, создав свою собственную полноценную, нормальную семью. Построили с мужем дом себе и отдельный матери. Зина всячески помогала ей и деду-сожителю до самого их ухода в миры иные.

Продолжение: записон второй "Помпадуриха"

http://maxpark.com/community/4707/content/5811337