Оглашена последняя воля Евтушенко

В 2013 году ему ампутировали ногу, а он все равно постоянно приезжал в Россию, и проводил встречи с людьми... Я не знал, что с Евгением Евтушенко такое происходит. Только видел, что сильно исхудал. Понимал, что болен.

Но все-таки такие длительные перелеты из США в Россию - мужественный человек...

Земля пухом....

Бал,

бал,

бал,

бал на Красной площади!

Бал в двенадцать баллов —

бал выпускников!

Бабушка, вы мечетесь,

бабушка, вы плачете, —

ваша внучка,

бабушка,

уже без каблуков.

Платье где-то лопнуло,

бусы —

в грязь,

и на место Лобное

внучка взобралась.

Где стоял ты,

Стенька,

возле палача, —

абитуриентка

пляшет

ча-ча-ча.

Бутылки из-под сидра,

гитары и транзисторы,

притопы и прихлопы

составили оркестр,

и пляшет площадь Красная,

трясется и присвистывает —

не то сошел антихрист,

не то Христос воскрес.

Бедные дружинники

глядят,

дрожа,

как синенькие джинсики

дают

дрозда.

Лысый с телехроники,

с ног чуть не валясь,

умоляет:

«Родненькие,

родненькие,

вальс!»

Но на просьбы робкие —

свист,

свист,

и танцуют

родненькие

твист,

твист…

© Евгений Евтушенко

мнил одноверность на Руси

и обличал пороки церкви,

но церковь — боже упаси!

От всех попов, что так убого

людей морочили простых,

старался выручить я бога,

но — богохульником прослыл.

«Не так ты веришь!" — загалдели,

мне отлучением грозя,

как будто тайною владели —

как можно верить, как нельзя.

Но я сквозь внешнюю железность

у них внутри узрел червей.

Всегда в чужую душу лезут

за неимением своей.

О, лишь от страха монолитны

они, прогнившие давно.

Меняются митрополиты,

но вечно среднее звено.

И выбивали изощренно

попы, попята день за днем

наивность веры, как из чрева

ребенка, грязным сапогом.

И я учуял запах скверны,

проникший в самый идеал.

Всегда в предписанности веры

безверье тех, кто предписал.

и где она —

волна твоих волос?

Я в тень твою,

как будто зверь, попался

и на колени перед ней валюсь.

Но тень есть тень.

Нет в тени тёплой плоти,

внутри которой тёплая душа.

Бесплотное виденье,

как бесплодье,

в меня вселилось, душу иссуша.

Я победил тебя игрой и бредом

и тем, что был свободен,

а не твой.

Теперь я за свою свободу предан

и тщетно трусь о призрак головой.

Теперь я проклинаю эти годы,

когда любовь разменивал на ложь.

Теперь я умоляю несвободы,

но мстительно свободу ты даешь.

Как верил я в твои глаза и двери,

а сам искал других дверей и глаз.

Неужто нужен нам ожог неверья,

а вера избаловыват нас?

Я ревности не знал.

Ты пробудила

её во мне, всю душу раскровя.

Теперь я твой навек.

Ты победила.

Ты победила тем,

что не моя.

Е. Евтушенко

Пусть даже и за дело…

Сто первым я не буду никогда.

© Евгений Евтушенко

уходят потихонечку, на цыпочках,

а мы спокойно спим, едой насытившись,

не замечая этот страшный час.

уходят матери от нас не сразу, нет, —

нам это только кажется, что сразу.

Они уходят медленно и странно,

шагами маленькими по ступеням лет.

Вдруг спохватившись нервно в кой-то год,

им отмечаем шумно дни рожденья,

но это запоздалое раденье

ни их, ни наши души не спасет.

Все удаляются они, все удаляются.

К ним тянемся, очнувшись ото сна,

но руки вдруг о воздух ударяются-

в нем выросла стеклянная стена!

Мы опоздали. Пробил страшный час.

Глядим мы со слезами потаенными,

как тихими суровыми колоннами

уходят наши матери от нас…

© Евгений Евтушенко

© Евтушенко

Вы полюбите меня скрытоглазо.

Вы полюбите меня вздрогом тела

Будто птица к вам в окно залетела.

Вы полюбите меня — чистым, грязным

Вы полюбите меня — хоть заразным.

Вы полюбите меня знаменитым

Вы полюбите меня в кровь избитым.

Вы полюбите меня старым, стертым

Вы полюбите меня — даже мертвым.

Вы полюбите меня?! Где ваш разум?

Вы разлюбите меня. Но не сразу

© Евгений Евтушенко

Ты скажи слезам своим «спасибо»,

их не поспешая утереть.

Лучше плакать, но родиться — ибо

не родиться — это умереть.

Быть живым — пусть биту или гнуту, —

но в потемках плазмы не пропасть,

как зеленохвостую минуту

с воза мироздания украсть.

Вхрупывайся в радость, как в редиску,

смейся, перехватывая нож.

Страшно то, что мог ты не родиться,

даже если страшно, что живешь,

Кто родился — тот уже везучий.

Жизнь — очко с беззубою каргой.

Вытянутым быть — нахальный случай,

будто бы к семнадцати король,

В качке от черемушного чада,

пьяный от всего и ничего,

не моги очухаться от чуда,

чуда появленья своего.

В небесах не ожидая рая,

землю ты попреком не обидь,

ибо не наступит жизнь вторая,

а могла и первая не быть,

Доверяй не тлению, а вспышкам.

Падай в молочай и ковыли

и, не уговаривая слишком,

на спину вселенную вали.

как по нитке скользя...

Жить и жить бы на свете,

но, наверно, нельзя.

Чьи-то души бесследно,

растворяясь вдали,

словно белые снеги,

идут в небо с земли.

Идут белые снеги...

И я тоже уйду.

Не печалюсь о смерти

и бессмертья не жду.

я не верую в чудо,

я не снег, не звезда,

и я больше не буду

никогда, никогда.

И я думаю, грешный,

ну, а кем же я был,

что я в жизни поспешной

больше жизни любил?

А любил я Россию

всею кровью, хребтом -

ее реки в разливе

и когда подо льдом,

дух ее пятистенок,

дух ее сосняков,

ее Пушкина, Стеньку

и ее стариков.

Если было несладко,

я не шибко тужил.

Пусть я прожил нескладно,

для России я жил.

И надеждою маюсь,

(полный тайных тревог)

что хоть малую малость

я России помог.

Пусть она позабудет,

про меня без труда,

только пусть она будет,

навсегда, навсегда.

Идут белые снеги,

как во все времена,

как при Пушкине, Стеньке

и как после меня,

Идут снеги большие,

аж до боли светлы,

и мои, и чужие

заметая следы.

Быть бессмертным не в силе,

но надежда моя:

если будет Россия,

значит, буду и я.

Евгений Евтушенко

Смылся в пиндостан, тем самым и выбрал себе место для погребения.