Мост (глава 14)

                           Часть вторая.

                             Глава 14.

       Вблизи мех уже не казался белоснежным и таким ровным. Видны были проплешины, а сами шерстинки отливали желтым. Кое-где просвечивала розовая в черную крапинку кожа. Длинные уши обвисли, а выступающие резцы по цвету напоминали подгнившее дерево.

       Из рукавов и штанин темно-синего комбинезона выглядывали слишком длинные для человека лапы. Издали пленник мог очаровать своим видом, но сейчас вызывал отвращение, как те несчастные дети, что рождались у пораженных радиацией родителей. Только в отличии от детей, он не мог рассчитывать на сочувствие.

       Девушка возилась с препаратами на лабораторном столе, набирая в шприц розоватую жидкость. Когда она повернулась к прозрачной стеклянной камере гигантский, больше человека, заяц, забился в угол. Левую часть лица медсестры закрывала силиконовая накладка. Она должна была скрывать ожог, ее личный след, оставленный войной. Электронный модулятор, голосовые связки видимо тоже пострадали, говорил приятным, но слишком равнодушным голосом:

       - Заключенный двести три, повернуться к стене!

       - Ни за что! – взвизгнул гигантский заяц – Уд тебе в глотку, вшивая обезьяна!

       Медсестра положила шприц на стол и протянула руку к кнопке, расположенной на внешней стене камеры. Красные глаза зайца расширились от ужаса. Шприц был куда меньшим из зол.

       - Не надо!

       Девушка даже не замедлилась и нажала на кнопку. Браслеты, одетые на лапы зайца, казались легкими, а вместо цепей в стены уходили тоненькие шнуры. Вот только они были из графопластика, в десятки раз прочнее паутины. Они растягивали пленника на кровати, заставляя перевернуться на живот. От потолка отделилась длинная, тонкая и гибкая полоска. Резко, почти неуловимо для человеческого глаза, она опустилась на беззащитное тело пленника. Когда она рванулась вверх, то прихватила с собой несколько ниток из робы и клок шерсти. Заяц завизжал. Полоска снова рванулась вниз, разрывая робу и тело. На белой шерсти появились первые красные капли. Монотонный мужской голос, записанный на пленку, громко, перекрывая вопли, принялся читать нотацию:

       - На свободу с чистой совестью. От жаркой работы тает твой срок. Осужденный помни, тебя ждут дома. Честный труд и примерное поведение, ускорят твое освобождение. Запомнил сам, скажи другому, что честный труд дорога к дому.

       Девушка не обращала внимания ни на крики, ни на долдонящий голос электронного воспитателя. Лично она считала, что пытаться переделать ее подопечного занятие глупое и бесперспективное. Но правила устанавливала не она. Она просто ждала с шприцем в руках окончания порки.

       Через несколько минут она спокойно вошла в камеру и всадила иглу в мышцу. Заяц никак на это не отреагировал, он только скулил и подрагивал ушами. Она могла бы сказать ему, что сегодня ему дают пустышку, чтобы отследить реакцию на предыдущие препараты, но не стала. Во-первых, это могло повлиять на результаты, во-вторых здесь работали только те, кто сам пострадал от действий этого заключенного, либо у кого погибли близкие. Естественно это снижало сочувствие до отрицательных значений. Сверившись с часами, она задала вопрос:

       - Заключенный двести три, опиши свое состояние?

       - Состояние? – гигантский заяц повернул свое искаженное лицо к ней – Болит у меня все! Вот какое у меня состояние! Обезьяна бездушная!

       На экране компьютера появился сигнал, что в лабораторию заходят посторонние. Медсестра проверила их допуски и открыла внутреннюю дверь. Зашел грузный мужчина в генеральском кителе и два солдата из охраны. Девушка узнала вошедшего и встала по стойке смирно.

       - Товарищ генерал, младший лейтенант Клочкова… - начала она доклад, но тот мягко ее остановил.

       - Не надо, вы уже демобилизовались, зовите меня просто Павел Николаевич, - Дегтяренко как всегда прочитал краткие биографии людей, с которыми предстояло работать – А Вы, как я понимаю, Светлана Андреевна Клочкова?

       - Можно просто Света, - немного растерялась медсестра.

       - Вы из Пскова? – спросил он и дождавшись утвердительного кивка, добавил – Сочувствую, я из Вологды.

       Эти незначительные фразы сразу расположили Клочкову к генералу. Вологда и Псков пострадали больше всего во время войны. От городов не осталось практически ничего. Медсестра не ожидала, что тот самый Дегтяренко, окажется настолько человечным. Генерал повернулся к камере, откуда за ним наблюдал распластанный заключенный.

       - Вернемся к нашим баранам, - сказал он и задумчиво добавил – или в данном случае к кролику.

       - Я не кролик, - пробурчал заключенный – я билей. Можешь звать меня Скоромча.

       - Понятно, - хмыкнул Дегтяренко и сел напротив заключенного – трудности есть?

       - Конечно! Меня тут пытают, истязают и ставят незаконные опыты! – билей ткнул меховой лапой в медсестру.

       - А я не у тебя спрашивал, - с улыбкой ответил генерал, потом повернулся к Светлане.

       - Не особо, - пожала плечами девушка – сотрудничать он не хочет, но нам его сотрудничество ни к чему.

       - У меня есть права! – взвизгнул билей.

       Дегтяренко медленно повернулся к заключенному. Лицо его было перекошено от злости. Если до этого момента у зайца была надежда, что этот визит облегчит его участь, под тяжелым взглядом военного она испарилась.

       - Согласно свидетельствам, ты сам, добровольно пришел в отдел разработок Альянса и предложил помощь в создании средств сокращения биомассы, - билей попытался что-то возразить, но Дегтяренко жестом приказал ему молчать и продолжил – Вы создали наносети, расовую чуму, урановый туман и дуговой стерилизатор. В результате применения этих разработок на оккупированных территориях было убито более миллиарда человек. Тебя судили и признали виновным. Приговор смерть. Исполнение приговора на усмотрение военного ведомства. Поэтому никаких прав у тебя нет. Ты уже мертвец.

       Единственная причина, почему ты сейчас не разгребаешь радиоактивные завалы и не блюешь кишками от лучевой болезни, как все твои друзья из Альянса, что ты представляешь интерес для нас. Ты один из немногих сохранившихся на Земле пришельцев из мира Ирия. И ты нам поможешь.

       - С чего бы это? – билей понял, что генерал знает, кто он и что он, поэтому перестал притворяться – Вы все равно меня убьете.

       - Обязательно убьем, - злобно ухмыльнулся Дегтяренко – вот только казнь тебе еще придется заслужить. Пока тебя не трогали, только проверяли некоторые препараты, - билей вздрогнул ушами, видимо препараты оставили незабываемые впечатления – а теперь ты расскажешь нам о некоторых твоих друзьях по ту сторону. Искренне и откровенно. Тогда мы тебя прикончим, сволочь.

       Скоромча затравленно озирался, но не видел ни одного сочувственного взгляда. Что было не удивительно, Отдел Разработок Альянса далеко переплюнул в жуткой славе все нацистские достижения вместе взятые. А работавших там крайне редко брали живыми. Согласно официальным отчетам, они кончали жизнь самоубийством, например, сами на кол влезали. Солдаты были живыми людьми и видели, что творили изобретения этих негодяев. Только когда командование объявило способом исполнения приговора работы в зараженных радиацией местах, некоторые стали доживать до суда. Билею не повезло – его приняли за мутанта, содержащегося для опытов, а улизнуть под шумок он не успел.

       Как все властолюбивые маньяки, Скоромча нежно трясся над своей драгоценной шкурой, поэтому изъявил жгучее желание сотрудничать с победителями. Генерал достал планшет и принялся задавать вопросы:

       - Кто такая Нугра? Кто такая Галатея? Кто такой Страхослав? Что они такое? Какими обладают способностями? Какие у них слабости?

       Билей подробно отвечал. У него появилась надежда. Тупой вояка не знал, что Скоромча бессмертный. Так что это был способ выбраться из тюрьмы. Смерть станет для него побегом, главное уговорить человека похоронить тело. Заслужить последнее прибежище. Там, в почве он отыщет нужные для него ингредиенты, регенерирует и возродится. А когда он поймет, почему герои не попадают на Калинов Мост и исправит это, тогда…, впрочем, об этом билей опасался даже думать громко.