Иммигрантка из Швеции))

22 марта 2017 состоялась презентация «Русское зарубежье. Швеция» в доме русского зарубежья на Таганке. Автор идеи – Лена Шацких, я была приглашена как почетный гость. Сначала я должна была рассказать о поэтессе ОР, с которой мне довелось встречаться и даже по-своему дружить, живя в одном с ней городе Лунде в Швеции.

Я написала и послала Лене такую презентацию об ОР.

С Ольгой мы знакомы много лет, практически с первых дней моего переезда в Лунд в 2002 году. Были периоды, когда наше знакомство переходило в настоящую дружбу. Бывали можно сказать «не разлей вода». И я, до определенной степени, благодарна ей в оказании некоторой помощи, когда мне довелось оказаться в сложной жизненной ситуации.

У нас с Ольгой очень много общего, как мне показалось с самого начала, в первую очередь потому, что мы обе предельно идеализировали своих скандинавских мужей. Её муж – швед, профессор, в прошлом преподаватель биологии в университете Лунде. Он для нее является в некотором роде иконой, именно ему посвящены почти все её стихи. Я также, как она, идеализировала своего норвежского мужа, хотя он и не был профессором. И разница ещё в том, что сквозь призму розовых очков, надетых на меня западным мужем, я стала различать черно-белый контекст шведской реальности.

Сама Ольга из Екатеринбурга (в прошлом Свердловск), из хорошей интеллигентной семьи, и это чувствуется. Я так поняла, что она из тамошней номенклатуры. Отец был директором завода, на котором, кстати, начинал свою карьеру Ельцин. Она закончила технический вуз, как и я, в своё время. По окончании распределилась в те времена закрытый город Королев в Подмосковье. Там она и встретила, по ее словам, своего будущего шведского мужа на одной из конференций.

Я не знаю, писала ли она стихи в России, или начала заниматься творчеством лишь в Швеции. Но мне кажется, что многие из нас, живущих в эмиграции, рано или поздно начинают писать. Я знаю, что она училась в университете Лунда на славистике, но так и не закончила этот факультет. Думаю, что ей банально пришлось зарабатывать деньги, но ничего утверждать не берусь. Даже если бы закончила, то особой разницы не было бы. Заработать переводами или поэтической, писательской деятельностью в Швеции невозможно, впрочем, как и в России, как я убедилась.

Хлеб насущный ей достаётся нелегко, и она это не скрывала от меня, но ко всему относилась с оптимизмом и внешней радостью. Ольга ухаживает за престарелыми или работает уборщицей, и всегда с восторгом рассказывала мне об этих возможностях. Разница лишь в том, что мой бывший муж-норвежец ни под каким соусом не разрешал мне «опускаться» до такой работы, а Ольгин воспринимает это как должное. Наверное, подобные занятия – хороший опыт для того, чтобы профессионально ухаживать за ним и его здоровьем. Вообще я давно пришла к выводу, что славянских жен завозят на Запад для того, чтобы обеспечить себе «достойную и комфортную старость».

Зная многие подводные шведские камни, я тем не менее, не могу не восхищаться творчеством Ольги. Мне нравится ее искренность, непосредственность, чистота, бьющая ключом энергия, её несколько странный для меня оптимизм и немного наигранная жизнерадостность. Я постоянно мучаюсь вопросом, неужели она искренне довольна своей жизнью прислуги и дома, и на работе. Видимо да, раз она воспевает её в своих балладах и стихах. И еще она как-то преувеличенно восхищается, на мой взгляд, весьма простоватыми стихами одной шведки, и абсолютно «не видит» никаких проблем в Швеции. За этим я предполагаю, что скрывается определенное заискивание и боязнь лишиться даже того малого, что она имеет. Хотя с другой стороны, вполне допускаю, что ей действительно нравятся несколько примитивные стихи ее шведской приятельницы.

За день до самого вечера Лена предложила мне рассказать не об ОР, а о сборниках, которые мы начали выпускать в 2010 году. Как я поняла, она побоялась дать мне возможность представлять Ольгу. И опасения ее были обоснованные. Лена прекрасно знает реальность, но ей хочется быть принятой тем обществом (мало ли как всё ещё может сложиться). Наверно поэтому она пытается всю информацию давать исключительно в розовом цвете. В реальности жизнь в Швеции не такая уж розовая. Это факт. И сами шведы это знают и понимают. 

На самой презентации у меня было какое-то раздвоение. Во время презентации вроде бы присутствовал сплошной позитив, но почему-то от этого розового позитива у меня начались жуткие головные боли. Я, конечно, выступила ровно в том амплуа, что мне было отведено, рассказав о сборниках, но сразу же убежала по окончании, потому что ко мне стали подходить люди, и восторженно интересоваться чудесной шведской жизнью. А когда я сказала, что уже больше года, как вернулась обратно в Россию, наивные слушатели просто опешили, никак не могли понять, как я могла сбежать из «шведского рая». Портить им впечатление о вечере совсем не входило в мои планы, и я просто ушла.

Я не хочу что-то драматизировать и перекрашивать всё подряд в черный цвет, но у меня нет никакого желания закрывать глаза на ту реальность, которая объективно существует вне меня. Вместе с тем, я не хочу чернить те достижения, которые есть в Швеции. До 2010 года я воспринимала Швецию исключительно позитивно. Мне казалось, что в Швеции, в отличие от России, всё работает, как надо, не бывает сбоев, и царит порядок и справедливость. Десять лет спустя после моего переезда в Швецию, столкнувшись с реальной жизнью, без, во многом лживых, «объяснений» бывшего мужа, всё оказалось далеко не так, как виделось изначально. Об этом я много писала и рассказывала без ретуши в своих текстах и интервью. Многим это не нравится, и даже злит, но я такая, какая есть. И мои выводы основаны на моём личном опыте и размышлениях о происходящем.