О "счастливой и радостной" жизни в сталинском СССР по материалам НКВД

[...] «Внимание политорганов было обращено на то, что «недовольства» уже не ограничивались только рамками группы красноармейцев-крестьян. Их стали проявлять и красноармейцы из рабочей среды: «Рабочие голодают, в столовых жрать нечего, на "Потемкине" восстание тоже началось на почве недовольства пищей...»; «Напевают, что с каждым годом промышленность растет, а на деле совсем наоборот — мануфактуры, хлеба и табаку нет. Кто у власти и комсоставу в армии — живется хорошо...». Последнее высказывание свидетельствовало еще об одной тревожной тенденции — рядовой состав (крестьянин, и рабочий) стал сравнивать свое положение с начсоставом, не в пользу последнего: «Комсостав и их семьи получают все, жены комсостава ничего не делают, наши же семьи перегружены работой и ничего не имеют...»; «Начсостав консервы жрет, а рабочих жмут, ни черта не дают...»; «Возьми жен нашего начсостава, они не отличаются от буржуев...».
И наконец, усиление «недовольства» политикой власти вновь, как в 1928 г., возродило разговоры о военной опасности. Опасность подобных разговоров заключалась в том, что они способствовали пораженческим настроениям среди рядового состава и тем самым могли негативно отражаться на боеспособности армии: «Если бы была война, все красноармейцы повернут штыки в обратную сторону...»; «Соввласть будет существовать только до первой войны, а там настанет ее гибель, так как каждый крестьянин выйдет с чем попало и будет кричать — долой Соввласть...»; «Учат нашего брата, как народ уничтожать, а поэтому мы не сможем удержаться, и нас побьют...»; «На случай войны не ходите защищать Соввласть, а дезертируйте и организуйте банды, разрушайте колхозы, убивайте работников, избивайте евреев и разрушайте военные склады...».

Как видим, вопросы военной угрозы и пораженческие настроения были теснейшим образом связаны с призывами свержения власти, а это уже слишком серьезные симптомы, которые политорганами характеризовались как «скрытая борьба за разложение рядов армии».
Выводы армейских политорганов подтверждали и органы ОГПУ, указывая, что чрезвычайно большой по сравнению с прошлыми годами рост «кулацких настроений» наблюдался «особенно в период весенних перегибов по коллективизации». В сводке ОО ОГПУ «Основные отрицательные моменты политсостояния РККА» от 14 октября 1930 г. отмечалось: «Наиболее важным моментом, характерным для данного года, является более усиленный, чем прежде, переход к/р элемента в армии к организованным методам своей работы, т. е. к массовому созданию группировок, зачастую связанных с к/р организациями, возникающими вне армии и руководимыми последними. Вместе с тем значительно растет количество фактов активного участия в к/р организациях отдельных лиц младшего, среднего и даже старшего начсостава». Причем в феврале-марте 1930 г. из общего числа писем из деревни до 90 % в среднем были отрицательные. При этом ОГПУ указывали на возрастающую тенденцию «призывов к армии восстать с оружием в руках против Соввласти»; «фиксировавшаяся раньше в единичных случаях агитация за восстание против Соввласти стала теперь намного более частым явлением».

[Красная армия и сталинская коллективизация. 1928-1933 гг. / Н.С. Тархова. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН); Фонд «Президентский центр Б.Н. Ельцина», 2010. С. 125-126. (История сталинизма).]