"Нам стало ясно, что свободной демократической России не будет"

Марат Шакуров с семьей вскоре после эмиграции в Литву

Коренной башкир Марат Шакуров, инженер-электрик по профессии, переехал вместе с семьей на постоянное жительство в Литву в 2005 году. Сейчас семья Шакуровых живет в пригороде Вильнюса. В интервью «Idel.Реалии» Марат Шакуров рассказал о том, что подтолкнуло семью к эмиграции из России и как их встретила Литва.

— Марат, расскажите, как складывалась ваша биография до переезда в Литву?

— Я родился в 1964 году, в Башкортостане — в Нефтекамске. Мы — коренные башкиры. Отец — с берегов Демы, мама родом из Бураевского района. Семья у нас была традиционно политизированная и оппозиционно настроенная. Чтение газет, просмотр новостей, их анализ были непременной вещью. Когда началась перестройка, мы воспряли духом, появились надежды на обновление всей жизни. Я был тогда молод, обмануться было не сложно. Но и мой отец, человек с большим жизненным опытом, помнивший и сталинские репрессии, и коллективизацию, и хрущевскую оттепель, — тоже поначалу все-таки поверил в перестройку.

​— Ваша молодость прошла в Западной Сибири. Вы участвовали там в политической жизни? Ходили на митинги, голосовали за кого-то?

— Посильное участие в демократическом движении я принимал — разносил присылаемые из Москвы листовки, клеил плакаты, агитировал за демократические партии… К сожалению, всё это оказалось бесполезным. Российский народ не захотел реформ и демократии и сделал свою страну такой, какой хотел.

— Это подтолкнуло вас к мысли об эмиграции и вы выбрали Литву?

— Особого выбора у нас с женой не было, да мы его и не искали. Моя жена, Ирмина — литовка. Правда, родилась она не в Литве, а в Казахстане. У ее родителей, как и у моих, была сложная судьба, если не еще сложнее. Ее мама бежала от голода, от колхозов из Украины сразу после войны. Молодость отца Ирмины прошла в сметоновской Литве, где у него было небольшое хозяйство. После оккупации Литвы Советским Союзом он, слава Богу, не попал под депортацию, как многие. Но ему все же пришлось уехать в Казахстан, где он встретил будущую жену.

А я с моей будущей женой познакомился уже в Томске, где мы вместе учились в политехническом институте. До начала 90-х годов ни Ирмина, ни я ни разу не были в Литве. Только в 1990-м, в сентябре, мы поехали туда в отпуск. Приехали в деревню в Расейняйский район — это самое сердце Литвы — к ее литовским родственникам. Мы сразу испытали шок. Нет слов, как нам сразу там понравилось.

— В 1990-м году Литва как раз первой из прибалтийских республик провозгласила свою независимость.

— Да, многое происходило на наших глазах. Первые относительно свободные выборы, объявление независимости, новое национальное правительство, экономическая блокада молодой республики со стороны Москвы. В январе 1991-го года — штурм советскими спецподразделениями здания парламента и Вильнюсского телецентра, люди, погибшие в борьбе за независимость… Мы очень переживали тогда за Литву.

Нужно понять, что все годы перед этим литовцы жили только одним — получением независимости. Это было главной темой всех разговоров, всех чаяний.

Наши родственники, как и очень многие, участвовали в известной акции населения трех республик «Балтийский путь» 23 августа 1989-го года, когда миллионы людей встали в единую непрерывную цепочку от Таллина через Ригу до Вильнюса, символизируя свое стремление добиться независимости. Когда произошли трагические январские события 1991 года, дальний родственник жены, Римас, у которого мы гостили, в гневе сжег свой билет члена компартии перед домом секретаря парткома колхоза, хотя тот, конечно, был не меньшим патриотом независимой Литвы. В те дни так поступили очень многие литовцы, которые были членами КПСС.

— После этого вы вернулись обратно в Россию. Ждать следующей поездки пришлось более десяти лет…

— В 90-е годы возникла новая демократическая Россия — была еще надежда на нормальную жизнь. Но в 1999-м году к власти пришел Путин и сразу же грянуло — новая война в Чечне, гибель подлодки «Курск», разгром НТВ, возвращение советского гимна. Дальше пошло еще хуже – Норд-Ост, Беслан, отмена выборов губернаторов… Нам стало ясно, что свободной демократической России не будет.

В 2003-м году мы после долгого перерыва вновь поехали в Литву в отпуск. Там мы узнали, что потомки тех, кто проживал в Литве до июля 1940 года — до начала советской оккупации — могут восстановить литовское гражданство. Мы не колебались. В 2004 году моя жена восстановила литовское гражданство. Дочь и сына мы отвезли в Литву сразу, устроив в специальную школу для детей реэмигрантов. В 2005 году мы переехали окончательно — уже всей семьей. И живем здесь уже 12 лет.

— Что Вам нравится в Литве? Какие стороны жизни привлекают больше всего?

— На мой взгляд, жизнь здесь устроена очень толково. Вмешательство государства, бюрократии сведено к минимуму; понятие прописки отсутствует, а не как в России, где эта система была просто переименована и после этого стала еще более жесткой. Демократические институты реально действуют.

Что уж говорить, если в Литве в 2003-м году даже объявили импичмент действующему президенту?! При нас в Вильнюсе сменилось пять или шесть мэров. За эти годы у меня ни разу не проверяли документы на улице, разве что регулярно проверяют проездной в общественном транспорте.

Ни цента не собирали в школе на подарки учителям или благоустройство школы, никогда мы не давали взяток врачам или дорожной полиции. При устройстве на работу работодатель просит только личный документ и номер счёта в банке, куда ему предстоит перечислять зарплату. Социальное страхование и страхование здоровья для работника производится автоматически, как бы даже незаметно. Все государственные и коммерческие услуги можно получать через интернет.

После сибирских цен приятно удивила дешевизна и качество товаров, продуктов питания. Впрочем, литовскую еду и сейчас хвалят приезжие и из Германии, и из Чехии, и из Италии, и из Франции, с которыми доводилось общаться.

— Вам как-то помогало литовское государство при переезде?

— Мы с женой ни на что не претендовали. Нам литовское государство и так помогло очень сильно, приняв наших детей в замечательную специализированную школу. Они жили там на полном государственном обеспечении — ни цента денег не требовалось. Всех детей хорошо кормили, малоимущих даже одевали. Прекрасное обучение, многочисленные экскурсионные программы. За это все Литве большое спасибо.

— Все же, наверное, дети с трудом привыкали к новой жизни? Незнакомый язык, незнакомое окружение…

— Конечно, и сын и дочь сперва не хотели покидать привычную среду. Мы их с трудом уговорили. Первое время им было нелегко одним, без нас, в школьном общежитии. Но педагоги там очень хорошие, опытные и заботливые. И дети привыкли, стали осваиваться. С тех пор прошло уже 12 лет — Литва давно стала для них новым родным домом.

Сейчас дети выросли. Дочь уже получила высшее образование, сын пока учится на первом курсе химического факультета университета. Здесь всегда есть возможность получить хорошее образование. Есть специальная государственная программа, она абсолютно доступна — было бы желание.

Желающий получить высшее образование получает беспроцентный кредит и потом, получив образование, его выплачивает. Более того, если человек хорошо учится, то его могут перевести с платной на полностью или частично бесплатную форму обучения. Наша дочь поступала в университет на частично платную форму, проучилась по ней три семестра из восьми. Остальные пять семестров она училась уже бесплатно. Более того, из этих пяти она два семестра получала обычную стипендию и один семестр — повышенную.

— Стало быть, ваши дети уже в юном возрасте оценили преимущества жизни в стране с европейским укладом?

— Да. Они бывали во многих европейских странах. Им довелось и путешествовать, и учиться, и работать в Европе. Им никогда не были нужны визы, разрешение на работу, в то время как их сверстники из стран, не входящих в Евросоюз, прикладывали огромные усилия для того, чтобы каким-то образом легализоваться. Дочь, например, будучи в Лондоне, была поражена, когда ей стал предлагать фиктивный брак парень из Узбекистана, суля ей при этом хорошие деньги только для того, чтобы получить возможность легально работать в Англии. А ей, чтобы на каникулах поработать в Лондоне, нужно было всего лишь купить билет на лоукостер!

Наши дети владеют русским, английским, литовским языками. Не в полной мере, к сожалению, владеют башкирским языком. Такое многоязычие — не редкость в Литве. Открытые границы, синхронизированное между странами ЕС действие пенсионной и налоговой систем позволяют лёгким на подъём людям, особенно молодежи, работать, учиться и отдыхать по всему континенту.

Например, моя дочь свободно владеет английским языком. Работала некоторое время в Чехии. Сейчас компания, в которой она трудится, обучает их шведскому языку, после чего они будут работать в сфере обслуживания шведского бухгалтерского рынка.

— Поговорим теперь о вас, о взрослых. Как вас приняли в Литве, как происходило ваше привыкание к коллегам по работе, к соседям?

— Абсолютно легко. С литовцами приятно общаться. Они не лезут в душу, доброжелательны, вежливы. Сами не будут навязывать помощь, но если попросишь — помогут с удовольствием.

Был такой смешной случай. Как-то во время католической Пасхи мы решили убраться на своем придомовом участке, не зная, что в такие дни работать здесь, оказывается, не принято. И каждый прохожий добродушно говорил нам: «Что вы работаете, праздник же — отдыхайте!» Соседка позже рассказала нам, что все это даже обсуждалось с местным ксендзом. Он рассудил, что мы — люди приезжие, местных обычаев пока не знаем и потому нас можно и нужно понять. Теперь, конечно, мы в Пасху не работаем.

— Трудно ли вам было учить литовский язык?

— Я его и сейчас знаю недостаточно хорошо. Но выучить его базовые основы совершенно нетрудно. Это самый древний индоевропейский язык. Любой русский человек найдет в нем знакомые слова.

— Насколько быстро удалось найти работу? Достаточна ли зарплата, чтобы обеспечивать себя и семью всем необходимым?

— У меня сложностей с работой не было вообще — все-таки хорошая профессия — релейная защита и автоматика. Она не требует знания литовского языка в большом объеме. Больше нужны технические знания, а они у меня есть. Поэтому на первом же предприятии меня приняли с распростертыми объятиями.

По доходам мы чувствуем себя вполне уверенно — как средние литовцы, как обычная литовская семья. У меня зарплата даже выше, чем средняя по Литве.

— Насколько большая в Литве безработица? Как интенсивно развивается экономика, на ваш взгляд?

— Это зависит от периода. Например, 90-е годы были трудными и в Литве. Конечно, они были не такими сложными, как в России, но все же стране пришлось полностью менять свою экономику.

В 90-е при переходе к рынку возникла большая безработица. Литва тогда еще не была членом Евросоюза, не было шенгенских виз, права работать в Европе по найму. Люди ехали в страны ЕС по туристической путевке и оставались там работать. Такая трудовая миграция сильно помогла Литве, поскольку городам было бы трудно ассимилировать искусственно созданный избыток сельского населения, накопившийся за предыдущие десятилетия. И сейчас эта структурная перестройка еще не закончена в полной мере. Но самая трудная часть пути уже пройдена — с начала 2000-х годов Литва стабильно развивается.

Сейчас страна находится в стадии очередного экономического бума, схожего с тем, который был во время нашего переезда. Тогда в моду вошло название «Балтийские тигры», как назвали Литву, Латвию и Эстонию. Тот бум был прерван мировым кризисом 2008 года, который по государствам Балтии ударил особенно сильно. Экономики у них маленькие — стоило немного уменьшиться экспортным рынкам и это сразу почувствовалось здесь. Но постепенно кризис рассосался и сейчас в Литве такой же бум как и десятилетие назад. Экономика бурлит, развивается, это заметно невооруженным глазом.

Безработица по статистическим данным достаточно большая, более 8% , но реально рабочих мест очень много. Это, в большей степени, структурная безработица, поскольку процесс модернизации производства неизбежно ведет к сокращению рабочих мест в определенных сферах. Но так везде в мире. Это проблема роста, а не кризисное явление.

— Вы поддерживаете какие-то отношения с русской общиной, с другими эмигрантами из России?

— Русская община здесь не так велика. Когда развалился СССР, русского населения здесь было не так много — около десяти процентов. К настоящему времени это количество уменьшилось до пяти-шести процентов. Практически все они имеют литовское гражданство: в Литве после достижения независимости был принят так называемый «нулевой вариант» получения гражданства. Получить его имели право все, кто проживал на территории Литовской ССР до 1991 года. Поэтому тех проблем, которые есть у русского населения в Эстонии и особенно в Латвии, здесь нет.

Политически, на мой взгляд, русская община здесь мало организована. Массово заметна она в такие праздники, как, например, 9 мая. Русская молодежь по моим наблюдениям успешно адаптировалась — она, как правило, знает литовский язык.

Мы в основном общаемся с теми, кто переехал в Литву из России в последние годы. Среди них достаточно людей, которые уехали после возвращения Путина к власти в 2012 году. Кроме, собственно, русских здесь есть, например, целая мини-колония политических эмигрантов из Бурятии.

— Насколько активно в литовском обществе сейчас обсуждается тема соседства с Россией, тема угрозы с ее стороны?

— Это обсуждается постоянно. Пик таких тревожных настроений был весной 2014 года, когда началась агрессия против Украины. Ирмина даже побежала тогда записываться в добровольцы в помощь армии. Была опасность, что этот путинский паровой каток пройдется по Украине, а дальше автоматически последует оккупация Беларуси, Казахстана, Балтии. Так тогда всем в Литве казалось. И все это обсуждалось очень оживленно. Я не помню ни одного высказывания, которое бы оправдывало захватническую политику России — она осуждалась единодушно.

Сейчас острота, конечно, спала, но понимание того, что Россия — это угроза независимости и свободе Литвы, осталось. Об этом говорят по телевидению, в газетах, это обсуждается в школах и университетах на уроках истории. Все понимают, что стране нужно готовиться к большей самостоятельности в сфере обороны. Сдаваться Кремлю никто не собирается.