Кровавое воскресенье — глупость и социальный расизм самодержавия

Бойню на Дворцовой площади было легко предотвратить, но никому мирный исход рабочей демонстрации не был нужен

9 января 1905 года около трёхсот тысяч рабочих по призыву попа Гапона вышли на манифестацию и двинулись к Зимнему дворцу с намерением передать царю петицию, составленную Гапоном и его единомышленниками. Мирную демонстрацию расстреляли гвардейские полки. Погибло, по разным данным, от 130 до 2000 человек (дело в том, что убитых хоронила полиция -тайно, ночью).

В XXI веке либеральные историки сделали важное открытие: Кровавое воскресенье — дело рук разведки. А вот чьей разведки, идут жаркие диспуты. Большинство склоняется, что британской — на Руси традиционно говорят, что «англичанка гадит». Кто-то считает, что это провокация знаменитого японского разведчика полковника Мотодзиро Акаси.

Однако никто за 73 года советской и за 31 год нынешней власти не удосужился выяснить, мог ли царь и его министры предотвратить бойню в Петербурге 9 января.

Говоря о русской революции, наши либералы умышленно путают 1904 и 1941 годы. На самом деле между русско-японской и Великой Отечественной войнами ничего общего нет и не может быть. В Китае это понимают и несут цветы к памятникам советским солдатам, погибшим в августе 1945 года, а памятники убитым в ходе русско-японской войны принципиально не хотят восстанавливать. А до наших политиков и историков эта разница не доходит.

В 1941 году война шла за выживание советского народа. А в 1904 году — за амбиции Николая II и его окружения. Кому-то очень хотелось иметь концессии в Северной Корее и в перспективе стать царём Великой, Малой, Белой и Жёлтой Руси. Надо ли объяснять, что подавляющему большинству рабочих претензии на Желтороссию были, литературно выражаясь, до лампочки.

В 1941 году вся страна работала на нужды фронта. В 1904 году на войну работало два, от силы три десятка заводов, из которых половина находилась на Урале.

Петербургские рабочие жили в ужасных условиях, иной раз по две семьи в одной комнате, платили им мало, допекали многочисленными штрафами. С началом войны существенно возросли цены на продукты и товары первой необходимости.

Рабочие же заводов Горного ведомства на Урале имели хорошие побочные приработки и не ощущали последствий войны. Так, например, главный завод, производивший сухопутную артиллерию в деревне Мотовилиха под Пермью, с 1906 по 1914 год работал 4−6 месяцев в году, и то зимой, а его рабочие при этом жили припеваючи.

Дело в том, что великий князь Сергей Михайлович, бесконтрольно распоряжавшийся сухопутной артиллерией, и его метресса Матильда Кшесинская получали огромные «откаты» от главной французской артиллерийской фирмы Шнейдера за то, что Россия приобретала исключительно их орудия.

И вот фирма Шнейдера решила завладеть Мотовилихинским заводом. Но Горное ведомство упёрлось. Тогда Сергей стал банкротить завод, лишив его артиллерийских заказов. В итоге Мотовилиха стала перебиваться случайными заказами на стальные поковки для других заводов и даже начала делать речные пароходы для Камы. Но работы хватало только на 4−6 месяцев в году.

Но у рабочих Мотовилихи, равно как и на других заводах Горного ведомства, были большие наделы земли, с которых они не только кормились сами, но и торговали излишками. Рабочие занимались извозом, спекуляцией, сдавали в наём свои большие дома и т. п.

А тут ещё началась «братоубийственная война». Родной брат Сергея Михаил Михайлович проживал в Англии, куда его сослал царь Александр III за женитьбу на внучке Пушкина. Имение Миш Миша (семейное прозвище Михаила) граничило с имением британского пушечного короля Альфреда Виккерса. Соседи вместе охотились на лис и были масонами высокого градуса в одной ложе.

Виккерсу тоже приглянулся Мотовилихинский завод, и Миш Миш начал лоббировать интересы Виккерса. «Братоубийственная война» закончилась с началом Первой мировой войны, и Мотовилиха осталась за Горным ведомством.

Столь же зажиточно жили и рабочие Воткинского и Ижевского оружейных заводов того же Горного ведомства. Весной 1918 года туда заявились петроградские комиссары и обалдели — «Это не рабочие! Это — буржуи!» Работяг лишили ряда приработков и обложили большим налогом.

Комиссары не сообразили, что на оружейных заводах тысячи винтовок и немерено патронов для их отстрела.

Работяги взялись за трёхлинейки и вывели в расход всех комиссаров. Деваться восставшим было некуда, и они прибились к Колчаку. Поначалу работяги ходили в атаку на красноармейцев под красными знамёнами и с «Интернационалом». Адмирал решил прекратить такое безобразие и повелел выдать воткинским и ижевским рабочим гвардейские знамёна.

В 1991 году либералы представили «Воткинско-Ижевский мятеж» как свидетельство того, что русские рабочие не приняли идеи большевиков, обожали Учредительное собрание и т. д.

Но вернёмся в Петербург 1905 года. 4 января там забастовал Путиловский завод, а на следующий день — «Невский» и Франко-русский судостроительные заводы, а также трубочный завод на Васильевском острове, производивший боеприпасы. Кроме этих четырёх гигантов, работавших на войну, забастовал ряд мелких предприятий, включая мастерские Лесснера, производившие торпеды.

В 1904 году царские военные агенты рыскали по всему свету и тратили миллионы, скупая повсюду металлолом в виде пушек, надводных кораблей, подводных лодок и т. д. Проку от них не было и быть не могло. А вот дать премиальные рабочим военных заводов Петербурга в случае выполнения плана властям и в голову не приходило.

Александр III неоднократно именовал своих подданных «скотами». А как известно, скотина должна работать на помещика и не требовать прибавки.

Заплати рабочим в случае выполнения плана по два дополнительных оклада — возникли бы беспорядки, только не на Дворцовой площади, а у заводоуправлений в очередях из желающих устроиться на военные заводы.

Был и другой путь предотвратить побоище и не затратить ни одной копейки из казны. Достаточно было за три-четыре дня до демонстрации рабочих вызвать в Жандармское управление Максима Горького и ещё десяток левых интеллигентов и выдать им копии доносов и расписок о получении денег агентом полиции попом Георгием Гапоном. Надо ли говорить, что 9 января в Петербурге было бы тихо, разве что в Мойке выловили бы труп Гапона.

Наконец, можно было предотвратить побоище за несколько минут до его начала. Толпа рабочих с иконами и портретами царя подошла к Зимнему дворцу. Там их ждали роты гвардейцев с магазинными скорострельными винтовками. И тут вышел бы в раззолоченном кафтане пузатый камергер и объявил, что де «царь-батюшка в отъезде, вернётся на неделе, давайте петицию — я передам».

Понятно, что этим камергер никаких обязательств рабочим не давал, да и кто он такой, чтобы их давать. А если бы ему не поверили? «Не ври, над дворцом царский чёрно-жёлтый штандарт развевается. — Выберете десяток рабочих, которым доверяете, пойдёмте в царские покои, покажу».

Подобное имело место во многих европейских столицах. Вспомним роман Дюма «Двадцать лет спустя». Там представителям восставших парижан разрешили убедиться в том, что юный король Луи XIV не бежал, а по-прежнему находится в Лувре. А охранял короля лейтенант д’Артаньян.

Ну, посмотрели бы рабочие царские покои — самодержца нет ни в столовой, ни в спальне, ни под кроватью. И разошлись. А если бы нашлись несколько десятков маргиналов, кинувшихся грабить пустой царский дворец, вот тогда бы на законных основаниях пошли б в ход магазинные винтовки.

Наши служивые историки предпочитают не писать о том, что ни рабочие, шедшие ко дворцу, ни господа офицеры, приказавшие солдатам стрелять, не знали, что дворец пуст.

Зимний дворец был постоянной резиденцией всех русских монархов от Елизаветы Петровны до Александра II включительно. Однако Софья Перовская с компанией 1 марта 1881 года выселила Александра III, а позже и Николая II из отчего дома. Бедолаги начали скитаться по империи от Ливадии до Финских шхер.

Основной своей резиденцией Александр III выбрал Гатчину, за что и сановники, и революционеры именовали его «гатчинским пленником». Николай II предпочитал Александровский дворец в Царском Селе. За 36 лет Александр III и Николай II ни разу не ночевали в Зимнем дворце, эпизодически посещая его на несколько часов по случаю каких-то особых мероприятий. Местопребывание монарха все 36 лет было государственной тайной.

Соответственно, никакой угрозы царю рабочие 9 января представлять физически не могли. Бойня стала результатом глупости и социального расизма властей.

Александр Широкорад