Солянка по-московски...

Солянка по-московски

http://www.vm.ru/news/2016/11/02/solyanka-po-moskovski-338627.html

Кажется, что это — жуткая несправедливость: относиться к еде снисходительно, как к чему-то само собой разумеющемуся, о чем и говорить не стоит. Стоит, да еще как! Особенно — если воспринимать эту самую еду как некие островки, на которых держатся наши воспоминания. Причем держатся весьма крепко...

С подругой моей бабушки, скульптором Мариной Эшба, все было непросто. Марина, говорят, была человечищем, но мне тут сказать совершенно нечего. Я тут, извините, немного не в теме, потому что в те времена специализировался на другом. Например, на мамалыге. Марина готовила великую мамалыгу. Как раз такую, что я люблю. В меру густую. Без меры ароматную. С копченым сыром. И потом — вот это была настоящая песня! — на тарелочке выносилась хрустящая корочка от этой самой мамалыги, достававшаяся тем, кто еще не разошелся по домам. А я расходиться не любил.

Еще помню торт. Большой торт... Значит, так (это чтобы вам было легче представить): квартира и огромный балкон со столом, за которым собрались гости, и страшный гвалт, потому что юбилей у Марининого мужа, и я уже совершенно не хочу есть, потому что только что слопал две порции мамалыги, и мне немного скучно, потому что мне лет восемь, и хожу туда-сюда, из комнаты в комнату, из кухни на балкон, с балкона на кухню.

Я фланирую по этому маршруту несколько раз, пока не делаю резкую остановку.

Я вижу торт. Огромный торт. Прекрасно пахнущий торт диаметром около полуметра, на поверхности которого Марина Эшба изюмом мастерски выложила профиль своего супруга. Ягодка к ягодке, ягодка к ягодке… Я взял один изюм. И съел. Я подумал, что ведь никто не заметит, если я съем каждую четвертую изюминку. И каждую третью. И каждую вторую... И — ну вы поняли. Мне было скучно. А потом стало хорошо. А потом кто-то из женщин вынес торт к гостям. А потом… Больше всех, кстати, веселился юбиляр. И Марина веселилась. Хотя мне, конечно, было стыдно. И бабушка за меня покраснела…

Детство! Помню, как другая бабушка водила меня обедать в (простите великодушно!) «Метрополь», где была дивно ароматная солянка по-московски. Помню маринованную корюшку у моей тети, живущей в Питере. Помню, как, впервые оказавшись за границей, ел в Канаде блины с кленовым сиропом. Как, приехав знакомиться с родственниками своей жены в дагестанский аул Кубачи, ел даргинский хинкал, запивая его крепким бульоном из сушеной колбасы.

Еда оставляет зарубки на душе и сердце куда глубже, чем многое другое. Она — как вечная игра в ассоциации с собственной жизнью...

Социологи говорят: этой осенью Москва возглавила рейтинг самых популярных направлений гастрономического туризма в России. Представляете, сколько теперь в нашем городе родится приятных ассоциаций! Мне вот даже представить страшно.

Борис Войцеховский