— Все трудности у людей оттого, что они не теми методами решают не те проблемы

  ПСИХОТЕРАПИЯ 

Он приезжает на работу на велосипеде и пишет стихи, иногда непонятные ему самому. Он ведет передачу на радио, где в прямом эфире старается помочь людям разобраться со своими проблемами. Он вырастил пятерых детей и написал пять научно—популярных книг по психологии и психотерапии. Сегодня у нас в гостях — руководитель центра социально—психологической помощи "Охранная грамота", создатель оригинальных и эффективных методов лечения неврозов и психосоматических расстройств, врач—психотерапевт Михаил Покрасс.

— Михаил Львович, для того чтобы справиться с дистрессами, депрессиями и прочими психологическими проблемами люди обращаются к психологу. А с какими проблемами обращаются к психотерапевту?

— Начнем с того, что психотерапевт – это врач, а следовательно, он занимается лечением. По данным мировой статистики, из каждых 100 пациентов поликлиники человек 30—50 — люди, чьи болезни вызваны эмоциональными проблемами. А эмоциональные проблемы чаще всего связаны с тем, что человек не умеет жить. Он портит ситуацию дома, на работе, в бизнесе, в сексе – в конце концов его просто трясет от этой жизни, и он отправляется к врачу. Его начинают лечить от гипертонии, ишемической болезни, атеросклероза и еще целого букета заболеваний. Но, как известно, все болезни от нервов, кроме физических травм. Да и те, если разобраться, тоже от нервов, потому что в спокойном состоянии человек, как правило, травмы себе не наносит. Поэтому огромная масса пациентов поликлиник не вылечиваются обычными способами. Образно говоря, человек сел на раскаленную плитку, ему вылечили ожог – а он снова на плитку. Потому что когда он попадает в ту же ситуацию, внутреннюю и внешнюю, она его снова травмирует. Таким образом, человек ходит от врача к врачу и продолжает оставаться больным. Узкие специалисты направляют его друг к другу, пока наконец больной не попадает к психотерапевту. Зачастую не потому, что направляющий его врач знает, что именно это больному необходимо, а потому, что психотерапевт в данном случае является последней инстанцией, дающей какую—то надежду на улучшение ситуации. И это вовсе не говорит о непрофессионализме врачей — узких специалистов, просто кардиолог призван лечить сердце, аллерголог – аллергию, и им некогда и недолжно заниматься внутренним миром поступающего к ним больного. По данным статистики, среди пациентов невропатолога 52% нуждаются в нормализации эмоционального состояния, среди пациентов терапевта – 48%, эндокринолога – 18% и т.д. Таким образом, психотерапевт – это тот, кто должен достать весь пласт эмоциональных проблем из глубины неведомого на сознательный уровень и помочь устранить те причины, которые приводят к эмоциональным расстройствам и, как следствие, к болезням. Иначе говоря, психотерапевт – это врач, который занимается проблемами взаимоотношения человека с самим собой и окружающими его людьми, в отличие от психолога, который занимается ситуацией, корректировкой психологического поведения человека, но не занимается его здоровьем, непосредственно лечением.

— Часто люди не решаются обращаться к специалисту вашего профиля из—за страха или нежелания раскрывать свои проблемы, обнажать душу перед посторонним человеком. Насколько эти страхи обоснованы?

— Есть две версии взаимоотношений с миром и взаимоотношений с врачом. Первая – детская: я глупенький, и вы меня поведите, куда надо, и скажите, что надо делать. Из этой версии вытекает следующая схема лечения: я пришел к врачу, отдал ему себя, он будет мною заниматься. Вот при таком подходе от врача ждут: я выложу ему проблему, а он с ней будет работать. Но личность создается тайной, отсюда – я лишусь своего секрета, лишусь сил, буду бояться зависимости от доктора, буду бояться, что он меня не поймет, что он надо мной посмеется – значит, я должен вывернуться и этого не допустить. При этом подходе всегда существует внутренний страх и недоверие и к самому себе, и к врачу, хотя внешне кажется, что человек полностью отдает себя в руки доктора. И это подход не только к лечению, но и к жизни вообще. То есть я жду, что учитель научит, женщина осчастливит, мужчина удовлетворит… Я жду, а сам при этом пассивен. Если мне что—то пообещали, пассивность моя усилится – меня пообещали вылечить, я жду; меня пообещали понять, я собой уже не занимаюсь. Это детский подход.

Но если я понимаю, что никто не знает, что мне плохо, значит, мне никто не поможет, тогда я начинаю заниматься собой. Это подход другой: я на этой земле живу один, я сам думаю, я сам выбираю. Если я иду к психотерапевту, я сам буду лечиться (лечить себя). Я сам собран, и я знаю, что врач — мой партнер, он профессионал. Это подход зрелого человека, и при таком подходе совершенно необязательно раскрывать свои проблемы, оголять душу. И врач не будет на этом настаивать, он постарается ваш секрет сохранить. Более того, квалифицированный врач постарается поставить пациента в такие условия, чтобы он чрезмерно не откровенничал, а значит, не ждал от врача решения своих проблем, занимался бы их решением сам. В моем представлении идеальная работа психотерапевта такова: ты ко мне пришел, ничего мне не рассказал, ты занимаешься своими делами, а я создаю тебе условия для работы над собой, потому что я — специалист по коммуникациям, потому что по твоему поведению я вижу, с какими проблемами ты пришел, и вижу, почему они имеют место в твоей жизни. Таким образом, зрелый человек, который приходит, рассчитывая на себя, возьмет у меня то, что ему нужно, даже ничего о себе не рассказав. Я думаю, что уважающий себя человек постарается сохранить свои тайны при себе, а значит, выберет того врача, с которым или не надо делиться ими, или надо настолько, насколько это допустимо.

—Расскажите, пожалуйста, о групповых занятиях в вашем психотерапевтическом кабинете. Как получается, что решение индивидуальных проблем эффективно в группе людей?

— Помните сказку про гадкого утенка, который бродил по птичьему двору, прислушивался ко всем советам и никак не мог найти свою стаю? При этом он для всех выглядел странным, сумасшедшим и был вынужден постоянно себя прятать. Свойствами, которые человек в себе любит, он гордится, отдает себе в них отчет. Он чувствует, какие внешние стимулы активизируют эти свойства, и чувствует, на что их нужно потратить. Например, я хорошо отношусь к своей влюбленности. Я чувствую, кто ее вызывает, чувствую, как она во мне живет и что она мне приносит, чувствую, как ее контролировать. То есть свойства, которые я в себе принимаю, я осваиваю и реализую. А свойства, которые я не уважаю в себе, которых я стыжусь, я невольно игнорирую. Поэтому я не замечаю, какие стимулы вызывают эти свойства, не замечаю, как они активизируются. Поскольку стаей человека являются люди, он будет беречь свою стаю и от себя, будет вести себя адекватно. А для этого нужно найти свою стаю, открыть, что люди такие же добрые, как ты, такие же честные, что они тебя понимают, тогда ты не чувствуешь себя изгоем, помнишь свои обязанности и бережешь эту среду. А для того, чтобы беречь, нужно знакомиться с ней. Тогда она становится все более интересной тебе, понятной, все менее враждебной. Я в своей стае, я здоров. Если же я не в своей стае, я всегда найду повод к ней придраться. Все сложности возникают из—за того, что человек считает, что другой представитель стаи хуже него, что он ему что—то должен. Так вот, группа – это один из вариантов стаи, в которой есть возможность способствовать процессам, нужным мне как терапевту.

Здесь моделируется любой человеческий конфликт. В жизни мы склонны замазывать сложности, а здесь есть возможность этот гнойник вскрыть. Придя в группу, человек создает вокруг себя ту среду, которая свойственна ему в жизни. Таким образом, группа – эта модель жизни, в которой процессы протекают утрированнее, быстрее, нагляднее.

—Написанные вами книги рассчитаны на широкий круг читателей или это больше литературные пособия для профессионалов?

— Первые две книги были написаны прежде всего для специалистов, но написаны так, что их вполне может прочитать любой человек, опустив некоторые профессиональные моменты. Легче читается, на мой взгляд, «Терапия поведением», хотя написана она была как отчет о применении в лечении данного подхода. Вторая книга, «Залог возможного существования», — это психологическое и физиологическое обоснование того, что я делаю. Для меня эта книга самая интересная, в ней присутствует совмещение трех жанров: очень сложная наука, публицистика и беллетристика. Все примеры там достаточно конкретизированы, читать ее интересно и даже захватывающе. Я могу перечитывать ее с любого места, потому что там всегда есть вопросы, есть тревога, с чем—то можно соглашаться, с чем—то спорить. Писал я ее скорее для себя, с целью самому разобраться в том, что я делаю. Эта книга у меня пролежала 20 лет, прежде чем была издана.

Последние три книги написаны несколько иначе, они рассчитаны на широкую аудиторию. «Активная депрессия» включает в себя беллетрилизованный материал и Словарь практического психолога, полезный как для профессионала, так и для любого читателя, желающего разобраться в себе. После «Активной депрессии» была издана книга «Исцеление эгоизмом. Найди свою стаю», последней вышла в свет «Освоение одиночества».

Все мои книги издавались Издательским домом «БахраХ—М», и недавно мой издатель объявил мне, что готов выпустить сборник моих стихов. Подготовкой этого сборника я сейчас занимаюсь.

—Это будет сборник стихов Покрасса—психотерапевта или Покрасса—лирика?

— Понимаете, у меня есть жизнь, и она меня интересует. Я когда—то задался вопросом: на что я прежде всего хочу потратить ее – на веселье или в первую очередь на работу, а уже затем на веселье? На этот вопрос я не ответил себе до сих пор. Но он меня очень интересовал, и я вел с собой диалог в стихах. Вообще, когда мне плохо, когда мне больно, стихи мне помогают. Они для меня — способ понимания самого себя. Думаю, что слово для меня — средство, а не цель, и работа со словом и со звуком меня интересует во—вторых. Я могу так описать свое состояние, что сам не пойму, почему именно эти слова составили стихотворение и что все это означает. Это бывает интересно, но публиковать я буду то, в чем есть биография, это будет своеобразное исследование собственной жизни.

—Расскажите, пожалуйста, о вашей семье. Чем занимаются ваши жена, дети?

— Моя жена, Тамара Александровна, прежде всего живет. Причем живет совершенно непонятным мне образом – как березка растет, а я — карагач рядом с ней. Она живет такой непосредственной жизнью, что когда приходит иногда ко мне на занятия, я попадаю в дикое положение – в жизни меня все в ней устраивает, а здесь я вижу, что она абсолютно неправильна, и я нападаю на нее больше всех, потому что мне кажется, что она самая неподдающаяся моя «пациентка». Но она есть. И она – правда. Не в том, что она говорит, а в том, как она живет, как выбирает. Я всегда стараюсь почувствовать, что ей нравится и что нет. Что ей нравится – это правда. У человека есть его жизнь и есть его мысли. Так вот жена – это воплощение жизни. Мне кажется, наши дети на нее похожи, а значит, все будет тип—топ.

Дочь Маша сейчас занялась журналистикой, а до этого была в туристическом бизнесе. Сын Михаил – драматург и режиссер, он живет в Москве, недавно вернулся из Парижа, где поставил свой новый спектакль. Второй сын, Владимир, учится на режиссерском факультете во ВГИКе, он собирается стать режиссером—документалистом. Младшей дочери, Даше, — 14 лет, а сыну от первого брака Александру — уже 40.

— Вы строгий отец?

— Терапия поведением – это когда существуют условия, к которым надо приспосабливаться. И чем они жестче, тем они яснее, тем легче их освоение. Потом, когда человек уже вошел в рамки обстоятельств, усвоил необходимость условий, ему легко жить. Я считаю, что я очень жесткий папа, потому что бранюсь при детях, а бранюсь я яростно. Кроме того, я достаточно требователен и жёсток. Я всегда считал, что моим дочерям труднее, чем со мной, с мужчинами уже не будет. Но недавно Машка вдруг сказала мне совершенно неожиданную вещь. Она сказала, что я – самый легкий папа. Она ничего не объясняла, но я вдруг понял, что я невольно обманул девочек. Они живут в атмосфере, где очень много отеческого отношения к их маме. И они идут к мужчине с безусловной уверенностью, что мужчина – это тот, кто заботится. А чужой мужчина не всегда заботится о вас, надо суметь нужную заботу вызвать. И мне страшно за девочек, что они будут ждать этой заботы. Сыновья же с детства привыкли, что папа отвечает за все, что в доме происходит, и незримо этим занимается. Поэтому мальчишки у нас тоже жесткие, но они заботятся о женщине.

Вообще же, у меня живые отношения в семье, я свой собственный, а не чей—то, я не их папа и не ее муж. Я понимаю, что жена не моя, она просто есть, и я должен быть тем, кто ей не наскучит. Я понимаю, что мне нельзя позволить жене хоть на миг поверить в то, что я ее собственный, иначе она начнет стареть. А так я такой же живой, как в тот момент, когда мы встретились, я так же ей интересен, и хотя это создает определенные трудности, тем не менее нам обоим приходится жить в тонусе, поэтому мы остаемся молодыми.

—Это секрет семейного счастья и вечной молодости?

— Нет. Это правда, и это жизнь.

Беседовала Светлана Келасьева

­­­­­­­­­­­______________________________________________________________________________
__________________________________________________________________________
_______________________________________________________________