КТО, ЕСЛИ НЕ МЫ?

460 миллионов рублей планируется потратить на возведение в Москве памятника жертвам политических репрессий под названием «Стена скорби». Монумент Георгия Франгуляна должен появиться в октябре 2017 года на пересечении проспекта Сахарова и Садового кольца. 300 миллионов выделяет правительство Москвы. О намерении собрать недостающие 160 миллионов объявили в фонде «Увековечивания памяти жертв политических репрессий».

«Стена скорби» - это пространственный двусторонний рельеф длиной 30 м и высотой 6 м., состоящий из бесконечного сочетания взлетающих вверх схематически вылепленных людских фигур.

Возвести памятник жертвам репрессий распорядился лично Владимир Путин в конце сентября прошлого года. Теме репрессий сейчас уделяется все больше внимания. Этим летом правозащитное общество «Мемориал» объявило о создании базы данных «Кадровый состав сотрудников органов государственной безопасности СССР 1935-1939», которая является наиболее полным на сегодняшний день перечнем сотрудников НКВД времен Большого террора. В нее вошли данные о 39 950 сотрудниках НКВД. На составление ушло 15 лет. Точная цифра репрессированных в 1930-е годы до сих пор неизвестна. По данным общества «Мемориал», только в 1937-1938 годы было расстреляно более 700 тыс. человек. В 1991 году был принят Закон "О реабилитации жертв политических репрессий". По данным Генпрокуратуры, за годы его действия пересмотрено более 600 тысяч уголовных дел, сломавших жизнь более чем 900 тысячам человек. Согласно этому закону, за время существования Советского Союза были репрессированы примерно 12,5 млн человек.

В ответ на публикацию базы данных с именами сотрудников НКВД их потомки в открытом письме президенту Владимиру Путину потребовали закрыть доступ к базе данных с именами чекистов. «Комсомольская правда» утверждает, что подписантами «движет страх, ведь дети, внуки и правнуки могут мстить за репрессированных предков».

Как пишет в своем дневнике Лев Шлосберг, «Потери народа в годы репрессий не будут и не могут быть восполнены никогда. Оборвались миллионы нитей жизни, и это небытие уже навсегда. Без покаяния государства память о жертвах не может быть полной. Но все реже и реже представители властей приходят на эти поминальные встречи. Они сторонятся их, как будто им неудобно находиться рядом с родными жертв. Как будто они не могут понять, с какой стороны расстрельного рва они могли бы стоять тогда, восемьдесят лет назад, и, прости, господи, может быть будут стоять сейчас, если, не дай бог, репрессии снова станут массовыми и кровавыми. Поэтому они трусят и стараются не замечать этот день. Немодно нынче вспоминать о жертвах политических репрессий. Больше того - политически опасно. Уж больно сблизились профили Иосифа Виссарионовича и Владимира Владимировича, как на барельефах советского времени. Ленин. Сталин. Путин? Невозможно не заметить политической преемственности.

Им, нынешним временным начальникам органов власти не страшно? А вдруг ВСЕ вернется? И если ВСЕ вернется, кем они, нынешние начальники, будут: жертвами или палачами? Или, как это и было в ХХ веке, сначала палачами, а потом жертвами?

За эту всенародную трагедию так никто и не ответил — ни палачи, ни само государство. Отсутствие этого правосудия, этого общенационального судебного процесса, на котором неизбежно были бы названы имена не только жертв, но также палачей и стукачей, - это и есть государственная позиция, государственная политика современной России.

Архивы госбезопасности закрываются не просто так. В них - не только имена палачей и доносчиков, в них фактически сама технология государственного насилия, доказательства того, что репрессии были не "перегибами на местах". А чем? … Государственной политикой, государственным заказом..?

..Могут появиться новые заказчики. Большинство из них сегодня находятся на государственных должностях, состоят на государственной службе. Политические репрессии они вполне сознательно относят к такой "службе" и готовы вернуться к ней в любой час».

А ведь должен бы быть второй Нюрнберг? За преступления против человечности, против своих же граждан должны ответить их палачи.

Иначе все повторится сначала. Репрессии — метод непопулярной в народе власти сохранить свою власть. Народ это понимает. Почти половина (48%) россиян допускают повторение при их жизни массовых политических репрессий, аналогичных тем, что были в СССР в 1930-х годах, при этом 14% считают такую возможность высокой, пишет газета "Коммерсант", ссылаясь на данные опроса населения, проведенного фондом "Общественное мнение" (ФОМ).

Как не страшно это признать, но репрессии уже идут полным ходом. Как и в советские времена в места не столь отдаленные можно попасть за не к месту сказанную острую шутку, за политическую карикатуру, за «ловлю покемонов» не там где положено. Фактически критика власти в нашей стране уже считается экстремизмом и наказывается уголовными статьями. Как бы красиво не выступал с трибуны президент, заявляя, что надо смягчать наказания и меньше сажать людей, что хватит кошмарить бизнес и каждый имеет право на свою точку зрения и даже на критику действий правительства — однако в тюрьме сидит Ильдар Дадин только за то, что несколько раз нарушил правила проведения пикета. Сидит и подвергается пыткам и издевательствам. Судят за экстремизм Юрия Мухина, Кирилла Барабаша, Александра Соколова всего лишь за идею об ответственности власти перед народом. За экстремизм ликвидирована партия «ВОЛЯ». Иркутского активиста, занимающего должность заместителя декана в Иркутском госуниверситете, регионального координатора движения в защиту прав избирателей «Голос» увольняют по анонимному доносу! Стукачи официально получают пенсию — работа «осведомителем органов госбезопасности» засчитывается в трудовой стаж. Преследованию подвергаются люди за репосты и лайки в соцсетях. Преследуется Светлана Лада-Русь и ее ближайшая соратница Марина Герасимова. Видимо, слишком смелой была их идея раскрыть народу глаза на то, что в действительности происходит в стране через документальный видеопроект «Обманутая Россия».

Тюрьмы уже переполнены. По словам самого генпрокурора Чайки тысячи людей осуждены невинно! Около 20% заключенных в России сидят незаслуженно или за более тяжкие преступления, чем они совершили в реальности — сообщают правозащитники. Фабрикация уголовных дел и фальсификация доказательств приобретает масштабы национальной катастрофы. Гражданин, оказавшийся фигурантом уголовного дела, становится абсолютно беззащитен. Следователь манипулирует возможностью избрать меру пресечения по своему усмотрению с целью добиться от обвиняемого нужных показаний, в том числе оговора других обвиняемых. Гражданин, ставший обвиняемым по уголовному делу, практически не может избежать обвинительного приговора. Если же он находился под стражей, то не может избежать и реального срока независимо от того, виновен он в преступлении или нет.

Возрождается и карательная психиатрия. Еще немного, и всем оппозиционерам начнут ставить диагноз «вялотекущая шизофрения» и приписывать «бред реформаторства» только за то, что люди хотят достойно жить в своей собственной стране...

Мы льем слезы и плачем о жертвах 30-х годов, мы готовы собирать миллионы на каменные постаменты в их честь, как будто это вернет миллионы оборванных жизней… Может, стоит задуматься о тех, кто еще жив? Кто сегодня увековечит память сегодняшних героев, сражающихся за правду и свободу слова? Кто защитит их от заказного приговора по «политической» статье? Кто даст отпор массовому доносительству и стукачеству? Кто отважится назвать вещи своими именами? Кто, если не мы?!

Кто отважится собрать средства на памятник репрессированным сегодня: генералу Квачкову, Юрию Мухину, Кириллу Барабашу, Марине Герасимовой и Светлане Ладе-Русь? Если народ отдает своих героев-защитников на растерзание системе — он отдает на растерзание себя. Лучшие представители народа должны быть защищены народом. Иначе народу не жить. Вы готовы к защите?