Необыкновенные приключения Янки - россиянки

На модерации Отложенный

У меня в голове сами собой придумываются истории об озорной девчонке. Целая серия историй,  смешных и грустных.  Ну,  прямо, «Денискины рассказы».  Только главный герой, то есть, героиня – девочка, а не мальчишка. Девочки же тоже бывают смешные и хулиганки немножко.

Как бы мне ее назвать? Не поможете? Я перебрала в голове все и девчоночьи имена, но почему-то имя Яна, Янка мне нравится больше всего. Может быть, потому, что оно есть почти во всех языках.

            Может быть, назвать нашу героиню Янкой? Янкой – атаманкой? Или, все-таки, Янкой – хулиганкой? А, может, даже Яночкой – россияночкой?!

            Как вы думаете?

 

О! Идея! Пусть она будет просто Янкой, а веселое прозвище будем менять в каждой новой истории, ладно?

Итак…. С чего же начать?

Наверное, надо бы с привычного всем «жила-была», чтобы понятно было, что это не маленький рассказик про маленькую принцессу, а длинная-предлинная история о жизни одной  симпатичной белокурой  девочки.

            Зовут ее Яна (как мы и договорились). Но Яной родители и друзья называют ее исключительно в день рождения, когда вручают подарки. Или, например, когда она себя очень хорошо ведет. Ну, а хорошо она себя  почти никогда не ведет. Мама даже сегодня выхватила книжку из папиных рук и сказала: «Янке читать такое еще рано! Ей вообще такое читать противопоказано»!

Такое – это «Пеппи-Длинный-Чулок». Мама сказала, что Янка и так хулиганка, а про Пеппи прочитает, так с ней сладу потом  совсем не будет.

Сегодня Янка уснула с одной единственной мыслью: «Скорее бы дорасти до школьного возраста, чтобы самой про эту Пеппи прочитать. Кто она такая? Мама говорит, что я – копия Пеппи. Что такое копия?  Что ли,  я на нее похожа? Что ли,  я такая же рыжая и растрепанная»?

Нет, наша Янка совсем не рыжая, она беленькая, как лен. Так говорит, гладя ее по головке,  дедуля.

Деда Толя живет на хуторе. Он – хуторянин. А потому,  и Яночку свою любимую зовет не иначе, как Янка – хуторянка.  Дедушку  деревенские все зовут тоже хуторянином, а иногда атаманом. Почему, Янка пока не знает. Надо бы уже поинтересоваться.  Пора. Но из-за дедули  подружки деревенские  и ее тоже стали этим летом звать Янкой –атаманкой. Это когда обзываются.  А когда уважают за конфеты или тортик, тогда уважительно говорят «Яна». Завидуют, наверное, что Яна – девочка из Москвы, из самой столицы. И даже живет на площади Победы, которая на  открытках нарисована. И даже окно ее спальни виднеется там. Как же таким не гордиться! Яна бы с удовольствием всех подружек в своем доме поселила. А сейчас она только может их пригласить в гости, например, на праздник Победы, чтобы салют посмотреть с балкона.

Родители, друзья и воспитатели  ее называют  хулиганкой. Янкой – хулиганкой.

 

Глава 1. Янка – экскурсантка

 

Сегодня у Янки был очень непонятный и обидчивый день. Непонятный, потому что ее никто не понял,  и она тоже не поняла, почему все дети в группе над ней смеялись. И даже воспитательница Катерина Сла… (ой!) Станиславовна засмеялась и подмигнула нянечке, когда Янка рассказывала, как провела свой выходной день.  И поэтому, еще и обидчивый.

- Мы с папой в зоопарке были. Там много лебедей. Мы их кормили булочкой. А еще медведь есть, волк. – Марк прямо кричал от восторга, перечисляя всех животных, которых он видел и даже, говорил,  что фотографировал в зоопарке.

- А мы…  а мы в кино ходили, мы смотрели французские мультики про букашек! – хвасталась Алина.

А наша Янка молчала и все пряталась за спины детей, чтобы рассказывать самой последней. Потому что, все эти рассказики детишек были сущей чепухой по сравнению с тем, что сейчас выдаст она!

И, когда, наконец, все дети перечислили свои совсем неинтересные,  на взгляд Янки,  события, она даже встала из-за стола и сказала: «А теперь я буду рассказывать!  А я каталась на… (и она сделала многозначительную паузу) на… метро»!

И тут все в группе просто-напросто покатились со смеху, даже стали по столу стучать ладошками…. А самое обидное – и Катерина Станиславовна тоже стала противно так хохотать, вытирая от смеха слезы. И нянечке еще подмигнула….

Яна минуты две стояла, как вкопанная. От неожиданности и обиды она даже чуть не заплакала. А потом взяла себя в руки и крикнула громко на весь детский сад:

 

- Вы все глупые! Глупые! Вы даже не представляете, как там красиво! А вы знаете про Восток? А еще есть Запад, Юг и Север, вот! А сколько в метро станций? А зачем речной вокзал?

- Ах, так вот какое у тебя было путешествие! Прости нас, Янка. Мы думали, ты просто на поезде метро прокатилась, а у тебя экскурсия по городу была, оказывается! Ну-ка, ну-ка, дорогая,  расскажи нам, пожалуйста! Садитесь, дети, садитесь.  Давайте, Яночку послушаем!

И тогда только все дети перестали противно кричать, перебивая друг друга, что они уже сто тыщ раз катались на метро.

            - Янка у Вас – просто по документам москвичка, а на самом деле никакая она не москвичка, если даже станции метро не знает в собственном городе! Срамота! Улицы от проспекта и площади не может отличить! Ребенок должен не только пешком ходить из дома в садик и парк отдыха, ребенок должен знать свой город! Как вам не стыдно?  Янка даже не знает, почему площадь под ее балконом называется площадью Победы, что бабка ее была в подполье, что я партизанил в войну, немцев убивал,  — говорил, чуть не плача,  дед за завтраком.

И хоть Янке стало ужасно страшно от такого дедушкиного рассказа, от того, что он, оказывается, кого-то, каких-то немцев,  убивал, она очень обрадовалась, услышав спросонья утром: «Доброе утро! Ну, что, Янка – партизанка, сделаем сегодня праздник тебе и мне заодно? Поедем на метро кататься? Сейчас самое прекрасное время для экскурсии – в воскресенье с утра в метро людей мало, мы с тобой будем кататься и на каждой станции выходить, рассматривать красотищу эту! Просыпайся, Янка –экскурсантка»!

- Нас до вечера не ждать,  – написал дедушка на салфетке и воткнул ее в сахарницу. – Пообедаем в городе.  У нас экскурсия по Москве!

В метро пахло так вкусно! Наверное, так в космическом корабле пахнет.  А дедушка купил в переходе малюсенький букетик фиалок и протянул Янке со словами: «Это чтобы ты чувствовала праздник, москвичка  Янка! С городом знакомить тебя буду! А он будет знакомиться с тобой».

В этот вечер Янка уснула очень быстро. Она ужасно устала, но она была счастлива как никогда от всего того, что сегодня узнала.

Ей только ужасно хотелось, но она стеснялась и даже на ночь боялась спросить деда про тех немцев и про подполье, в котором зачем-то сидела бабуля, и еще про партизан, и ….

А дед весь вечер сидел на кухне и воспитывал Янкиных родителей.

- Так им и надо,  – улыбаясь и довольно зевая, думала Янка.- Пускай правильно меня воспитывают, а то совсем уже разленились.

Это было наше первое и самое спокойное приключение Янки. Ну, просто нам же нужно было познакомиться.

Янка проснулась рано, умылась, тихонько прокралась мимо спальни родителей и закрылась на кухне. Она решила с сегодняшнего дня заняться делом. Вчера мама с папой, обсуждая ее поведение, вздыхали и постоянно повторяли, что она «такая» потому, что у нее нет дела, потому что ей нужно чем-то заняться интересным, потому что ей, Янке, уже сейчас пора обнаруживать в себе какие-то таланты.

Пока родители перечисляли все таланты, которые могут обнаружиться у детей в таком возрасте, Янка со страхом ждала, на каком же они,  в конце концов,  сейчас остановятся.

После каждого «фигурное катание», «плавание», «теннис», «английский язык» или «музыка», Янка втягивала голову в плечи — ни одного из этих занятий она не любила, пусть даже и не знала хорошо. Спортом она никогда не будет заниматься! Ни за какие коврижки! И не будет она никакой помпушкой, как боится папа! Английский язык она не хочет изучать, потому что, когда кто-то говорит по-непонятному,  ей не нравится. Ей не нравится то, что она совсем не понимает. А музыка? Ей нравится только громко петь. Когда она дома одна, она всегда выходит на балкон и громко кричит свою любимую «Уходи и дверь закрой! У меня теперь другой». Но папа говорит, что это не музыка, а какая-то попса.

Мама с папой договорились так: (а Янка слышала) они еще немного подождут, пока Яна сама не проявит себя в каком-то деле, а потом уже будут решать что-то конкретно. Что такое конкретно, Янка не понимала, но подозревала, что не очень-то это хорошо.

 

Глава 2. Янка — художница

Янка полночи не спала, раздумывая над тем, что очень нужно скорее обнаруживать в себе какие-то таланты. Она боялась, что родители отдадут ее в балет или в музыкальную школу. И, что еще хуже, в какое-нибудь фигурное катание.  И, наконец, придумала. Прямо с завтрашнего дня она займется делом – будет становиться талантливой художницей. Родители точно будут довольны, потому что она сама слышала, как мама говорила про какого-то художника со смешной фамилией Ван Гог: «Вот это я понимаю талант! Одну картину написал — и отдыхай! Какие-то подсолнухи, а миллионы стоит!»

Если какой-то дядька нарисовал какие-то подсолнухи, которых у деда полный огород, то она уж точно его победит! И мама с папой не будут заставлять ее скрипеть на скрипке или пианине (это Янка пока так слово «пианино» выговаривает).

Янка сняла со стола сахарницу, убрала салфетки в сторону, расчистила себе место и торжественно уложила чистый лист бумаги, который стянула из принтера у папы в кабинете.

Половина карандашей в коробке была поломана. Остались только коричневый, черный, розовый и желтый, да еще пару огрызков.

Янка долго думала. Даже такое умное лицо делала, как некоторые дяди  в передаче «Что? Где? Когда?», как будто задумывалась. На самом деле, как только она вспомнила про цирк, она сразу же решила рисовать лошадь.

Янка, правда, живую лошадь никогда не видела, а сейчас не могла вспомнить, какого цвета была коняшка  из кино про цирк. Если нарисовать всю черную или всю коричневую, будет очень грустная.  Потому,  Янка нарисовала красивую разноцветную лошадь, немного похожую на собаку из соседнего подъезда. Сама лошадка осталась белой, хвост у нее получился замечательно розовый, а грива яркого лимонного цвета!

-      Мама! И папа! У меня уже есть талант- я буду знаменитой художницей! – ворвалась с готовым рисунком в спальню к родителям Янка.

-      Яна, в чем дело? Почему ты не спишь? – вместо того,   чтобы тоже обрадоваться такому событию, стала ругаться мама.

-      Подожди, подожди, дорогая, давай лучше похвалим ребенка за то, что старалась так, пока мы спали, — постарался исправить положение папа. – А ну, дочка, покажи свое творчество. Ой, какая кошечка симпатичная!

-      Это не кошка, это – лошадь из цирка! – распсиховалась Янка.

-      Лошадь? Лошади не бывают разноцветными. То есть бывают, но не розовыми или желтыми,  – совсем «добивая» ребенка, опять засыпающим голосом сказал папа.

-      А кошки бывают, по-твоему? Марш спать, Янка-хулиганка! – отворачиваясь к стене, сказала сердито мама.

           Янка выбежала на кухню, схватила карандаши и, рыдая, выбросила со всего размаху вместе с порванной коробкой в форточку.

           Родители вышли из спальни, и тут началось…. Опять Янку ругали, опять мама плакала, опять папа говорил про таланты и про поведение.

 

Янка рыдала в углу и ненавидела всех на свете! Только дедушку не включила в этот список обидчиков. И хорошо, потому что в этот момент зазвонил, перебивая крики родителей,  телефон в коридоре.

- Кто еще в такую рань?! – мама сердитым голосом сказала:“Алё!”

           А потом уже совсем добрым и даже веселым: «Воистину воскрес! Господи, папа, а мы тут опять с Янкой с утра воюем, совсем забыли, что сегодня праздник! Поздравляем! Конечно, приедем! Да, да, уже встаем и собираемся! Да, нет. Да, не из-за чего, как всегда. Янка тут решила вдруг художницей стать.  Да, знаю, что хорошо, только вот лошадь разноцветную нарисовала: хвост розовый, грива желтая! Не переживай, помиримся»!

            Пока ехали к деду на хутор, Яна все еще плакала и все еще ненавидела маму с папой. А они все спорили какими-то непонятными словами о ее поведении. Папа говорил про какой-то черный квадрат, мама возмущалась, что Янкина лошадь – совсем другое дело.  И так — до самого водохранилища.

Потом они, слава Богу, вспомнили, что забыли яйца покрасить к Пасхе, и стали говорить шепотом о чем-то своем. Даже радио включили, чтобы Янка не слышала.

            Дедушка, гладко выбритый, в белой рубашке и новых джинсах, суетился у русской печки. В центре стола столи красивые, присыпанные сахарной пудрой пироги и огромная  хрустальная салатница с разноцветными куриными  яйцами.

-  Давайте христосоваться! – веселился дед. – Проходите, проходите, раздевайтесь,  и за стол быстренько! Подарочки всем приготовил вот,  — и деда Толя стал доставать из буфета свертки, упакованные как деньрожденьевские коробочки. Янкино настроение стало исправляться, но, чтобы деда расжалобить, она пока улыбаться не стала и подарок распечатывать не спешила.

-  А ты, Янка – художница, не раздевайся! У меня для тебя еще подарочек имеется.  Я слышал, ты с утра лошадку нарисовала?  А где рисунок-то? А ко мне вчера соседская лошадка Снежана пришла в гости. Там, за баней травку молоденькую щиплет. Пошли-ка,  посмотрим на нее, да хоть кружок один вокруг хутора сделаем. В честь праздника такого чудесного!

            И дед обернулся к родителям: «Чудеса-то по праздникам бывают! Взрослые, а понятия – ноль без палочки! Пошли с нами, сфотографируете нашу художницу знаменитую»!

            Янка, хоть и не видела лошадь живьем, и, хотя любопытство ее разбирало по страшному,  еле переставляла ноги, опустив в землю глаза. Нехотя  плелась за дедом через сад к баньке.

- Господи! Папа! Ты с ума сошел?! – только на этот восторженно-возмущенный возглас мамы Янка и подняла глаза.

            И чуть не упала в обморок от увиденного.   Привязанная к футбольным воротам, на лужке за баней стола красивая огроооомная (как показалось Янке) белая лошадь с пушистым розовым(!) хвостом и заплетенной в косичку желто-лимонной(!)  гривой!

- А ты говорила, не бывает чудес,  — хохотал папа.

- Дали в тебе умер, отец! Вместе с Ван Гогом и другими гениями, – непонятно сказала мама и тоже почему-то смеялась весело.  И уже помогала деду подсаживать в седло Янку.

- С таким дедом как же не стать талантом?! – опять сказал по-доброму папа. – Ну, вы покатайтесь тут, а мы пойдем на стол накрывать с мамой, хорошо?

            Янка так крепко держалась за гриву Снежаны, что у нее потом долго не отмывались ручки, аж до вечера были желтыми. Но дедушка успокоил, сказал, что от гривовой краски никакого вреда живым организмам не бывает.

            А в коробке подарочной был огромный набор толстых карандашей и акварельные краски, как у настоящего художника!

 

           Глава 3. Янка – артистка

Рано утром приехал из деревни дедушка Толя. Сегодня у Янки в садике будет утренник, и она впервые будет солировать – петь и танцевать одна. У нее проснулся  талант, так сказала воспитательница. А мама обрадовалась так сильно, что целую неделю шила своими руками Янке русский национальный  костюм.

- Репетицию видеть хочу! – сказал дедуля. – Не надо мне сюрприза. Сюрпризом будем в зале любоваться. Я там занят буду – на камеру буду снимать первое внучкино выступление. Давайте, девки, наряжайтесь, да показывайте, что мы народу для аплодисментов вынесем на сцену.

- Дедушка, а что такое пе…перепетиция? А плодисменты?

- Как,  ты не знаешь еще? Расскажу, расскажу по дороге в садик. Давайте-ка, поторапливайтесь.

            Янка облачилась в красивый разноцветный вышитый  костюм, голову украсила веночком из васильков, туфельки беленькие на маленьком каблучке обула, вышла из своей комнаты и объявила сама себя: « Бералусская полька»!

И запела так громко, как только могла:

«Танцывали мы Гаспар,

Танцывали рускаю,

А теперь станцуем мы

Польку бералускаю!

Топ-топ, Щербаков!

Не ленись-ка!

Туды-сюды, Щербаков,

Повернись-ка!»

- Браво, браво! – захлопала в ладоши мама.

А дедушка просто «выпал в осадок».  Он вытаращил глаза и печально сказал: «Вот, Янка – артистка, что такое репетиция! Вот почему режиссеры иногда ругаются  и даже орут на своих артистов! Кричишь ты, Яночка, хорошо, громко.   А о чем ребенок сейчас нам спел, мама? — и он строго посмотрел на свою дочку, Янкину маму. – Она под фонограмму петь уже в саду начинает, или как? Она смысл понимает? Я – нет! – и опять к Яне.- Внучка, та хоть одно слово из песни поняла-то?

- Дедуля, я скоро в лапедическую группу пойду, там  все узнаю. Так мама сказала.

- Логопедическая группа – это хорошо. Но тут дело в другом. Ты же смысла не понимаешь! А что такое смысл? Это – чувства! Чувствовать нужно то, что ты говоришь.  А если смысла не понимаешь, молчи лучше, ерунда получится, глупость. Ты переодевайся, а я тебе буду объяснять каждое слово, а, если, пока до сада не дойдем, не выучишь свою песню-танец, то от выступления придется отказываться. Так и скажем: « Извините, артистка Яна не видит смысла в своем выступлении»!

Янка уж было приготовилась разреветься, даже нижнюю губку стала медленно опускать вниз, но дедушка тут же топнул ногой на обеих девчонок: «Будет только так! И не иначе! Позориться не дам»!

- Ладно, дедуля, давай объясняй быстро, а то опоздаем! — сдалась Янка и собралась с мыслями, чтобы слушать и запоминать.

Они шли с дедушкой к садику и все продолжали свой срочно выучательный диалог:

- Гаспар, что это такое, Янка?

- Гаспар в нашей группе. Он к нам из другого садика пришел!

- Он тоже с тобой танцует?

- Нет, он хотел, а Станиславовна сказала: «Гляньте вы, белорус нашелся»!  Он обиделся почему-то.

- Ладно, со Станиславовной разговор будет другой, я тебе обещаю. А  ты запоминай, там,  в песенке нужно петь «гопак». Это такой украинский танец. Его на Украине танцуют, а когда танцуют, то кричат так весело «Гоп! Гоп!», вот и получился гопак. Запомнила?

- Ой, чего тут запоминать? Танцевали мы гопак, танцевали русскую…

- Русскую пляску, танец тоже такой. Так,  дальше поехали… польку белорусскую. Тут я у тебя прощения прошу, потом сам узнаю, почему белорусский танец называется полькой, странно. Но ты ж это запомнила. Дальше поехали… «Топ-топ, Щербаков…» Кто это, Щербаков-то?

- У папы же друг, дядя Гена. Он Щербаков, например. И папа ему уже сказал: «Генка, Яна на утреннике песню про тебя петь будет! С тебя причитается»!

- Это с папы твоего причитается за эту ерунду! Петь нужно «топ-топ, чеботок», чеботок – это туфелька такая, ботиночком. Ты когда танцевать будешь, туфельки свои красивые,  лаковые  всем покажи, вот так!  — и деда остановился,  и своим ботинком притопнул сначала на носочек, потом каблучком по асфальту стукнул. – Поняла?

- Я порепертироваю! – Янка то же самое сапожком на асфальте сделала.

- А теперь – генеральная репетиция, поем вместе!

И они раз пять пропели правильную версию.

Когда на сцене красавица Янка вышла в круг и пропела так четко и красиво (и уже не орала, а мелодию выводила, как настоящая артистка):

«Танцевали мы гопак,

Танцевали русскую,

А теперь станцуем мы

Польку белорусскую!

Топ-топ, чеботок!

Не ленись-ка!

Туды-сюды, чеботок,

Повернись-ка…»,

все зрители долго аплодировали, а дедушкину улыбку из-за камеры даже было видно!

- Да, главное в жизни – смысл,  — думала,  переодеваясь в группе уже,  Яна. – Без смысла у меня бы не было такого успеха!

 

Глава 4. Янка – критик

Янка получила от деда задание – придумать сказку. Она лежала в высокой траве возле пруда, наблюдала за бабочками, стрекозами и за деревенским мальчишкой Ильей, который на другом конце пруда ловил рыбу.

-  Эй, Янка-минчанка, чего ты без дела валяешься?  Пошла бы за грибами сходила или за ягодами, или рыбу бы поучилась ловить,  – крикнул Илья.

-  Не, не могу. Я вчера дедушкины сказки критиковала,  так он рассердился и сказал, чтобы я сама попробовала сочинить, если такая умная.

-  А как это, " критиковала"?

-  Ну, дедушка мне на ночь стал сказку рассказывать, а я ему сказала, что сказки эти все: про Красную шапочку, про Колобка и даже про гусей-лебедей мне надоели, не нравятся, злые они какие-то. И, вообще, я считаю, что сказки не нужны ребенку, зачем все придумывать, итак много интересного, настоящего.

А дедушка сказал, что сказки ребенку позарез нужны. Он сказал, что, когда ребенок рождается, он еще не может сам решить, каким ему вырастать лучше,  плохим или хорошим.

-  Ерунда какая-то! Люди сразу или плохими,  или хорошими рождаются.  Какие родители, такие у них и дети рождаются.

-  И нетушки! Сначала ребенок похож на чистый альбом для рисования. А потом в нем начинают все рисовать что-то. Это называется воспитание. Если нарисуют много красивых и добрых рисунков, альбом… ну, то есть, ребенок станет добрым и умным. Если начнут всякие каляки-маляки, страшных вампиров и непонятных зверей рисовать черными красками, ребенок может вырасти дураком! И сказки потому очень-преочень детям нужны, он сказал.

-  А ты? Ты так тоже думаешь?

-  Начинаю только. Но я ему сказала, что про Красную шапочку мне не нравится. Зачем ее одну в лес пустили? Почему бабушка живет так далеко, что Красная шапочка даже ее с волком смогла перепутать? Я бы свою бабулю сразу узнала, я бы ее часто видела. Я бы сказки все переделала просто. И бабушке домик купила рядом или к себе в дом забрала. А дедушка сказал, что, если сказки переделать, из них получится обыкновенная жизнь. А еще он сказал, что придумывать сказки совсем нелегко.

-  А твой дед сам бы попробовал.

-  А он попробовал. Он уже много сказок написал. Он мне их рассказывает. Только это не волшебные сказки, не по-кабудке (*),  а такие сказки всамделешные, про жизнь.

-  А ну, расскажи хоть одну!

-  Не, я рассказать так, как дед пишет,  ни за что не смогу. Я только могу тебе дать почитать, если хочешь. Я-то читать еще не умею. Только учу буквы. И чего их так много?

-  Ну, тащи, малая. Все равно, делать нечего, заценю, какой твой дет писатель. Тоже критиковать буду.

                  — Щас…  – Янка вскочила и побежала домой за дедовыми рукописями.

Через пять минут вернулась, села рядом с Илюшей и сказала: «А ты вслух можешь? Это новая, дед сегодня ночью написал, сама еще не слышала. Вместе потом покритикуем».

            — Ну, давай. Удобней усаживайся, она какая-то не короткая.  

«Арбузные семечки. Сказка. Для детей и взрослых от 7 до 100 лет.

Прасковья Матвеевна уже давно была пенсионеркой, но отдыхать подобно своим сверстницам, ей не приходилось — на руках была совсем еще кроха Варвара. И физически тяжковато уж было, да и воспитание, какое-никакое, нужно было ребенку дать. Слава еще Богу, что долгие годы учительствования помогали бабуле учить ребенка уму-разуму: и сказку рассказать, и почитать вещи умные, да и грамоте поучить развитую не по годам внучку.

            По дому хлопот много:  за коровкой поухаживать и платьишко новое для Варюхи из старого дочкиного гардероба смастерить, и вышивке поучить, да и печь потопить, еду приготовить. А сил уж нет совсем.

            Одна отдушина — работа сторожа сутки через трое. В сторожке уютно, тепло, печь топить не надо, два дивана стоят, телевизор, хоть и маленький.  На работу, как на праздник — это про бабушку Прасковью.

            Соберет она «собоечку», чайку в термосе заварит, книжек для Вари наберет, ручку с тетрадкой,  и бредут две девчонки на охрану чужого добра три километра через лес.    Выходят заранее.  По дороге привал сделают — устают обе, и старая,  и совсем еще маленькая.

            Небольшая сторожка стоит в центре огромного пустого двора. Во дворе ждет охранниц огромная пожилая ротвейлерша по кличке Ольга. Списали собаку со службы в воинской части. Тоже пенсионерка, наработалась бедняга, отслужила людям положенное.  Ольгой рыжую красавицу назвали солдаты.  Наверное, от тоски по своим девчонкам. Видно нравилось им, думала Прасковья, крикнуть иной раз: «К ноге, Оля»! или «Ольга, вон пошла»!

            Никто из сторожей Ольгу не выгуливал, не считал необходимым — накормлена, двор большой, чего еще надо животному?  За это и Ольга мужиков не любила. Терпела. Ну а работа есть работа, охраняла, как положено. Вообще, Ольга не была слишком злой. Может от безделья — никто особо к ним и не совался, что тут делать?

            Варенька была единственной родной душой старой собаке. Как только они с бабушкой входили во двор, Варька брала ошейник, отвязывала с цепи свою подружку и шла с ней гулять по главной улице огромного коттеджного поселка, который они с бабулей и охраняли. Собака шла медленно, понимая, что девочка никуда не спешит, поворачивала голову в ту сторону, куда Варька устремляла свой восхищенный взгляд, как бы подтверждая: «Ух, ты! Какие качели!»,  «Ой, смотри, Оля, озеро настоящее! С лилиями!». Варя не могла понять, почему некоторые заборы такие высокие — за ними же ничего не видно!

            - Пойдем, Оля, на Сиреневую, будем опять кино смотреть!

Варя очень любила сесть через дорогу напротив последнего дома по улице Сиреневой и наблюдать за происходящим внутри огромного двора.

- Хорошие люди здесь живут, наверное.  Совсем не прячут красивое от меня, и забор у них из высоких железных прутьев. Мне бы такую куклу в коляске. А мячик в воду бросать не надо, Оля, его рыбки прокусить могут.

            Сегодня бабуля просила с Олей не гулять, чтобы платье не выпачкать. А как же? Платье розовое с пышным серым бантом на попе и большим круглым вырезом, как у богатых теть из кино про бал. Показать больше некому.  У них в деревне со странным названием Урожайное детей не было совсем, все жили в городе с родителями. Бабушка сказала, что родители — это такие бабушки и дедушки, которые еще молодые.

            А в этом дворе всегда столько детей! Там и взрослых много, гости разные приезжают, наверное. Но взрослые всегда едят вкусное мясо в конце двора, смеются, иногда ругаются почему-то. А дети прямо рядом с Варькой, только через дорогу. Они ее видят, но никогда с ней не разговаривают. Ну, точно, как в кино — она их видит, радуется тому, как славно они играют, живут, делают для нее разные спектакли.  А они ее — нет . Даже сегодня, в ее день рождения.

            Варя уже устала сидеть на огромном камне напротив забора. Все равно, никто даже не обращает внимания на это яркое розовое облачко, ее платье, и огромный белый бант на голове.

            - Пойдем, Оля к бабульке, она уже Харлантьевича домой отпустила и ждет нас, скучает. Бедная наша Пашечка, бабулечка наша.

Ноги сами набрались смелости, и подошли к самому забору.

            - Опять эта замарашка пришла! Глядите, через забор залезть хочет, что ли?
            - Я – не замарашка! Я красивая! У меня вот что! – и Варя покружилась, закручивая поводок вместе с собакой вокруг себя. Ольга послушно обошла Варю два раза, чтоб не запутать ремешок — помогала ребенку.
            - Пошла вон! И собаку полудохлую свою тащи отсюда, а то сейчас Вальтера спустим!
            - Брысь, вонючка! Иди к бабке своей, ружье поноси по двору, вдруг воры влезут.
- Ха-ха-ха! Тренируйся, малая. Бабка помрет — ты нас охранять будешь!

            Оля даже не гавкала. «Чего на этих дураков маленьких обижаться? Не буду же я их кусать! Да и хотела бы, через забор такой уже не перепрыгну.  Пойдем, Варюха-горюха, а то и, правда, спустят своего придурочного питбуля»…

            Варя с полумысли поняла свою подружку — она уж было повернулась, чтобы перепрыгнуть канавку перед забором, как вдруг …

            Красивая-красивая тетя на высоких каблуках цокала по каменной дорожке: «Дети, арбуз! Я вам половину порезала. Если мало будет, ты, Александр подрежь ребятам сам. Жалко весь резать — сок вытечет. А вы, как всегда, не съедите и половины».

            Варя разинула рот — арбузов в деревню никогда не привозили, но бабуля, когда они учили еще букву «А», рассказывала, что арбузы очень-очень сладкие, а внутри у них малюсенькие черные семечки. А растут они в городе Азия. А в этом городе всегда много-много солнца.  Оно там каждый день, не то, что в их деревне. В Урожайном всегда летом идут дожди.  Это тоже хорошо, говорит баба Паша, потому что можно быстро вырасти. А Варя думала,  что лучше быть маленькой, но чтобы на тебя всегда светило солнышко, грело бы тебя, а ты бы щурилась и улыбалась ему. А тогда бы твоя улыбка долго держалась на губах.  И  ее можно было бы "заморозить" и донести  эту улыбку домой до бабули. Если бежать, например.

            На нее уже никто не обращал внимания, арбуз дети ели так, как будто он был невкусный, они совсем не радовались. А у Вари уже слюнки текли, любопытство и сильное волнение держали ее прижатой со всей силы к решетке забора. Ольга, переживая за свою хозяйку, тоже пустила слюну до земли, хотя ей совсем не хотелось этого огромного красного «мяса»  в зеленом полосатом шаре, которое совсем не пахло, как вчерашняя косточка.

            Варя дождалась паузы между криками детей, собрала всю отвагу и крикнула, почти рыдая: «А у меня…  сегодня…  день рождения! Мне бабушка платье, как у принцессы сшила, а арбуза я никогда не ела! Я хочу! Сильно»…  И заплакала.

            Дети заржали, Александр этот схватил нож и стал резать очень огромными кусками арбуз.

            - Ну, стой тут! Мы сейчас поделим, если останется — подарок дадим!

            Варя обрадовалась, присела и жадно смотрела за компанией. Александр нагнулся к арбузу и что-то тихо и заговорщически сказал своим гостям. Все рассмеялись и начали быстро большими кусками кусать арбуз и выплевывать в тарелку семечки. Щеки, носы — всё было в соке,  сок бежал по бороде, капал и капал...

            - Падает…   Ой, опять упало… — переживая, шептала Варя и смотрела, как ломтики сахарного арбуза падают на огромный дубовый стол, на траву возле скамеек, везде.
            Дети давились, но ели и ели, плевали и плевали. Варя зарыдала внезапно и очень громко от горя  – арбуз  закончился!
            - Стой! Куда ты? А подарок?! – Александр вскочил из-за стола, держа в руках тарелку с семечками арбуза. – Руки сюда просунь, а то твоя тварь еще укусит.
             — Она не тварь, — пролепетала Варвара, но ее не слышали.

            Варя просунула ручки через решетку. В сомкнутые ладошки полился сок арбуза вместе с малюсенькими черными семечками. Варя лизнула, сказала «спасибо большое», и под улюлюканье «С днем рождения, розовая замарашка! Вон сколько тебе маленьких арбузиков!», направилась в сторону сторожки. Оля шла рядом, волоча за собой поводок.

            Ей было очень жаль малышку, она пыталась ее лизнуть в щеку, но Варвара отворачивалась и, рыдая, шла все быстрей и быстрей — она очень  боялась разомкнуть ладошки, семечки и так потихоньку выскальзывали одна за другой.  Варькины слезы вперемешку с сопельками текли на праздничное деньрожденевское розовое платьице.

            Она споткнулась на пороге домика, головой открывая тяжелую дверь. Оля протиснулась с нею, хотя собакам вход был запрещен. Ольга знала это, но хотела присутствовать и поддержать свою маленькую принцессу.

            Прасковья Матвеевна выслушала внучку, утерла слезы, улыбнулась и сказала: «Ну и какая же ты глупенькая! Ты совсем ничего не поняла. Ребята отдали тебе самое ценное, что было в арбузе — семечки! Они вот слопали и забыли, а у нас с тобой сколько интересного впереди! Давай просушим семечки и положим вот в эту коробочку до весны. А весною мы с тобою вскопаем наш огород, картошку сажать не будем, а посадим семечки. А в конце лета у нас будет арбузов даже больше, чем этих зернышек»!

            - Ой, бабушка, — повеселев, сказала Варя. — Тогда нечестно же!  Мальчикам мама только один арбуз купила, а у нас вон сколько будет. Бабуль, а ты говорила, что арбузы растут в городе Азия только!

            - Даст Бог, и у нас солнышко посветит для тебя!

            Лето выдалось необычайно жарким и сухим. Все соседские бабушки только и стонали: «Ну и спякота! Ничё нынче не вырастет! А ишо какой-то дурак Урожайным назвал дяревню! Урожаяв буде выше крыши! Токи арбузы садить, казахами заделаемся тута»!

            Прасковья Матвеевна хитро улыбалась Варюхе и подмигивала своим правым глазом, он у нее хитрее левого был, Варька давно приметила.  Она щурилась на яркое солнышко и радовалась: «Слышит, слышит меня, солнышко! Я, бабуля, каждый раз, когда засыпаю, говорю тихонько: «Солнышко, ну, пожалуйста, будь всегда»!

            За зиму Варя научилась считать до ста. Она важно ходила, переступая колючие плети, по своей бахче и портняжным бабушкиным мелком подписывала огромные, как вон та желтая кастрюля, арбузы: «№1…№12…№ 37…№ 39 …».

            Сегодня двойной праздник — день рождения у Вари и у ее  нового знакомого, Александра. Ох, и тяжелым оказался путь с тележкой, груженной пятью самыми большими арбузами, от Урожайного до сторожки!

- Какое правильное название у нашей деревни, да, бабуль? — в десятый раз повторяла восторженно Варя.

            Харлантьевич посмотрел удивленно на своих девушек, когда они проплелись мимо сторожки и направились к Сиреневой.

День рождения Александра был в самом разгаре.

            - Мальчики! – крикнула Варя. — Я Вас пришла отблагодарить. С днем рождения, Саша! Это тебе, это из твоих семечков выросло!

            Мальчишки и девочки все той же компании вскочили и вмиг оказались у решетки. Они разинули рты от удивления. Таких огромных блестящих по-праздничному арбузов они не видали! А Варькино платье алого цвета сияло намного слабее ее самой.

            - Спасибо! Так много не надо.  Спасибо! — растерянно говорил Александр. За год они с друзьями, наверное, повзрослели, потому что не обзывали ее сейчас замарашкой. А,  может,  и присутствие старой бабушки их смущало.


            Ольга гавкнула и замолчала — значит чужие идут, но свои почти, местные.

            Прасковья Матвеевна открыла ворота. Варька, держа за подол бабулю, стояла рядом испуганная слегка. Толпа ребят, возглавляемая именинником, с огромной коробкой «Набор пирожных» протиснулась навстречу.

            - А можно нам в гости? Мы девочку Вашу поздравить пришли c днем рожденья?!

- Ах, Варя, не зря мы старались. Какие у тебя друзья! Настоящие! Заходите, заходите, я чайку поставлю!

            Варькина улыбка не сходила с лица — солнце за лето сильно, все-таки, постаралось!

            Питбуль Вальтер подвинул морду Ольги и стал есть ее перловую кашу. Ольга даже не тявкнула.

            Она просто не возражала».

           

            -Нет, не буду я критиковать твоего деда, Янка. Мне очень сказка понравилась. Да, не реви ты так! Мне тоже Варюху жалко было сначала.  А потом тех пацанов  почему-то. Сказка хорошая. Триллер почти.  Она хоть и грустная, но…. Нет, я и критиковать не умею. Это тоже, наверное, трудно. А дедушка Толя пишет так, как будто он и есть эта девочка Варя. Здорово!

           - А он просто представил себя этой девочкой, вот и получилось по настоящему. А помнишь, как он себя собакой представил? Ну, он нам читал еще, а мы не могли догадаться, про кого рассказ?

          - Ох,  за что ни возьмись, все трудно,  – вздохнула Янка.  — Даже критик из меня пока не получается. Буду просто слушать пока и думать. А у тебя вон клюет! Тащи! Я тоже сейчас удочку возьму, ты мне червячков будешь цеплять на крючок, а то я боюсь их?

          И они увлеклись рыбалкой, но каждый вспоминал тот рассказ про Лорда и на душе становилось теплее.

        Бездомный Лорд

 

Мой папа был боксером. Коренастый, невысокого роста, всегда сердитый со всеми, кроме меня. Его все боялись. Все, кто переступал двери нашего дома. Особенно злым он стал, когда на свет появился я. Он предчувствовал наше расставание и поэтому в каждом вошедшем подозревал того человека, который вот-вот разлучит меня с ним.
            Мама, рыжеволосая красавица с очень умными глазами и всегда добрым-добрым лицом, билась в истерике в тот день и была на себя не похожей. Она все время нервничала, и никто не мог ее успокоить.

Ей говорили: «Успокойся, не надо злиться. Сын твой уже вырос, мы вас троих не прокормим».  У мамы в глазах стояли крупные слезы, она прижималась ко мне, пытаясь хоть как-то защитить. Но с хозяином не поспоришь.

            Меня погладили по головке, сказали: «Хорошенький какой, даже жалко», и я потом уже ничего не видел, только дрожал и дрожал от страха. Я не плакал, мне было не до того. Я беззвучно звал маму и ждал, что же со мной будет дальше.

            В темном багажнике машины, где я просидел очень долго, пока меня куда-то везли,  я думал о том, как же мне, ребенку еще, жить дальше, что меня ждет, увижу ли я когда-нибудь родителей. Мои похитители о чем-то весело говорили, играла музыка, они смеялись.

            - Костя, ну, давай, здесь уже тормози. Нормальное место – деревня рядом. Прокормит кто-нибудь, да и нормально уже проехали, далеко. Он еще маленький – дороги назад не найдет.

            Я не успел ни о чем подумать, потому что меня вытащили из багажника, быстренько сели в машину, и она рванула так, как будто боялась,что я ее догоню.

Целый день я бродил по лесу, пока не услышал чей-то писклявый голосок:
- Ой, мама, что это? Сюда, сюда, скорее!
- Подосиновик, что ли опять нашел?
- Мама, смотри какой пёсик! Какой красавец! Давай возьмем, он,смотри, заблудился как-то…
- Заблудился! Как же! Выкинули! Иди, иди сюда, маленький.

            Мне очень понравилось в моем новом доме. Одно плохо — очень скучаю по родителям. Но, говорят, когда я вырасту, я скучать так не буду. Меня поселили на теплом коврике возле двери. Сказали: «Лорд, охраняй дом! Учись! А когда подрастешь,  весь двор тебе доверим»!

            Представляете, моя новая хозяйка Анфиса и ее сын (тоже хозяин мой) Виталя назвали меня Лордом! Они говорили тетеньк , которая приносила мне вкусные кости, что я – благородная собака. Что это такое, я до сих пор не понял. Но у меня с того дня, как я это услышал,  у меня встали уши. Виталик так радовался ! А сегодня я первый раз гавкнул. На ту соседку. Я сразу, вообще-то, испугался сильно, но Анфиса погладила меня по голове и сказала, что я – молодец и умница.

            Наступило лето . Я стал совсем большим . Вчера видел в корыте под колонкой в огороде, что у меня красивый черный нос. И, вообще, по-моему, я – ничего! Симпатичный!

            Теперь я живу в сарае. То есть, нет. В сарае я только тогда, когда к нам кто-то приходит в гости, а в остальное время я бегаю по всему двору, купаюсь в корыте, если Анфиса не видит. Чего она ругается? Воды, что ли, жалко! Они добрые. Особенно Виталик. Он со мной разговаривает, гладит по голове. Мы много играем: я бегаю за косточкой, он мне мячик даже дает иногда. А когда приходит после школы домой, всегда из портфеля достает что-нибудь вкусненькое – кусочек булки, даже бутерброд иногда целый давал. Анфиса его сильно ругала: «Опять не съел в школе, собаке теперь незаметно выкидываешь»!

            Сегодня приходил это нервный дядя, которого Виталик почему-то называет папой. Он на меня крикнул: «Пошел вон! Чего разлаялся»?  А Анфисе говорил, что уже срочно надо переезжать в квартиру, что покупатели просят быстрей освобождать дом, что это не его дело, а ее проблемы. Что она сама виновата, что развелась с ним.

            - Дом продан, согласие ты дала, деньги свои получила. Выметайся к своей мамочке в город. На развод сама подала – сама и решай теперь свой жилищный вопрос!
Он ушел, а Анфиса трепала меня по голове и приговаривала: «Ладно, ладно, все будет хорошо… Выживем…».

            Сегодня утром я проснулся, когда еще темновато было – соседский кот разбудил. Вообще обнаглел — сел на мою будку! А… Я на него даже не гавкнул. Совсем нет настроения …

            Анфиса принесла покушать кашу эту опять перловую. Не дадут поесть по-человечески.  Только я начал жевать свою кашу – малашу, кто-то позвонил в ворота! Ай, не буду даже лаять – это опять эта «Здравствуйте, Наташа» пришла.

            Они с Анфисой ходили по двору и разговаривали, а я все слышал.
            - Вы не торопитесь , Анфиса , покупатели – нормальные люди, они подождут, заказывайте машину, перевозите потихоньку мебель. У Вас недели две еще есть, они в ситуацию «въехали», начнут ремонт пока делать, если Вы не против, в той половине дома.

            -Да , нет, я уже все решила. Переедем пока к маме в квартиру, а там видно будет, наверное все-таки в долевое строительство вступать буду. На другое жилье денег не хватит.

- Вот только, знаете, с собакой проблема. Я думала, они обрадуются, что дом сразу с таким охранником покупают… они не согласились, у их дочки аллергия на собачью шерсть.  Вы как-то организуйте…

- А что я тут, в деревне организую? Выпущу его, может,  кто-то пригреет… Мама в квартиру категорически не пускает с собакой.

            Они еще долго говорили о чем-то, потом Анфиса пришла, сняла с гвоздя цепь и повела меня.  Виталик еще в школе – он меня бы точно не выгнал, он со мной всегда по душам разговаривал. Такое рассказывал, что Анфиса даже не представляет! Я упирался , но не очень. Я же все слышал.  Чего упираться-то?

            В багажнике этой машины ехать было даже интересно, потому что здесь не темно, через стекло все видно. Мы ехали очень долго через лес, я все ждал, что сейчас меня опять выкинут. Опять беззвучно, как в детстве плакал и скулил. И из вредности даже кое-чего наделал на полу. Самому противно было нюхать.

            А потом стало стыдно, потому что услышал,  как Наташа по телефону кому-то говорила: «Я вам такой подарок везу! Да, красавец… Нет, не породистый… Наверное,  смесь боксера с овчаркой. Нет, злой! Потому, что еще маленький…Да, сидит спокойно, только я уже задыхаюсь – всю машину испачкал. Ладно,  помоем»!

Ну вот – всегда надо на лучшее надеяться! Сейчас Я себя, действительно, настоящим лордом чувствую.  Я охраняю большой двор и большой дом. Меня каждый день кормят и очень любят. Особенно хозяин. Когда он приходит с работы, он всегда в первую очередь кормит меня. Ну не только меня – у нас еще один сиротка объявился. Бимом зовут. Тоже выгнал хозяин.  Я сначала против был, лаял на него, возмущался. Зачем мне такой помощник? Какой от него прок? Говорят, он – охотник. А на кого тут охотится? Вокруг – одни коты, да собаки.

           
            У меня работы – по горло теперь!  Все время кто-то ходит вдоль нашего забора, надоели. Да еще этот сосед  вечно к самому забору нашему подойдет и лыжи свои полчаса одевает… И не лаять неудобно, и лаять на него – толку-то… Коты такие наглые, особенно наш Кузьмич! Я уже, конечно, так, как в первые дни, его не ненавижу, но, все- равно, раздражает сильно. Особенно, когда подойдет совсем близко, мне буквально капельки не хватает, чтобы его хватануть, и сидит себе спокойненько, нагло так смотрит … Или в кастрюлю мою залезет исподтишка, как будто его сто лет не кормили.

            Дети меня тоже очень любят. Так горжусь, когда меня по имени называют . Они, когда из дома утром все выходят – маленькие Пашка с Ленкой , потом – Илья со Светкой , потом хозяин с хозяйкой – они все меня гладят по голове, треплют за уши (обожаю !) и говорят: «Лорд,  ты остаешься за хозяина, сторожи дом»!

Я себя ЧУВСТВУЮ Лордом!  Хорошо».

 

 

Глава 5. Янка — шпионка

Янка, еще сонная, сидела в черничнике за прудом и ела ягоды, когда дед позвал ее:

- Янка, бегом, бегом сюда! Мама звонит!

Мама радостным голосом сказала, что сегодня вечером к ним приезжает ее подруга Таня, которая еще ни разу не видела «это чудо». Этим чудом тетя Таня назвала ее, Янку. Она приезжает из Германии со своим мужем Экхардом, с которым Янка тоже не знакома. И они везут девочке кучу всяких подарков! Мама велела помыться, собраться и деда прихорошить, потому что времени мало, родители приедут за Янкой и дедушкой, а потом еще «полетят» в гипермаркет отовариваться, чтобы накрыть нестыдный стол.

Здорово! Янка любит гостей.  А тех, что с подарками, вообще, обожает!

- Деда, а ты знаешь тетю Таню?

- Естественно! Они ж с мамой лет двадцать уже дружат! А вот с мужем ее, Экхардом мне лично повидаться не удавалось, жаль. Мама говорит, что мне бы стоило с ним познакомиться. Вот сегодня и побалакаем. Немецкий свой вспоминать буду.

- Немецкий? А он что, немец?!

- Ну а кто ж, раз в Германии живет?

- А я думала, в Германии германцы живут. А немцы еще живые?

- А куда ж они денутся?

- А ты же говорил, что во время войны немцев убивал?

- Ну, я так… образно говорил.  Ты давай, собирайся, собирайся! А я гостинцев всяких соберу: грибочков, ягод, рыбки вяленой.

И дед взял корзинку и вышел из избы.

А Янке стало страшно. Она вспомнила, с каким злом дед рассказывал про немцев. И что убивал, точно же,  говорил в прошлом году. Значит, думал, что я маленькая,  и не запомню. А сейчас вот хитрит – говорит «образно». Как же! Не верю! Он специально так говорит, чтобы не заметили, как он обрадовался, что еще одного немца сейчас убьет! Подругиного мужа с моими подарками!

А еще Янка вдруг вспомнила, что дед говорил про партизан что-то. Что партизаны в лесу жили.  

- Ой, все понятно теперь, почему он в лесу жить стал, и из города  уехал! Он – партизан, значит! А раз он прячется в лесу, значит,  он — шпион! Какая я глупая, как же я не догадалась?   Надо обыскать всю дедову хату! Во всех кино про войну всегда обыскивают и находят какую-нибудь вещь, по которой определяют, настоящий человек или шпион, – бурчала сама себе под нос Янка, оглядывая всю избу от пола до потолка.

- Янка, чего там притихла?  Крикнул из малинника под окном дед прямо в распахнутое окно  и сильно перепугал сосредоточенно  осматривающую дом Янку. – Ты там не ерундой занимайся, а вещички свои с печи забери домой в стирку и игрушки с прохода  все поубирай!

- Ага… спрашивает, чем я тут занимаюсь, значит боится, что я что-то заподозрила. – подумала Янка. – А что, если напрямую у него спросить? — и она крикнула в окно же: «Деда, а я вспомнила, как ты мне в детстве рассказывал про войну и про немцев, что они плохие.  А  кто такие партизаны? Это шпионы?

- Янка, отстань, а? Я тебе уже говорил, что мала ты, чтоб тебе про войну рассказывать, подрастешь, тогда и расскажу и покажу кое-что.  Собирайся, давай, а я пойду еще яблок в саду соберу чуток.

И дед стал вылазить из малинника, приговаривая, как всегда, свои шутки –прибаутки. Янка расслышала «… а в подполье сидел рак, а кто слушал, тот – дурак»!

- А! Точно! Еще вспомнила! Он мне тогда, в детстве, про подполье что-то рассказывал.  Что бабушка в подполье сидела.  Интересно, а почему он в лесу, а бабушку держал в каком-то подполье? Что-то тут не так,  — думала Янка, шагая по комнате взад и вперед. – Думай, Янка, думай!

И тут ей в глаза бросилось металлическое кольцо на полу за печкой. Что это такое? Янка отодвинула коврик, из-под которого виднелось это кольцо. Под ковриком была  дверца. Яна потянула за кольцо, и эта дверца – крышка стала тяжело открываться. Янка, поглядывая в окно, наклонилась в подполье, и,  оказалось, заглянула она в это секретное местечко не зря — сразу же увидела, что между двумя рядами досок лежит какой-то сверток. Она аккуратно его взяла, и  чуть не закричала — прямо из этой тряпицы  выскочила мышка.

            Янка упустила крышку, из погреба поднялся столб пыли. Слава Богу, сверток у нее в руках удержался.

            - Внученька, что там за шум? —  крикнул приближающийся уже в дому дед.

            - Ничё, это стул упал просто! – громко от испуга отозвалась Янка и стала быстренько разворачивать пыльную мешковину. В пакете была… милицейская фуражка!

            Янка сунула ее назад в тряпку, завернула и кинула сверток под кровать, потому что в хату зашел дед.

            - Дедушка, а можно я маме позвоню? Мне что-то срочное ей сказать надо.

            - Что еще за срочность такая? Сейчас приедут,  и скажешь.  Нечего мне с телефона все деньги пролялякивать, совсем уже одурели от этих мобильников!

            - Ага, боится, что я обо всем догадалась,  – подумала Янка и выскочила из дома. Она поняла, что дед только притворялся хорошим партизаном, а сам был, может, даже не просто шпионом, а киллером. Почему шапку милицейскую спрятал в подполье, в котором бабушка сидела? И как она там сидела, там же так тесно? Надо бежать, а то, если он увидит фуражку, поймет, что я и об убийстве милиционера узнала.

            И Янка выскочила, как угорелая,  на тропинку, которая вела к асфальтированной дороге прямо через ёлочный густой лес.

 

            - Стой-ка, Денис! По-моему, мы только что проехали Янку, там, до перекрестка бежала из леса на дорогу!  Разворачивайся, это — точно она!

            - Господи, что случилось? Янка в лесу? На дороге? – папа развернулся и сразу же увидел махающую  руками  уже на дороге дочь.

            Яна, рыдала в плечо маме и рассказывала,  рассказывала… что дед  —  шпион и киллер, а никакой не партизан, что он в лесу поджидал момент, когда приедут какие-нибудь немцы, что он убил милиционера и спрятал его фуражку в подполье, где пряталась бабуля.

            Мама ничего не поняла.  Она успокаивала Янку и щупала ее лоб, думая, что у дочери  жар или галлюцинации, но, когда уже въехали на хутор,  и Янка улеглась на дно салона машины, ни за что не желая выходить прямо «в лапы» к деду-киллеру, поняла, что с этой ситуацией нужно немедленно разобраться.

            Всю дорогу от хутора до Москвы дед ласково обнимал Янку, приговаривая: «Ах, ты, моя Янка – партизанка! Ах, ты, моя Янка – шпиёнка»! Он за полтора часа дороги смог рассказать ей и про подполье, и про партизан, и даже про свой подвиг один на войне, и про немцев.   Про то, что немцы тут ни при чем, они – очень хороший народ, который живет в Европе, и он никого не убивал, и шапка у него не милицейская, а  казачья атаманская фуражка.  Дедушка потерял ее и уже сто лет ищет.

            Оказывается,  дед был казачьим атаманом, командовал войском казаков, и, вообще, он — донской казак и герой. И у него есть шашка, и много орденов и медалей. И для Экхарда он давно подарок приготовил, о котором пока никому решил не говорить.

            А Янка все плакала, но теперь уже от счастья, что дед оказался никаким не шпионом и киллером, что она —  внучка настоящего казачьего атамана,  и что теперь она не будет обижаться на «Янку – атаманку», когда слышит это от деревенских, а, наоборот, будет гордиться своим происхождением.

   А еще она узнала, что Экхард с Таней едут в Москву, чтобы забрать в Германию на лечение какого-то мальчика с больным сердцем. И Янка уже очень сильно хотела познакомиться с этим хорошим немцем.

 

Глава 6.  Янка-переводчица

            У Янки сегодня —  очень волнительный день. Сегодня к ним в гости приезжает мамина подруга Таня из Германии. И приезжает она не одна, а со своим мужем – немцем Экхардом, да еще и с племянницей Женей. Они в Москву  по делам едут, но к Янке придут специально познакомиться, потому что они еще никогда ее не видели. И мама сказала, что будет, естественно, куча подарков.

            - Я же знаю Таню! — так она и сказала. —  Подарков Янке будет целая куча. Таня  сразу со всеми пропущенными днями рождения поздравлять будет!.

- Вот здорово! — думалось Янке.

            Больше всего Янка боялась встречи с Экхардом, потому что помнила дедушкины рассказы о том, как на нас немцы напали и как мы с ними дрались на войне.

 

            Поэтому, когда раздался звонок в дверь, Янка бросила сервировать праздничный стол и убежала в ванную. Она слышала, как вошли гости, как мама с папой и дедушка им радовались и приглашали пройти в квартиру, как какой-то дядькин голос говорил непонятное на непонятном языке.

            - А где же Яночка? Яна! К нам гости пришли, выходи, дорогая! – позвала мама.

Янка тихонько приоткрыла дверь и увидела…ой! Это же дядя, который в кино снимался, где тетя на кровати по двору ездила, а он дрова рубил во дворе!

- Guten Tag, Яна! So schoen maedchen! – сказал дядя,  похожий на (Янка вспомнила итальянского артиста) Адриано Челентано. Он даже так же улыбался, показывая свои красивые большие зубы. – Wie geht’s?

- Экхард говорит, что ты красивая и спрашивает, как у тебя дел, — сказала рыжая девочка в очках.- А меня зовут Женя. А это тебе! Мы тебя поздравляем с прошедшим днем рождения! – И все: девочка Женя, немецкий дяденька, похожий на итальянского актера Адриано Челентано,  и тетя Таня, высокая симпатичная дамочка с озорными глазами, — все по очереди поцеловали Янку в щечку.

- Спасибо большое! – робко ответила Янка. А Женя тут же сказала важно, обращаясь к Экхарду: «Девочка благодарит нас».

            Вся компания прошла в гостиную, где был накрыт красивый и очень аппетитный стол. Сердце Янки заколотилось от обалденных коробок с подарками, она еле сдерживала себя, чтобы тут же не распаковать все. И, слава Богу, на помощь пришла тетя Таня: «Погодите вы с угощениями!  Ребенок, наверное, подарки посмотреть хочет. Иди-ка сюда, Яночка, я помогу тебе».

            Янка  чуть с ума не сошла, когда розовая блестящая коробочка открылась и на нее посмотрела куколка такой красоты, что Янке и не снилось! Модная стрижка, маечка с божьими коровками  из нового французского мультика «Букашки», который они только недавно смотрели, джинсовые шортики и красные полукеды. 

- Такая супер модная куколка, все просто умрут от зависти, потому что эта Барби уже надоела всем, у каждой девчонки есть и Барби и ее жених Кен, — не могла сдержать восторг Янка.

            Спрашивать, понравилась ли кукла Янке,  было даже смешно — девочка как завороженная рассматривала подарок со всех сторон, даже поцеловала игрушечную девочку – модницу.

- А как ее зовут? – спросила Янка, придя,  наконец,  в себя.

- А я ее специально еще никак не называла. Я ее делала для тебя лично. Так что ты теперь сама можешь имя придумать. Хочешь, назови ее каким-нибудь немецким именем, чтобы помнить, что она из Германии к тебе приехала. Какие ты знаешь имена немецких девочек?

- Ой, а я не знаю ни одного…

- Ну, как же, Яна, ты что,  забыла сказку «Снежная Королева», твою любимую?

- А Герда разве немецкая девочка?

- Ну, не совсем. Датская. Но это очень близко. Ганс Христиан Андерсен писал сказки свои на немецком языке.

- Ну, тогда точно Герда! Я Герду обожаю. Я на нее похожа, я тоже такая добрая и смелая! А как это ты, Женя, сама сделала? Ты что, умеешь делать кукол?

- Да, я мечтаю, когда вырасту открыть свой кукольный театр. И уже два года хожу в кружок, где делают кукол. Там так здорово!

- И я хочу, мамочка! Я буду тоже кукольный театр открывать!- от такой идеи Янка пришла в бешеный восторг.

 

- Ну, тогда пришла пора и для второго подарка. Вот посмотри, тут почти все 400 сказок Андерсена. — Тетя Таня протянула толстенную книгу с яркими картинками. Янка сразу же узнала и стойкого оловянного солдатика, и Эльзу, и солдата из сказки «Огниво».  Держа одной рукой свою Герду, второй она тут же, усевшись на полу, стала листать аккуратно страничку за страничкой.

 

- А наш дед тоже сказки пишет. Но у него такой книжки пока нет.

 

- Naturlich? – дядя Экхард очень удивился. Он все это время с помощью Женьки говорил и говорил что-то хорошее, но Янка не понимала. Где-то в голове у нее проскочила мысль, что лучше всего, все-таки, быть переводчицей, как эта зазнайка Женька.

 

- Экхард просит, чтобы дедушка Анатолий свои сказки почитал, — тут же вставила «пять копеек» переводчица Женька.

 

- О! Я с удовольствием, но только уж после обеда. Не хочу вас отвлекать от вкуснятины, которую моя дочка тут приготовила. Прошу всех за стол!

 

Женька открыла последнюю коробку, в которой были два красивых пузырька  в виде термосов.

 

- А это что? – спросила изумленная Янка.

 

- А это —  просто мыльные пузыри. Они так сделаны, что никогда не кончаются. И получаются большие – пребольшие. Я специально два купила. Меня твоя мама обещала взять в гости на хутор к вам. Вот я и подумала, что будем там с тобой веселить лисят с ёжиками. Это правда, что у вас там много – премного животных лесных, и что они близко к дому даже приходят,  и что вы их кормите?

 

- Конечно, правда! Вот здорово, что ты ко мне на хутор приедешь! Я тебе столько всего покажу! А пошли сейчас с балкона пузырики попускаем!

 

- С удовольствием! – ответила Женька. И девочки убежали на балкон.

 

- Вы, Анатолий Иванович, сказки пишите обязательно, и книжку издайте. Не смущайтесь своего рабочего происхождения, это же здорово, что обыкновенный рабочий с электротехнического завода, став пенсионером, сказки начал писать! Вон Андерсена хотели родители удачливым портным сделать, мать – прачка да отец, невезучий сапожник и плотник, а он стал известным на весь мир писателем – сказочником.

 

 

После праздничного обеда гости затребовали от дедушки еще и обещанную им сказку.  Дед стал читать, а Янка подумала, что вот, когда она станет переводчицей, она все сказки дедушки Толи переведет на разные языки, чтобы все узнали хотя бы  про Варьку и  про колодец, о котором сейчас рассказывает дед.

 

- Мы когда с Янкой хутор-то купили, я колодец заброшенный стал реанимировать, - дед произносил вступительную речь к своей сказке. – А Янка меня на мысль колодезную и навела, расспрашивая, что за зверь этот колодец, и почему не сделать просто два крана в хате с холодной и горячей водицей. А после сказки уже и сама ждала с нетерпением, когда ж момент опускания ведерца наступит. Вот так и получился мой «Колодец», ребятки.

 

 

            «Меня зовут Федя. Я уже совсем взрослый. Осенью пойду в школу. Что-то совсем мне туда не хочется. Каждый вечер, когда папа с мамой приходят с работы и выходят на балкон подышать свежим воздухом, они смеются над соседской девочкой Оксанкой, над тем, как она рыдает. А рыдает она почему-то всегда, когда делает уроки. Поэтому,  я в школу не хочу. Что за радость плакать каждый день? Я, вообще-то, уже знаю все буквы и умею считать деньги.

            Мой папа бизнесмен, а мама поет народные песни в филармонии. Она — солистка хора. Но не думайте, что, если она такие скучные и противные песенки поет, она не современная. Она очень даже крутая. Они с папой часто вместе пишут какие-то документы, а, когда считают деньги, отдают мне мелкие в копилку. Копилка у нас бабушкой общая. Она в нее тоже кладет денежку, после того, как получит пенсию и купит лекарства. Мою бабушку зовут Нэнси. Вообще-то, ее зовут Нина, но нам больше нравится Нэнси, потому что она похожа на жену одного американского президента. У папы на деньгах много портретов американских президентов. Наверное, ему они нравятся. Он сказал: «Кому ж они не нравятся! Вырастешь — тоже полюбишь»!  А мне и наши президенты нравятся, у них лица добрее. Только они фотографироваться на деньги не любят почему-то.

            Нэнси наша совсем больная. Она все время говорит, что у нее давление «скачет». Поэтому она со мной почти никогда не гуляет, боится от дома далеко отходить. А во дворе у нас столько машин, что страшно гулять. А еще много злых собак, а детей в выходные совсем нету. Дети, сказала бабуля, нормальные все по деревням разъезжаются, потому что у них родители нормальные, они им для лета  дачи купили.

 
            Я не знаю что такое дача, но раз бабушка собирает деньги на эту дачу, значит,  это точно хорошо. Папа все время говорит, что Нэнси с ума сошла, с таким давлением на даче жить нельзя. Тем более нельзя там работать. А Нэнси говорит, что работать она и не собирается, потому что она — горожанка, и сажать в землю ничего не умеет. А если посадит, все у нее погибнет. Она хочет на даче дышать. А папа говорит, что дышать можно и на балконе, потому что, в случае чего, хоть «скорую»  можно быстро вызвать. А ему с мамой никакая дача не нужна, они лучше на курорт поедут.

            В субботу у Нэнси день рождения. Папа с мамой дали мне задание сходить в разведку, узнать, по секрету, что бабуля хочет получить в подарок.

            Бабушка расплакалась и сказала, что ей, кроме дачи ничего не надо. Она собралась идти в банк и попросить  кредит. Кредит – это, когда тебе дарят дачу, но только потом ты много лет ничего в подарок себе уже купить не сможешь.

            Я рассказал все папе с мамой. Они посмеялись над Нэнси и сказали, что пенсионерам банк не помогает, потому что они мало работают. Папа сказал маме: «Пойдем-ка, жена, на балкон, там пошепчемся».

Я все подслушал.

            - Послушай, Тамара, отнесись хоть в этот раз серьезно к просьбе матери. Давай купим ей дачу. Вон Васильевич наш дом родительский в деревне продает: деревянный, двадцать соток земли, транспорт ходит, да и мы — на машине. Две печи, сад хороший, не старый. Колодца только нет. Но я ребят пригоню, специалиста  возьму, сделаем свой хороший колодец.

            - Да, ведь ты сам понимаешь, что глупости все это. Куда твоей матери можно с таким здоровьем ехать? Деревня… Ты хоть знаешь, что это такое. Народ какой там. А она — интеллигентная городская дама. Какая печка? Она ее в глаза никогда не видела. Да и денег у нас, как всегда, кот наплакал. Столько надо проблем решить. Машина у меня уже, как трактор ездит. А мне сколько поколесить опять придется! Это ж— моя работа, я должна с народом общаться, пока еще живы носители фольклора в этих самых деревнях.

            - Да, денег у нас никогда на мать не хватает. А машины мы обновляем каждый год. А домик этот стоит, как наши новые зимние шины.
            - Ну, твоя мать, ты и решай!
            - Решил уже! Покупаем! Я Васильевичу задаток дал.
            - Так, а советоваться со мной зачем, для проформы?
            - Ну, пусть попробует. Не понравится, продадим. Да и ехать-то туда полчасика на машине. Можно хоть каждый день навещать. Ну, что, согласна? Дарим на юбилей домик в деревне?

- Ну, давай Нэнси порадуем!

            Я понял самое главное — домик Нэнси подарят уже в субботу, а копилку оставят нам. Я скулил радостно и таинственно все эти дни, но, чтобы сюрприз не испортить, бабуле ничего не сказал.
            Когда зажгли свечи, и все гости собрались за столом, папа взял слово. А когда он сказал: «Мамочка, поздравляем тебя и хотим исполнить твою заветную мечту именно в этот день!», мама протянула бабушке какую-то бумагу, и Нэнси схватилась за сердце — это был договор на покупку дома № 13 в деревне «Ясный Лес». В документе стояла бабушкина фамилия и имя.

            Мы с бабулей не спали всю ночь. Мы шептались и мечтали, как теперь изменится наша жизнь. А «скорая помощь» и в эту деревню сможет быстро приехать. Я же умею звонить по мобильному телефону. А в копилке у нас с бабулей хватает денег на телефонные разговоры.

            Папа сказал, что завтра мы поедем смотреть нашу дачу. Потому что завтра — воскресенье.

             Мы встали с бабушкой в шесть часов утра и стали собирать все необходимое из вещей. Необходимого у нас были целые антресоли: старые одеяла, кастрюльки, всякие тазики. А я собрал все свои игрушки.

            Мы приехали в деревню уже к обеду. Папа с мамой ходили по дому и считали, сколько нужно денег потратить на ремонт. Мама на целую машину насчитала. Она так и сказала, что за эти деньги можно было бы ей купить новую машину. А папа нам с Нэнси подмигнул. Потом папа разводил костер, и, пока жарились шашлыки, мы с бабулей пошли гулять по деревне. Вообще-то мне немного страшно было, потому что прямо за нашим домом начинался лес и большое озеро. Но бабуля сказала, что волки живут не в нашем лесу. Они людей боятся. Деревенские бабушки с нами здоровались, хотя мы с ними совсем не знакомы. Мы даже в нашем подъезде ни с кем не знакомы. Бабушка мне показала гусей, корову, козла бородатого. Так интересно!

            Ожидание наше было таким долгим! Целых две недели папа возил каких-то рабочих ремонтировать наш с Нэнси домик. Наконец, он сказал: «Ну, что, колхозники, собирайтесь! Завтра у вас новоселье! Будете отдыхать от нас целое лето! А мы и тут воздухом подышим. По выходным только вас, может, побеспокоим»!

            Получилось так красиво! Вокруг нашего дома стоял высокий-превысокий забор, домик был весь покрашен, а внутри обои напоминали заставку в мамином компьютере: березовые листочки и ромашки.
            Жалко только, что через высокий забор никто не мог видеть наш колодец. Он напоминал маленькую избушку, а на дверце висел замочек золотой. Папа показал нам, как правильно доставать воду из колодца.
            Мы остались одни. За неделю мы научились жить без родителей. Нам без них скучно не было. Но меня все время тянуло посмотреть, что там за нашим высоким забором. Мы договорились с бабушкой ходить каждый день перед сном по деревне и со всеми здороваться.

            Нэнси познакомилась с дедушкой Гришей, который жил через дорогу. Он стал приходить к нам часто на чай и помогал нам топить печку, колоть дрова, научил собирать грибы и ягоды. Бабуля его называла «нашим гидом». Это не ругательное слово, это значит – экскурсовод по деревне.

Однажды бабуля спросила у него: «Григорий, объясни ты мне вещь непонятную — почему в нашем новеньком колодце вода такая мутная, пахнет даже неприятно? А вот у тебя,  я видела,  в ведре — прямо голубая какая-то, прозрачная, как ключевая. И у Никитичны вкусная, как моя любимая минералка. У вас колодцы старые такие, заваленные, а наш-то красавец какой! И глубокий,  и широкий, и ведерочко чистенькое у нас!»
            И тут дядя Гриша вздохнул глубоко так и печально и сказал: «Ну, что ж, Нина, поговорим, давай, серьезно. И малый пусть послушает. Думал я попозже обзнакомиться, да и погутарить о жизни. Да, сама ты начала разговор самый главный – про колодец!»
            - А что, колодец — самый, что ли, главный в деревне?
            - А то! С колодца учеба твоя и начинается! Вот я слышу,  вы с Федькой все разбогатеть мечтаете, в свою свинью,  копилку  энту,  деньжата пихаете, сдачу из магазина-то. А разбогатеть можно только одним способом — отдавать надо! Отдашь, а назад тебе в сто раз больше вернется. А вы воду-то свою сами только и черпаете. Забором двухметровым отгородилися. Кто ж к вам по воду итить-то будет?
            - А зачем нам воду-то свою отдавать. Самим не хватает. Вон цветочки полить, да покупаться, так все и вычерпается.
            - Ну, не то, чтобы ты глупая баба была, просто ты жизни деревенской не знаешь. А откель узнать-то ее через эту китайскую стену? Малого на улицу не пущаешь — гусей, вишь ты, боится. Пущай пруток возьмет, да чтоб они его запугались.  А щипнут — так пущай и щипнут. Характер мужчинский вырабатывать надо. И коровку пускай погладит, и навозу понюхает, и с пацанами на лодке поплавает под присмотром. Сами хлюпики и пацана портите. Он жизни знать не будет. Так вот, про колодец…  Заметила ты, что домов в деревне под двадцать, а колодцев-то штук пять всего. А почему? Да потому, что, коли ты со своего колодца людям воду давать будешь, так он и задышит. Водица в нем станет хрустальная,  чистая, свежая, да холодненькая. Ты ведерочко у него возьмешь, он тебе еще на два нальется. Как человек — от жадности зацветет, загниет, да усохнет. А щедрый другим дает — сам все богаче становится.
            Всю ночь мы с бабулей опять проговорили. И поняли мы, что другая жизнь нам нужна. Мы тоже хотим, чтобы с нами здоровались, когда мимо нас проходят.
            Утром я проснулся от крика петуха деда Григория и от бабушкиного веселого голоса. Я выглянул в окошко, а там деда Гриша с другим соседом Иосифовичем пилили наш забор, и через него стало видно всю деревню!
            Этим летом меня на все каникулы отвезут к Нэнси в Ясный лес. Бабуля живет  в нашем домике еще с прошлого года. Ее выбрали старостой деревни, потому что она там самая образованная. У бабушки большое хозяйство: коза Земфира, кот Матроскин, пес Шарик, много курочек, гуси.   Вода в нашем колодце самая вкусная в деревне, потому что все наши соседи заходят на чаек к Нэнси, а заодно и водичку из нашего красивого домика набирают.  Меня прозвали дядей Федором, тоже как в мультике про Простоквашино, в нашем с Нэнси любимом.
            А для мамы мы с Нэнси много новых песен записали. Ее бабушки-соседки будут учить петь. А она их потом на концерт пригласит в филармонию. Папа подарил деду Грише бензопилу, заборы пилить и дрова на зиму.
            Завтра приеду,  будем копилку разбивать.  Нэнси сказала, что не помещается уже ни копеечки. Наконец, разбогатели! Может, коровку купим? А что? Бабуля-то за заботами своими деревенскими совсем про давление забыла, ни разу «скорую» не вызывали.
            Денежки быстро почему накопились-то, знаете? У нас теперь такая экономия, бабуля говорит. Все свое: и запасы на зиму делаем, и молочко соседка Кузьминична носит, угощает. У нас, как в маленьком магазине — все есть!
            А я теперь в подъезде со всеми здороваюсь,  соседи все-таки! Как без них? Зацвести можно, засохнуть».

 

Вечер получился супер интересным и для детей,  и для взрослых. И Янка очень была расстроена, когда гости засобирались домой. Ей еще  хотелось поговорить с Женькой, узнать у нее, как побыстрее выучить этот  красивый язык,  на котором говорил дядя Экхард. И, вообще, как же с Гердой теперь общаться, она же – немка?

- Женька обещала научить Яну говорить самые нужные немецкие слова, они даже немного порепетировали на балконе, и, прощаясь со всеми у двери, Янка выдала: «Viele Dank! Aufwiedersehen»!

Все рассмеялись и похвалили ее, а дядя Экхард сказал: «Кароший дэвочка! Учи Deutsche Sprache, Германия приехаль, будем немецкий говориль, карашо»?

- Карашо! – радостно отрапортовала Янка.- Danke Schoen!

 

Янка вошла в группу, когда уже все дети сидели за завтраком, и громко сказала:

- Guten Morgen! Meine Name ist Яна!

- Садись, садись уже завтракать, переводчица наша,  – проворчала, усмехнувшись,  воспитательница. – Дети, наша Яна только что по-немецки сказала всем «Доброе утро»!

Дети с уважением открыли рты и стали рассматривать Янку, а еще больше ее куклу Герду, которую «переводчица» держала в руках.

Глава 7. Янка — россиянка

Сегодня приехал с хутора дедуля и прямо с порога заявил, что желает сам проконтролировать процесс переписи населения.

- Дедуля, а что это за процесс такой?

- О! Дорогая! Тебя тоже, наконец-то, сегодня перепишут! А то ты у нас до сих пор бесхозная!

- Как это,  перепишут? Кто перепишет? Зачем? И что,  меня до сих пор,  как-будто бы,  не было, что ли?

- Быть-то ты была, да только перепись населения последний раз делали, когда еще тебя не было, а теперь и тебя запишут в население нашей страны. Будут и тебе вопросы всякие задавать: сколько тебе лет, ходишь ли ты в садик, кормят ли тебя тут родители хорошо или с голоду у них пухнешь, какой ты национальности.

- Какой я чего?

- Национальности! Ну, белоруска, русская или кореянка, чукча, к примеру.

- А я кто? Я же, наверное, белоруска? Или русская?

- Ну, почему же «наверное»? Самая, что ни на есть, настоящая белоруска. Хотя… Смотря, как к этому вопросу подойти.  Мама у тебя — русская по паспорту, папа – поляк, я – чистокровный (тоже под вопросом, конечно) русский, донской казак, бабуля твоя – хохлушка из украинского шахтерского города Кривого Рога.  Так что, надо решить, что же писать будем в анкете про тебя.

- Дедушка, а как эта самая национальность определяется?

- Ну, вообще-то, национальность в паспорт записывали раньше такую, какая была у папы или мамы, но, если человек хотел, он записывал национальность той страны, где родился или жил постоянно. Тут вопрос деликатный и очень приблизительный. Я бы всем одно писал — житель планеты Земля!

- Деда, а, если бы я в Африке родилась, когда мама туда в командировку ездила, я бы была африканкой, как дядя Джон из соседней квартиры?

- О, моя дорогая, как все запущено.  Так ты  не знаешь,  и какие расы бывают, оказывается?

- Какие такие расы? Это тоже национальность такая?

- Нет. Слушай…  Все люди на земле произошли от… одного (скажем так пока,  прости, Господи!) человека. Все они родились одинаковыми. Потом, когда они расселились по всей нашей планете, у некоторых от жаркого солнца кожа стала темной, почти черной, как у Джона; у других, как у той девушки-китаянки, у которой мы тебе кроссовки на рынке покупали в прошлые выходные,  желтой почти; у третьих, как у нас,  – белая кожа.

Короче говоря, люди все стали разноцветными, понимаешь? Мир же весь разноцветный,  и люди – разноцветные.

- А я по телевизору смотрела передачу, там говорили, что все люди произошли от обезьян.

- А я тебе говорил: поменьше в этот «ящик» смотри, больше на улице гуляй, там еще и не такой ерунды наговорят! Хотя, что касается тебя, я бы подумал,  – захихикал дед.

- А, если кожа разного цвета, то и все внутри, все кишки и сердце и все там… тоже разное у всех?

- Ты что! Внутри у нас все одинаково устроено, даже душа у всех людей в одном месте находится, только разного размера бывает, увы.

- А как тогда определить, кто какой национальности? А какие они бывают, национальности?

- Ну, люди разных национальностей, могут отличаться внешне даже. Цветом глаз, формой носа, цветом волос.  Но это не обязательно, все уже очень сильно перемешались. У тебя в группе  есть,  например,  армянин Рубик, молдаванка Дора, Соня ваша — еврейка,  и Марк, который к тебе целоваться на прогулке лез, тоже еврей, вторая Соня, Софико — грузинка, а артисты к вам приезжали во вторник из цыганского детского театра «Азочка», они — цыгане.  Видишь, как интересно!

- Супер! Мне нравится! Давай, я буду немкой, как дядя Экхард!

- Ну, ты, конечно, когда вырастешь, можешь себя записать хоть удмурдкой или венгеркой, но, во-первых, своей нацией и национальностью каждый гордиться должен.  И цыган, и русский,  и финн.  А,  во-вторых, как же быть мне — я пишу книжку про Янку - россиянку, а значит, русскую, а ты отрекаться от России собралась? Придется, про другую девочку писать. Точно! Я про Алесю, соседку мою хуторскую, лучше писать буду!

- Нет! Нет, я сказала! Я – русская, россиянка! Я решила уже! Только что!  Я гордиться буду своей  Россией, не смей про меня не писать!

- Ах, вот оно что?!  В тебе национальное самосознание, похоже, проснулось?

- Что проснулось?

- На часы посмотри, Янка – россиянка! Половина десятого уже, спать пора! Ты еще ночку подумай, а утром переписчикам сама скажешь, кто ты по национальности, ладно? Спокойной ночи!

- Спокойной ночи, дедуля!

 Янка сразу уснула, она не собиралась даже и думать ни о чем! Вопрос-то решенный – она самая настоящая русская девочка  с красивым белорусским именем  Яна.

- Буду гордиться! – решила Яна и тут же сладко уснула.

 

Глава 8. Янка — истопник

Янка впервые ехала на хутор с дедушкой в холодную и дождливую погоду.  У дедушки были дела по хозяйству, вот и Янка к нему пристроилась. По дороге в машине она мечтала скорее войти в теплую избу и выпить с дедулей его знаменитого чаю с разными травками.

Но когда Яна переступила через порог  дома, она съежилась еще больше — никогда еще так холодно в дедовой хате не было.

- Дедуля, скорее печку включай, а то мы сейчас померзнем, как мороженое!

- Хи-хи… «включай»! Да, кто ж печку включает? Мы сейчас с тобой наденем теплые свитера и печку нашу русскую топить будем. А потом еще с часок возле нее ручки просто погреем, да чайку попьем. И только, когда печечка наша подобреет, проснется, она нам  все свое тепло отдавать станет, а мы сможем хоть в шортиках ходить.

- А как это, дедушка,  «топить»?

-Так,  а мы сейчас с тобой вдвоем, вместе станем истопниками. Истопник — это тот, кто печь топит.

Итак, Янка, пошли-ка,  в сарай за дровами. Дрова у нас, конечно, уже готовые. Помнишь, мы летом с папой возили на тележке из леса сухие деревья?

- Помню. Ты еще рассказывал, что рубить живые березы нельзя, пусть растут.

- Конечно. И сухих в лесу много.  А потом мы с папой сучки все обрубили и вам с мамой отдали их для костра и для шашлыков. Так было?

- Ну, так, так. А дальше?

- А дальше мы длинные и толстые деревья порезали бензопилой на короткие бревнышки, такие, чтобы в печь нашу как раз помещались.  Потом уже эти короткие бревнышки,  колодами они называются, я целую неделю рубил на поленья…  вот держи несколько, неси к печке,  – и дед вручил четыре полена Янке.

Все. Дров на зиму мы нарубили. А теперь надо сложить их в красивую такую горку  где-нибудь в сухом месте. Лучше в сарае, как мы все вместе сделали в те выходные. Но можно и на улице, только накрыть от дождя сверху нужно, чтобы дровишки не мокли. А горку  складывают так, чтобы между поленьями ветерок гулял, сушил дерево.

- И сейчас мы все эти поленья сразу в печку, и станет тепло, да? Я, можно,  сама положу?

- Так ты, Яночка, полностью все сейчас сама делать будешь. Один разочек послушаешь,  растопишь печь, а потом маме с папой покажешь, как это делается. Вот они удивятся! Они не умеют печку растапливать, они всю жизнь в городской квартире прожили. А шашлыки на покупных углях пожарить любой дурак сможет, верно?

- А покупные угли, деда, откуда берутся?

- Вот-те,  на! Мы и этого не знаем?! Я тебе покажу, когда печка наша прогорит. Тогда в ней останутся угли. Бери, да продавай! Только их на фабрике делают, печку не мучают.

- Давай сюда самое сухое поленко. И нож,  вон тот здоровый,  аккуратненько мне подай, не бойся, он не острый. Сейчас будем с тобой, как Папа Карло полено стругать.

Дедушка нарезал из полена много-много тоненьких щепок. Принес ненужную старую газету. Показал на полу, что нужно сделать и подпустил Янку – истопницу к печке.

Яна открыла дверцу, положила смятую в комочек газету и вокруг этой бумажной горки стала складывать щепки в шалашик, одну —  к другой, одну — к другой. Потом сверху аккуратно таким же шалашиком — пять полен,  больших уже. Зажигать спичку дед, естественно Яне не разрешил.

И юшку тоже открыл сам, потому что Яна пока не достает так высоко. Юшка – это такая заслонка, которая дым в трубу выпускает.

Как только бумага вспыхнула, затрещали щепки, а вслед за ними стали гореть, красиво играя огнем,  и большие поленца.

Янка устроилась в кресле напротив печи и смотрела в щелочку дверцы на огонь, который разгорался все больше и больше.

Потом они с дедом пили чай и разговоры разговаривали. И дед рассказал Яне про печку. И про их, русскую настоящую, и про другие,  «голландку» и «группку»,  и про камины и огромные мартеновские печи, в которых даже железо плавить можно.

И еще дед сказал, что печь – это сердце любого дома. И душа его. И что печь любить нужно и относиться к ней с уважением, тогда в доме будет всегда тепло и очень-очень уютно.

- Я даже стихотворение про русскую нашу печь написал, хочешь,  расскажу?

И дед, прижавшись спиной к теплой кирпичной стеночке,  стал читать:

 

В непрогретом, холодном доме

Я сижу перед русской печкой.

Жар углей и дыма колечки,

Дров смолистых запах знакомый…

 

Лет еще через пару десятков

Печка станет в диковинку людям.

В доме каждом будет в достатке

Агрегатов, тепло дающих.

 

И, наверное,  печки душа

Улетит к небу раненой  птичкой.

Знаем это и сильно грешим,

Но ломаем мы печь на карпичики…

 

Вместо старого дома на хуторе

Строим мы современный дом.

Печь,  как память старинной утвари,

Мы решили  оставить в нем.

 

Мы ее побелим  в кружевце,

Заготовим березовых дров.

И зимой, когда будет вьюжиться,

На лежанке насмотримся снов.

 

Ни камин со стеклянной дверцей,

И ни пол с подогревом даже

Никогда не прогреют сердце,

Не очистят так душу нашу.

 

Хлеб, что выпечен в русской печке,

Щи грибные и пшенную кашу

Ни сравнить с шашлыками и лечо,

Это все  чужое, не наше.

 

Приезжайте на хутор к нам в гости!

Вместе печку  истопим до жара.

You are welcome! Милости просим!

Печка тоже вас приглашает.

 

А потом они вместе вспоминали разные сказки, в которых упоминаются печки: и про Емелю,  и про гусей-лебедей. И еще дедушка рассказал, как раньше печи топились по-черному, потому что тогда еще люди трубу не придумали.

Пока поговорили, печь оказалась горячей-прегорячей,  и в избе стало жарко, как в Африке.

- Я всем-всем в садике расскажу про печку.  А ты мне фотографии дашь, чтобы я показала, как я сама печь топила?

- Само собой,  дам, а то еще не поверят! Ответил дед.

Эту ночь Янка спала на печке, вернее, на лежанке. В ней тоже проснулся поэтический дар. И она, вдохновленная  всеми рассказами деда и согретая теплом печи, придумала стишок:

 

У дедушки на хуторе

Есть маленькая речка.

И озеро и лес грибной,

Но главное – есть печка,

Русская настоящая!

 

У дедушки за хутором

Растет на поле гречка.

И сад вишневый там цветет,

Но главное – есть печка,

Русская настоящая!

 

У дедушки в хлеву живет

Кудрявая овечка,

Баран и свинка, и козел,

Но главное – есть печка,

Русская настоящая!

 

У дедушки на хуторе

Есть в канделябрах свечки,

Есть сундуки под старину,

Но главное – есть печка,

Русская настоящая!

 

Мы уплетаем по утрам

Блины и мед колечком.

И дедушку благодарим

И кланяемся печке,

Она, ведь, у нас русская настоящая!

 

 

Глава 9. Янка – уборщица

- Мама, я,  когда вырасту, буду работать уборщицей.

- Уборщицей? Ну, хорошо, что ты уже определилась с профессией. Но можешь мне объяснить, почему?

- Конечно. Я сегодня, когда шла гулять на улицу, встретила бабу Шуру, которая в нашем подъезде уборку делает.  Все люди шли и с ней здоровались. А она мне сказала, что ее даже каждая собака знает. А мне тоже хочется, чтобы со мной все-все здоровались,  даже собачки. Даже ротвейлер  Димыч  с первого этажа. А я бабу Шуру спросила, сколько ей денег платят, а она сказала, что на жизнь хватает. А на жизнь – это же много. И учиться не надо. Она сказала, что она училась хорошо, а что это совсем ей не пригодилось. И еще она сказала, что в нашем подъезде ей даже неинтересно работать —  всегда чисто, никто не мусорит.  Я даже специально для нее  фантик от жвачки бросила на ступеньку. Но ей нравится работать уборщицей. Баба Шура сказала: «Будешь плохо учиться, станешь как я, уборщицей».  Так я согласна!

- Так… Дед! Где ты там?  Требуется твое участие. Внучка у нас собралась на уборщицу выучиться. Вернее, не учиться, чтобы стать уборщицей. Говорит, работа легкая, интересная, да и платят нормально.

- Понял. Проведем ликбез —  ликвидацию безграмотности. Янка, ты, кстати,  вещи собрала?  Мы же через часок на хутор выезжаем.

По дороге на хутор дедушка объяснял Янке, как тяжело работать уборщицей, и почему баба Шура всю жизнь работала в библиотеке, а сейчас получает пенсию, но не путешествует по миру, а убирает подъезды. И еще, почему все жильцы подъезда жалеют бабу Шуру и уважают, а потому не бросают бумажки на лестнице и вытирают у входа ноги.

И Янка все поняла.  И она сказала  только: «Дедушка, вот было бы здорово, если бы все люди не тратили столько времени на уборку! Можно было бы больше гулять, смотреть мультики, ходить в гости».

- Ты что, Янка?  Тогда бы очень скоро случилась катастрофа!

- Катастрофа? А как это?

- Ну, хочешь, я тебе покажу? Сейчас вот приедем на хутор и начнем делать катастрофу. Давай?

- Ура! Давай! Хочу катастрофу! Дедуль, я мороженое доела, куда бумажку?

- Окошечко приоткрой и выброси.

- Куда? В окошко? Прямо на дорогу?

- Ну, да! Прямо на дорогу. Уборщики уберут. Или она в лес  улетит, бросай! А там же не видно.

 

Янка бросила, сильно сомневаясь в своем поступке, бумажку от мороженого в окно автомобиля.

- Дед, а дядька, который мимо на автобусе проехал, погрозил мне пальцем.

- Не обращай, внучка, внимания. Пусть грозит. Мы никого не боимся! Мы же — устроители катастрофы!

Катастрофа началась прямо с обеда. Когда Янка доела свой голубец, она сказала деду «Спасибо! Было очень вкусно!» и включила уже горячую воду в раковине, чтобы помыть посуду за собой и за дедом. Это всегда входило в ее обязанности. Дед готовит, а Янка моет посуду.

И тут дед, как ошпаренный,  бросился к ней: «Внучка, ты что? Мы же катастрофу эко-ло-ги-чес-кую  делаем! То есть, мы НИЧЕГО не делаем. Мусорим, пачкаем и просто отдыхаем.

Янка передернула плечами и выключила кран. Потом в раковину добавились чашки из-под молока, миска из-под ягод, потом сковорода, потом еще, еще…

Хвостики от клубники покрыли весь пол на веранде, огрызки от арбуза валялись на тропинке к пруду, в  сам пруд ветром унесло пакет из-под чипсов и пластиковую бутылку.  Посуда, которая уже не вмещалась в раковину, осталась стоять на столе. На скатерти были пятна от кружек с чаем и кофе, одежда валялась по всему полу.

Потом сам дедушка забыл о катастрофе и, чуть было,  не стал сгребать листья под кленом, но Янка вовремя его остановила, потому он бросил прямо на тропинке инструмент: метлу, грабли и вилы.

Баню топить не стали, потому что решили, что можно и не мыться. И даже ноги перед сном, как обычно, стоя на крылечке,  не помыли, поливая друг другу из ковшика.

Так закончился первый день. Янке даже понравилось. Они с дедом сходили за земляникой, потом читали сказки Андерсена, потом смотрели мультики, потом разговоры разговаривали. Книжку, кстати, тоже где-то в траве у беседки бросили. А… лень идти, спать очень уже хочется.

Утром Янка проснулась от того, что сильно жужжали где-то над ухом пчелы. Оказывается, она с вечера еще оставила блюдце на тумбочке у кровати. Яна  вскочила, взяла блюдце, забыв про заговор о катастрофе, и полетела на кухню, чтобы помыть его. Но гора посуды в раковине и вокруг нее, над которой висела туча огромных  зеленых мух (и откуда они взялись?!), напомнила Янке о запрете делать уборку.

Пчела ужалила Яну за щеку, девчонка взвизгнула и выпустила из рук блюдце.

- Что тут случилось? –  прибежал со двора дед. – Что за крики?

Янка разрыдалась от острого укуса этой гадкой пчелы, да еще и на осколок блюдца наступила, кровь брызнула на светлый ковер.

- Дедуля! Я не хочу никакой катастрофы! Нас мухи съедят и пчелы закусают!

- Нетушки, Янка! Уговор дороже денег! Катастрофа,  так катастрофа!  Один только день — это еще не катастрофа, это легкое такое бедствие.  Не паникуй, все впереди! Мы сейчас с тобой еще пойдем на мостик, будем там семечки прямо в пруд плевать, чтоб тарелки не пачкать, пакеты из-под сока в воду бросать, как кораблики, семечками арбузными постреляемся.  Весело зато как будет! Правда, караси в пруду могут сдохнуть от такого веселья… Но, зато мы их, наконец, пересчитаем, когда они умрут и вверх брюшками всплывать начнут! Вот потеха-то будет!

- Дед! Ты что, с ума сошел?! Я не согласна! Я уже этой каКастрофы твоей насмотрелась! Я хочу, чтобы все чисто было, как раньше!

Янка долго умоляла дедушку, но тот никак не хотел уговариваться. Потом еще стал арбузные корки кидать на крышу, хотел в трубу попасть. И одна корка попала, и из печки целая дымовая туча в дом влетела! И стало совсем темно, а потом и Янка,  и дед увидели, что они  похожи на африканцев — лицо и руки,  и даже ноги,  стали черными-пречерными.

Во дворе раздался сигнал автомобиля. Янка с дедом выскочили на улицу.

- Привет, хуторяне! – крикнула мама Яны, выходя из машины. И тут же чуть в обморок не упала от увиденного: черный дед и черная, вся в печной саже, Яна, да еще с опухшим полузакрытым глазом,  шли навстречу по заваленной бумагами и арбузными корками тропинке.

- Боже! Что у вас тут случилось? Катастрофа какая-то? Вы хоть живы? Здоровы?

- Так, дочка, мы в порядке. И у нас тут очень секретное дело. Ты, пожалуйста, поезжай в магазин в Костянки, купи там стирального порошка, а то у нас закончился… И еще чего-нибудь купи или где-нибудь погуляй там…  Мы тебя пока не пускаем!  Мы не готовы. Надо было предупреждать! У нас карантин! Уезжай, уезжай!

И дед буквально затолкал дочку, Янкину маму, назад в машину. И даже открыл ворота, чтобы она выехала.

Мама ничего не поняла, пожала плечами и,  заглядывая через плечо дедушки, на всякий случай переспросила Янку:

- Доченька, у вас точно все в порядке?

- Точно, точно, мамочка! Мы эксперимент проводили.

Мама медленно выехала со двора, постоянно оглядываясь назад на усадьбу и «погорельцев»,   и поехала по лесной дороге в сторону деревни Костянки.

- Ну, что Янка? Ноги в руки?

- Ноги в руки, деда! Бегом!

И дед с внучкой стали носиться, как ракеты,  по двору и дому: Янка мыла посуду, проветривала избушку, меняла постельное белье, подметала пол; дед на лодке плавал по пруду, собирая бумажки; мусорное  огромное ведро быстро заполнилось осколками, огрызками и бумажками; средством от пятен оба ползали и чистили ковер, потом помыли пол  два раза, зажгли ароматизированные свечи.

Дед затопил баню.

Часа через  три дедушка позвонил маме: «Дочка, ну где ж ты запропастилась? Мы уж и баньку истопили, ждем тебя».

Когда мама приехала, и дом,  и двор встретили ее необычайным праздничным каким-то уютом и чистотой. А из баньки вышла в голубеньком  свежем халатике розовощекая Янка.

-Они ловили со сковороды горячие  тоненькие блинцы, которые дедушка  пек для них,  и занимались любимым занятием — разговоры разговаривали.

И Янка сказала, что труд уборщицы, по ее мнению, очень тяжелый и потому должен быть уважаемым, но все-таки, зарплату уборщицам нужно повысить. Не дело это, чтоб только на жизнь хватало.

- Вот я, когда вырасту, буду лучше не уборщицей, а Министром по уборке. Я всем прикажу следить за чистотой, а уборщицам всем подарю такие уборочные хорошие машины и дам бо-о-ольшую зарплату!

- Правильное дело! Министром, все-таки, интереснее, наверное, работать, чем уборщицей. Да и зарплата, думаю, немного больше будет. Еще и на путешествия останется.

- Но я еще подумаю, дедуль. Мне, вообще-то, и чистоту наводить понравилось.  Но лучше, я теперь фантики всякие буду в карманах домой приносить, если некуда выбросить.  Да, дедуль?

- Вот это правильно. Ну, ты думай, Яночка, думай, время у тебя есть.

 

 

Глава 10. Янка – банкир

Сегодня на хуторе у деда очень шумно. Приехал папа со своими друзьями на рыбалку. Но погода так испортилась, что все рыбаки бросили удочки и пришли в дом греться у печи. Янка с дедушкой накрыли на стол и тоже устроились в общую компанию.

Только  Янке было не очень интересно слушать взрослые разговоры. Папа и его друзья говорили о работе, о зарплате и о том, что в мире какой-то финансовый кризис. А потом стали вообще только про деньги говорить. И дедушка хотел все время поменять разговор на другую тему.  Он утешал рыбаков, говорил, что погода к вечеру исправится  и будет хороший клев. А папины друзья тогда стали ругать погоду: и дождь — это плохо, и гроза — это жуть, как плохо, и ветер, который мешает ловить рыбу— гадкий такой.  А дедушка защищал погоду, он сказал, что у природы нет плохой погоды.

И тогда один дядя, который совсем не понравился Янке,  сказал:

- Вот если бы у меня были полные карманы денег,  и дома тоже в сейфе лежало много денег, мне бы было наплевать на плохую погоду. Мне бы и дождь,  и мороз,  и даже гроза были в удовольствие!

И дедушка сказал: «Нечего нам тут с тобой слушать, Янка. Пошли лучше Андерсена читать про Снежную Королеву». И  Яна с дедом  ушли в другую комнату.

- Деда, а разве из-за денег может у человека испортиться настроение? Или подняться? – спросила Янка. – Ты же говорил сам, что деньги — не главное.

- Я все правильно говорил, внучка. Но, все-таки, этот дядя Олег в чем-то прав. Деньги могут влиять на наше настроение. Раньше люди жили без денег, а  сейчас это уже невозможно. Мы должны работать, чтобы обеспечивать себе жизнь, чтобы покупать еду, красивые вещи, чтобы путешествовать и строить дом, например.

- Значит, чем больше денег, тем интереснее можно жить?

- Не обязательно. Еще ум человеку нужен. Если у тебя есть ум, ты всегда можешь заработать деньги. А, если ума нет, а деньги сами собой появились, то их скоро не станет.

- А у тебя много денег? У нас с тобой?

- Нет, не много. Но пока достаточно. Во-первых, я пенсию получаю, во-вторых, мы же с тобой хозяйство держим, поэтому у нас на продукты денег уходит не так уж много. Ну, и,  в-третьих, твои родители нам помогают, если что. Так что мы с тобой кризис этот дурацкий как-нибудь уж переживем. Не грусти.  Нужно уметь экономить и правильно распределять капитал.

- А что такое капитал?

- Ну, это все деньги, которые у нас есть. Вот, смотри...

Дедушка подвел Янку к шкатулке, которая стояла на телевизоре, открыл, показал сложенные там несколько бумажек­-купюр и сказал: «А банкир — это тот, кто управляет капиталом, у кого деньги на хранении находятся. Хочешь быть банкиром»?

- А банкиры богатые?

- В основном, да. Опять же, если ум есть,  и работают хорошо.

- Тогда хочу. Давай,  я буду за наши деньги отвечать?

- Давай, Янка! Я тебе свои деньги доверяю. Пусть в твоем банке лежат.

Утром Янка сто раз подходила к шкатулке, чтобы проверить, на месте ли капитал.  Она чувствовала на себе страшную ответственность за сбережения. А к обеду так загордилась, что захотела кому – нибудь похвастаться.

- Деда, можно я на велосипеде съезжу к Илюше в Городиловичи, позову, может, его в гости? – не надеясь получить разрешение деда, робко  спросила Янка.

- Ну, поезжай. Только не через лес, чтобы я не переживал, а по дороге. И сразу же — обратно, ладно? Заодно, возьми там в нашем «банке» сто рублей (ты же знаешь такую купюру?) и купи у Илюшиной мамы творога, ладно?

- Ладно! – радостно прокричала Янка, уже на пороге дома.

Она взяла шкатулку, положила ее в панаму, панамку же прижала багажником велосипеда,  и тихонько,  незаметно для деда выкатила со двора.

Она летела во всю прыть, чтобы скорее показать Илюшке свой «банк», пару раз споткнулась колесом о корч, упала, встала, вытерла подранные коленки, поправила панамку с «банком», тронулась дальше.

- Илюша! – закричала Янка, едва завидев друга  во дворе его дома. – Скорее сюда! Я тебе банк покажу! Меня дедушка банкиром назначил!

 

Дедушка Анатолий заволновался, когда уже стало темнеть. Он бросил всю свою работу и пошел в деревню искать Янку – банкиршу.

Но не прошел он и ста метров, как услышал возню и детские голоса где-то рядом в кустах.

- Янка! – позвал дед. – Это ты? Где ты, внучка?

Из зарослей шиповника вышла Янка, Илюша с ее великом и еще несколько деревенских детишек.

Заплаканная Янка кинулась к деду:

- Деду-у-у-шка, я банк потеряла…  Нет, банк вот…  она протянула шкатулку деду), а деньги все куда-то улетели-и-и-и… наверное, когда я падала. Вот, только одну бумажечку нашли,  — и она протянула купюру в десять рублей деду.

- Ладно! Давай,  детей проводим, а то уже темно, а мы с тобой наши финансовые дела будем тет-а-тет обсуждать.

- А тет-а-тет, это с ремнем?

- Ремнем тут вряд ли поможешь, это разговор так называется, один-на-один, секретный значит.

Долго дед рассказывал Янке о том, к чему ее безответственность привела. О том, что без денег теперь им будет тяжковато дожить до следующей пенсии, а у родителей Янки брать или одалживать у того, кто их сам тяжелым трудом зарабатывает, они не станут.

Целых две недели дедушка с Янкой вставали рано утром,  собирали в лесу лисички, очищали их от травы, переодевались в хорошую одежду, ехали на велосипеде на трассу и там стояли и предлагали всем проезжающим купить у них грибы. Некоторые покупали, другие говорили, что грибы или слишком мелкие или слишком крупные, а то и дорогими называли.   Хотя дедуля сказал, что цена нормальная.

Потом с заработанными  деньгами  дед с внучкой ехали в деревенский магазин и покупали там сахар, пирожные и всякое другое, что нужно было в хозяйстве.

И Янке так жалко было тратить эти, вырученные за их труд,   денежки на мыло и всякие там шампуни и стиральные порошки, что она даже предложила деду мыть волосы крапивой.

- Ты же сам говорил, что крапива лучше шампуня,  — умоляла она Анатолия Ивановича у прилавка и дергала за рукав.

 

Короче, Янка этим летом поняла, как тяжело зарабатываются деньги, как ответственно  работать банкиром.

 И хотя  она по-прежнему соглашалась с дедушкой, что деньги – не главное, она сильно задумалась о том, что и другое дедушкино выражение, что «деньги нужно уважать», тоже очень даже правильное.

- Когда я вырасту, я вполне даже могу работать банкиром, потому что у меня есть опыт! – сказала Янка маме,  когда та приехала из командировки на хутор повидаться со своими  хуторянами, а заодно и дедову пенсию привезла.

 

 

Глава 11. Янка – пациентка

- О! О-о-о-о! Ай-яй-яй-яй! О-о-о-о-о-о! – кричала Янка по дороге к маминой комнате. Она проснулась от ужасного и очень страшного сна. Она только что во сне видела огро-о-омную тучу комаров и пчел…  и ос, которые ее жалили и противно-препротивно так жужжали и зудели: «З-з-з-з-з-з-закусаем! З-з-з-з-закусаем тебя, Янка»!

Янка споткнулась о коврик в прихожей, упала, расплакалась еще больше и стала звать: «Мама, мамочка, проснись! Меня душат! Меня кусают! Меня уже закус-а-а-али»…

- Бегу, Яночка! Что случилось? – пока перепуганная и разбуженная Янкой  мама надевала халат и выбегала из своей спальни, а следом за ней и сонный папа, Янка стала подниматься с пола. Она оперлась о зеркальный шкаф… и закричала еще громче и страшней: «А!!! А-а-а-а!!! По-мо-ги-те»!!!

Прямо на нее смотрела и тоже махала руками,  и орала диким голосом какая-то страшная девчонка,  толстая, даже круглая, как бочка, и  лохматая… и глаз у этой девчонки почти не было, только узкие такие щелочки, которыми она пялилась на Янку.

- Боже! Да что же случилось? – мама схватила Янку на руки. – Не кричи так, дорогая! Объясни, что случилось? Тебе страшный сон приснился?

- И сон тоже… страшный… а там, в прихожей, очень престрашная девчонка на меня руками махала.

Мама на всякий случай даже оглянулась в прихожую. Но там, естественно, не было никого.

И тут мама, да и папа уже, одновременно разглядели Янку. И сами закричали также перепугано: «А-а-а-а»!!!

- Что с ней? Что с Яной? – папа включил даже верхний свет, чтобы рассмотреть свою страшненькую, опухшую всю,  дочку. – Вызывай «скорую», — сказал он маме. —  У нее какая-то аллергия, наверное.

 Мама плакала и набирала номер телефона.

 -  Скорая? Нашей дочке плохо! Срочно приезжайте! Температуру мы не мерили, но она вся страшно опухшая, глаза отекли, только щелочки маленькие, и у нее все тело исчёсано, как от укусов целой стаи комаров и пчел.  … Сейчас приедут.

- Мама, я не могу терпеть… мне плохо… мамочка, я умираю… у меня все чешется… даже кровь, мама-а-а-а… моя-я-я-я, — рыдала Янка. – Это  я, что ли, была в зеркале? Это я такая престрашна-а-а-а-я? А-а-а-а…. – Все громче  и горестнее завывала и завывала Янка.

- Где пациентка? – строго спросила врач «скорой помощи». – Ведите меня к  пациентке! Как девочку зовут?

- Яна. Пациентку зовут Яночкой,  – тоже уже начиная плакать от такого жалостного слова, отвечала бедная мама на вопросы доктора. – Проходите, доктор!

- Да…. Случай тяжелый! Может, даже реанимация потребуется,  – сказала строгая тетя доктор. – Пока девочка может говорить, пусть отвечает на мои вопросы. Пациентка, вы можете отвечать на вопросы? Вы меня слышите? Вы все понимаете?

- Да... понимаю еще,  — пуще прежнего от жалости к себе плакала Яна, когда представила, что скоро она не будет ничего слышать и понимать, и даже говорить  не сможет. – Доктор, а я еще живая? А вы меня спасете? Только не давайте мне таблеток никаких, я уже пила.

- А что ваша девочка пила? – спросила доктор у мамы.

- Никаких таблеток я ей не давала еще,  – растерялась бедная мамочка.

- Пациентка, вы пили таблетки? – опять пристала тетя врачиха.

- Я, мамочка, эти все витаминки выпила, которые ты мне утром давала,  – расплакалась Янка.- Целую банку.

- Срочно собирайте девочку, мы забираем ее в больницу! – приказала доктор и стала что-то писать в тетрадку.

Мама плакала и натягивала на Янку колготки, застегивала кофточку, причесывала и все приговаривала: «Яночка, моя Яночка…. Ну почему же ты такая глупенькая? Что же ты наделала? Я же тебе объяснила, что витамины — это тоже лекарство, это таблетки. Их можно только по разрешению мамы или папы пить, и только одну таблеточку в день».

- Я, мамочка, хотела побыстрее вырасти. Ты же сказала, что от витаминок быстро растут,  – говорила Яна медленным и тихим больным голоском.

- Не давайте ребенку уснуть, разговаривайте с пациенткой, может всякое случиться. Срочно, срочно в больницу, ей нужно желудок чистить, а то всякое может случиться. Даже умирают от этого,  – торопила тетя врач.

Яна пролежала в больнице целых две недели. Мама с папой приходили навещать ее каждый день. Но ничего вкусненького не приносили, потому что доктор запретила Янке все: и фрукты, и конфеты, и даже чипсы и мороженое. Она сказала, что опять может быть страшная эта аллергия. И что Янка может опять стать толстой и некрасивой, и опять всякие болячки на ней могут вырасти. И тогда она уже ни за что на свете не станет принцессой. Кто ж такую в принцессы выберет во дворе? Хорошо, что еще никто из детей ее не видел, а то бы тоже испугались и стали бы дразнить какой-нибудь «Янкой –витаминкой, толстенькой свинкой» или еще как-нибудь.

 

Сегодня в гости пришли Светка – соседка и Сашка из соседнего подъезда. И сразу, узнав, что Янка только что выздоровела и выписалась из той ужасной больницы и реанимации, стали ее расспрашивать про то, что с ней случилось, и как ее лечили, какого размера были уколы, как она чистила желудок.

А потом предложили поиграть в больницу. Но Янка отказалась. Она сказала, что пациенткой быть на самом деле очень неприятно, а что желудок чистят так противно, что и вспоминать не хочется: надо много-много кастрюль воды сырой выпить с марганцовкой (это такой железный розовый порошок), а потом… нет, даже рассказывать ей было противно. Лучше этого никому не знать.

- Таблетки все опасные! Если тебе доктор не прописал,  а мама не разрешила, нельзя никакую  витаминку пить, потому что можно в реанимацию попасть! А туда даже маму не пускают. И там все стонут и плачут, и страшно спать, и уколы делают.  В больницу можно только покабутке, то есть, понарошку,  играть специальными игрушками.

И Светке с  Сашкой сразу расхотелось даже играть в докторов, они только мультик про Айболита посмотрели и пошли домой. Им хотелось скорее рассказать, как страшно болеть и как опасно самому пить какие-то таблетки неизвестные.

- Дедуля, приезжай скорее,  — жалостно просила по телефону деда Янка. – Я тебе расскажу, как я пациенткой была.

- Да, я и сам тут прихворал. Второй уж день на таблетках от давления.

- Дедуля, а ты доктору говорил, что тебя давит? Это он тебе эти таблетки дал? Проверь, правильные они или нет.

- Правильные, Яночка.  У меня на них документ имеется. Рецепт называется, доктор выписал.

- Молодец, дедушка. Приезжай, вместе лечиться будем по-правильному.

 

 

Глава 12. Янка – оптимистка

 

 Сегодня в городе праздник, и Янка с дедом  отправились просто гулять.  Людей посмотреть и себя показать, как сказал дедуля, поправляя Янке прическу перед зеркалом в прихожей.

Решили отправиться в парк, чтобы покататься на этом новом огромном колесе обозрения. Дедушка объяснял по дороге Янке, что такого высокого «чертова»  колеса нет больше нигде в Европе.

- Деда, а Европа, это страна такая?

- Не одна. Это много-премного разных стран. Вернемся домой, я тебе на карте покажу, ладно? Мы, кстати, тоже в Европе живем. Наша страна – страна европейская. А еще в Европе расположена Франция, Испания, Германия…  Вот, кстати, смотри, автобус стоит экскурсионный, на нем по-английски написано «Европа». Наверное, какие-то иностранные  туристы приехали на наш праздник.

- Дедушка, я хочу на иностранцев посмотреть!

- Пошли к автобусу подойдем, да и посмотрим. Что ж здесь такого? Поприветствуем гостей города нашего!

Янка прижалась к деду, она очень стеснялась этих незнакомых иностранцев, и они направились через переход прямо к яркому и очень блестящему двухэтажному автобусу. В тот момент, когда дед с внучкой приблизились к этому красавцу – автобусу, его двери мягко и очень тихо открылись, и из салона стали выходить люди. Старенькие тети и дедушки, мальчики, девочки… разные люди. Спускаясь со ступенек,  каждый турист смотрел на Янку и дедушку и широко улыбаясь, говорил какое непонятное слово «чюс!». А дедушка каждому иностранцу тоже улыбался и махал рукой, как будто здоровался. А один толстый-толстый дядя даже руку деду пожал.

- Деда, а они что, глупые? – таращила глаза Янка.

- Вот-те раз! А чего это глупые?! С чего ты взяла?

-  А почему они тогда все так улыбаются, как будто мы с ними друзья или знакомые?

- Ну, ты даешь, Янка! А разве тебе не приятно, когда тебе улыбаются?

- Ну, вообще-то, приятно. Я даже тоже стала некоторым улыбаться. Вон тому мальчику я два раза улыбнулась. Когда он из автобуса на меня весело смотрел, а потом — когда спускался по ступенькам.

- А давай, Янка, эксперимент проведем. И назовем его «Улыбка». Люди, которые всегда улыбаются,  называются оптимистами. Оптимисты — это всегда молодые люди. Даже, если они уже старенькие. А стариком можно стать в любом возрасте. Вот, если каждое утро ты будешь просыпаться с такими капризами, как сегодня, ты очень быстро станешь старенькой. Будешь такой маленькой злой старушкой. Девочкой – Баба-Йожкой.

- Ты что, дедушка?! Обалдел? Что ли,  от улыбок молодеют?

- Конечно! Это известный факт! Настроение у человека поднимается от улыбки? Поднимается! А значит, ему жить хочется! А значит, его болезни забоятся и убегут! А значит, что у него все дела в этот день заладятся! А значит, что его мама и папа, и даже дед с бабушкой, будут радоваться, что у него все хорошо! А это значит, что и у них в этот день тоже будет все хорошо! Ну? Видишь, какая польза от улыбки? Бесспорная!

- Так, а эксперимент будем проводить?

- Да, да… я тут заговорился, Янка. Очень удобное время для эксперимента – людей полный парк. Так… сейчас мы будем идти и разглядывать каждого встречного. Как только он на нас посмотрит, мы с тобой ему улыбнемся, ладно? Давай порепетируем! Ну-ка, улыбнись мне!

И дед даже остановился, разглядывая Янкину улыбку.

- Ну, что, не тяжело тебе улыбаться? Отлично!

- А здороваться, как те иностранцы будем?

- Ну, можно. Но у нас люди не привыкли к этому, будут странно на нас смотреть, конечно.  Но! Когда-то же к хорошему приучаться нужно.  Решено! Будем и здороваться. Вот так: «Здрасссьте»! И слегка можно голову наклонить. А детям можешь «привет!» говорить, когда встретитесь глазками.

- Чур, Я говорю «старт»!

- Стартуй, Янка – оптимистка!

Навстречу шла тетя с мальчиком. Он ел мороженое и плакал, а тетя его за что-то ругала. Мальчик посмотрел на Янку, и в это миг и дед и внучка хором, весело и широко улыбаясь,  сказали: «Здрассьте»! А дед даже шляпу слегка приподнял, приветствуя их.

Мальчик буркнул Янке «пьивет!», а тетя внимательно посмотрела на наших оптимистов и ответила: «Добрый день!».  И тоже улыбнулась.

Потом еще встретились два солдата, они на улыбки и приветствия сказали «Здравия желаю!», и дедушка был очень рад. Он остановился и стал расспрашивать, где они служат, из какого города приехали. Через минуту распрощались уже друзьями.

Потом какой-то дядька (наверное,  он тоже проводил эксперимент) сам первый с ними поздоровался. Только Янка с дедушкой улыбнулись и приготовились рты открыть, а дядька тоже сделал рот до ушей и,  весело подмигнув Янке, сказал: «Приветствую! С праздничком!»

И дед ответил: «Доброго здоровьичка!», а Янке шепнул: «Наш человек!».

- Ага! – заговорщически  ответила Янка. – Оптимист! Молодой еще, значит!

День прошел так весело! Янке так понравилось гулять в парке! Они с дедом столько людей развеселили! Значит, эти люди сегодня немножко помолодели, значит,  Янка и деда подарили им немного жизни. Так дед сказал.

Потом оптимисты наши пообедали в открытом летнем кафе, где подмолодили еще девять человек (Янка посчитала), а потом проводили и другие эксперименты.

Например, они договорились спрашивать у прохожих время. Янка рассматривала людей и говорила деду, у кого спросить время. Дед, когда уже близко подходил к этому человеку, говорил, обращаясь к нему: «Добрый вечер! Простите, не скажете, который час?».

И все эти люди очень весело называли точное время. Некоторые из них торопились куда-то, но все равно все отвечали, даже, если нужно было лезть за часами или телефоном в сумку или в карман.

А потом дед сказал: «Давай подведем итог! Мы спросили время у десяти прохожих… Что ты можешь про них сказать? Все эти люди похожи чем-нибудь»?

- Не-а…. Все разные….

- Ну, а какие они все?

- Вообще-то… веселые! Вот какие!

- Видишь, Янка, ты мне сама выбирала тех, у кого я спрашивал время. И ты выбрала из толпы людей только тех, кто тебе улыбался. Делай выводы, дорогая! Веселых людей все любят! К ним тянутся, к ним идут за помощью, потому что видят в них силу.

А еще тебе важное что-то скажу, ты поймешь позже, а сейчас просто запомни: Есть таких десять главных правил жизни. Они называются заповеди. Так вот, одно из главных правил очень важное.  В нем говорится, что человек рождается на земле для радости, и грустным быть, унывать – плохо, это грех.

- Дед, слушай, а, если я буду больше маме, папе, тебе, всем улыбаться и не буду плакать из-за психованности, я стану моложе? А мама и ты?

- Однозначно! И, вообще, с утра, особенно, до десяти часов утра категорически запрещается хмуриться, ругаться, плакать и говорить плохие слова. В это время твой умный организм на целый день настраивается, ему мешать нельзя.

- Здорово! А я сегодня плакала с утра… Надо срочно организму помогать моему!

- А еще я сейчас тебе тайну расскажу, можешь ее всем рассказывать. Но только по секрету тоже. Я знаю, как стать красавицей, как настоящая принцесса.

- Самой можно стать? Даже, если некрасивая, что ли?

- Конечно! Легко! Каждое утро, когда только проснулась, подойди к зеркалу и, даже, если у тебя глазки опухли от сна, даже, если носик сопливый,  и растрепаны еще волосы, посмотри на себя и скажи: «Я – самая красивая на свете! И самая хорошая!».  Это заклинание такое. Проверенное. Сама увидишь, как быстро-пребыстро станешь обалденно красивой!

- Ой, деда, не запомнила. Утром подскажешь?

- Конечно. Я всегда себе это заклинание говорю, ты просто не слышишь. И тебе подскажу завтра. Пойдем уже домой, поздновато стало.

- Пошли. Мне так стыдно сейчас… Я вот думаю:  те иностранцы, что из автобуса выходили, наверное,  подумали, что я не оптимистка… я не успела всем поулыбаться… жалко….

- Ничего, дело житейское, как говорил Карлсон. Поправимое, значит!

 

 

 

Глава 13. Янка – нарушительница

 

У Янки была хорошая новость. Она сегодня всей группе в садике и даже некоторым детям из других групп, когда встречала их на прогулке во дворе, рассказывала про то, что уже очень скоро она увидит настоящее море!

 

Мамина подруга тетя Оля живет, оказывается прямо на берегу Черного моря в красивом городе для детей Анапа. Даже название похоже чем-то на детскую панаму, заметила Янка. Она еще никогда в жизни не видела ни моря, ни тети Оли с улицы с красивым названием Таманская.

 

Все сумки и чемоданы стоят у двери. Рано утром вся семья должна быть на вокзале. И на поезде Янка поедет впервые! Вон сколько событий сразу у одного человека! Надо ж хоть радостью с другими поделиться!

 

Сейчас Янка смотрит мультики про льва Бонифация, который тоже приехал в отпуск, на каникулы,  на море,  и слушает, как мама, папа и дедушка ругаются в прихожей.

 

Они решают, кто останется с Янкой, а кто поедет по делам. Маме нужно еще быстренько «сгонять» на рынок и купить там надувной круг и купальник для Янки. А там «толпы народу», говорит мама. Папу срочно вызвали на работу, отметить его отпускные какие-то, а дедушка сказал, что средства от загара и для загара он будет выбирать долго и только в ГУМе, а там тоже «толпы народа», как и у мамы. Никто Янку взять не может, а времени другого нет. А она особо не желает шататься по магазинам и рынкам и работам папиным.

- А можно мне одной дома остаться? Вы же сами говорили, что я уже взрослая.

Родители и дед замолчали, посмотрели друг на друга, и дед сказал: «Я же вам говорил, что пора уже! Взрослая она»!

И все обрадовались. А Янка — больше всех. Она так мечтала похозяйничать, полазить по всяким шкафчикам, а больше всего пощелкать пультом по тем каналам, по которым нельзя, «а то руки отобью»!

- Ну, вы бегите, а я тут Яночку проинструктирую, потом тоже  за кремом отправлюсь,  – сказал дед, когда родители уже закрывали дверь с той стороны квартиры. — Янка, слушай внимательно. И неси скорее красный толстый фломастер!

Взял фломастер и прямо на обоях в прихожей написал над телефоном: «01. Пожарная».

 

- Тут все понятно? Услышала запах дыма, или вдруг что-то загорелось в квартире, срочно выбегай на площадку, звони во все квартиры, стучи, если не достанешь до звонка, и кричи: «Пожар!».  Соседи сами вызовут пожарную,  или ты у них в квартире по телефону вот этому 01. Если увидишь, к примеру, в окно, что где-то рядом пожар, сама звони и говори пожарным, что ты видишь, они приедут через несколько минут и будут тушить.

 

Ниже деда Толя написал: «02. Милиция».

 

- Запоминай, это – телефон милиции. Вот наберешь 0, а потом 2. Когда люди звонят в милицию? Давай представим. Если кто-то звонит в дверь, что ты будешь делать?

-  Дед, я помню, как в рекламе. Я скажу, не открывая дверь, и в глазок даже не буду смотреть… скажу: «Папа спит, просил не беспокоить!».  А если опять станут звонить долго или стучать, скажу еще, что папа только что приехал с охоты, чтобы бандиты ружья испугались, да?

-  Ну, молодец! Я знал, что тебе и объяснять нечего. Но вдруг все-таки испугаешься, вдруг что-то страшное, не плачь и не прячься, сразу же звони вот сюда по 02 и говори милиционеру, что случилось. Понятно? А потом  и нам всем звони по телефону. Но милиция ближе, у нас в соседнем подъезде. Ну, и последнее – 03. Это, дорогая, «скорая помощь». Если мне, например, станет плохо с сердцем, сразу хватай трубку и звони в 03, говори, что дедушке плохо.

-  Дед, пожалуйста… не пугай меня! – почти уже плакала Яна.

-  Ладно, ладно… всякое бывает. Например, в окно увидишь, что человек упал и не встает — сразу же и звони, говори, чтобы срочно приезжали.

-  Ну, понятно, понятно. Ну, иди, иди. Я все поняла, я ничего не боюсь… — и Янка буквально вытолкала несопротивляющегося дедушку за дверь.

-  Yes! – дернула воображаемый стоп-кран Янка, как в американском детском кино.- Yes! Победа! Я одна в целой-прецелой квартире!

И она надела мамины туфли на каблуках, накрасила губы перламутровой сиреневой помадой почти до самых ушей (практики еще нет,  ровно красить), надела дедушкин фартук и пошла на кухню хлопать кастрюлями и холодильником и ворчать на папу, как будто он здесь.

 

Потом она пощелкала другие каналы, но на них показывали какую-то ерунду. Янка даже голову наклоняла влево и вправо, но так и не поняла, что там делается.

 

Потом она даже забралась в папин книжный шкаф, потому что видела, как он прятал там какую-то «святую воду для мужчин» (он так Янке объяснил, когда она его «застукала», потом… потом  Янке стало как-то скучно.  И она подумала, что это все-таки очень грустно — жить одной. Она вышла на балкон и стала просто наблюдать за детьми во дворе. Нет, выйти она  не может,  пока родителей нет дома, да она и дом, ведь, охраняет.

 

- Охо-хо… как мне скучно… скорее бы все приехали…. И в дверь никто не звонит и не стучит, и пожарных она в жизни не видела, только в кино на красных машинах… и даже «скорую» некому вызвать…. Совсем неинтересно.

 

И тут Янка увидела, как мальчишка из соседнего дома напротив вышел на балкон и закурил сигарету. Этого хулигана она знала давно, он ее обижал на улице, и они даже ходили с дедом к нему домой разбираться, и она запомнила номер его квартиры, потому что он легкий – «5», на втором этаже. А номер дома Янка и сейчас видит – тоже 5. А мальчишке этому, Вадику,  всего-то десять лет!

- Ну, погоди! – радостно взвизгнула Янка.- Сейчас тебе т-а-к-о-е  будет!

И она схватила трубку и набрала 01.

- Пожарная часть. Дежурный Рукавишников слушает! – сказал строгий дядин голос.

- Дядя, а в доме №5 в пятой квартире пожар, там мальчик горит! – и положила трубку.

- Ой, я же улицу даже не сказала.- Подумала Янка. Но звонить второй раз она сильно боялась. И, вообще, ей захотелось спрятаться. Она опять выбежала на балкон и притаилась, наблюдая за Вадиком – курильщиком.

Первым был звук. Страшный-престрашный и очень-очень громкий. Потом сразу же во двор въехала красивая, как на картинке, красная пожарная машина. А следом за ней и «скорая», и сразу же милиционеры из их подъезда тоже побежали к пятому дому.

 

Янке стало страшно. Она присела на корточки на полу балкона  и наблюдала за происходящим.

 

Пожарные стали разматывать длинные шланги и ставить лестницу к балкону Вадика, которого как ветром сдуло внутрь квартиры. Другие пожарные, милиционеры и врачи побежали в Вадикин подъез. Из подъезда выбежала очень старенькая бабушка с малышом на руках. Она споткнулась на крыльце и упала со всего размаху, малыш выпал из рук.  Все люди кричали, их стало очень много, бабушку подняли и усадили на скамейку, кто-то успокаивал малыша.

 

Янку даже затошнило, как в автобусе.  Она смотреть уже не хотела, просто плакала.

 

Во дворе стоял такой крик, что Янка даже не услышала, как в квартиру вошли мама с дедом, а следом за ними и папа с милиционером.

- Ну, как же они все-таки догадались, что это я вызвала пожарных и обманула про пожар? – думала Янка, пока мама плакала и просила дядю милиционера не наказывать их. Папа с ремнем в руках сидел за столом и подписывал какие-то бумаги.  Дедуля пил валерьянку и не смотрел даже на любимую свою Янусю.

 

Поездку на юг пришлось отменить.  Милиционер выписал такой большой штраф, что маме стало плохо с сердцем. Штраф — это когда какой-нибудь человек нарушает закон или порядок какой-нибудь и должен за это отдать свои деньги, которые он на работе заработал. Янку дядя милиционер назвал малолетним нарушителем и сказал, что за такие поступки, за ложные какие-то вызовы,  наказывают родителей. А родители сами должны уже наказать ребенка. Например, не повезти его на море, где он бы увидел дельфинов и купался в теплой воде.

 

Дедушка поехал на вокзал сдавать билеты. Папа отказался от отпуска и пошел опять работать на свою трудную работу. А мама уехала в Москву в гости к подруге.

 

Дедушка всю дорогу на хутор Янку стыдил и объяснял ей, что так, как поступила она, делают только очень глупые дети, которые не любят своих родителей и не уважают их труда.  Короче, такие дети могут испортить жизнь всем на свете.

 

А Янка плакала от того, что она никак не могла забыть ту бабушку, которая  убегала от придуманного пожара и так сильно ударилась, когда упала… и малыша, который тоже упал и долго плакал. Ей было очень стыдно.

 

 Она дала себе обещание с этого дня становиться серьезным человеком, как просила ее мама.

 

 

 

Глава 14. Янка и крайняя мера

Янка очень любила  тихонько подслушивать, когда взрослые обсуждали ее поведение и придумывали наказания. Она уже заранее знала, что сейчас ей попадет за что-то и иногда успевала что-нибудь исправить, чтобы наказание не было слишком строгим. Но в этот раз,  как она ни старалась, почти ничего не понимала, потому и не знала, куда бежать и как себя спасать. Взрослые закрылись на кухне и спорили, дедушка был особенно сердитым.

- А я вам говорю, что ребенка нужно уже с малых лет приучать к порядку и наказывать тоже нужно так, чтобы на всю жизнь запомнил.

- Папа, но это уж слишком! Не надо, она еще маленькая, она исправится. – защищала мама Янку.

- А я согласен с дедом. Вот, к примеру, когда ребенок, зная, что это опасно и нельзя, все-таки, хватается за горячую плиту или утюг,  обжигает себе пальцы, плачет от вида волдырей и от боли, он же больше никогда этого не повторит. Почему? Потому что на собственной шкуре в прямом смысле ПОНЯЛ! Так и в этом случае.

- Ой, что они такое страшное задумали? – со страхом  старалась представить Янка. – Как же они меня накажут? И за что?

Янка догадывалась о причине дедушкиного гнева. Только она свое поведение уже исправила, кажется. Да, ничего такого уж и не случилось, вообще-то.  Просто утром, когда  делали генеральную уборку, дед сказал Янке, что игрушки нужно после себя сразу же складывать в ящик или в коробку. Или в шкаф, где есть специальная полочка. А Янка ему ответила, что это ее игрушки, и она сама будет их складывать, когда захочет. И она даже не понимает, зачем нужно складывать кукол и мишек, книжки и мячики, если потом опять их надо будет доставать. А дедушка сказал, что это не обсуждается, и Янка сама прекрасно знает, что в квартире должен быть порядок.

- Когда ты играешь, ты, конечно, делаешь какой-то беспорядок. Он называется «творческий беспорядок». А уж когда закончила, все игрушки положи, будь добра, на свои места. Посмотри, какая грустная твоя новая кукла Маруся, которую тебе на день рождения тетя Таня подарила! Ты ее что, не любишь? А карандаши? Если карандаши бросать на пол, они потом будут быстро ломаться. И, вообще, ты уже можешь вполне и пыль в комнате протереть и цветы полить.

Янке лень было ползать по всему полу и отделять карандаши от кубиков, поднимать кукол и складывать их в коробку, а тем более, еще и эту мелкую мозаику собирать. Янка пошла на кухню, взяла веник и решила все быстро-пребыстро убрать. Она подмела под кровать все кубики с карандашами и мозаику, а еще туда мишка с ежиком поместились. Другие игрушки она сложила на подоконник и завесила ночные шторы, чтобы никто не увидел. Так легче намного, чем по шкафам и ящикам убирать.

Дед зашел и предупредил: «Янка, через полчасика приду проконтролировать, добросовестно ли ты сделала уборку в комнате».

- Пускай идет! – подумала Янка. – Не станет же он под кровать заглядывать – у него ноги болят, когда он наклоняется. А я лучше мультики еще посмотрю.

Мама зашла в комнату, проверила коробку, сказала, что Янка зря надеется перехитрить деда,  и ушла, улыбаясь.

Папа тоже пришел и сказал: «Янка, тебе — последнее предупреждение! Дед и так на нас с мамой ругается за то, что мы постоянно за тобой все убираем! Смотри сама, конечно, но дедушка  готов пойти на крайнюю меру!

- Папа, ну что это за такая крайняя мера? Я уже вся разволновалась.

- А ты сделай уборку по-честному, тогда и не будет ее, крайней меры. Имей в виду — дедуля очень злой.

Через пять минут вошел дедушка Толя: «Та-а-а-к, внучка… ну, покажи, как ты прибралась, все ли на своих местах»?

Дед заглянул в коробку с игрушками, заметил, что там нет и половины кукол, машинок, кубиков и других зверюшек, и сказал:

- Сударыня, я сейчас выхожу на минут пятнадцать, а потом возвращаюсь с мусорным ведром. Все игрушки, которые будут не на своих местах, я выброшу. Раз они тебе не нужны, раз ты их не любишь, нечего им у тебя и делать! Поняла?

- Отстань, деда! Это моя комната и мои игрушки, я сама знаю, что с ними делать! – сорвалась на крик Янка. И сразу же пожалела, потому что дедушкино лицо стало по-настоящему сердитым, даже злым каким-то.

Она тихонько прошмыгнула в спальню родителей, сняла с вешалки папины ремни и спрятала их под кровать. Ремнем ее били только один раз в жизни, и ей даже не больно, кажется, было, но было очень стыдно и обидно. А бил ее папа за то, что она без спросу ушла со двора в гости к одной девочке из соседнего дома, а ее все искали, даже в милицию звонили. Папа тогда сказал: «Сама снимай штаны и ложись на кровать, бить буду. Выбирай: один раз больно или пять раз не больно»?!

И Янка подумала и заказала пять раз не больно. С тех пор она ремня боится, потому что это какое-то стыдное наказание с голой попой.

Пока Янка прятала ремни, скакалку в прихожей и прутик от сломанной удочки на балконе, прошло дополнительное время, эти дедовы пятнадцать минут. Не успела Янка вернуться в комнату, следом за ней вошел дедушка с огромным мусорным ведром.

- Ну, все! Пора применять крайнюю меру! – сказал он.

Мама с папой боялись ему перечить, просто грустно стояли в дверях и наблюдали, как Янка плакала, хватала деда за руки, умоляла хотя бы Марусю оставить, а он никого не слушал, а спокойно лазил по полу,  заглядывая под стол и кровать, раздвигал шторы и складывал все-все игрушки в мусорное ведро.

- Деда! Не выбрасывай Марусю, она очень дорогая! Мне ее тетя Таня из Германии привезла.

Яна рыдала, попробовала даже ногами потопать, поваляться в истерике на полу. Ничего не помогло. С полным ведром игрушек дед вышел из квартиры.

С тех пор Янка сразу же после любой игры, даже, когда были гости, и игрушки разбрасывала не только одна она, собирала и бережно расставляла все на свои места, складывала аккуратно в коробку карандаши, а мозаику — в маленький ящичек.

Мама рассказала Янке по секрету позже, что дедушка игрушки не выбросил, а подарил маленьким детям из соседнего подъезда. Он как-то случайно узнал, что в одной семье много детей, а совсем нет игрушек. Вот он им и подарил все. Это немного Янку успокоило. Но  все равно очень было жалко Марусю и мишку в спортивном костюме addidas.

 

- Боже! Какая девочка! Вот молодец! — хвалила мамина подруга  тетя Лена Янку. – Вот, посмотри, Андрей, — Яночка поиграла и сама все свои игрушки собирает! Не то, что ты.   Я прямо не знаю, как его приучить — у него та-а-а-кое в комнате твориться… — вздохнула тетя Лена и строго посмотрела на своего сына Андрея, который был в гостях у Яны в первый раз.

- Лена, могу поделиться опытом,  — ответила ей мама.- Горьким опытом, крайней мерой, так сказать.

- Андрей! Иди сюда! — позвала шепотом  гостя Янка. – Я тебе что-то ужасное расскажу! Знаешь что такое «крайняя мера»?

И дети вернулись секретничать в уютную комнату Янки, а мамы закрылись шептаться на кухне.

И Янка даже знала, о чем.

 

 

 

Глава 15. Янка – режиссер

Сегодня дедушка пришел из деревенского магазина очень веселый. В сельпо привезли вместе с новыми продуктами какие-то диски со старыми фильмами. И дедушка увидел свой любимый – про Василия Ивановича Чапаева. Он рассказал Янке, что это такой красный командир был.

- Нет, он не был красного цвета, он воевал за «красных».  Нет, «красные» — это не индейцы. Я тебе потом расскажу, когда кино посмотрим. Садись удобнее. И девчонок своих тоже зови. Сейчас буду вас гренками сладкими кормить с чаем,  и кино будем смотреть интересное.

И дедушка включил телевизор.

Кино на самом деле было интересное, даже немножко страшное. Но девочки  смотрели с удовольствием. А в конце Янка сказала, что она бы тоже согласилась стать режиссером и снимать такое кино. Чтобы стреляли, кричали «ура» и через речку плавали, и чтобы убивали только понарошку.

- Ну, вы покушали? Фильм посмотрели? Так вот идите и снимайте кино за хутором где-нибудь, а я, пожалуй, еще раз пересмотрю, без ваших комментариев и криков. Идите, идите, дети.

- Деда, а жуков колорадских не пойдем с картошки собирать?  Мы же хотели.

- Нет, посачкую сегодня. Спина что-то болит. Идите дети, играйте.

 

Утро было такое чудесное!  Лето только начиналось, а уже вместе с солнышком пришла жуткая жара.

 Янка с подружками  Галей, Ниной и Олей  пошли сначала собирать жуков. Это занятие они жуть, как любили. Они рисовали принцесс на листочках, вырезали их строго по фигуре, потом  усаживали их, как в кареты, в спичечные пустые коробки. А к этим коробкам привязывали ниточкой  колорадских жуков.

Восторгу не было предела! Жуки взлетали, как настоящие самолетики! Правда, пролетали мало, каких-нибудь пять метров, но, ведь, взлетали же!

            У деда с Янкой — огромный огород, сплошные посадки.   Янке становилось грустно от вида этой картофельной плантации, потому что даже ее дедушка заставлял помогать — окучивать и пропалывать картошечку, а не только с жуками играться, собирая их в банку с цветков.

Янка с деревенскими  детьми любила играть в прятки.  Прятаться есть где: и лес, и сам хутор с сараями, баней и сеновалом, да и это поле картофельное тоже уже высокое выросло, ботва сильная, стройная  и  высокая.

Дедушка, правда, время от времени выходил на крыльцо и покрикивал на детей, если замечал на грядках.

- Детки,  не шалите там, не ломайте картофель!

На что они  дружненько отвечали: «Не деда, мы аккуратно бегаем».

Девчонки несколько раз запустили принцесс на самолетах — жуках, а потом Янка вспомнила, что решила стать режиссером.

- Девочки, давайте кино снимать будем про Чапаева! Чур, я режиссер!

И  она куда-то  исчезла на пару минут. Вернулась, с трудом волоча дедушкину кинокамеру прямо со штативом. И как она смогла незаметно вынести ее из комнаты? Видно, дедушка так сильно увлечен фильмом, что не заметил.

- Здорово!- завопили радостно подружки. — Мы будем актрисами настоящими.

- А я буду Чапаевым, потому что я умею ваш пруд переплывать! — сказала Галя.

- А я – Анкой – пулеметчицей! — решила самая старшая Нина. – Я умею стрелять метко. Вот смотрите! — она подняла камень и кинула в сосну. С сосны посыпались шишки.

- Ничего себе! Какая ты меткая! Только камнями нельзя, а то попадешь в нас — убьешь! Лучше картошкой, вон ее сколько! — и Янка дернула куст картофеля, с которого тут же, отрываясь с тонких ниточек – корней  посыпались «пули» и даже крупные «снаряды».  — Тебе еще надо уметь бойцов раненых перевязывать. Беги на веранду, только, чтоб дед не заметил, тащи оттуда аптечку. В ней и зеленка, и йод, и бинты всякие есть!  Намажемся для красоты и  настоящести! – Янка уже командовала, как настоящий режиссер.- А я, чур, буду и режиссером,  и «белыми», а то нас так мало.  Будете за мной гоняться, ладно?

            Все было готово к бою. Олю  сделали Петькой, он должен был охранять Василия Ивановича Чапаева, а заодно влюбляться в Анку.

Режиссер Янка  крикнула «мотор», и съемки начались!

Янка вспомнила о запрете купаться в пруду без присмотра взрослых и объявила, что Урал-рекой будет картофельное поле. Переместившись на окраину хутора, девчонки посмотрели иным взглядом на огороды с картошкой:  при маленьком ветерке, макушки ботвы так заманчиво колыхались!  Ну,  чем вам не волны Урал-реки?!

            - УРРРА!!! – и с громким криком  бросились в бурную «реку» , Гале — Чапаю помогали благополучно переплыть Урал-реку в отличии от киношного Чапаева. Отдышавшись на противоположном берегу, девчонки вновь бросались в «реку», на выручку своих,  рубили шашками (вениками и граблями), налево и направо летели головы...  цветущего картофеля. Белые цветы — это конечно же беляки, ну а розовые — красноармейцы – чапаевцы.  На войне,  как на войне!

Про видеокамеру и режиссер,  и актеры давно забыли, она так и осталась стоять в центре поля. Не до нее было — жаркий бой в самом разгаре!

            Дедушка Янки  в виду жаркого дня,  даже после просмотра в третий раз «Чапаева»,  не выходил во двор,  а перед ужином решил прогуляться на огород, полюбоваться, как цветёт картофель.

 То,  что  он увидел, повергло его в шок! Добрая половина огорода помята и поломана, на уцелевшей половине нет ни единого цветочка, а бойцы – чапаевцы , грязные, зеленые от зеленки и коричневые от йода, все перебинтованные, мирно поглощают,  лежа на пузе,  хлеб с сахаром... Деда  чуть сердечный приступ не хватил.

- Ах, так?! У вас тут кино, вижу, настоящее! Ну, раз кино настоящее, раз у вас тут все так взаправду,  и вы – бойцы смелые, сымайте штаны, пороть буду!  Заодно и детство свое счастливое вспомню!

А нет — так к родителям пойду, жаловаться, как последний трус!

Девчонки уж было собрались бежать с поля боя, но потом, видно, представили, как им попадет дома от своих родителей, и опять рухнули замертво, ожидая наказания это вражеского карателя — дедушки Толи.

Дед нарвал крапивы и каждому бойцу врезал по голой попе по три раза. Потом собрал всех «раненых» и потащил по одному в «госпиталь».  Отмыл, накормил, прочитал «устав» бойца и отправил по домам.

А режиссера  Янку  командировал  на поле битвы — «снаряды» собирать в корзину. Как раз к ужину он собирался пюре картофельное делать.

- Нет, не буду я режиссером. Тяжелая это профессия. И очень ответственная. А главное — над режиссером еще есть строгие начальники,   — думала Янка, засыпая. -  А попу так печет… Раненым быть не сладко.

 

 

 

Глава 16. Янка потерялась

Стоял жаркий-прежаркий день. Уже с самого утра солнышко пекло нешуточно.

- Давай-ка, Янка, устроим себе море-Анапу, пляж-загар! Доставай свой купальничек, мои плавки бери, а я пойду бутербродов настругаю. Поедем на целый день на озеро наше.  Будем купаться и загорать, как на юге.  Дорога дальняя, давай рано выезжать, просыпайся уже! — сказал дедушка просыпающейся Яне.

- Ура! Ура! Мы на море едем!

- Не выдумывай, озеро – это не море. А самое хорошее в том, что оно мелкое-премелкое по краям, так что дети могут сами целый день в воде плюхаться.  Не опасно, не утонешь!

Янка так хотела скорее увидеть это озеро, что даже не заметила, как прошли два часа дороги. Дедушка включил музыку, и они вместе громко кричали песни Пугачевой. Дед их страсть как любил!

Да, это тебе не ванна! И даже не пруд! Столько детей, так весело, а водичка теплая, как парное молоко!

Дедушка покупался  вместе с Яной, потом оставил ее на берегу.

- Я поплыву далеко, а ты с берега смотри за мной, ладно? И панамку красную свою с головы не снимай, я тебя, как светофор, издалека буду видеть, ладно?

- Ладно! — согласилась Янка и уселась на махровое полотенце высыхать.

Она игралась одна, потом к ней подошли очень смешные мальчик и девочка, Паша и Лена.

- А почему вы такие похожие? – спросила Янка.

- Потому что мы — двойняшки, мы братик и сестричка, мы в один день родились. Пошли, мы тебя угостим арбузом!

Янка посмотрела в ту сторону, куда поплыл дед, и помахала ему рукой.

- Смотрите, как мой дедушка плавать умеет! Как  акула, далеко-далеко уже уплыл!

- Здорово! Ну, пошли за арбузом!  А мы сначала думали, что ты мальчик. Как тебя зовут?

- Янка. Я — девочка. Но мальчиков тоже Янками зовут, у нас в группе есть Ян. А я — девочка, вон, какие у меня косички уже длинные!

И она сняла панаму, чтобы показать свои шикарные длинные кудри.

Дедушка плыл и плыл, а потом взглянул на берег и увидел, что нет Янки — не видно красной яркой панамки. Он тут же развернулся и стал возвращаться.

- Вот, шутница! Решила снять панамку, чтобы меня поторопить!

Янка поела арбуза, сказала «спасибо», и уж было собралась возвращаться к своему полотенцу, но тут увидела красивый белый катер, пароходик такой маленький, который запускали  совсем рядом другие дети. Она приняла участие в буксировке судна. Потом чуть дальше причалила к берегу лодка с рыбаками, и Янка пошла смотреть, как много рыбы наловили эти  дяди. Рыба прыгала прямо на дне, открывая ротики и пытаясь выскочить назад в озеро.

Ох, и интересно погулять по берегу! 

И тут к ней подошел милиционер.

- Девочка, а где твои родители? Ты почему одна по берегу гуляешь так долго? Я за тобой смотрю уже полчаса. – спросил дядя в милицейской фуражке.

- Мои родители на работе. В Москве.

- Как в Москве? Ты что, одна на озеро приехала, что ли? – испуганно стал говорить милиционер. – А ну-ка, пошли со мной в отделение, разбираться будем!

- Да, не пугайтесь вы так! Вы же не должны никого бояться, тем более, такого ребенка маленького, как я! Я тут с дедом, я заблудилась. Я панамку сняла просто, и дед, наверное, найти меня не может.

- Она меня еще и успокаивает! – возмутился дядя милиционер. – А как мы тут теперь деда твоего искать будем? У нас тут даже громкоговорителя нет, чтобы прокричать ему. А сам я громко кричать не могу. У меня вчера день рождения был, я песен много пел.

- Мы тоже с дедом по дороге песни громко петь любим. Вы, дядя, вот прочитайте у меня на браслетике и позвоните дедушке, он сразу к нам и подойдет!

 

Деда Толя вышел на берег, увидел красную Янкину панамку, стал вытираться полотенцем и оглядываться по сторонам, вычисляя, куда ж она могла деться. В воду без разрешения она точно никогда не пойдет, знает, как это опасно, значит, тут с детьми заигралась.

- Ну, погоди, негодница, — сам с собой ворчал дед, — Я тебе врежу за самодеятельность!

 

И тут зазвонил его мобильный телефон в кармане джинсов.

- Алло, слушаю!

- Здравствуйте, лейтенант Гвоздь! Анатолий Иванович, тут Ваша внучка Яна потерялась. Она у нас в отделении, подойдите.

- Хорошо, хорошо, спасибо, бегу! – ответил, обрадовавшись,  дед, натянул джинсы и майку и поспешил в отделение внучку забирать.

 

Янка сидела на стуле, повесив голову. Знала, что «награды» от деда не избежать.

- Проходите, Анатолий Иванович! Хотели мы Вас тут поругать за то, что ребенка без присмотра оставили, а вместо этого, посоветовавшись, решили вам грамоту благодарную вручить!

- Грамоту? Мне? За что, ребята, не понял,  — растерялся даже дедушка.

Он стал читать. В грамоте было написано, что дедушку вся милиция благодарит за смекалку и изобретательность и даже за помощь внутренним органам.

Все милиционеры очень обрадовались и удивились, когда увидели на ручке у Янки браслетик, на котором было написано: «Яна Шух. 5 лет. Москва  ул. Захарова, 7 кв. 9 тел. 80296274428».

- Это кто ж такое придумал? – спросили милиционеры Янку.

- А… был страшный случай, когда я была маленькая. ( И Янка рассказала  про жуткое происшествие).  Я с мамой была на вокзале, мы билеты в Анапу на море пошли покупать. И я там потерялась, и хотела сама на трамвае домой уехать. А потом еще больше потерялась. И меня даже хотел дядька какой-то на машине увезти к родителям, а я испугалась и стала громко-прегромко плакать, потому что была уже ночь.   И стали все люди меня спрашивать, как моя фамилия и где я живу. А я фамилию тогда не знала, и где живу, тоже не знала, только всем говорила, что из моего окна видно победу. Это площадь Победы, сейчас я знаю. А меня уже вся милиция искала, и мама плакала, и даже дедушке скорую помощь вызывали. Вот! И меня только ночью привезли домой, я тогда сильно испугалась, потому что мне милиционеры сказали, что маленьких детей могут и украсть, и увезти куда-то.  Всякое страшное может случиться.

А дедушка и мама с папой объяснили, что, если потеряешься, нужно сразу к какой-нибудь тете подойти и не пугаться и не плакать, а спокойно сказать: «Тетя, я потерялась, помоги мне найтись!».  И тебя отведут в милицию. А лучше всего, когда ребенок выучит на память свое имя и фамилию,  и адрес,  и телефон мамы или папы.  И дедушка тогда подарил мне этот браслетик, и мы вместе пошли в такую специальную мастерскую,  и дядя там мне написал все это. Это называется информация, вот!

Дедушка очень обрадовался грамоте и тому, что его назвали инициативным и примером другим родителям.   А милиционеры сказали, что всем  будут ставить его в пример.

Он даже не ругал Янку, хотя она была согласна на небольшое какое-нибудь наказание. Кроме ремня, конечно.

 

 

Глава 17. Янка — зануда

 

Раз, два, три, четыре, пять…

Будем в прятки мы играть!

Кто там спрятался за печкой?

Кто под шкурою овечьей?

 

 

 

Чур, не прятаться в лесу —

Можно испугать лису!

Чур, не лазать на кровать,

Чтоб простынки не помять!

 

Не ходи на кухню, мальчик!

Нет, не лезь в дубовый шкафчик!

Шесть, семь, восемь, девять, десять…

Мама, Ксюша в ванну лезет!

 

… и четырнадцать, пятнадцать…

Велик мой! Не дам кататься!

Галь, не трогай это кресло!

А за шторою — нечестно!

 

Ой, в подвал я не пущу —

Там темно, не отыщу…

Тань, не трогай этот плед!

За него мне врежет дед.

 

Тридцать три, четыре, пять…

Я уже иду искать!

Долго Янка всех искала.

Через час сдалась, устала…

 

 

- Где мои подружки, мам?

 

- Разошлись все по домам!

 

Ты на них ругалась очень.

 

Так играть никто не хочет.

 

 

 

Раз уж вы играли в прятки,

 

МОЖНО  нарушать порядки!

 

Ежели в гостях друзья,

 

Быть занудою нельзя!

 

 

Глава 18. Янка и женская красота

Янка проснулась рано утром и даже сама на себя обиделась.  Зачем, вот, ей нужно просыпаться так рано в воскресенье? Садик не работает, на улице дождь, все еще спят, а она, как назло, совсем бодрая и еще раз, повторно, точно не сможет «уйти в сон», как она иногда выражалась.

И тут Яна поняла. Что ее разбудило? Конечно, запах, обалденный и знакомый запах блинов и еще чего-то,  повкуснее французских маминых духов. Хотя и ими чуточку пахло.

Янка на цыпочках, чтобы не разбудить деда и папу, прокраслась в сторону кухни. Там,  что-то под нос мурлыкая, суетилась мама.

- Доброе утро, мамусь! – Янка повисла на маминой шее, чмокая ее в щечку.

- Доброе, доброе. А ты чего это так рано вскочила?

- Это мой носик проснулся и меня всю разбудил – так пахнет! Чем-то сладеньким. Чем?

- А я решила блинчики сегодня сделать с земляникой. Не зря ж вы с дедушкой так старались – ведро целое собрали!

- Класс! У нас в доме пахнет, прямо как в лесу! А ты сегодня на работу идешь?

- Нет. Сегодня же – воскресенье.

- Я знаю, что выходной, я потому и спрашиваю. А почему ты такая красивая с утра: глаза накрасила, губы, прическу сделала вот...

- Вообще-то я всегда такая с утра, даже, если не иду на работу. Разве ты не замечала? Ну, конечно, не при таком параде, как всю неделю, только чуточку «нарисовала» красоту. Женщина должна всегда быть красивой, даже, когда не ждет гостей, даже, когда выходной, или, к примеру, идет в магазин, в аптеку.

- А зачем? Зачем, вообще, мама, женщины все так стараются быть красивыми?  Ну, почти все. – Добавила она, вспомнив их соседку тетю Аллу с первого этажа. Вовкину маму она никак не могла вспомнить красивой – тетя Алла даже в булочную иногда в халате и тапочках бегала.

- Ну, а ты сама-то,   как думаешь, Януся,  почему женщины так себя украшают?

- Думала, чтобы в них влюбились и женились на них.

- Ну, не без этого, дорогая. Это, конечно, тоже – правда. Кто ж полюбит лохматую, неряху  в тапочках и мятом платьице?

- Так вот ты, мама уже нашла ведь папу. И он на тебе поженился. Зачем тебе красоту наводить?

- Ну, а я хочу ему и сейчас нравиться. И тебе хочу нравиться, и дедушке. И даже соседке, которая зайдет в гости. А, главное, я делаю это для самой себя. Мне нравится видеть себя в зеркале, и от этого хочется улыбаться. А когда человек улыбается, это значит одно: у него – хорошее настроение. А это значит что?

- ?

- Что и у других будет такое же хорошее настроение. А улыбки украшают дом и делают всех счастливыми. Ты слышала когда-нибудь выражение «Красота спасет мир!»?

- А как она его спасет? Ну, например?

- Ты меня, Яна, не забалтывай. Мы с тобой сейчас позавтракаем и, пока дед с папой спят, быстренько на рынок съездим за медом, ладно? По дороге и обсудим все.

- Хорошо. Но я, мамочка, все равно хочу тебя успокоить  немножко: ты не переживай, мы  же тебя и так любим, без красоты даже! Я все равно не понимаю, наверное, зачем для своей дочки и для себя быть красивой дома. Вот для гостей – да, понятно.

- Но ты сейчас вошла в кухню, и тебе было приятно меня увидеть?

- Конечно! Я поэтому и спросила о красоте.

- А мне, если честно, не очень-то нравится, что ты вот уже, болтая со мной, блинчик жуешь, а сама еще не умылась, зубки не почистила, волосы не причесаны.  Я тебя очень люблю, но ты – девочка взрослая, и уже должна понимать, как это приятно быть красавицей.

Янка побежала приводить себя в порядок, и вернулась уже с сияющей улыбкой на губах.

- Смотри, какая я симпатичная! Даже сережки с клубничкой одела новые! Как раз к юбочке моей красной!

Они  позавтракали и тихонько вышли из квартиры.

На рынке  было уже так многолюдно, что Янка с мамой с трудом продвигались между рядами, пока, наконец, не увидели длинные столы, уставленные банками и баночками с медом.

Пока мама разговаривала с продавцами, пробовала мед, выбирала самый лучший, Янка и не заметила, как ее толпой «унесло» далеко-далеко, в самый конец  здания.

Она крикнула несколько раз «Мама!», но потом поняла, что в таком шуме и гаме это – дело бесполезное. И стала вспоминать инструкции деда на случай, если ребенок потерялся – нужно  искать милицию, они сразу помогут.

Но и милиции не было нигде видно. И она, все-таки, разревелась, прижавшись к лотку, уставленному ящиками с абрикосами и огромными красными гранатами.

- Эй, дэвочка, почему плачэш? – спросил дядька и протянул ей гранат. – Нэ плач, мама твой все купит. Гдэ твой мама?

- Я потеряла ее… — продолжала плакать Янка и все крутила и крутила головой по сторонам. — Мы приехали за медом, а я потерялась…

Дядька вышел из-за прилавка. Поднял Янку на руки и сказал:

- Когда человек потэрялся, надо его приметы милиции говорить. Какие приметы у твоего мама ест? Какая она, говори. Будем искать. Блондынка?

- Яна, захлебываясь от слез, не могла уже произнести ничего, она с трудом только и выхлюпала из себя: «Моя мама – самая красивая!».

- Вах! Понятное дело! Две минуты — и маму мы найдем!

Он посмотрел в ту сторону, где видны были «медовые»  ряды и крикнул громче, чем на вокзале объявляют поезда: «Эй, красавица! Дочка твой здэс!». И стал махать рукой куда-то в ту сторону.

- Суда! Суда, красавица!

- Спасибо Вам огромное! – мама благодарила дядьку с гранатами. – Я уже так испугалась. Как хорошо, что Вы меня так быстро нашли! Успокойся, Яночка. Не плачь.

- А что ж тут искать, если Ваш дочка дал мне главную примету!

- А что она Вам сказала? Какую такую примету?!

- Моя мама – самая красивая, сказала! А Вы тут на рынке сегодня одна такая – самая красивая!

 

- Мама, теперь я поняла, как это хорошо – быть красивой! И что красота спасает мир, я тоже, кажется, теперь поняла.  Меня вот, например, спасла же! – выбираясь из толпы и держа маму крепко за руку, сказала Янка.

- Вот видишь, как здорово, дочка?!

- И почему взрослые такие умные – что не скажут, все – правда.  — Думала Янка всю дорогу домой. – Буду тоже всегда красивой, как мама.

А еще она заметила, что прохожие смотрят на них и улыбаются.

- Это потому, что мы красивые! — сделала вывод Янка.

 

 

 

Глава 19. Янка и необыкновенный цирк

- Мама, ты представляешь, дедушка билеты в цирк купил опять?! Я, конечно, пойду. С удовольствием даже! Мне даже нравится так часто ходить в цирк! Только мы тогда уже на карусели в парк не пойдем, как договаривались, да?

- Да, дорогая. Дедушка сказал, что цирк посмотреть  гораздо полезнее для тебя, чем на аттракционах опять кататься.

- Ты неправильно говоришь – «цирк посмотреть». Надо говорить – «представление посмотреть»!

- Мама, все правильно сказала, Яна. В этот раз мы с тобой не только представление будем смотреть, мы и цирк посмотрим, жизнь цирка и артистов. Мне не понравилось, как ты в прошлый раз цирк поняла. Даже, вроде, заскучала к концу.

- Кого поняла, дедуля?

- Цирк.

- А он что, живой, что ли, дедушка, чтобы его понимать? И чего понимать? Просто смешно и весело, а клоун такой смешной! А дрессировщики злые такие…

- Вот, вот, внучка, именно поэтому я и решил опять сводить тебя в цирк.

- Ой, папа, ну, что ты веселое в грустное превратить хочешь? Она же еще ребенок. — пробурчала почему-то недовольно мама.

- Ребенок должен тоже все уже понимать, если он различает добро и зло,  и уже готовится идти в школу,  – ответил дедушка очень серьезно.

Дед достал из кармана пиджака два билета и показал Янке, от чего та очень повеселела — опять увидит этого  клоуна Клауса, который все представление смешил и детей,  и взрослых.

Хотя представление начиналось в семь часов вечера, как всегда, в этот раз дедуля засобирался уже к обеду и стал поторапливать Янку.

- Давай, давай, внученька, побыстрее прихорашивайся. Нас ждет сам директор цирка, опаздывать нельзя. Сегодня наше с тобой представление начнется намного раньше.

- Сам директор цирка?!  А ты, дедуль, что, его знаешь, самого директора?!

- Конечно, да и ты его знаешь, Яна. У него домик в деревне недалеко от нашего хутора. Пал Палыч, разве ты его не помнишь? Он к нам с внуком маленьким иногда на пруд рыбачить приходит же.

- Ты что?! Этот дедушка в плаще длинном и смешной шляпе – директор цирка?! Вот это да! А почему тогда мы с тобой бесплатно в цирк не ходим, а даже в очереди всегда стоим за билетами?

- Ну, во-первых, бесплатно ходить в цирк стыдно — на что же тогда львам мясо покупать будут, зарплату клоунам и гимнастам платить? Ну, а, во-вторых, цирк есть не в каждом городе, а дети всей нашей страны хотят увидеть это чудо. Потому, надо дать и другим возможность купить билетики. Мы-то тут рядышком живем, мы всегда успеем, правда?

Янка в цирке бывала уже не раз, но сейчас впервые входила в это красивое круглое здание не в широкие парадные двери, как все, а со стороны парка, в дверь, на которой висела металлическая табличка «Служебный вход. Посторонним вход запрещен».

Строгий вахтер попросил у дедушки паспорт и записал подробно, кто такие и к кому идут Янка с дедом.

Он позвонил директору и Пал Палыч (точно, тот дедушка – рыбак!) вышел навстречу, радостно улыбаясь деду и Янке.

- О! Ну, рад, рад! Молодцы, что пришли! А то все я к вам, я к вам, всю уж рыбу в вашем пруду выловил. Добро пожаловать! В порядке исключения сделаю- ка я вам сам экскурсию по нашему заведению! Пойдемте! – и он, вручив Янке непонятно откуда взявшийся воздушный шарик, показал рукой «За мной»!

У телефонного аппарата, висящего прямо на стене коридора, громко  разговаривал какой-то дядька.

- Алё, алё, мама! Ничего не слышно! Я сейчас уже еду на вокзал, мне поездом из самой Германии для тебя лекарство передадут. Крепись, пожалуйста, прошу тебя. Я скоро приеду. Алё! Алё! – кричал дядя снова и снова. И громкое эхо летело до самого потолка, тут же возвращаясь обратно.

Пал Палыч остановился, подождал, пока дядя закончит разговор. Янка с дедом стояли рядом, осматривая стены с висящими на них плакатами и афишами.

- Ну, что, Клаус? Совсем плохо с мамой, слышу? – спросил Пал Палыч. – Ты на вокзал-то пошли кого-нибудь другого за лекарством. А то мало ли что, твой выход первый. Еще опоздаешь.  Поезд задержаться же может.

- Некого, Пал Палыч, уже искал. А с Ватрушкой договорились? – расстроенный дядя спросил директора с надеждой в голосе.

- Не переживай. Договорились. Старушка наша, слава Богу, пока еще ни разу не отказала. Отработаешь сегодня и завтра свой номер,  и можешь ехать. Справится.

Дядя поблагодарил и направился к выходу.

- Клоун наш, Клаус. Хороший мужик. Ответственный. А вот маму его что-то «прихватило», с сердцем ерунда какая-то. Возраст. Надо отпустить, пусть едет навестить свою старушку, полегчает ей отэтого, может.

- Дедушка Паша, а кто такая Ватрушка? А Клауса я совсем не узнала. Он сегодня не смешной какой-то.

- Вечером будет смешным, дорогая. А Ватрушка – наша клоунесса, она уже старенькая, пенсионерка давно. Выручает нас иногда, молодец! Придет сегодня на представление, за Клаусом понаблюдает. А потом заменит его.

- Ничего себе, деда! А как же Клаус будет всех веселить, если у него такое плохое настроение? – горестно посочувствовала клоуну Янка.

- Да уж…  Не позавидуешь ему, внучка. Тяжелая у него работенка, однако. И, ведь, он целый вечер на манеже, и все умеет не хуже других артистов, и ответственность на нем какая – отвлекать и развлекать публику, пока готовится другой номер. – поддакивал директор дедушка Паша.

- Пал Палыч, Цезарь не в духе что-то сегодня. Мне подстраховка нужна и пистолет. – к Пал Палычу подошел красивый дядя с большими усами.

- Знакомьтесь, это Казимир Галевич, наш дрессировщик львов. – улыбнулся директор Янке и дедушке. – Хорошо, Казимир, зайдешь ко мне перед представлением. А что с Цезарем?

- Да, не знаю, всегда вот после переездов так волнуется, бесится, не дает другим нормально трюки выполнять. Да, еще вчера на представлении дети бегали в первом ряду, я его еле удерживал на тумбе, он так и рвался к решетке. Вы скажите ковровым, чтобы следили за зрителями сегодня.

- А кто этот Цезарь, дядя? – Янка дотронулась до рукава высокого дяди – дрессировщика несмело.

- Цезарь? Цезарь у нас – самый старший и самый главный. Лев он. Царь зверей,  однако! — улыбнулся гордо дядя Казимир. – «Гвоздь» программы!

- А зачем Вам пистолет? Вы его убить хотите? – испуганно спросила Янка.

- Ты что, девочка?! Кто ж хочет убить своего друга?! Но львы и тигры – дикие животные, и всякое может быть. Если набросятся на человека вдруг, придется выбирать, кому в живых оставаться.

- Ужжжжас… — прошептала Янка. – Пожалуйста, не убивайте его, мне жалко.

- Все будет хорошо, дорогая. Ты тихонько сиди во время выступления, и все будет хорошо. Я с Цезарем договорюсь, скажу, что волноваться не нужно. Ладно?

- Ладно.

 

- Вадик! Ты с ума сошел?! А ну, выбрось пирожное в мусорку! – в приоткрытую дверь большой комнаты Янка заглянула, пока Пал Палыч разговаривал с кем-то по телефону, а дедушка читал объявление на стене.

В комнату вошла тетя с сумкой, из которой торчал пучок зеленого лука и хвост ананаса. Она ругала мальчика, сидящего за большим письменным столом.

- Ты что, Вадик, и уроки еще не сделал?  У нас через пять минут репетиция.

Пал Палыч  подошел к Янке, прикрыл тихонько дверь и объяснил: «Тут живут наши воздушные гимнасты – акробаты  Васильевы. Вадик,  вот,  третий класс заканчивает, между уроками, тренировками, да представлениями разрывается.

- А почему мама его за пирожное ругала?

- Ну, он же – гимнаст, у него диета, ему нельзя много сладкого, он должен быть гибким и стройным, у него строгий режим. Увидишь, какой он молодец.

- А я видела уже его! Он – гута… гута… какой-то мальчик. – Запнулась на тяжелом слове Янка, вспомнив, как объявляли гимнастов в прошлый раз.

-Гуттаперчевый мальчик. Гибкий, значит, пластичный, как резиновый. Он свой номер еще и в воздухе, под самым куполом делает.

- Да, я видела, мне понравилось. Бедный мальчик, я бы хотела его угостить мороженым хотя бы… — вздохнула Янка.

Потом еще долго Пал Палыч показывал своим гостям, как живут артисты прямо в самом цирке, в своих временных комнатах – квартирах.  Как девушка – жонглер репетирует свой номер прямо на общей кухне, заодно помешивая время от времени борщ.  Как гуляет во дворе цирка, за заборчиком, отделяющим служебную  территорию,  с маленькой дочкой дядя – факир. И еще много интересного увидела в этот день Янка, за что была очень благодарна и дедушке и дяде Пал Палычу, директору этого огромного волшебного дома под названием «цирк».

Время от времени из разных концов здания разносился то страшный рык или рев хищников, то воркование голубей – артистов, то смех  и ворчание обезьянок. И артисты все были похожи на обыкновенных людей, таких, как Янкины родители, соседи, мамины и папины друзья .  Они варили еду, делали с детьми уроки, бегали, суетились по своим делам.

 

 

 - Уважаемые дамы и господа! До начала представления осталось пять минут! – Янка потянула дедушку, разглядывая номер ряда и места на  билете.

- Уважаемые дамы и господа! До начала представления осталось три минуты! Ох, извините…  До начала представления осталось пять минут.  Простите, наш дирижер оставил включенный утюг, а потому мы задержимся на две минуты! – веселил ведущий в микрофон зрителей.

Зрители и так уже готовы были к веселью и радости, а тут еще эта шутка про дирижера заставила всех повернуть голову в сторону высокой сцены, которая в этот миг ярко осветилась разноцветными прожекторами – музыканты по главе с дирижером привстали и поклонились зрительному залу.

Заиграла барабанная дробь,  и грянул задорный марш, под звуки которого артисты, не те, которых совсем недавно видела Янка, а другие, нарядные, яркие, красивые до невозможности, в блестящих костюмах, стали выходить  по кругу из кулис и приветствовать взрослых и детей, звенящих ладошками и радостно вскрикивающих от восторга.

- Деда! – перекрикивала все это торжество Янка. – А у дирижера тоже в цирке трудная работа?!

- Еще какая! Понаблюдай за ним! – орал в ухо Янке дед. – Ему не только оркестр видеть надо, он и за каждым движением артиста наблюдать должен! Талантище!

Совсем другими глазами теперь Яна смотрела на мальчика – акробата, который не может кушать мороженое и пирожное так же часто, как она. Который делает уроки, тренируется каждый день по нескольку часов. У которого нет такой уютной комнаты, как у Яны. И который сейчас под куполом под веселую музыку делает невероятные упражнения, а его мама внимательно следит внизу, и Янка видит, как она переживает за своего маленького сына. А девчонка рядом ест чипсы и не смотрит на арену. Противная. Янка покосилась на соседку с укором.

Когда дядя Казимир кричал на Цезаря: «Место! Место, я сказал! Сидеть!» и ударял о пол плетью, она, собрав все свое мужество, смотрела на дядю – подстраховщика, стоявшего рядом с клеткой, ближе к шторам кулис, державшего одну руку в кармане,  и приговаривала: «Цезарь, миленький, слушайся дядю Казимира, ты же хороший».

В антракте совсем не хотелось бежать, как всегда за мороженым. И Янка упросила деда остаться, посидеть, понаблюдать, как быстро разбирают тяжелые металлические брусья гимнасты, накинув на свои золотистые костюмы обычные синие рабочие халаты.

Зрительный зал опустел, и в цирке стало почти тихо. Шел просто гул и шорох из- за кулис. И Янка знала, что там, за этими бархатными бордовыми шторами с бахромой, сейчас идет своя, очень шумная и нелегкая жизнь.

Каждый раз, когда на сцену выбегал Клаус, спотыкаясь огромными желтыми калошами о складки ковра, когда он хохотал так, что в зале взрослые дяденьки вытирали от смеха слезы, она смотрела на него и думала, что он сейчас делает хорошо свою клоунскую работу, а сам думает о больной маме.  А когда Клаус, узнав недавнюю знакомую, подошел к ней и протянул шарик с привязанной к нему конфеткой, дедушка спросил у него почти шепотом: «Лекарство успели забрать?». И Клаус, запыхавшийся, смеющийся и улюлюкающий что-то, успел ответить деду: «Спасибо. Да. Все хорошо». И тут же продолжил уже в зал: «А кто из вас получил вчера «двойку»? У меня есть сюрпри-и-из»! И он достал из полосатых  широких штанов ремень, штаны сразу же свалились, а Клаус остался в трусах, на которых был нарисован огромный лохматый шмель. Он упал, и все покатывались от смеха. А Янка гордилась, что знакома с таким артистом, самым главным сегодня на арене.

- Ну, как, Янка? Как цирк? Понравилось представление? – спросил папа, наливая чай.

- Папа! Ну,  ты что?! Разве цирк может не понравиться?! – возмущенно ответила Янка. – Я такого никогда не видела!

Всю следующую  неделю Янка пыталась дрессировать кота Кузьмича. Но тот никак не поддавался, даже за сосиску он не хотел прыгать через натянутую между креслами скакалку. Мотал нервно хвостом и валился на бок, сердито мурлыкая на «дрессировщицу».

- Нет, дедуль, я сдаюсь… — наконец, развела руками упрямая Яна. – Цирк – это оч-ч-чень тяжелая работа… Уф…

 

Глава 20. Янка – кондитер

- Доброе утро, дедуля! А дай конфетку!

- Ну, ты, Янка даешь — не успела проснуться, умыться, а уже конфетку просишь, - возмутился справедливо дед. – Во-первых, до завтрака сладкое не едят, чтобы аппетит не испортить. А во-вторых, конфеты у нас уже закончились. Так что теперь жди — вот поедем в город за пенсией моей, там и купим. А на хуторе мы сладкого ничего не найдем. Разве что земляничку иди, собери.

- Ой, дедушка, не могу терпеть, как конфетку хочется, — застонала Янка. – Придумай что-нибудь, ты же умный.

Дед почесал затылок, хитро прищурился и вдруг глянул на Янку так, что та поняла — есть идея.

- Будем конфеты делать сами! – сказал дед и направился на кухню. – Я тебе сказку буду рассказывать, а ты слушай и помогай мне, ладно?

Янка надела фартушек и устроилась удобно у печки.

- Рассказывай! – сказала она, понимая, что и сказка сейчас будет сладкая, и конфеты получатся просто замечательные, если за дело взялся дедушка Толя.

                                     Сказка о золотых петушках

В одном маленьком городке жил-был мальчик,  которого звали очень просто – Маленький Мальчик.

Жил он со своим отцом. А мамы у него не было. Так случилось, что жили они только вдвоем. И жили очень бедно. Отец Маленького Мальчика работал на свекольном заводе. Работал с раннего утра и до позднего вечера, не принося, однако, в дом денег, достаточных для хорошей и сытной жизни. Хозяин завода был человеком очень жадным, и вместо денег давал своим работникам за труд остатки сахара, который они производили из сахарной сладкой свеклы.

Отец Маленького Мальчика шутил по этому поводу: «Ничего, сынок, не горюй! Хоть и бедно мы живем, а жизнь у нас сладкая – не у каждого в доме стоит мешок сахара в кладовой»!

Маленький Мальчик очень любил те редкие выходные дни, когда они с отцом брали остатки сахара и отправлялись на рынок, чтобы выменять свою «сладкую жизнь» на хлеб или картошку, на огурцы или молоко. Иногда, очень редко, отец обменивал сахар и на конфету для своего сына. Он не считал это излишеством. Хоть сахар и сладок, так же, как купленная конфета, но  сладость в блестящей обертке все-таки доставляет намного больше радости.

Однажды Маленький Мальчик спросил у отца, очень ли это трудно, делать конфеты. Отец ничего не ответил, пожал плечами, но идея о том, чтобы из простого рассыпчатого сахара сделать конфету, осталась в его голове.

На следующий день отец пришел домой радостный и торжественно достал из кармана какую-то железную игрушку в форме петушка.

- Сынок! Я придумал такое!!! Мы с тобой теперь и сами сможем делать конфеты для тебя! – сказал отец. – Скорее давай растапливать печь!

Маленький Мальчик побежал во двор за дровами, они с отцом растопили печь, и отец приступил к занятию, от которого ребенок пришел в необычайный восторг – уже через некоторое время в миске лежало несколько красивых золотистых конфет – леденцов в форме веселого петушка с гребешком, пушистым хвостом  и острым клювом!

Вскоре Маленький Мальчик и сам научился делать этих красивых и сладких петушков, которые оказались гораздо вкуснее конфет в фантиках из магазина. Он и сам пил чай с петушками, и угощал всех ребятишек во дворе, и те были счастливы получать сладости на палочке.

Но вскоре оказалось, что менять на рынке продукты не на что — мешок в кладовке пустел быстрее обычного. Когда в доме не оказалось ни одного кусочка хлеба, Маленький Мальчик собрал оставшиеся готовые леденцы и отправился на рынок. Но ни один продавец не хотел менять ни свою картошку, ни хлеб, ни молоко на конфеты, им нужен был только сахар.

И тогда Маленький Мальчик вышел из ворот рынка и расплакался, в руках у него таяли под солнцем, и оттого еще больше сверкали веселыми лучиками,  сладкие петушки.

- Мальчик, сколько стоит твой петушок? Он вкусный? – спросила девушка, которая шла на рынок продавать яблоки. Она сняла тяжелую корзину с плеча, поставила ее на землю и стала доставать из кошелька монеты.

- Конечно, вкусный…  И очень сладкий. Он же из сахара, —ответил маленький Мальчик. – Только я не знаю, сколько он стоит…  — совсем растерялся наш продавец сладостей.

- Ну, вот, держи одну монетку, — сказала девушка.

Она лизнула петушка и от удовольствия очень радостно улыбнулась.

- Завтра приноси еще своих петушков. Я продам все яблоки из своего сада и куплю детям к празднику твоих конфет, малыш. – сказала она и вошла в ворота рынка.

И в этот момент, когда Маленький Мальчик продал петушка, он вдруг услышал голос. Голос этот был добрый, но очень строгий и какой-то, как показалось, Маленькому Мальчику, расстроенный, озабоченный.

И голос сказал: « С этого момента, Маленький Мальчик, я отдаю тебе свою силу и свою власть. Ты можешь распоряжаться ею так, как посчитаешь нужным.  Ты будешь отвечать за жизни тех, кто попробовал твои сладости. Ты будешь их оберегать. Ты не должен никому  рассказывать, о том, что будешь знать сам. Если расскажешь, сила твоя от тебя уйдет. И некому будет тебя заменить».

Мальчик ничего не понял, он только вдруг увидел   как наяву девушку, купившую только что у него сладкого петушка. Она шла по узкой лесной тропинке на рынок. И несла очень тяжелую корзину, нагруженную доверху  румяными яблоками. Тропинка встретилась с рекой и стала узким деревянным мостиком в форме дуги. В тот самый момент, когда девушка ступила на самую верхнюю досточку, мостик вдруг затрещал и резко обрушился! Девушка оказалась в воде. Она пыталась снять с плеч тяжелую корзину, которая тянула ее ко дну, но ей это никак не удавалось. Она пыталась кричать и звать кого-нибудь на помощь, но в этом безлюдном месте ранним утром не было ни души…  И Мальчик увидел, как только пузырьки воздуха еще долго кружились на поверхности и без того бурлящей быстрой реки…

И опять Голос вернул Маленького Мальчика к реальности. Он сказал: « Мостик не обрушится, и девушка не утонет, если сегодня ты продашь еще одного золотого петушка»!

- Купите петушка! Купите петушка! – вдруг, преодолев свое смущение, стал кричать мальчик, обращаясь к каждому входящему в ворота рынка. – Очень сладкие, вкусные конфеты!  

Люди шли мимо, не обращая внимания на еще одного торговца у ворот.

- В магазине конфеты слаще!

- Кому нужны твои сосульки?!

Никто не обращал на него внимания, каждый шел по своему делу, все спешили, толкали его, грубили…

- А почем твои петушки, малыш? – старик засунул за пояс только что купленную плеть для погонки скота и стал считать остатки мелочи в карманах.

- Всего одна монетка, дедушка. Купи, а то девушка утонет! – радостно протянул петушка Маленький Мальчик.

Старик вопросительно посмотрел на продавца леденцов…  А Маленький Мальчик тут же замолчал, вспомнив, что говорить ничего он не должен.

Старик рассчитался за двух петушков, которых он купил для своего внука и, все оглядываясь на малыша, пошел прочь.

Наутро Маленький Мальчик скорее спешил на рынок, чтобы убедиться, что с девушкой все в порядке. В том миг, когда он увидел ее, спешащую к воротам с тяжелой корзиной яблок, он радостно ей улыбнулся и… опять  увидел сон наяву: старик, купивший у него вчера петушков, пасет овец  на лесной поляне. Одна овца блеет где-то вдали. Отбилась от отары. Старик спешит на ее блеянье и видит, что волк зарезал овцу и яростно раздирает ее тушу. Вдруг волк, потревоженный пастухом, бросает свою добычу и набрасывается на старика. Немощный старик не в силах оказать какое-то сопротивление дикому голодному зверю…

И вновь голос возвращает Маленького Мальчика из небытия к жизни: «Ты должен продать еще одного петушка, если хочешь спасти старика»!

- Петушки, сладкие петушки! Всего одна монета! Купите сладкого петушка! – вновь кричит Маленький Мальчик, обращаясь к каждому проходящему мимо.

Вскоре молва о чудодейственной силе золотых петушков и о ясновидении Маленького Мальчика сама собою появилась и распространилась по городу. Люди, чувствуя что-то неладное или отправляясь по серьезному делу куда-то далеко от своего дома, или просто, чтобы порадовать детей и уберечь их от любого лиха и болезни, шли на рынок и покупали у Маленького Мальчика сладкого петушка.

А у нашего  торговца всегда оставалось хоть одно незавершенное дело: стоило ему продать один леденец, тем самым, спасая очередного покупателя от  неприятности или даже беды, как все тот же Голос опять предупреждал его о необходимости быть на месте, у ворот городского рынка.  Ведь помощь нужна уже следующему,  еще одному жителю города.

Но вдруг в один день жители городка, приближаясь к воротам и не видя маленького Мальчика, стали искать его, звать, бегать по рынку в поисках мальчика с золотыми петушками… Нигде, нигде его не было!

Быть может, Маленький Мальчик переехал в другой город со своим отцом? А, может, он просто успел помочь всем, кому угрожала опасность,  и потому перестал продавать петушков? А возможно, он уже вырос и пошел в школу… Или его отец стал директором сахарной фабрики… Или…

Никто не знает, что вдруг случилось, только без Маленького Мальчика и его сладких золотых петушков стало очень-очень грустно…

И чтобы не забыть о продавце чудо – леденцов, городские жители сделали скульптуру этого мальчика – волшебника и установили ее прямо у ворот городского рынка.

И теперь у этой скульптуры иногда стоят торговцы леденцами и семечками, пучками выращенной в горшках на своих подоконниках петрушки или луковицами тюльпанов…

И каждый раз,  думая, что купив у них товар всего лишь за одну монетку, горожане уверены в том,  что, возможно, спасают  кого-то от неприятностей, беды или просто от голодной жизни.

И еще они с тоской вспоминают Маленького Мальчика и золотые сладкие леденцы в форме петушка, вкуснее которых  конфет просто не бывает.

 

***

- Ну, как тебе сказка, Янка? Понравилась?

- Ой, дедушка… Ну, как ты такое придумываешь? – наконец, очнулась Янка. – Очень понравилась. А петушки наши уже готовы?

- Готовы! Давай пробовать! А потом пойдем твоих друзей угощать, ладно? На всех тут у нас хватит.

- А новую сказку вечером придумаешь?

- Обязательно, Яночка. Обещаю. Сказки сочинять – одно удовольствие. От них жизнь лучше становится.