Во Владивостоке открыли памятник Николаю II

Памятник последнему российскому царю открыли 18 декабря во Владивостоке. Это событие приурочено к  отмечаемому местной буржуазией 125-летию посещения города тогда ещё царевичем Николаем Александровичем.

Напомним, что в своё время далёкий от революции, тем более большевизма, поэт Константин Бальмонт пророчески написал:

Кто начал царствовать — Ходынкой, 
Тот кончит — встав на эшафот. 

Поэт ошибся в одном: большевики не стали терзать бывшего царя на плахе, а устроили ему гуманную быструю смерть от пуль.

На годы правления Николая Второго проходится почти непрерывно нараставшее революционное движение, на борьбу с которым были направлены армия, полиция, суды, меры «полицейского социализма», раздувание национального шовинизма, поощрение черносотенных организаций («Союз Михаила Архангела» и др.), этих предшественников международного нацизма, наконец, активизация агрессивной внешней политики, приведшая к русско-японской войне 1904—1905 годов, в которой царизм и Россия потерпели бесславное поражение (впоследствии утерянные российским империализмом позиции в этом направлении сумел вернуть Сталин). Проведением репрессивных мер на протяжении всего царствования — Кровавое воскресенье 9 января 1905 года, карательные экспедиции и военно-полевые суды 1905—1907 годов, расстрел рабочих Ленских золотых приисков в 1912 году и т. д. — Николай Второй вошёл в историю как Николай Кровавый. Вынужденный в период высшего подъёма первой русской революции издать Манифест 17 октября 1905 года с обещанием законодательной думы и буржуазно-демократических свобод, Николай Второй впоследствии рассматривал этот акт как результат своей слабости. Сущность этого манифеста остроумно изложена в следующем стихе:

Царь испугался, издал манифест: 
Мёртвым — свобода! Живых — под арест! 

Поражение в русско-японской войне и революция 1905—1907 годов резко ослабили влияние России на международной арене, и для осуществления новых агрессивных планов царизму пришлось искать союзников. Началось интенсивное сближение со странами Антанты, в составе которой царизм и вступил в 1914 году в первую мировую империалистическую войну 1914—1918 годов. Неудачи на фронте, огромные потери, разруха и разложение в тылу, распутинщина и т. д. вызвали резкое недовольство самодержавием во всех кругах русского общества. Свергнутый Февральской буржуазно-демократической революцией 1917 года, Николай Второй 2 (15) марта 1917 года отрёкся от престола в пользу брата Михаила Александровича, который под давлением революционных сил престола не принял.

8 (21) марта 1917 по требованию петроградских рабочих Николай II с семьёй был арестован в Александровском дворце (Царское Село), затем отправлен в Тобольск, а после Октябрьской революции 1917 года — в Екатеринбург.

В связи с приближением к Екатеринбургу белогвардейских войск по постановлению Президиума Уральского областного совета Николай Второй и члены его семьи были расстреляны. Специально для апологетов царизма напомним, что первоначально большевики планировали устроить над Николаем суд, на котором в роли обвинителя собирался выступить Троцкий. Неблагоприятная ситуация на фронтах гражданской войны сделала такое удовольствие излишним, тем более, преступления царя и его семейки были и без того очевидны (это же был не трамвайный мошенник, а государственный преступник международного масштаба, раскатавший губу на Проливы). И если несовершеннолетний сын Николая Алексей вызывает сочувствие, и его убийство не привело ни к чему, кроме развращения большевиков сознанием своей безнаказанности и их перерождения в новую касту эксплуататоров и империалистов, то всех остальных членов царской семейки могут жалеть только лицемерные консервативные моралисты, которым в то же время совершенно не жалко жертв Кровавого воскресенья, Ленского расстрела, империалистической войны и других преступлений царизма. Сопли адвокатов царизма насчёт «непричастности» Николая Второго к тем преступлениям, которые ему вменила революция, представляют собой не что иное, как жалкую уловку: во-первых, Николашка был абсолютным монархом, а это по логике вещей должно было предполагать, что и ответственность у него абсолютная; во-вторых, ни один конкретный исполнитель таких преступлений, как Кровавое воскресенье и Ленский расстрел, наказан не был. Либералы любят обвинять большевиков в том, что те за излишнее рвение могли слегка пожурить, за либерализм — сурово покарать. Как видим, большевики в этом вопросе ничего нового не придумали, и ставить такие «двойные стандарты» в вину нужно в первую очередь царскому режиму, а не советскому. Не менее жалкую уловку представляют собой и попытки современных коммуняк оправдать расстрел мальчика Алексея его царским происхождением: во-первых, ничто не может оправдать кровную месть, совершённую менее 100 лет назад, во-вторых, большевики и сталинисты потом точно так же убивали и миллионы рабочих и крестьянских детей, если их родители чем-то не угождали советской власти, как это в своё время делал и царский режим, убивавший детей за пение революционных песен.

Ставя памятники бесславному ублюдку Николаю Кровавому, нынешняя Россия лишний раз подчёркивает своё стремление повторить его незавидную судьбу.