Карл Густыч и сексуальность

Однажды Карл Густыч и его друг Зигмунд беседовали о психотерапии.
Зигмунд на этот раз не забыл свою табакерку, и пребывал в веселом возбуждении.
- Так ты говоришь, что не все твои пациенты обращаются к тебе с запросом на проблемы в сексуальной сфере? – сказал Зигмунд и погладил себя по груди правой рукой.
- Нет, многих из них волнуют проблемы адаптации, последствия трагических событий, а так же вопросы престижа.
- Черт возьми! Опять я слышу об Адлере, и о его завиральных идеях, о комплексе неполноценности. Вот увидишь, эти идеи когда-нибудь доведут его того, чем кончил Ницше! Зигмунд открыл табакерку, и привычным движением занюхал щепотку порошка.
- Но ты же не можешь отрицать, что трагические события происходят в жизни людей вне зависимости от того, что они думают о своей полноценности? В конце-концов, ведь люди, переживая эти события, думают и о духовной жизни! Юнг вспомнил о своей практике в Бурхгерцли, и задумался о том, что в будущем будет названо посттравматическим стрессом.
- Мой друг, ты очень большое внимание уделяешь духовности. Ведь если исходить из моей теории психоанализа, то все это сублимация.- Зигмунд опять занялся табакеркой.
- Если исходить из твоей теории психоанализа, то вся культура, все наследие человечества окажется просто-напросто фарсом!
- ДА! И В этом величайшее проклятие человечества!- сказал Зигмунд, убирая табакерку в карман и гордо запрокинув голову.
- Не кажется ли тебе, мой друг, что сексуальность стала для тебя своего рода божеством?
- Мой дорогой Юнг, пообещай мне, что ты никогда не откажешься от сексуальной теории! Это превыше всего. Понимаешь, мы должны сделать из нее догму, неприступный бастион!
Карл Густыч отложил в сторону алхимический манускрипт.

- Мой дорогой сын, ты должен пообещать мне, что будешь каждое воскресенье ходить в церковь!- сказал Юнг, копируя интонацию Зигмунда.
На этих словах Зигмунд поперхнулся. Ему стало не хватать дыхания, и он судорожно хватал ртом воздух.
- Ты! Ты! ... Это невообразимо. Я хотел, чтобы мы вместе противостояли тем потокам черной грязи, и оккультизма! А ты предал все! Ты втянулся в парапсихологию! Вместо того чтобы продвигать науку психоанализа вместе со мной!
- Послушай, но о какой науке может идти речь, если ты говоришь о догме? Это же личный диктат. Как тогда можно говорить об объективности, если ты хочешь установить порядок раз и навсегда? Научная истина в моем понимании – это гипотеза, которая соответствует сегодняшнему дню, и не может оставаться неизменной навсегда.
- Да, это личный диктат! Он необходим для того, чтобы защитить психоанализ от таких как ты и Адлер!
- А по-моему, твои рассуждения о сексуальности имеют нуминозную природу. Ты утратил бога, и поставил сексуальность на его место, наделив ее всеми атрибутами Яхве. Правда, у тебя сменилась еще и точка зрения – если Бога раньше искали сверху, то ты ищешь его снизу!
- Ты просто скрытый сатанист! Впрочем, для человека выросшего в семье священника это все закономерно! Я недооценил глубину твоей детской травмы!- Зигмунд сунулся в табакерку, но кокаин кончился и он остался ни с чем. Накинув пальто, он поспешил к выходу.
- Твое волнение, когда ты говоришь о сексуальности, показывает, как глубоко тебя это затрагивает!- Кинул ему вдогонку Юнг.
Но Зигмунд уже не слышал. Его мысли были заняты табакеркой и Сабиной Шпильрейн.