Добро должно быть с кулаками. Интервью с Вадимом Шлахтером.

Добро должно быть с кулаками, а в наше время - с автоматом, иначе его может поставить на колени любое зло.

Вадим Шлахтер, который имеет опыт проффесиональной подготовки элитных спецподразделений Минобороны, ФСБ, МВД и других силовых структур, а также сотрудников служб безопасности и частных охранных предприятий, в интервью рассказывает об основах психологической подготовки к экстремальным условиям . 

- Есть области, где я единственный специалист, это настоящая психологическая подготовка людей к экстремальным условиям, то есть к действиям в экстремальных условиях. Сначала я провожу психологическую подготовку, психотренинг, потом ставлю их в реальные экстремальные ситуации. У меня на тренингах пули летят над головой, а человек говорит себе: «я бессмертный, я же говорил себе, что всегда побеждаю, я сверхчеловек».

- Это легально?

- Абсолютно, законов, которые бы запрещали это делать, я не знаю. Выезжаю за город, на обычный армейский полигон, а стрелять из огнестрельного оружия я имею легальное право не менее, чем 200 м от черты города. А там от черты города 25 километров от этого полигона. Запрета стрелять над головой из своего карабина тоже я не знаю. Значок этот (мастер спорта) я ношу не зря, одно из прав – стрельба из винтовки. А вот еще один из приемов, которые я применяю. Люди цепляются веревками за альпинистские пояса, висят вниз головой и кричат: «я люблю свой страх, бояться – это приятно, страх делает меня сильнее, я – хозяин своего страха. Естественно этому предшествует колоссальная психологическая подготовка, которую я делаю в достаточно короткие сроки.

- То есть вы берете обычного человека, и он делает то, что даже внутри себя не мог предположить, например, прыгнуть с парашютом.

- Да. Легко. Кстати, последние занятия половина моей группы как раз и отправлялась прыгать с парашютом.

- Были ли смертельные случаи? 

- Такого нет. Смертельных случаев, которые касаются подготовки обычных людей, пока нет. То, что касается подготовки спец. подразделений в России, и странах СНГ, я говорить ничего не могу. Обычно у нас ни смертельных, ни травм различных серьезных не было. Люди расслаблены и находятся в состоянии эйфории, где-то даже в легком трансе.

- То есть вы вводите человека в транс?

- Я учу его самого входить в транс.

- И человек дальше может выполнять любое свое желание без вашей поддержки?

- Да

- В одном из своих интервью вы сказали, что люди в состоянии ярости – это самое эффективное средство борьбы с терроризмом. А наш сегодняшний средний человек труслив и подавлен. Говорят, что у нас в последние несколько десятков лет полностью разрушено нормальное воспитание мальчиков, как мужчин. Вы не могли бы поподробнее объяснить, когда это произошло, как, и что теперь делать?

- Началось это после войны. Людей стали бояться, у них стали отбирать оружие. Ведь до 1946 года каждый мог таскать пистолет, а в 46 отобрали у всех. Именной револьвер моего деда сохранили лишь после того, как сточили боек, то есть как сувенир, как игрушку хранить револьвер разрешили, но не больше. Почему кавказец с кинжалом ни у кого не вызывает недоумения, узбек или киргиз с ножом ни у кого не вызывает недоумения? А почему я, когда прихожу в правительственное учреждение по поводу подготовки населения, буквально шокирую окружающих тем, что у меня на поясе висит кинжал? Почему человек в костюме спокойно не может носить на поясе кинжал, на который у него есть специальное разрешение? Я был в одной из общественных организаций, объединяющей военнослужащих специального назначения в запасе и им проще получить разрешение на многие вещи. Что в этом такого? Да и вообще чем свободный человек отличался от раба во времена всех народов? Клинок на поясе, любое оружие: меч, кинжал или шпага — вот отличие. Поэтому я настоятельно рекомендую моим ученикам всегда носить при себе нож.

- Мы на нашем сайте опубликовали ряд статей в поддержку легализации ношения огнестрельного оружия, пришло очень много откликов, несколько сот, а в значительной части люди не воспринимают эту идею, никак не воспринимают.

- Неудивительно! Это плоды неправильного воспитания. Людей к милитаризму надо приучать с детства! Надо, естественно, приучать детей к милитаризму. Что плохого в слове милитаризм? У нас должна быть воинская элита. Есть воины, и есть военные – это абсолютно разные люди. Военный – такой же работяга, только носящий форму, а воин – это совсем другое. Воин может никогда и форму не надеть в своей жизни, но при необходимости стать великим бойцом.

- Кстати, М. Калашников предлагал создать полувоенные лагеря для молодых ребят.

- Абсолютно согласен. Я вот своего сына определил в кадетский класс.

- Кадетский класс это ж суррогат! Это совсем не то.

- Суррогат, но это лучшее из того, что есть.

- Нет ли желания сделать свое?

- Есть и пока я это делаю со своим сыном, но хотел бы, конечно, в большом масштабе. Я отдал его в секцию боевого самбо, где учат очень хорошим приемам, я таскаю его в стрелковый клуб, где изучают стрелковое оружие раз в неделю, я выезжаю со своей женой и сыном за город, где он стреляет по мишеням. В свои 14 лет он умеет стрелять и драться. Я его воспитываю, таким образом, чтоб он умел стрелять, драться, водить машину и танцевать вальс – это то, что должен уметь делать настоящий мужчина в моем понимании.

- Возможно, эта идея и стала бы новой идеологией в России, которая потянула бы за собой здоровые силы общества.

- Возможно. Кстати, шутки ради я придумал такую интересную вещь: Церковь Христа Разгневанного! Христос разгневанный, как Шварценеггер накаченный, грозит кулаком. Ему есть на что гневаться в этом мире и девизом становятся слова не «возлюби ближнего своего», а «не мир он принес, но меч».

- Эта идея вообще интересная и не вы первым ее высказываете.

- В 92 году я сказал эту идею одному известному писателю, и он включил ее в одну свою книгу. А идея эта даже не старая, а древняя. Например в Древнем Риме была замечательная религия, которая задержала распад римской империи на века. Это митраизм.

- Это модификация зороастризма.

- Да, это упрощенный зороастризм. Очень красивая идея. Добро должно быть с кулаками, а в наше время — с автоматом, иначе его может поставить на колени любое зло.

- Для части общества это — очевидные вещи, но возникает вопрос, как же это все популяризировать.

- Да, это проблема. Мало людей готовых взять на себя ответственность. Посмотрите вокруг – кругом опустившееся, отупевшее стадо. Чтобы в этом стаде разбудить опять человека, нужно прилагать силы. Людям даже стыдно иметь имперские взгляды. Я вот всегда говорю, что я великорус империи. Мне говорят, что не может быть великоруса с такой фамилией. Я великорус немецко-татарско-казацко-еврейского происхождения. К этим народам принадлежали мои дедушки и бабушки. Немка, еврейка, татарин, казачка – они все воевали. Дедушки воевали в парашютных войсках и в разведке, бабушки в полевом госпитале. Они все воевали, были очень достойные люди, я ими всеми горжусь. У меня был интересный разгово р с политиками. Я говорю русский – прилагательное. Какого хрена оно прилагательное? Должен быть великорус, скажем, татарского происхождения, но он великорус, или еврейского или немецкого, а не обязательно россиянин. Это должно стать национальной идеей. Мы должны гордиться этим. Например, если итальяшка любой в Америке получил гражданство, то он уже не итальянец, он уже американец.

- На нашем сайте мы опубликовали цикл статей Р.Скорынина в которых излагалась идея ограничения некоторых людей в правах. Там, например, человек, не отслуживший в армии, должен иметь меньше голосов при голосовании или вообще не голосовать. Те, у кого есть дети, получают голоса своих детей и так далее. То есть отказ от равенства по принципу один человек — один голос.

- Я абсолютно согласен с этим. Ведь, кто имеет право голосовать вообще?

Продолжение интервью здесь (статья немаленькая).