«Большая тройка» возвращается в мировую политику

Тогда Москва располагала сильнейшей в мире армией и статусом главного победителя в мировой войне. Сейчас Россия в глазах нынешней атлантической элиты – бунтарь, которого попытались сделать изгоем. Но попытки изоляции провалились, и нужно пересматривать «русскую политику». А кризис внутри западных элит, проявившийся в победе Трампа, открывает возможность для радикального пересмотра всей геополитической стратегии США.

При этом понятно, что, как бы изоляционистски ни был настроен Трамп, американская элита, делающая ставку на глобализацию, вовсе не намерена отказываться от нее. Глобализация будет пересмотрена, адаптирована, закамуфлирована, названа «антиглобализацией» – с тем чтобы все равно продолжить курс на сохранение за США статуса «державы, направляющей мир». Да, теперь это не будет называться ни миром по-американски, ни однополярным миром, ни атлантическим миропорядком. Америка станет скромнее и учтивее. То есть искреннее желание Трампа «сделать Америку снова великой» и его реальный настрой на отказ от военного вмешательства в чужие дела будет сочетаться с работой глобалистской части американского истеблишмента по изобретению для новой администрации «правильных геополитических концепций».

Намек на одну из них содержится в словах, сказанных на днях Збигневом Бжезинским, бывшим советником президента США по национальной безопасности и одним из ведущих американских геополитических мыслителей.

На телеканале MSNBC 88-летнего Бжезинского спросили о том, какие угрозы несет возможный поворот Трампа к России:

«Угрозы очевидны, они могут породить множество недоразумений с обеих сторон, а также разочарование и обиду. Так что действовать надо очень обдуманно и осторожно.

В целом же улучшение отношений с Россией весьма желательно. Я думаю так. Во-первых, Россия больше не коммунистическое государство. Очень важно это понять. Но она еще, по сути, не выбрала путь демократии. Там по-прежнему неопределенность. И много обиды, в том числе на нас. Итак, это страна в стадии перехода. И, думаю, если мы поведем себя умно, мы, может быть, поможем им совершить этот переход и стать конструктивным, важным членом мирового сообщества. Войти в тройку лидеров: США, Китай и Россия... Думаю, наша роль в мире, если и не господствующая в упрощенном понимании этого слова, тем не менее самая выдающаяся. Америка необходима для более широкой коалиции, которая могла бы решать глобальные проблемы. И в этой более широкой коалиции, конечно же, Америка, Китай – и меняющаяся Россия! – могут играть ведущую роль».

Итак, Бжезинский, по сути, предлагает новую «большую тройку» – оговариваясь, правда, что Россия должна совершить «переход в сторону демократии». Это оговорка интересна только тем, что про Китай он не говорит ничего подобного – хотя понятно, что с точки зрения «американского стандарта» Китай находится дальше от «демократии», чем Россия.

Разгадка такой предвзятости проста. Китай настолько силен экономически, что обусловливать чем-либо его причастность к «большой тройке» уже невозможно.

А вот Россия в глазах и Бжезинского, и большей части западной элиты слаба. И хотя именно из-за неправильной оценки зависимости геополитических возможностей России и ее экономического веса и провалилась вся политика блокады нашей страны, переосмысление места и роли Москвы произошло не до конца.

Да, Путина и Россию уже признают важнейшим мировым игроком. Но, как демонстрирует тот же Бжезинский, все еще не избавляясь от иллюзий о возможности влиять на нашу политику. Ведь истинный смысл замечания о «переходе России к демократии» состоит в надежде сделать Россию частью западного мира – то есть хотя бы идеологически (если уж не получилось физически) зависимой от «передового отряда мирового сообщества».

И самое главное: в треугольнике США – Россия – Китай такое изменение статуса России на «демократический» нужно затем, чтобы сделать ее ближе к США, чем к Китаю. То есть предотвратить возможность (уже на самом деле ставшую реальностью) образования российско-китайского альянса.

Сама идея новой «большой тройки» является реакцией США на стратегическое сближение Москвы и Пекина. Попытавшись заблокировать Россию, американцы удивительным образом не понимали очевидного – давление со стороны Запада приведет к развороту Москвы на Восток и укреплению российско-китайского альянса. Этот альянс стал цементироваться еще в 2012–2013 годах (после образования связки Путин – Си Цзиньпин), но тогда США его «проспали» – а потом еще и собственными действиями поспособствовали его закреплению. Тревожные голоса о необходимости предотвратить дальнейшее российско-китайское сближение стали звучать все громче в последние два года, причем как от Киссинджера, так и от Бжезинского (двух ключевых американских стратегов). Сама концепция Киссинджера, которую он применил в 70-е годы, когда произошло примирение Китая и США, состоит в том, что у Вашингтона отношения с Москвой и Пекином должны быть лучше, чем у них между собой.

В 70-е, когда СССР и Китай находились в состоянии холодной войны, эта модель работала. Только к концу 80-х отношения Москвы и Пекина были урегулированы, но СССР к этому времени уже входил в стадию развала. В 90-е, по мнению американцев, мир стал однополярным – Россию можно было больше не принимать во внимание, а Китай представлял потенциальную, но достаточно умозрительную угрозу. В первое десятилетие XXI века Россия восстанавливала свои силы и амбиции, а Китай рос как на дрожжах, но угроза чрезмерного российско-китайского сближения не рассматривалась Вашингтоном как реальная.

Россия не воспринималась как страна, которая может бросить вызов. Даже после 2008 года, в котором начался мировой финансовый кризис, а Россия продемонстрировала намерение бороться за постсоветское пространство. А кроме того, США были убеждены в чрезвычайно сильной зависимости Китая от торговли с ними и рассчитывали договориться с Пекином.

В 2009 году Штаты предложили Китаю создать «большую двойку» – чтобы вместе решать все мировые проблемы. Пекин отверг это предложение – вследствие банального недоверия и убежденности в неискренности США. Тогда США объявили о развороте в Тихоокеанский регион, что было воспринято в Китае как переход к политике активного сдерживания Поднебесной. Именно поэтому сближение России и Китая после начала украинского кризиса воспринимается в Пекине как стратегический курс: две страны стоят спина к спине. Одна противостоит США на Востоке, а вторая – на Западе.

Победа Трампа с его откровенным обещанием начать торговую войну с Китаем и найти общий язык с Россией делает отношения в треугольнике США – Китай – Россия ключевым вопросом мировой политики. При этом с точки зрения национальных интересов России, как и с точки зрения национальных интересов Китая, тут нет никаких вопросов – Москва и Пекин не откажутся от курса на укрепление стратегического партнерства. Россия может улучшить отношения с Америкой, но они даже в самом благоприятном случае не станут более тесными, чем с Китаем.

Но с точки зрения США тут есть поле для маневра.

Причем если интерес американских глобалистов (от Бжезинского до Киссинджера), как уже было сказано, состоит в том, чтобы оторвать Россию от Китая, то интерес Трампа как сторонника сильного национального государства может состоять в том, чтобы действительно попытаться договориться «на троих» – то есть выстроить выгодные для «Америки, занимающейся собой» отношения и с Китаем, и с Россией.

С Россией Трамп будет в первую очередь договариваться по вопросам войны и мира на Ближнем Востоке, сфер влияния в Европе и на постсоветском пространстве. С Китаем – об изменении торгово-экономических отношений. Но в формате «большой тройки» можно говорить и о действительно глобальных вещах. О новой системе мировых финансов, правилах мировой торговли, о глобальной архитектуре безопасности (включая НАТО и военные союзы США с Японией и Южной Кореей). То есть о новом мировом порядке. Это очень большая игра. Вопрос только в том, хватит ли у Трампа сил замахнуться на такой масштаб. Путин и Си Цзиньпин к разговору такого уровня давно готовы.