О боязни утраты страха перед западом

 Насколько могу судить, в отношениях с внешним миром российский правящий класс испытывает два желания.

 Во-первых, он хочет лояльности западных лидеров, их готовности принимать российскую внешнюю и внутреннюю политику такой, какая она есть, какой бы та ни была.  То есть, хочет признания равновеликости сторон, толкуемой как равная свобода рук внутри сложившегося мирового порядка. Поэтому он, надеясь на взаимопонимание,  так желал успеха  Трампу, а потом так  радовался победе на праймериз правоцентристов во Франции пророссийского Франсуа Фийона, открывшей тому дорогу к президентству.

 Во-вторых, не может обойтись без образа США и Запада в целом, как  реального либо потенциального цивилизационного соперника – в том числе, военного. Этот образ – главный стратегический ресурс системы,  задействуемый во времена, когда ее внутренняя устойчивость становится сомнительной. Поэтому, как заметила когда-то Татьяна Кутковец, больше всего российский правящий класс боится, что люди в России перестанут бояться Запада. Так, как перестали бояться при Горбачеве, заверившего советский народ, что никто на него нападать не собирается.

 Послушал на днях Владимира Рыжкова, рассказывавшего о своей неудачной предвыборной компании. С властью, сказал он, невозможно конкурировать, ибо люди верят в угрозы России извне, боятся их и готовы ради их нейтрализации поступаться своим благосостоянием. В угрозы, исходящие именно от Запада, даже если  они в виде террористов в Сирии или  украинских «бандеровцев».

 Рыжкову возражали: мол, если бы по ТВ говорили о том, что действительно происходит в Сирии и на Донбассе, то от этой всенародной духовности в момент не осталось бы следа. Да, пожелай того люди в Кремле и поведай они такое от своего имени. Но им-то это зачем, если задействованный стратегический ресурс легитимности обнаруживает свою жизнеспособность, впечатляющую многих и на Западе? Расходовать его, правда, приходится по максимому и не без пропагандистской истерики, но то, возможно, тоже от страха, что при слабом раздражителе ресурс может не отозваться.

 В Кремле хотят, чтобы Запад отступил перед российской неуступчивостью. Дабы представить такое отступление победой и подтверждением равновеликости, а то и превосходством в величии. Жесткая конфронтация с Западом, для российских «верхов» обременительная, может быть приглушена только возвращением подданным  уверенности  в том, что  «Запад нас боится» еще больше.  Однако тому отступить не проще, чем Кремлю, ибо и у Запада  поставлена на карту его цивилизационная идентичность и возложенная им на себя  миссия ведущего субъекта мирового правопорядка.

Предполагаю, что в формирующейся команде Трампа не могут не отдавать себе в этом отчет. Как и в командах политиков, которые претендуют в обозримом будущем на власть в ведущих странах Европы. Проблема-то со сменой лидеров никуда не денется, и я не уверен, что от нее получится прагматически увильнуть.