Вишистская Франция

Вишистская Франция

Французский «коллаборационизм» был своего рода фоном для конфликта внутри русской колонии между сторонниками Германии и сторонниками союзников. Поэтому без ответа на вопрос почему с нацистами сотрудничали французы, мы вряд ли поймём почему с ними сотрудничали белые русские во Франции.

Французская схема сотрудничества с Гитлером резко отличается от русской. Французские националисты не входили в оккупационные органы управления, как только та или иная территория Франции занималась Вермахтом. Они не призывали французские войска сдаваться немцам и не саботировали войну. Наоборот, маршал Петэн и львиная часть французских противников Третьей Республики участвовали в боях на стороне ненавистной им демократии, исполняя воинской долг перед Францией. Петэн не был «назначен» сверху Гитлером, он встал у руля государства, пройдя абсолютно легитимную правовую процедуру и, более того, некоторое время до заключения мира правительство Петэна формально находилось в состоянии войны с Германией.

Когда маршал становится сначала заместителем председателя Совета министров, а потом и его главой – замечу, что все назначения выполнены не Гитлером, а премьер-министром Полем Рейно – его называют «Наполеоном и Жанной Д’Арк в одном лице» (выражение экс-премьер-министра и члена леволиберальной Радикальной партии Камиля Шотана). Петэну предстояло расчистить «авгиевы конюшни» в условиях жуткого военной катастрофы, паники населения, взирающего на бегущую армию, и внезапного исчезновения министров, которые в момент принятия Петэном власти блуждали где-то между рек Гаррона и Луара.

Окончательный переход власти к Петэну состоялся по результатам голосования 10 июля 1940 года: Национальное Собрание (Сенат и Собрание депутатов), съехавшееся в город Виши, абсолютным большинством голосов передало «всю полноту власти республиканского правительства в руки маршала Петэна с целью разработки посредством одного или нескольких актов новой конституции Французского государства. Последняя должна гарантировать права трудящихся, права семьи и права родины. Она будет утверждена нацией и введена в действие созданными на её основе собраниями». Голоса депутатов распределились следующим образом: 569 голосов «за» упразднение Третьей Республики, 80 – «против», 28 воздержалось. Решение вполне соответствующее запросам нации, учитывая, что «за» голосовали представители всех партий, в т. ч. социалисты, последовавшие призыву Шарля Списанна (министр бюджета в блюмовском правительстве «Народного фронта») «принести себя в жертву». Со всеми на то основаниями можно утверждать, что самоликвидацию Третьей Республики произвели… сами республиканцы в лице голосовавших за Петэна социалистов, радикалов и центристов. Группа воздержавшихся из 28 человек во главе с Венсаном Бади (будущий министр по делам ветеранов и жертв войны в правительстве христианского демократа Пьера Пфлимена) в своей резолюции тоже приветствовала Петэна, но предложила не отменять, а приостановить действие конституции до заключения перемирия. В этом «акте неповиновения», по мнению историков, больше чувствовался дух католического движения «Сийон», нежели наследие ортодоксальных республиканцев Третьей Республики, вроде Леона Гамбетты.

Отмена Республики и переход Франции к авторитаризму были абсолютно правомерными действиями и отвечали чаяниям французов как правых, так и левых убеждений. Страна, изъеденная вялотекущей гражданской войной между сторонниками и противниками республики, благодаря военной катастрофе наконец-то нашла общенациональный консенсус в лице маршала Петэна.

О Сопротивлении тогда мало кто думал, так как все наблюдали за тем, как Петэн выводил государство из самых настоящих адовых врат. За сопротивление Германии выступают лишь печально известный социалист Леон Блюм (едва ли стоит напоминать, столько вреда лично он и его «Народный фронт» причинил русским во Франции) и весьма специфический националист Анри де Кериллис, чьи правые убеждения не мешали ему до войны выступать за тесный союз с СССР против Гитлера (в будущем де Кереллис войдёт в лагерь де Голля, а потом заклеймит его «тираном» и эмигрирует в США).

Попутно отметим, что маршал Петэн был чуть ли единственным представителем французской военной элиты, нашедшим несколько добрых слов для русских союзников Франции в Великую войну.

Вместе с тем, в своём стремлении избавиться от Третьей Республики Петэн имел единомышленников в армейской среде. Маршал Вейган, участвовавший в 1920 году в обороне Варшавы от большевиков, отправил Петэну записку следующего содержания: «Прежний порядок вещей, т. е. политический режим, основанный на масонских, капиталистических и интернациональных компромиссах, завёл нас туда, где мы сейчас находимся. Франция более не желает этого». Вейган в дальнейшем был арестован немцами из-за присущей ему германофобии, которая, однако, не мешала ему, в бытность генеральным представителем Петэна в Алжире, заключать в тюрьму голлистов и проводить в жизнь антисемитские законы.

Французское антиреспубликанство возникло, как видим, не благодаря Гитлеру, а задолго до него.

Поражение Третьей Республики стало предлогом для свёртывания «парламентской говорильни» и прихода к власти правых, национально-ориентированных элементов, которые винили (и совершенно справедливо) в катастрофе 1940 года прогнившую демократию. На знаменитом Риомском процессе правительство Третьей Республики судили как раз по обвинению в развале системы национальной обороны, приведшему к поражению в войне. Иными словами, в пронемецком Французском государстве наиболее отъявленных республиканцев судили за то, что те недостаточно подготовились к войне с Германией (в Берлине же желали видеть процесс над «поджигателями войны»). Кстати, все подсудимые имели возможность делать политические заявления. Благодаря выбранной Леоном Блюмом и Ко линии защиты «раз в поражении виноваты мы, то виноват и Петэн», процесс был заморожен. Все нееврейские члены бывшего правительства отправились в почётную ссылку в Тироль, все еврейские (включая Жоржа Манделя и Леона Блюма) – в Бухенвальд, где они содержались в привилегированных условиях.

Что, собственно, представляли из себя «свободные французы»? Если изучать историческую литературу, а не пользоваться дилетантской и поверхностной Википедией, то можно убедиться в том, что движение де Голля «Свободная Франция» (затем «Сражающаяся Франция») не обладала абсолютно никакой легитимностью и пользовалось почти нулевой поддержкой среди французов. Законность петэновского режима казалась на первых порах незыблемой даже самому де Голлю, который в своём легендарном обращении 18 июня (которое не расслышали ни во Франции, ни в колониях) ничего не сказал про «антиконституционность» прихода Петэна к власти и отделался обтекаемыми укорами в «измене». Это уже потом голлистские пропагандисты положили началу настоящему «апокрифическому» жанру и, изменяя текст «речи 18 июня» для листовок, вставляли туда всё больше и больше ругани в адрес Виши.

А как обстояли дела с восприятием призывов де Голля рядовыми французами? Для начала нужно напомнить, что на момент зарождения «резистанса» ненавистный «предатель» Петэн находился во Франции, со своим народом и пытался в апокалиптических условиях

А как обстояли дела с восприятием призывов де Голля рядовыми французами? Для начала нужно напомнить, что на момент зарождения «резистанса» ненавистный «предатель» Петэн находился во Франции, со своим народом и пытался в апокалиптических условиях спасти панически бегущую армию, которую де Голль призывал «продолжать сопротивление», т. е. идти на верную смерть. Свои пламенные призывы к ошалевшим от поражения и потерь французам де Голль строчил в уютной семейной обстановке (жену и детей он заблаговременно переправил в Лондон), не зная нужды и страдания. Ещё бы, ведь в бытность свою командиром 4-й танковой дивизии, «великий француз» не отличался особенным уважением к жизни простого солдата (про то, как «полководец» де Голль умудрился потерять всю бронетехнику в первых локальных боях с Вермахтом, скромно умолчим). Естественно, что призывы малоизвестного, политиканствующего, да ещё и непопулярного среди своих малочисленных подчинённых (показательно, что ни один из бывших солдат и офицеров 4-й танковой дивизии в дальнейшем не присоединился к «Сопротивлению») генерала не нашли себе целевой аудитории. Французы, чья психика была надломлена чудовищным кровопусканием 1914-1918 гг. (тогда погибло 27% от новобранцев 18-27 лет), не желали войны, боялись войны, стремились поскорее прекратить войну. Сытые по горло «верденской мясорубкой» они всей душою противились повторению кошмара. Правительство Петэна дало им то, чего они хотели: мир. Причём мир не на таких уж катастрофических условиях. Потеря промышленных Эльзаса и Лотарингии (что для Франции было уже не в первой) должна была вновь превратить Францию в крестьянскую страну. Да, с мечтами о гегемонии в Европе пришлось расстаться. Но стоила ли игра свеч? В конце концов, французы били немцев во время наполеоновских войн, били в первую мировую. В 1940-ом немцы побили французов, так же как в 1870-ом? Такая ли уж в этом трагедия? Немцы не покушались на французские колонии, из которых только какие-то клочки в Сомали отошли к итальянцам (также итальянцы претендовали на французскую Северную Африку, но немцы не проявили никаких тенденций к поддержке аппетитов распоясавшегося и к тому же очень слабого союзника). Просто вместо экспансии во вне, французам предстояло уйти в себя. «Проклятые» вишисты, как и большинство французов, не видели причин продолжать собственное же избиение; ограничившись сравнительно небольшими потерями (меньше, чем во франко-прусскую) Франция обеспечила своему народу право жить в относительном спокойствии. Да и немцы старались найти к французам адекватный подход: в Париж из Вены для перезахоронения был отправлен прах «Орлёнка» (сына Наполеона, герцога Рейхштадского), а Гитлер встретился с Петэном.

Ф.М.