БЫЛ ЛИ МАХНО ЕВРЕЙСКИМ БАТЬКОЙ?

Низведенный советской пропагандой до анекдотического персонажа, властелин Гуляй-Поля всеми силами боролся с юдофобией

О Несторе Ивановиче Махно, участнике гражданской войны, одной из ее самых видных и далеко неоднозначных фигур, в советские времена писали откровенно плохо.

Пробираясь в Одессу, Константин Паустовский, столкнулся с поездом махновцев. Ему удалось запечатлеть в памяти и самого Махно. Уловить, благо, что длилось это недолго (поезд не останавливался, и, что называется, промелькнул перед глазами писателя), впечатляющие подробности:

"На заднем сидении из красной сафьяновой кожи полулежал в ландо щуплый маленький человек в чёрной шляпе и расстегнутом казакине, с зелёным землистым лицом. Он положил ноги на козлы, и вся его поза выражала лень и томный сытый покой. В опущенной руке человек этот держал маузер и поигрывал им, слегка подбрасывая его и ловя на лету.

Я увидел лицо этого человека, и тошнота отвращения подкатила к горлу. Мокрая чёлка свисала на узкий сморщенный лоб. В глазах его — злых и одновременно пустых, глазах хорька и параноика — поблескивала яростная злоба. Визгливое бешенство, очевидно, не затихало в этом человеке никогда, даже и теперь, несмотря на его вальяжную и спокойную позу".

Дальше — больше: скорее всего, в силу омерзительных черт характера и врожденной склонности к убийству, Махно выстрелил из нагана в дежурного по станции и убил его.

У Алексея Толстого в его трилогии "Хождение по мукам" Нестор Махно — тип, несомненно, патологический. Озверелый маньяк. Нелюдь.

"Махно гулял. В добытой после налета на Бердянск гимназической форме колесил на велосипеде напоказ всему городу, или вместе со своим адъютантом Каретником пел песни под гармонь, шатаясь по улице, или появлялся на базаре, злой и бледный, ища ссоры, но все от него прятались, зная, как легко у него из кармана штанов вылетает револьвер. Дюжие махновцы, не боящиеся ни бога, ни черта, увидев его около карусели, слезали с деревянных коней и пускались наутек…

…По всему Гуляй-Полю шли разговоры, что батька за последнее время стал много пить, и как бы не пропил армии".

В известной экранизации эпизод с катанием на карусели усилен. Махно не только катается на карусели, но и стреляет по прохожим из револьвера.

Столь же неприглядно выглядит Махно в поэме Багрицкого "Дума про Опанаса". И напрямую. И опосредованно. Через главного героя "Думы" крестьянского сына Опанаса.




Нестор Иванович Махно родился 7 ноября 1888 года в селе Гуляй-Поле Александровского уезда Екатеринославской губернии. Семья бедствовала. С детских лет Нестору пришлось много и тяжело работать.

В 1906 году Махно примкнул к "Союзу вольных хлеборобов". Ещё этот "Союз" именовался "Крестьянской группой анархистов-коммунистов".

В составе группы Махно участвовал в разного рода экспроприациях. Его несколько раз арестовывали. В том числе за хранение оружия и участие в покушении на жизнь местных стражников.

Сессией Одесского военного окружного суда Нестор Махно 22 марта 1910 года был приговорен к смертной казни через повешение. Смертную казнь заменили бессрочной каторгой.

Наказание Махно отбывал в каторжном отделении Бутырской тюрьмы в Москве. Там он поднаторел и в идеологическом плане. Наставником Махно был однокамерник, известный анархист Петр Старшинов. И в общеобразовательном.

Малограмотный Махно брал в тюремной библиотеке книги. И с их помощью пополнил свои знания по истории, литературе и математике.

В тюрьме Махно основательно подорвал своё здоровье.

Нрав у будущего "Батьки" был ещё тот. Он участвовал во всех акциях протеста, недовольных условиями содержания, заключенных. Многократно помещался на длительные сроки в карцер. И, как следствие, заболел туберкулезом легких.

После Февральской революции Махно вышел на свободу. И вернулся в Гуляй-Поле. Там его встретили, что называется, "на ура". Как-никак, признанный борец и жертва режима. Избрали председателем Гуляйпольского крестьянского союза. На волне народного обожания и массовой поддержки Махно объявил себя комиссаром Гуляйпольского района. Ещё он возглавил Комитет по спасению революции. И приступил к радикальным революционным преобразованиям.

25 сентября 1917 года Махно подписал декрет уездного Совета о национализации земли и разделе её между крестьянами. Что, разумеется, с радостью было встречено народными массами. И обеспечило поддержку и самому Махно и его движению.

* * *

В начале апреля 1918 года Екатеринослав и прилегающие к нему районы были захвачены австро-германскими войсками. Немцев поддерживали воинские соединения Центральной Рады.

С небольшим отрядом единомышленников Махно сунулся было на защиту революционных завоеваний. Серьезного противодействия отряд махновцев в ту пору не оказал и был расформирован после бегства с поля боя.

* * *

Оставшись не у дел, Махно уехал из Гуляй-Поля. Он добрался до Москвы, где встретился с лидерами российских анархистов П.А.Кропоткиным, А.А.Боровым, И.С.Гроссманом, П.Аршиновым, Л.Чёрным (Турчаниновым). Его приняли руководители советского правительства В.И.Ленин, Я.М.Свердлов и Л.Д.Троцкий.

Говорят, что на Ленина Махно произвел большое впечатление. Дескать, правильный, революционно настроенный товарищ. И от него можно многого ожидать в борьбе за народное дело.

В июне 1918 года Махно принял участие в Московской конференции анархистов. На конференции была выработана тактика борьбы против гетманщины и австро-германских войск на Украине.

* * *

Идейно окрепший и утвердившийся в своем желании вести борьбу с многочисленными врагами крестьянства, Махно вернулся из Москвы.

Довольно быстро ему удалось организовать партизанский отряд. Отряд этот со временем перерос в многотысячную повстанческую армию, способную решать не только тактические, но и стратегические задачи.

Махно то ли сам себе, то ли идя навстречу пожеланиям соратников, видевших в нем чуть ли не отца родного, присвоил себе не имевшее аналога в других армиях воинское звание "Батько". И в этом качестве вошел в историю — "Батько Махно".

27 ноября 1918 года отряд Махно занял Гуляй-Поле. Махно объявил Гуляй-Поле своей столицей. И возглавил "Гуляйпольский революционный штаб".

* * *

Большевики не могли не считаться с Батькой. Идейно близкий товарищ, хоть и с заворотами. Много недопонимает. Но, как временный союзник, подходит.

Воюет он правильно. Можно сказать геройски. А, что до остального, то со временем разберемся.

Армию Махно попытались объединить с Красной Армией. Сначала это была Третья бригада. Затем Третью бригаду переименовали в Первую Революционно-повстанческую украинскую дивизию. Позднее дивизия стала называться Революционной Повстанческой армией Украины (махновцев).

В середине февраля 1919 г. Махно выступил против войск Деникина, наступавших на Москву. И одержал несколько впечатляющих побед.

Советская власть высоко это оценила и наградила Махно высшим в ту пору орденом — Красного Знамени.

В апреле 1919 года войска Махно приняли участие в подавлении мятежа командарма Красной Армии Григорьева. Именно части Махно, а не героическая Красная Армия, о чем долгие годы утверждалось и в исторических трактатах и, в литературных произведениях и в песнях, форсировали Сиваш и положили начало разгрому войск Врангеля.



* * *

На сайте Махно.ру читаем:

"В армии махновцев были и еврейские подразделения. Наиболее известна батарея артиллериста Шнейдера, имевшая еврейскую же полуроту прикрытия. Защищая Гуляй-Поле, батарея в июне 1919 года до конца, до последнего сражалась с деникинцами.
Сам Махно понимал, что значительная часть крестьянского населения заражена антисемитизмом, и вел с этим беспощадную борьбу, применяя методы, свойственные периоду гражданской войны. В феврале 1919 года он предложил всем еврейским колониям создавать отряды самообороны, выделил им нужное для этого оружие и боеприпасы. Одновременно он потребовал от своего культпросветотдела и всех командиров усилить разъяснительную работу среди местного населения.
С участниками еврейских погромов Махно расправлялся быстро и решительно. У атамана Григорьева он потребовал ответа за чудовищный погром, учиненный его бандами в мае 1919 года в Елизаветграде, и ряд других антисемитских действий. "Такие негодяи, как Григорьев, позорят всех повстанцев Украины, и им не должно быть места в рядах честных тружеников — революционеров", — заявил Махно. Григорьев и его штаб были расстреляны, причем в расстреле атамана принимал участие сам батька.
Еврейское население Гуляй-Поля, Александровска, Бердянска, Мариуполя, все земледельческие еврейские колонии, расположенные в зоне действий махновских войск, надежно ими защищались и пострадали в годы гражданской войны меньше, чем в других районах Украины.
Сохранились распространявшиеся махновцами книги, брошюры, воззвания, листовки, посвященные борьбе с антисемитизмом. В подписанном лично Махно в том же мае 1919 года обращении к "Рабочим, крестьянам и повстанцам" говорилось: "Ваш революционный долг — пресечь в корне всякую национальную травлю и беспощадно расправляться со всеми виновниками еврейских погромов…"
Евреи Гуляй-Поля отвечали ему взаимностью. В 1918 году, добираясь из Москвы на Украину, Махно чуть не погиб, попав в руки к немцам с чемоданом анархистской литературы. Гуляй-польский еврей заплатил огромную сумму денег для освобождения батьки, который впоследствии изыскал возможность отблагодарить своего спасителя".

* * *

Махно обладал незаурядными полководческими способностями. Это признавали и враги его, и союзники. Он совершал смелые рейды. Появлялся в неожиданном для противников месте и времени, и наносил чувствительные удары.

Ему, а не Буденному, принадлежит ввод в строй одного из наиболее действенных орудий гражданской войны — легендарной пулеметной тачанки.

Деникин в своих воспоминаниях более чем откровенно говорит о полководческих талантах "Батьки", его военных успехах.

И признает, что его наступление на Москву остановила именно армия Махно:

"Махно решился на смелый шаг: 12 сентября он неожиданно поднял свои отряды и, разбив и отбросив два полка генерала Слащева, двинулся на восток, обратно к Днепру. Движение это совершалось на сменных подводах и лошадях с быстротой необыкновенной: 13-го — Умань, 22-го — Днепр, где, сбив слабые наши части, наскоро брошенные для прикрытия переправ, Махно перешёл через Кичкасский мост, и 24-го он появился в Гуляйполе, пройдя за 11 дней около 600 верст.

В результате в начале октября в руках повстанцев оказались Мелитополь, Бердянск, где они взорвали артиллерийские склады, и Мариуполь — в 100 верстах от Ставки (Таганрога). Повстанцы подходили к Синельникову и угрожали Волновахе — нашей артиллерийской базе… Случайные части — местные гарнизоны, запасные батальоны, отряды Государственной стражи, выставленные первоначально против Махно, легко разбивались крупными его бандами. Положение становилось грозным и требовало мер исключительных. Для подавления восстания пришлось, невзирая на серьёзное положение фронта, снимать с него части и использовать все резервы… Это восстание, принявшее такие широкие размеры, расстроило наш тыл и ослабило фронт в наиболее трудное для него время".

* * *

Союз Махно с большевиками был непрочным. Махно то рвал отношения с советским правительством, то вновь заключал его.

Помимо чисто военных нестыковок, помимо того, что махновцы плохо вписывались в общеармейскую дисциплину, мешали разные политические платформы.

Убежденный сторонник "уравнительного землепользования на основе собственного труда", Махно не принял проводимую большевиками пресловутую продразверстку.

Он требовал свободы слова и печати. Возможности собраний для всех партий. Ещё Махно настаивал на соблюдения прав личности, обеспечения её неприкосновенности. А также стоял за свободу выборов в Советы трудящихся крестьян и рабочих. И отказ от диктатуры коммунистической партии:

"Если товарищи большевики идут из Великороссии на Украину помочь нам в тяжелой борьбе с контрреволюцией, мы должны сказать им: "Добро пожаловать, дорогие друзья!", — заявил Махно. — Если они идут сюда с целью монополизировать Украину, мы скажем им: "Руки прочь!".

Окончательный разрыв наступил в конце 1920 года. Большевики взяли от Махно всё, что могли. В военной помощи его армии они больше не нуждались. Как политический деятель он их ни в коей мере не устраивал. Более того мешал.

Противостояние длилось до середины 1921 года. Силы были неравными.

28 августа 1921 года остатки отряда во главе с Махно бежали в Румынию.

Махно какое-то время жил в Румынии. Затем в Польше. В 1923 году переехал в Париж.

В Париже он бедствовал. Работал сапожником, типографским рабочим. Ещё он занимался литературным трудом. Написал несколько книг, представляющих большой интерес для историков. В том числе: "Под ударами контрреволюции" и "Украинская революция".

Умер Махно в 1934 году в Париже от туберкулеза легких.

* * *

И в самом Гуляй-Поле, и в других близких к нему населенных пунктах, в ту пору проживало много евреев.

Строка из поэмы Багрицкого "Дума про Опанаса" — "Бить жидов и коммунистов…", — явный перегиб.

Антисемитизм, во всяком случае, концептуально, махновскому движению в целом не был присущ.

Чего нельзя сказать о частностях.

Сам Махно антисемитом не был. И как убежденный анархист, и в силу личностных свойств и качеств.

Под знаменами Махно сражалось много евреев.

Стараниями доктора Абрама Лося был открыт лазарет. И создано несколько санитарных отрядов.

Махновскую артиллерию возглавил Абрам Шнейдер.

Обороняя Гуляй-Поле во время наступления деникинцев в июне 1919 года, артиллеристы и солдаты еврейской же полуроты прикрытия, сражались до последнего снаряда и погибли.

Ещё была сформированная так называемая "еврейская рота".

Среди руководства движения евреи также были достаточно широко представлены.

Заместителем председателем Гуляй-Польского ВРС (военно-революционного совета) был некий Коган.

По одной из версий махновской разведкой, по другой — контрразведкой; а, скорее всего и тем и другим вместе, руководил легендарный Лёва Задов (Зиньковский).

Культпросветотделом заправляла Елена Келлер.

Членами культпросвета армии были Иосиф Эмигрант (Готман), Яков Алый (Суходольский) и некоторые другие.

Кульпросветработники махновской армии не занимались художественной самодеятельностью. Это были комиссары, старавшиеся придать махновской вольнице соответствующий идейных дух.



* * *

Махно пресекал любые проявления антисемитизма. И строго наказывал.

В мае 1919 года за убийство в Александровском уезде 20 евреев-колонистов было расстреляно 7 крестьян села Успеновка.

По свидетельству П.Аршинова, на одной из станций Махно увидел плакат следующего содержания:

"Бей жидов, спасай революцию, да здравствует батько Махно!"

Автор плаката был найден. И тут же, на месте, расстрелян. В назидание другим.

Ещё Махно организовывал в еврейских земледельческих колониях отряды самообороны и вооружал их.

Это, разумеется, влияло на общее положение, но не останавливало в полной мере. Настолько сильным было желание убивать и грабить еврейское население среди части махновцев. В сущности, тех же украинских крестьян, убивавших и грабивших евреев в составе петлюровских войск. Идеология для них, будь то "жовто-блакiтна" петлюровская; будь-то анархистская махновская, мало что значила.

* * *

С приближением немцев к Гуляй-Полю в еврейской общине наметился раскол.

Какая-то часть состоятельных евреев, жителей Гуляй-Поля и его окрестностей, не слишком доверяла как самому Нестору Махно, так и тем силам, которые стояли за его спиной: публика несолидная, трудно управляемая, анархисты. Центральная Рада казалась им более основательной. Тем более что за её спиной стояли немцы. И эти "лица еврейской национальности" старались проявить свою лояльность, выказать посильную поддержку. В том числе — материальную.

До Гуляй-Поля доходили слухи, что немцы на своем пути громят места проживания евреев, где им было оказано сколько-нибудь серьезное сопротивление. Пугала серьезная ответственность за дела, к которым большинство не имело никакого отношения.

В полном соответствии со сказанным по аналогичному поводу главным московским раввином Яковом Мазе:

"Революцию делают Троцкие, а расплачиваются за неё Бронштейны".

Менее обеспеченные граждане, точнее, их революционно настроенные дети, были против. Они видели в этом откровенное предательство.

* * *

Судя по воспоминаниям Махно, дальнейшие события развивались следующим образом.

В ожидании прихода немецких войск и гайдамаков часть еврейского населения была готова их встретить, что называется, с хлебом и солью.

Особо отличился бывший идейный анархист, некий Лёва Шнайдер.

Махно рассказывает:

"Под руководством "анархиста" Лёвы Шнайдера, владевшего, помимо еврейского языка, и украинским, было разгромлено бюро анархистов. На украинском языке он обратился к шовинистическим бандам:

— Брати, я з вами вмру за неньку Украину!

С такими словами вскочил этот "анархист" в бюро анархистов, начал хватать и рвать черные знамена, срывать со стен портреты Кропоткина, Бакунина, Александра Семенюты, разбивать их и топтать. Даже шовинисты украинцы не делали того, что делал он, этот новоиспеченный украинский патриот, — говорили мне очевидцы…"

* * *

Избежать погромов не удалось. Первое время немцы поддерживали какой-то порядок. Но довольно скоро власть в свои руки взяли "сичевики-украинцы". Начались издевательства над евреями, грабежи и убийства.

Досталось всем, вне зависимости от политических взглядов и рода занятий.

Махно писал:

"В те же дни, по провокации "социалистов" и шовинистов… поймали молодого славного революционера анархиста из бедной еврейской среды, Горелика, и зверски мучили его. Ударяли его… плевали ему в глаза, заставляли раскрывать рот и плевали в рот. При этом ругали его за то, что он — неподкупный еврей. И, в конце концов, убили этого славного юношу революционера".

Это был, несомненно, яркий и ужасающий, но далеко не единичный случай.


* * *

Как бы там ни было, антисемитские тенденции, и без того значительные, усилились.

Махно, судя по написанному им годы спустя, пытался повлиять на них. Пытался, как-то образумить своих соратников. И, по возможности, унять.

"Я убеждал крестьян и рабочих в том, — утверждал Махно, — что еврейские труженики, — даже те из них, которые… были прямыми участниками в контрреволюционном деле, — сами осудят этот свой позорный акт. Буржуазия же, причастная к провокационным делам в Гуляй-Поле, свое получит, независимо от того, к какой национальности она принадлежит… Я тревожился. Передо мною вставал грозный призрак антисемитизма.

Я собирался с силами, чтобы преодолеть эту заразу в массе крестьян: заразу, привитую преступлением одних, и глупостью других…

Я… подчеркнул истинную роль и громадную опасность антисемитизма".

Его усилия, как показали дальнейшие события, были не слишком успешными.

* * *

Был ли Батько Махно еврейским батькой?

Едва ли. Но он был идейным борцом с антисемитизмом и, где мог, упреждал его проявления. Что в те тяжелые времена дорогого стоило.

Валентин ДОМИЛЬ
Журнал «Исрагео»