Как пережить конец жизни.

В последнее время, когда срок человеческой жизни увеличился, учёные стали выделять первую и вторую старость. Первая — с 70, а вторая — после 80. Если во время первой ещё наблюдается более или менее нормальная жизнь или то, что называют заслуженным отдыхом, то вторую скорее можно назвать кризисом конца жизни.

Старость, конечно, понятие относительное, но общая тенденция, к сожалению, — это развал.

Старость идёт вразрез с обществом. «Мы удержать не в силах время», — сказал поэт (Роберт Бернс). Однако наша цивилизация явно хочет его удержать. Она настроена на вечную безоблачную молодость и не замечает заботы стариков, особенно глубоких.

. «В глобальном масштабе число жителей в возрасте 60 лет или старше почти утроится, увеличившись с 743 млн в 2009 году до 2 млрд в 2050 году, когда впервые в истории число таких людей превысит число детей в возрасте до 15 лет», — отмечал генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун.

Однако я не о результате, а о процессе, точнее, о процессе «второй старости». Нормальность и отдых здесь перестают быть правилом. В основном это борьба за существование — уже за существование, а не за жизнь. 

Бессмысленность и одиночество — два бича старости. Особенно они секут тех, для которых жизнь заключалась в работе, а больше всего тех, кто имел высокую самооценку или командовал другими. Теперь все, кому не лень, командуют тобой. Более того, валяют, как попало, твоё немощное тело. Становишься не то куклой, не то тварью дрожащей.

В идеале современный человек хотел бы себя превратить в машину с неограниченными возможностями функционирования и потребления. А силы и время жизни ограничены, прямо как в каменном веке.

То, что невозможно периодически покупать дополнительное время жизни, подспудно начинает вызывать стресс. Ведь можно менять фильтры очистки воды. Можно менять детали компьютера или автомобиля. Можно обновлять гардероб. А вот времени жизни докупить по-прежнему нельзя. Остаётся хотя бы докупать средства для того, чтобы стимулировать способности организма.

Казалось бы, теперь ты свободен от нагрузок и обязанностей, живи и радуйся! Но, во-первых, именно обязанности и нагрузки и были для многих жизнью. Поэтому «свобода от» не превращается у них в «свободу для».

Ну, хорошо, тогда наслаждайся своим внутренним миром: думай, пиши мемуары. Но как собрать разбегающиеся мысли? И потом, кому это на фиг нужно?

   Если не равнодушному обществу, то, может быть, любящей семье или друзьям? Мы видим, как растут отчуждение и непонимание между людьми, даже близкими. Друзья-одногодки либо перемёрли, либо борются с дряхлостью каждый в одиночку. А уж про следующие поколения и говорить нечего. За несколько последних лет культурные коды, интересы, ценности — всё поменялось. Всегдашний зазор поколений расширился до дистанции огромного размера — жизнь уносит молодых вперёд, как стремительно бегущая река, оставляя стариков стоять на берегу, широко открыв беззубый рот и прикрыв козырьком слезящиеся глаза. А в глазах — тоска. Или просто пустота. Непонятно, что хуже. Те же, кто всё чувствуют и понимают и не хотят висеть грузом на шеях родственников, страдают ещё и от этого.

Большинство, правда, смиряется с тем, что за ними ухаживают, и отдаётся на волю судьбы и ухаживающих, фактически превращаясь в зомби. Но немало и таких, кто хотел бы уйти, во-первых, чтобы освободить близких, а во-вторых, какой смысл в такой жизни? Но уйти им не дают. В идеале человека можно «тянуть» в состоянии баланса на грани жизни и не жизни по крайней мере лет 5, а то и все 15.

Понятно, что в этом процессе остатки личности растворяются в лекарствах, анализах и процедурах. К тому же необходимо постоянное волевое усилие, на которое уже не хватает сил. Допустим, многие болезни опорно-двигательного аппарата требуют постоянного упражнения. Хождение — это жизнь или по крайней мере сохранение конечностей.

Говорят, что в старости портится характер. Естественно, ведь в гонке за выживание старики просто-напросто устают. Борьба с болезнями утомляет не меньше самих болезней. Количество таблеток зашкаливает. Резервы оптимизма тают. Множатся жалобы, старческие капризы, а нередко и агрессия. Типа: «Оставьте меня в покое, что вы меня мучаете, дайте сдохнуть спокойно!» Или наоборот: «Вот, смотрите, здесь у меня болит. И здесь! И здесь! Видели? Ну, чего же вы стоите? Сделайте что-нибудь!»

Растерянные родственники мечутся в поисках рычага для мотивации («Пишите ему письма! Он любит письма!» или «Приходите к нему в гости! Он любит гостей!»). Ищут другого, более эффективного лекарства или врача, другую — более опытную — сиделку. Или бессильно опускают руки.

Глядя на стариков второй старости, я как-то поймал себя на мысли, что они, в сущности, дети. Как ребёнка отделяет от не жизни, допустим, один год, так и престарелого, но только с другого конца. И тот, и другой беспомощны и беззубы, едят лишь жидкую пищу и «присосались» к матери, которая теперь дочь или сын....

Вы скажете: отдайте его в руки специалистов! А скажите по чести, много ли вы видели домов престарелых, где персонал не только правильно функционирует, но ещё и любовно предан пациентам? Понимает индивидуальную психологию каждого? Не отделывается дежурными фразами типа «Ничё, Марь Иванна, всё будет хорошо» или хотя бы произносит их с выражением.

В людях проявляется главное: может ли человек подняться над своими страданиями и посмотреть вокруг или просто по жизни ползёт к кладбищу, отвлекаясь на различные удовольствия и способы скрасить досуг.

Физически, если при первой старости человек, в общем-то здоровый, уходил в иной мир от какой-то одной болезни, то в состоянии поддерживаемой дряхлости болезней уже накопилось столько, что совершенно непонятно, где в следующий раз прорвёт эту латаную-перелатаную одёжку. Соответственно, накопилось и лекарств-заплат (за которые изрядно заплачено); при этом лекарства воюют не только с болезнями, но и между собой, и результат предсказать невозможно. 

Морально всё труднее в этом человеческом существе, в осколках распадающейся личности, нередко озлобившейся или нереагирующей, чувствовать прежнего отца или мать и сохранять прежнюю любовь и готовность помочь.

Вот такие невеселые размышления. И ещё ничего не сказано про веру. А может, в ней и есть спасение? Но легко сказать, а вот уверовать!

Публикуется в сокращении.