СИСТЕМНЫЙ ГЕНОЦИД И МАЛЬТУЗИАНСТВО

 Предположение Томаса Мальтуса о кризисе общества, которое прирастает численно в геометрической прогрессии, а увеличивает свой производственный потенциал по линейной зависимости верно для определенных исторических периодов – в том числе и для нынешнего периода, когда научно-технический прогресс в целом замедлился.

  Там, где прирост продолжает оставаться экспоненциальным, голод и нищета вполне возможны. Но в Европе (включая Россию) наблюдается обратный процесс – прирост населения либо прекратился, либо его численность уменьшается, а производственный потенциал хотя бы потихоньку все-таки растет. Что должно бы приводить к увеличению достатка, но это возможно лишь в случае относительно равномерного распределения материальных благ. Сложившиеся олигархии, напротив, сохраняют мальтузианское противоречие – если марксово абсолютное обнищание давно прекращено, то относительное обнищание сохраняется в силу сложившихся порядков. И это не самое страшное.

  Социалисты в указанных обстоятельства призывают к выравниванию распределения материальных благ и в электоральной стратегии оказываются успешными, ориентируясь на теорему Блэка о медианном избирателе. Но олигархическая природа европейских политических режимов сегодня нивелирует преимущества «левых», с одной стороны фальсифицируя волеизъявление избирателей, а с другой стороны – не допуская главенства посредственностей в существенных вопросах. Политическим деятелям выделена своя сфера деятельности, которая не может повлиять на олигархическое распределение, и там ориентация на медианного избирателя приводит во власть все более слабых в интеллектуальном и волевом отношении лиц. Настоящая власть при этом остается непубличной и вынуждена коррумпировать прослойку «серых мышей», которая пытается встать вровень с олигархическим закулисьем.

  Теорема Блэка не действует, когда политический спектр перестает быть примитивным – распределенным между «правыми» и «левыми», то есть, когда в политику пытаются вклиниться националисты, которые не совпадают в своих ориентирах ни с социалистами, ни с либералами – те и другие для них «левые», но меж собой они – конкуренты, формирующие общую медианную личность – в меру либеральную, в меру социалистическую. Чтобы не допустить альтернативного медианного пика или неустойчивости выбора из трех вариантов, а значит – принципиального столкновения политических идей, олигархии стремятся задавить национализм всюду – и тогда формально выстроенная электоральная демократия создает удобную систему, в которой политики покупаются и продаются. Единственная остающаяся после этого проблема олигархии – это последовательная деградация публичных политических элит, которую уже невозможно скрыть от интеллектуально развитых слоев общества. Коррумпировать деградирующие в сторону клинической дебильности политические элиты проще, но своей низкой способностью к продуктивной деятельности они создают проблемы с управляемостью государством и экономическими системами. В Российской Федерации уже состоялось неформальное лишение субъектности народного представительства – оно формируется полностью под контролем административно-олигархической закулисы и не претендует на какую-либо политическую роль, имитируя все без исключения политические процедуры. Такая форма тотальной коррупции удобна для олигархии, но это тупик – задачи, требующие социального творчества, в таких условиях решены быть не могут. За деградацией политического класса следует деградация всех социальных систем. И мы видим распад и разложение образования, здравоохранения, науки, культуры и утрату даже навыков инженерного труда – в социуме остается место только для низкоквалифицированного труда, рядом с которым нарастает низкодоходный паразитизм (офисный планктон). Развитие техники и технологий только расширяет паразитизм, а в области низкоквалифицированного труда обостряется конкуренция – особенно жестокая при проведении политики замещающей миграции, когда коренное население не допускается даже к низкодоходным профессиям. Паразитизм в этом случае навязывается, а не является следствием низкого уровня притязаний личности.

  Медианный избиратель приводит к власти медианного политика, который вынужден проводить немедианную политику, но провозглашать лозунги, близкие медианному избирателю. Это обратная сторона коррумпированности политического слоя – он становится тотально лжив. А ложь ведет к интеллектуальной деградации, поскольку политик вынужден держать в голове как минимум два плана реальности – публичный и закулисный, и при этом стараться ничего не перепутать. Думать в этом случае уже некогда. При своих медианных способностях он в этом случае деградирует до уровня интеллекта ниже медианного избирателя. При деградации образования (неизбежного при деградации политического класса) медианный избиратель также теряет интеллектуальный уровень, подталкивая к тому же медианного политика, а все более острый контраст в сравнении с сохраняющейся и воспроизводимой в каждом поколении интеллектуальной элитой требует от олигархии исключения интеллектуалов отовсюду – прежде всего, отстранения от публичной критики. Сложившаяся ситуация соединяет примерно стабильную численность населения с его последовательной деградацией в плане понимания социальных процессов, расширением сферы паразитизма и обострением конкуренции на рынке низкоквалифицированного труда в крупных городах. Совокупно олигархия, политический класс, социальные паразиты и пролетарии всех сортов соучаствуют в геноциде наиболее интеллектуально одаренных слоев общества. Геноцид усиливается при социальной нестабильности, когда именно ученые, интеллигенты - «шибко умные» - превращаются во «врагов народа» - одновременно и олигархии (номенклатуры), и пролетарских масс.

   В течение всего ХХ века на фоне социальных потрясений, революций и войн происходила и происходит в XXI веке на наших глазах перманентная революция «серых мышей», что послужило одной из причин торможения и остановки научно-технического прогресса, деградации уровня образованности общества, фальсификации политического процесса и усугубления олигархического присвоения достижений человечества в целом. Люди не знают или не хотят знать причин своего униженного положения, и это состояние незнания поддерживается политическими режимами, средствами массовой информации, системами воспитания и образования. Крах таким образом устроенных социумов неизбежен и неуклонно приближается. Возможность сосуществования миров бесправных и нищих деградантов и «Элизиума» для избранных - только воображаемая реальность антиутопий.

   Надежда преодолеть гибельный сценарий – только в национализме и жестко устроенном национальном государстве, где социальный паразитизм исключен конкуренцией не за уровень доходов, а за норматив качества жизни. Национализм устраняет как ненужный хлам спектр политических предпочтений и вообще снимает с повестки дня электоральную демократию. Пути для возобновления научно-технического прогресса открываются контрреволюцией интеллекта против «серых мышей». Меритократия заменяет олигархию, а избыточные трудовые ресурсы, не способные к высокоинтеллектуальной деятельности, направляются в те технологические уклады, которые требуются для освоения пустующих земель, которых в России предостаточно. Там в гораздо большей степени нужны землекопы, дорожники, бетонщики и т.п. В научных и культурных центрах – другой профиль, в большей степени ориентированный на высшие технологии – авиация, электронику, гуманитарную сферу.

   Геноцид лучших и умнейших будет устранен, а его организаторы попробуют устроить свои отношения с себе подобными. Деграданту жить рядом с продуктивно работающими людьми возбраняется – неважно, в каком укладе они трудятся. Но за Уралом вполне можно подобрать места, где деградантам, включая нынешний политический класс, будет предоставлена возможность либо обустроить свою жизнь, либо сдохнуть. Кто сможет выжить, тот продолжится в следующих поколениях, где нормальный процент интеллектуальных лидеров будет воспроизведен по законам природы. И в таком случае произойдет слияние с лидирующей частью общества. Если не получится, то племя троглодитов пожрет себя и тем самым освободит всех остальных от необходимости держать его на расстоянии.

[А С] Орфография автора сохранена