Внешнеполитические цели Германского Рейха

Предисловие переводчика

Иногда встречаются тексты, которые радуют своей завершённостью настолько, что их остаётся только перевести с тем, чтобы познакомить иноязычного читателя, заинтересованного в самостоятельном изучении истории таких важных событий, как Вторая мировая война. К таким текстам относится и предисловие к книге немецкого историка Виктора Ульриха «Столица Рейха Берлин 1939-1941 гг». (Viktor Ullrich, „Reichshauptstadt Berlin 1939-1941. Zeitgeschichte in Farbe.“, Kiel, 2009), которая представляет собой фотоальбом с видами Берлина в последние перед германо-советской войной несколько лет. К этому предисловию Виктора Ульриха мне трудно что-либо добавить.

Генрих Дауб

Внешнеполитические цели Германского Рейха

Весной и летом 1939 года Берлин был местом, в котором происходили события, приведшие 1 сентября 1939 года к войне Германии с Польшей, а затем и к европейской войне. При этом речь шла о противоположных целях стран участниц этого конфликта.

5 ноября 1937 года Адольф Гитлер поделился с высшим офицерским составом германского вермахта, а также с министром иностранных дел Рейха своими основополагающими мыслями о возможностях и неизбежностях в развитии внешнеполитического положения и тем самым уточнил, как именно он хочет продолжить ревизию Версальского диктата. Присутствовали военный министр Рейха генерал-фельдмаршал Вернер фон Бломберг, главнокомандующий армией генерал-полковник Вернер Фрайхер фон Фрич, главнокомандующий военно-морского флота генерал-адмирал др. Эрих Ридер, главнокомандующий военновоздушных сил генерал-полковник Геринг, министр иностранных дел Рейха Константин Фрайхер фон Нойрат и полковник Фридрих Хосбах, который 10 ноября 1937 года подготовил стенограмму об этой беседе.

Во вступительных словах Адольф Гитлер сказал, что его рассуждения следует рассматривать как завещание на тот случай, если жизнь его неожиданно закончится. После рассмотрения вопросов обеспечения и сохранения немецкого народа, а также численного его роста, он высказал свои предположения о возможных военных конфронтациях, в которые Германия возможно будет втянута.

Германской политике надо иметь в виду действия обоих «врагов-ненавистников» Англии и Франции, для которых сильное немецкое государство в центре Европы – это то же самое, что красная тряпка для быка. Перед лицом угрозы войны с этими странами Германии надо вовремя ликвидировать угрозу с флангов, которая исходит от Чехословакии и Австрии.

В это время Чехословакия уже заключила с Францией и Советским Союзом антигерманские пакты о взаимной военной поддержке и, кроме того, выстроила на границе с Германским Рейхом, частично при помощи Красной Армии, обширные укрепительные сооружения. Кроме того правительство Чехословакии систематически дискриминировало находящихся под его юрисдикцией судетских немцев. Точно так же, как и Чехословакия, правительство в Вене проводило подчёркнуто враждебную Германскому Рейху политику и, запретив деятельность НСДАП в Австрии, таким образом противодействовало тому, чтобы всё больше избирателей имело возможность поддержать эту партию, которая требовала объединения Австрии и Германского Рейха на основе права народов на самоопределение.

По мнению Гитлера до 1943-1945 годов следовало постараться преодолеть эту угрозу с фланга, потому что к тому времени в целом будет завершено вооружение армии, военно-морского флота, военно-воздушных сил, а также создание офицерского корпуса. Правда к этому моменту материальное оснащение и вооружение могут уже снова устареть. Но присоединение Богемии ни в коем случае не должно привести к войне с западными державами и поэтому пойти на него можно будет только в случае внутриполитического кризиса во Франции или на фоне конфликта между Францией и Англией с одной стороны и Италией с другой. Можно даже предположить, что с большой вероятностью Англия и, по видимому, также и Франция уже списали Чехословакию. Потому что проблемы в британской империи и перспектива быть втянутой в длительную европейскую войну, могли бы стать определяющими для неучастия Англии в войне против Германии. Нельзя ожидать, что Франция решится на войну против Германии без британской поддержки. Присоединение Австрии и Богемии не только ликвидировало бы угрозу с флангов и привело бы к установлению лучшей конфигурации границ, но и обусловило бы прибавку продуктов питания для 5-6 миллионов человек, а также обеспечило бы возможность мобилизации приблизительно двенадцати дивизий.

В этой речи-завещании ни слова не говорилось о заселении немцами территорий на востоке Европы. Таким образом мы видим в этом завещании значительные отличия с внешнеполитическими целями, которые Гитлер сформулировал в 20-е годы в своей книге «Майн кампф». В этом же смысле он высказался уже перед этой встречей в разговоре с Альбертом Шпеером, сказав, что его книга большой частью уже неактуальна.

В 1938 и 1939 годах, после объединения Австрии с Германским Рейхом и создания протектората Богемия и Моравия, две внешнеполитические цели Адольфа Гитлера были осуществлены значительно раньше, чем он это планировал, и без войны. Великобритания и Франция не выступили против этих присоединений Рейха и в сентябре 1938 года даже заставили чехословацкое правительство уступить Германскому Рейху Судетскую область, заселённую преимущественно немцами. В Мюнхенском соглашении от 29 сентября 1938 года Великобритания, Франция и Италия совместно с Германией договорились о том, когда и как будет осуществлена эта передача; пражское правительство выразило протест по поводу этого требования, но затем соглашение подписало. Спустя полгода, 14 марта 1939 года, словацкий парламент заявил о независимости Словакии и тем самым об отсоединении от Чехии. 15 марта, после того как чешский президент Эмиль Гаха попросил «защиты со стороны Рейха», немецкие войска вошли в Чехию. Британский премьер-министр Чемберлен 15 марта 1939 года признал в нижней палате конец независимости Чехии, так как при этом не были нарушены никакие договора, а государство, «границы которого мы предполагали гарантировать, разрушилось по внутренним причинам и таким образом закончило своё существование…»(1)

Решающим фактором в принятии решения о присоединении к Рейху остаточной Чехии в этот момент было убеждение Гитлера, что рост в это время антигерманской военной риторики в США следует рассматривать как предвестника военного конфликта и что поэтому уже сейчас, а не в 1943-45 годах, как предполагалось ранее, следует ликвидировать чешское государство, как возможного военного противника, обладающего хорошо обученной и хорошо вооружённой армией. С ликвидацией исходившей от Австрии и Чехословакии угрозы и связанным с ней присоединением этих областей к Рейху Германия теперь достигла такой силы и величины, которая, по мнению Гитлера, делает невозможным вооружённое нападение «ненавидящих противников» Англии и Франции, и установление длительного мира в Европе становится достижимым .

Последняя внешнеполитическая цель, к которой Гитлер стремился в процессе ревизии Версальского диктата, была ликвидация всех имеющихся между Германией и Польшей проблем. Для её осуществления он был готов отказаться от областей, которые Польша получила в результате Версальского диктата. По поручению Гитлера министр иностранных дел Рейха Иоахим фон Риббентроп 24 октября 1938 сделал польскому правительству следующее предложение:

«1. Свободный город Данциг будет возвращён Германскому Рейху.

2. Через коридор будет проложен экстерриториальный, принадлежащий Германии автобан и такая же экстерриториальная многолинейная железная дорога.

3. Польша получит в Данцигской области такую же экстерриториальную дорогу или автобан, железную дорогу и свободный порт. (Немцы обещали построить полякам за свой счёт и автобан, и железную дорогу, и такой же порт как Данциг в расположенной недалеко от него польской рыбацкой деревне Гдыня. – прим. переводчика)

4. Польша получит гарантию сбыта своей продукции в Данцигской области.

5. Обе нации признают свои совместные границы (гарантии) или прилежащие к ним территории.

6. Германо-польский договор будет пролонгирован на 10 или 25 лет.

7. Обе страны присовокупят к своему договору консультационную оговорку.» (2)

То есть, это предложение не содержало территориальных требований к Польше, так как Данциг был самостоятельным государством, населённым почти исключительно немцами, а независимость Польши в результате строительства экстерриториальных путей сообщения в коридоре – отсоединённой в 1919 году от Германии части Западной Пруссии, не пострадала бы. Предложение министра иностранных дел Рейха от 24 октября 1938 года было удивительной уступкой по отношению к Польше. Оно гарантировало неприкосновенность границ польского государства и закрепляло тем самым отказ от претензий на аннексированные Польшей после Первой мировой войны восточные территории Германии, к чему не было готово ни одно правительство Веймарской республики и что очень сложно было бы объяснить немецкому народу. Речь шла о приблизительно 60 километрах экстерриториальных путей сообщения между Померанией и Восточной Пруссией, строительство которых должно было прекратить постоянные сложности и связанные с ними конфликты между Берлином и Варшавой.

Но польский министр иностранных дел Юзеф Бек не поддержал эти предложения. Вместо этого варшавское правительство мобилизовало 23 марта 1939 года свою армию и сконцентрировало их вблизи Данцига и Гдыни. 28 марта министр иностранных дел Польши разъяснил германскому послу в Варшаве, что «если с германской стороны будет предпринята попытка в одностороннем порядке изменить статус Свободного Города, Польша будет видеть в этом casus belli (то есть причину для объявления войны – прим. переводчика). Точно также к этому приведёт подобное решение сената Данцига, если таковая попытка будет им предпринята.» (3)

Тем самым были обозначены контуры конфликта, который привёл 1 сентября 1939 года к вооружённым действиям между Польшей и Германией и непосредственно после этого к объявлению Великобританией и Францией войны Германскому Рейху.

Отношение Великобритании к Германии

Подчёркнуто враждебное отношение польского правительства к Германскому Рейху начиная с весны 1939 года, а также и одновременно усилившийся террор против немецкого населения Польши связаны с речью британского премьер-министра Чемберлена 17 марта 1939 года, в которой он сделал кардинальный разворот и теперь решительно осудил немецкую политику по отношению к Чехословакии. Кроме того, 31 марта 1939 года он объяснял в нижней палате британского парламента: «Как вам известно, в настоящее время происходят определённые консультации с другими правительствами. Для того, чтобы прояснить позицию правительства Его Величества в промежуток времени до завершения этих консультаций, я чувствую себя обязанным сообщить высокому дому, что в продолжение этого времени в случае какой-либо акции, которая отчётливо будет угрожать независимости Польши и которую польское правительство расценит настолько экзистенциально важной, что окажет ей сопротивление посредством своих вооружённых сил, правительство Его Величества будет считать себя обязанным тут же предоставить польскому правительству всю возможную помощь, какая только есть в его руках. Оно дало польскому правительству гарантию такого рода.

Я могу добавить, что французское правительство предоставило мне право сообщить, что оно занимает в этом вопросе такую же позицию, как правительство Его Величества». (4)

Эта речь, которой Чемберлен воодушевил Польшу занять агрессивную позицию по отношению к Германии, объясняется традиционными принципами лондонской политики.

Великобритания на протяжении столетий боролась посредством политики заключения союзов или войн со всеми странами Европы, которые становились сильными экономически, политически или в военном отношении, либо могли потенциально стать сильными – даже тогда, когда соответствующее государство совершенно не занимало по отношению к островной империи враждебной позиции. Целью лондонской политики, которую в Великобритании называют безобидным словосочетанием «баланс сил» (на континенте), всегда было стремление сохранять слабость других государств или держать их под контролем, либо поддерживать слабые государства против более сильных. Посредством такой политики англичане рассчитывали противодействовать тому, что какое-либо европейское государство смогло бы стать опасным Великобритании и стать ей конкурентом в её действиях на мировой арене. Ведь если бы Англии пришлось мобилизовать для обороны своих островов большую часть своих ресурсов, то ей не хватило бы сил для подавления и эксплуатации народов, которые англичане присоединили к своей мировой империи. При таких обстоятельствах её существование было бы под угрозой. По этой причине Великобритания постоянно вела войны, иногда и продолжительные, против Испании и Франции, а с конца 19 века с быстро развивающимся в экономическом смысле и усиливающимся в военном отношении Германским Рейхом.

Версальский диктат 1919 года позволил Великобритании достичь своих важнейших военных целей: почти полного уничтожения военного и торгового флота Германии, сильного сокращения её сухопутных войск, отъёма её колоний, огромных нагрузок на её экономику из-за потери важнейших промышленных и сырьевых регионов, а также из-за астрономических сумм репараций, которые ей приходилось выплачивать странам-победительницам Первой мировой войны. Таким образом Германия была отключена как политический и экономический фактор. Поэтому лондонскому правительству больше не приходилось держать на случай нападения Германии большое количество кораблей в английских гаванях, оно могло использовать их снова для ограбления своих колоний, разбросанных во всём мире.

После окончания Первой мировой войны Великобритания по-прежнему стремилась осуществлять свою политику «баланса сил», способствуя тому, чтобы европейские континентальные державы держали друг друга в напряжении и тому, чтобы помешать складыванию такой ситуации, в которой ей снова пришлось бы своими военными силами вмешаться в развитие ситуации на континенте и нести кровавые потери. Но для такой политики было необходимо существование, если и не сильного, то и не полностью ослабленного Германского Рейха. Поэтому британцы считали, что контролируемая ревизия версальских территориальных и финансовых договорённостей в пользу Германии для них приемлема. Но независимо от своих заявлений о намерениях, лондонские правительства не собирались позволить Веймарской республике добиться значительных изменений в условиях Версальского диктата, если только не учитывать отказа от репараций в рамках всестороннего списания долгов в 1932 году.

Но после 1933 года правящие в Берлине национал-социалисты стали требовать ревизии результатов Первой мировой войны в таком объёме, который сделал бы Германию существенно сильнее того уровня, который был бы для Великобритании приемлемым. Поэтому Лондон отреагировал на эти стремления политикой «умиротворения», которая как и раньше избегала делать весомые уступки Германии. Разговоры велись только о готовности делать уступки, главное, чтобы изменения происходили мирно, без большого давления и в подходящее время. Хотя в 1935 году было достигнуто соглашение между Великобританией и Германией, которое ограничивало тоннаж германского военно-морского флота 35 процентами от британского, но это соглашение британское адмиралтейство протолкнуло против воли министерства иностранных дел и тем самым его нельзя было рассматривать как решительную готовность Англии к ревизии Версаля. Когда в 1936 года немецкие войска вошли в Рейнскую область и парижское правительство в ответ на это потребовало немедленную всеобщую мобилизацию, генеральный штаб Франции заявил, что готов к ней только в том случае, если и Великобритания решится на этот шаг. Британский премьер-министр лорд Стенли Болдуин сначала тоже выразил своё согласие с этим и, казалось, что война западных держав против Германии была уже неотвратимой. Но когда король Эдуард VIII, после бесед с немецким послом Леопольдом фон Хёшем, с которым он дружил, пригрозил, что откажется в таком случае от престола, угроза военного конфликта снова была ликвидирована. Но напряжённость в отношениях между Германией и Великобританией, несмотря на это, сохранилась. Уже в 1935 году государственный секретарь министерства иностранных дел Великобритании Роберт Ванзитарт заявил руководителю Германского информационного агенства в Лондоне: «…вам не удастся предотвратить войну между Германией и Англией. Понимаете, господин Гитлер хочет сделать Германию первой державой Европы и я полагаю, что наша информация об этом верна. Понимаете – именно это мы не сможем ему позволить сделать.» (5)

Правящий с 28 мая 1937 года премьер-министр Артур Невилл Чемберлен вначале попытался создать договор о безопасности под названием «general settlement» («общее урегулирование») между Германским Рейхом и его соседями на западе и востоке, к которому Великобритания должна была присоединиться, как держава-гарант. Но этот договор предусматривал принятие решений только с согласия всех стран-участниц этого договора и поэтому его можно рассматривать как попытку контролировать Германию и ограничить возможности её самостоятельных действий. Поэтому Гитлер отклонил этот план. Хотя он и был готов к тесному сотрудничеству с Великобританией, но не на основе недееспособности Рейха. Вначале Великобритания не могла угрожать Германии из-за её ревизионистской политики военными средствами. Когда Гитлер пришёл к власти, островная держава, хотя и обладала сильнейшим военным флотом в мире, но её армия состояла всего лишь из двух плохо обученных дивизий, а военно-воздушный флот обладал лишь немногими устаревшими машинами. Следовательно Лондон был готов к вооружённой борьбе против Германии только вместе с сильными союзниками, а их у британского правительства не было. Великобритания смогла выйти из Первой мировой войны победителем только в союзе с другими государствами. Но в 1930-е годы островная держава не могла рассчитывать в новой войне на поддержку Италии, Японии и, ставшей к этому времени коммунистической, России.

Франция, хотя и рассматривала Великобританию как своего традиционного врага, боялась повторения таких же как в Первой мировой войне человеческих потерь и разрушений и считала себя достаточно защищённой на своей восточной границе благодаря своей армии и системе укреплений и не в последнюю очередь из-за своих внутриполитических сложностей всё более сдержано относилась к возможности войны с Германией. Таким образом Лондону нельзя было спешить с войной против Германского Рейха, более того, в это время он даже был вынужден стремиться к тому, чтобы неоказаться втянутым в войну кем-нибудь со стороны.

Но уже с середины 1930-х годов Чемберлен, тогда ещё министр финансов, начал сильно форсировать строительство и оснащение британских вооружённых сил и тем самым создал инструмент, который по прошествии нескольких лет стал равным по силе германскому вермахту. Связанные с этим расходы на фоне ещё не преодолённых последствий мирового экономического кризиса, высокого уровня безработицы и растущего дефицита торгового баланса были тяжёлой нагрузкой для Англии. Несмотря на это, Чемберлен и дальше продолжил в до сих пор не бывалых масштабах увеличивать британские расходы на вооружение. В своей речи перед нижней палатой 22 февраля 1939 года он показал, что английские «расходы на оборону» в 1931-35 годах составляли 114 миллионов фунтов, в 1936 году они выросли до 186 миллионов фунтов, в 1937 году до 265 миллионов, в 1938 году до 406 миллионов, в 1939 они вырастут до 508 миллионов. Чтобы в будущем избежать возможных больших потерь в сухопутной войне, Чемберлен прежде всего стал укреплять собственные ВВС, которые должны были гарантировать неприступность британских островов и одновременно быть в состоянии вести наступательную войну с Германией. 29 марта 1939 года Чемберлен в очередной своей речи в нижней палате заявил, что Великобритания увеличивает свои сухопутные войска до 32 дивизий. Кроме усилий по вооружению армии, что было направлено против Германии и Италии, Чемберлен предпринимал также и политические шаги против обоих государств, которые он называл «агрессорами». Он снова стремился наладить более тесные отношения с Францией, которые были натянутыми начиная с момента занятия французскими войсками в 1923 году Рурской области, а также стремился к урегулированию вопросов с Италией, чтобы добиться охлаждения отношений между Берлином и Римом. Кроме того, он пытался воздействовать на «агрессоров» и через Лигу Наций. 3 октября 1938 года, спустя 3 дня после подписания Мюнхенского соглашения, Чемберлен заявил в своей речи в Бирмингеме: «Мы в нашей стране уже на протяжении длительного времени заняты программой нового вооружения, темпы и объём которого постоянно растут. Никто не должен думать, что мы можем себе в настоящий момент позволить из-за подписания Мюнхенского соглашения между четырьмя державами уменьшить наши усилия в осуществлении этой программы.» (6)

В силу того, что у Великобритании было недостаточно сил, она вынуждена была ограничиваться протестами при выходе Германии в 1933 году из Лиги Наций, при введении всеобщей военной обязанности в 1935 году, при введении войск в до этого момента демилитаризованную Рейнскую область в 1936 году, при присоединении (аншлюсе) Австрии к Рейху в 1938 году, а также Богемии и Моравии в 1939 году. Все осуществлённые вследствие ревизионистской политики Германии изменения западными странами принимались практически постфактум.

Против этой политики, ответственность за которую нёс Чемберлен, в парламенте и общественности Англии всё настойчивее выступали противники главы британского правительства. Важнейшим представителем этой группы был консервативный депутат нижней палаты парламента и бывший министр Уинстон Черчилль, который считал, что британская политика «баланса сил» находится под угрозой со стороны Рейха и поэтому требовал: «Германию снова надо разгромить и на этот раз окончательно.» (7) И ещё: «Если Германия становится слишком большой для своих сапог, то она получит новую взбучку». (8) Обобщённо действия Черчилля описываются таким образом: «Он сделался глашатаем германофобских кругов в Англии и совершенно в традициях своей страны отклонял постоянно предлагаемое с немецкой стороны и обсуждаемое в Англии достижение взаимопонимания, потому что оно «противоречит всей нашей истории», потому что Англия «традиционно поддерживала более слабые силы в Европе». Используя совершенно не соответствующие правде цифры, он постоянно запугивал общественность Англии ростом германского вооружения и утверждал уже в 1936 году: «Германия становится слишком сильной, мы должны её разгромить.» …Он не оставлял также никаких сомнений в том, от кого будет исходить война: «Мы заставим Гитлера воевать, хочет он того или нет». (9) В 1938 году Черчилль без зазрения совести призвал правительство Чехословакии к войне против Германии, утверждая, «к сожалению нельзя рассчитывать на то, что Германия со своей стороны объявит войну Чехословакии».

Черчилль при этом пользовался поддержкой большого числа парламентариев и со стороны группы под названием «Фокус» (10), в которой были представлены значительные фигуры из промышленной и финансовой сферы, а также руководители профсоюзов, влиятельные журналисты, епископы, представители свободных церквей и правительственные чиновники. Члены этой группы объединились для борьбы против Германии и с целью заменить Невилла Чемберлена Черчиллем. Членами этого объединения не в последнюю очередь было большое количество евреев, которые помогали решать финансовые проблемы в том числе и лично Черчилля. Члены группы инвестировали большое количество средств для того, чтобы оказывать влияние на депутатов парламента и британскую общественность посредством статей в прессе, лекций и книг. При этом они не стеснялись распространять высосанные из пальца утверждения о внешнеполитических целях Германии. На передний план ими ставилась критика Мюнхенского соглашения, как якобы капитуляции демократий. При помощи целевой работы с общественностью группа постепенно добилась того, что большинство британского населения стало одобрять войну против Германии. Наравне с оппозицией политике умиротворения Чемберлена, группировавшейся вокруг Черчилля, цель подтолкнуть Великобританию к войне против Германии, причём без оглядки на соотношение сил и возможные последствия, преследовал также американский президент Франклин Д. Рузвельт.

Чемберлен не упускал из виду риски войны с Германией. Её последствия грозили стать такими же разрушительными для финансов и экономики Великобритании, как и для её положения мировой державы, для стабильности британского содружества, а также для политической, обусловленной долгами зависимости Англии от Соединённых Штатов, которая в результате новой войны стала бы ещё больше, чем после 1918 года. Поэтому Чемберлен оценивал потери от войны против Германии точнее, чем его контрагенты. Кроме того, Чемберлен понимал, что территориальные изменения в центральной Европе в пользу Германии не задевают британских жизненных интересов. К тому же в Лондоне нисколько не сомневались в желании Гитлера достичь взаимопонимания с Великобританией. Но экономическое и военное усиление, а также территориальное расширение Германского Рейха вынуждали Чемберлена действовать в духе традиционной политики Великобритании и либо связать Германию договорами, либо начать с ней войну. Так, 20 марта 1939 года Чемберлен написал письмо Муссолини, о котором сообщил британский историк Питер Х. Николь: «Он завершил это письмо мыслью, что Великобритания не может принять то, что единственное государство на континенте получает такой огромный вес, как это, кажется, происходит с Германией, если не держать её под контролем». (11)

Поэтому предвоенную политику Чемберлена можно назвать комбинированной стратегией умиротворения, связывания договорами и выигрывания времени с одной стороны и одновременного вооружения против Германии с другой стороны. Потому что в мае 1938 года и, таким образом, ещё до Мюнхенского соглашения и создания протектората Богемии и Моравии, Чемберлен получил от Английского министерства вооружения (Supply Board) справку о том, что Англия сможет на равных воевать с Германией только приблизительно через год. До этого времени Чемберлен вынужден был быть сдержанным, что со стороны многих противников Третьего Рейха рассматривалось не как выражение слабости Великобритании в этот момент, а как неоправданная капитуляция перед германскими требованиями. Поэтому Чемберлену приходилось защищать свою политику умиротворения Германии от более нетерпеливых и толкающих к военному конфликту врагов Германии, при этом ему нельзя было открыто признать, что его «умиротворение» не в последнюю очередь должно было послужить оснащению британских вооружённых сил.

Как уже упоминалось выше, Адольф Гитлер, после того как была ликвидирована угроза превращения Австрии и Чехословакии в возможных военных противников и тем самым была укреплена позиция Германии, больше не верил в возможность войны с Великобританией и Францией. Но два глубоко знающих вопрос наблюдателя предупреждали его о том, чтобы он не недооценивал долгосрочные цели Англии.

Когда Иоахим фон Риббентроп в конце 1937 года закончил свою деятельность в качестве германского посла в Лондоне и вернулся в Берлин в качестве министра иностранных дел Рейха, он, в составленной специально для Гитлера записке от 2 января 1938 года, так описал свои впечатления от Великобритании: «Сегодня я больше не верю в достижение согласия. Англия не хочет терпеть рядом с собой слишком сильную Германию, которая была бы постоянной угрозой для её островов. И за это она будет воевать. А от национал-социализма они ожидают огромных успехов. Уже Болдуин понял это, а Эдуарда VIII вынудили отказаться от престола, потому что не было уверенности, будет ли он, при своём отношении к Германии, поддерживать враждебную Германии политику. Чемберлен назначил Ванзитарта, нашего самого главного и самого жёсткого противника, на такой пост, на котором он может самым решающим образом вмешиваться в дипломатическую игру против Германии. Каждый день в будущем – независимо от того, какие игры в достижение взаимопонимания с нами не играли бы – если наши политические действия не будут определяться фундаментальной мыслью об Англии, как нашем самом страшном противнике, будет выигрышным днём для наших врагов.» (12)

Подобным же образом опасность британского нападения после возвращения из поездки в Англию с государственным визитом описывал сомневающемуся Гитлеру болгарский царь Борис III, о чём он рассказал министру финансов Рейха графу Людвигу фон Крозигу: «Царь Борис сказал, что он настойчиво пытался объяснить Гитлеру, что Англия, при первой же предоставившейся возможности начнёт войну с Германией. … Англия лихорадочно вооружается, строит истребители для обороны острова, а также бомбардировщики для нападения на германские цели. Гитлер снова противоречил. На это царь Борис ему ответил, что информации, на которые опирается Гитлер, могут быть хорошими и даже прекрасными. Но германские информанты вообще не имеют доступа к тем кругам, которые действительно определяют политику в Англии, потому что они не сидят в правительственном кабинете или учреждениях правительства. Он, царь Болгарии, напротив вёл подробные беседы с этими силами и кругами и поэтому знает, что там думают на самом деле. Было бы очень плохо, если бы Гитлер не учёл в своей политике информацию, которую он передал ему, как друг Германии.» (13)

Летом 1939 года Чемберлен попытался создать союз между Великобританией, Францией и Советским Союзом. После этого не только Польша получила бы поддержку со стороны Красной Армии в войне против Германии, но три государства были бы, из-за их совокупной военной силы, в состоянии победить в войне Германию или даже продиктовать Рейху свои условия, не вступая в войну. Незадолго до начала Второй мировой войны переговоры об этом в Москве провалились исключительно из-за выдвинутых советских условий.

В августе 1939 года британский премьер-министр сделал Германскому Рейху следующее предложение для переговоров: 1.) Великобритания готова заключить с Германией оборонный союза на 25 лет. 2.) Он, Чемберлен, готов объявить в нижней палате парламента о последовательном возвращении германских колоний. 3.) Далее он выступил бы за предоставление Германии льготных таможенных пошлин в Британской империи. 4.) Кроме того, он предлагает переговоры с Германским Рейхом о разграничении сфер экономических интересов, а также обещает поддержать германские облигации на лондонских финансовых рынках с тем, чтобы Германия могла перевести свою военную промышленность на мирные рельсы. В ответ на это Германия должна обещать до начала этих переговоров отказаться от всяческих прямых или косвенных действий в польском вопросе, которые могли бы поставить под угрозу мир, разве что с согласия Великобритании.

Принятие этого предложения означало бы глубокое разоружение и тем самым ослабление Германии, то есть сильно ограничило бы её обороноспособность и возможности внешнеполитических действий и одновременно оставляло бы открытым вопрос, при каких условиях стало бы возможным возвращение колоний, введение привилегированных таможенных пошлин и получение кредитов на лондонском финансовом рынке. Кроме того, с принятием этого плана была связана возможная финансовая зависимость от Великобритании. И эти предложения были сделаны Чемберленом совсем не для того, чтобы помочь Берлину решить проблемы с Данцигом и коридором так, как он этого желал. То есть британский премьер-министр этим своим предложением стремился только нейтрализовать Германию, связать её в действиях и привязать к своей политике так, чтобы избежать расходов на войну. Но перед лицом этого запланированного ограничения дееспособности Германии эти предложения не могли найти поддержку со стороны правительства Германии.

2 сентября 1939 года, на следующий день после начала германо-польской войны и перед лицом объявления войны Великобританией Германскому Рейху, Гитлер сделал далеко идущие мирные предложения лондонскому правительству. Он заявил, что согласен вывести немецкие войска из Польши, компенсировать нанесённый военными действиями ущерб и удовлетвориться решением данцигской проблемы, если Великобритания согласна стать посредником в конфликте Германии с Польшей. Но советник Чемберлена по внешнеполитическим делам Гораций Вильсон отказался передать это предложение британскому кабинету, сказав следующее: «Во всех кризисах последних лет Франция была той страной, которая постоянно отказывалась идти нога в ногу рядом с Англией. Это не Чемберлен сомневался в том, объявить Германии войну или нет; кабинет всегда придерживался мнения, что без готовности французских союзников драться на нашей стороне не имеет смысла начинать войну с Германией. Теперь всё изменилось. Теперь создана такая дипломатическая ситуация, которая впервые позволяет начать войну против Гитлера бок о бок с французами, войну, которая по вине Гитлера стала неизбежной. Англия не может допустить гегемонию другой державы на континенте – иначе она погибнет или будет ликвидирована основа, на которой построена её империя или её престиж в мире. Мы на протяжении 22 лет воевали с Наполеоном, мы будем 100 лет воевать против Гитлера и Германии, если это будет нужно.» (14)

В этот же день британский премьер-министр отклонил также предложение Муссолини собрать конференцию четырёх держав для окончания германо-польского конфликта. При этом Чемберлен достаточно скептично видел перспективы войны с Германией. В одном письме от 10 сентября 1939 года он написал: «Я надеюсь не на военную победу, в которой я сомневаюсь, что её вообще можно достичь, а на коллапс внутреннего германского фронта.» (15) Говоря это, он ориентировался на сообщения оппозиционных немцев, которые утверждали, что в случае начала войны немцы тут же свергнут Адольфа Гитлера.

Таким образом, политика Чемберлена по отношению к Германии была направлена на её устранение как силового фактора в интересах порядка, при котором должен был быть обеспечен контроль со стороны Великобритании за балансом сил в Европе. При этом он рассматривал как возможность ограничения германской дееспособности при помощи связывания её действий так называемым «общим урегулированием» («general settlement»), либо при помощи достижения финансовой зависимости Германского Рейха, либо при помощи создания антигерманского союза Великобритании, Франции и Советского Союза, либо добившись разоружения Германии или даже при помощи войны. То есть связывание Германии договорами и открытая борьба с ней были только двумя сторонами одной медали. Как средство достижения своих целей ему служило также утверждение, что Великобритания не может терпеть со стороны Германии силового продвижения своих политических целей. Но без энергичных действий Германия не добилась бы никаких успехов на пути ревизии Версальского диктата. На пути исключительно только переговоров она бы никогда этого не добилась. Кроме того, аргументы, базирующиеся на морализировании, да ещё именно со стороны Великобритании, которая построила и сохраняла свою империю исключительно при помощи насилия, выглядят особенно неправдоподобно.

Когда Германия не пошла на запланированное ограничение своей дееспособности, Чемберлен решился на то, что Черчилль и его сторонники открыто требовали уже давно: на войну. Поводом для неё послужил конфликт между Польшей и Германией.

То есть речь совершенно не шла об этой локальной проблеме, а о положении Германии в Европе. Поэтому Чемберлен дал Польше гарантию поддержки, несмотря на то что – а правильней было бы сказать потому что – таким образом он сделал втягивание Великобритании в войну почти стопроцентно обеспеченной. За пять месяцев до начала польской кампании Великобритания не предпринимала ничего, что могло бы закончить напряжённость между Польшей и Германией. Более того, британский посол в Варшаве Говард Кеннард побуждал поляков вообще избегать переговоров с Германией. Чемберлен обосновывал своё объявление войны Германии тем, что у него были союзнические обязательства по отношению к полякам. Но то, что к судьбе своих союзников он на самом деле относился совершенно равнодушно, выяснилось, когда в нарушение всех договорённостей он не оказал Польше никакой поддержки после начала войны. Но не только этот факт говорит в пользу того, что западные союзники, 25 августа 1939 года ещё раз официально подтвердив гарантию поддержки, меньше всего думали о польской независимости, а только о поиске причины для развязывания войны против Германии. Так, когда 17 сентября 1939 года Советский Союз также напал на Польшу, в Лондоне на это не реагировали и даже назвали причины этого.

На запрос депутата нижней палаты парламента Харви, не должны ли обязательства по польско-британскому договору о взаимной поддержке от 25 августа 1939 года вступить в силу также и при нападении на Польшу не Германии, а других государств, включая и Россию, государственный секретарь Британии по внешнеполитическим делам Ричард Остин Батлер дал 19 октября 1939 года ответ следующего содержания: «Нет. Во время переговоров, которые привели к подписанию договора о союзе (с Польшей), между польским правительством и правительством Его Величества было достигнуто соглашение, что данный пакт касается только того случая, что нападение осуществит Германия и правительство Его Величества данным письмом это подтверждает.» (16)

Предыстория Второй мировой войны

Объявлением своих гарантий 31 марта 1939 года Чемберлен не только укрепил решимость Польши не принимать немецкие предложения по переговорам, но и впервые в истории своей страны вложил в руки чужого государства право принимать решение об участии в войне своего государства. Ведь польскому правительству стоило только заявить, что независимость его государства находится под угрозой и что ему придётся защищать её при помощи оружия. И Англия незамедлительно должна была бы вступить в войну. Таким образом британская империя связала себя союзом с государством, которое существовало только на протяжении 20 лет, ведь до этого Польша находилась под русским, австрийским и прусским господством.

Власть имущие основанной в 1919 году Польши, поддерживаемые в военном отношении Францией, преследовали цель построить Великую Польшу от Балтийского моря до Чёрного моря с включением в её состав больших областей за пределами своей границы. Уже после окончания Первой мировой войны под польское правление попали территории, населённые украинцами, белорусами и литовцами, а также немцами в западной Пруссии – в провинции Позен и Верхней Силезии. С людьми этих непольских национальностей обращались как с гражданами, имеющими меньшие права, их терроризировали, над ними издевались. Из немцев, живущих в Польше, до начала Второй мировой войны около одного миллиона человек были изгнаны из своих родных мест, зачастую с предварительной экспроприацией имущества. Поляки для содержания арестованных немцев создали первые в Европе концентрационные лагеря.(17)

Прежде всего власть имущие в Варшаве хотели расширить территорию польского государства на западе до линии Одер-Нейсе, чего надеялись добиться при помощи войны с Германией при поддержке держав-победительниц Первой мировой войны. Для этого они не только создали сильные вооружённые силы, но также в период существования Веймарской республики активно агитировали в Лондоне и Париже за совместную войну против Германии. 25 июля 1932 года Польша заключила с Советским Союзом договор о ненападении, который позже неоднократно продлевался с тем, чтобы при нападении на Германию не подвергнуться нападению Красной армии.

После образования национал-социалистического правительства 30 января 1933 года польский президент Юзеф Пилсудский решил, что теперь он получит поддержку в войне против Германии. Но когда весной 1933 года эти предложения были отклонены, Пилсудский предложил Германскому Рейху заключить договор о ненападении, который и был заключён в январе 1934 года. Это не помешало министру иностранных дел Польши Юзефу Беку 7 марта 1936 года в Варшаве, после ввода немецких войск в Рейнскую область, заверить французского посла в том, что польские войска нападут на Германию с востока, если только Франция начнёт войну с Германией.(18)

Несмотря на продолжавшиеся издевательства поляков над живущими в Польше немцами, Гитлер на протяжении нескольких лет после этого старался сохранить терпимые отношения с Польшей, потому что он видел в ней возможного союзника в случае советского нападения на Европу. Поэтому предложение об общей регуляции германо-польских отношений, которое сделал 24 октября 1938 года фон Риббентроп, имело целью добиться установления с Польшей долгосрочных хороших отношений.

Но с точки зрения власть имущих в Польше такой договор о границах означал бы окончательный отказ от их планов расширить свою территорию в направлении запада. Поэтому на предложения немцев поляки поначалу не отвечали вообще, а потом ответили отказом. После того, как британцы 31 марта 1939 года дали полякам свою гарантию безусловной поддержки в случае войны с Германией и после заключения британо-польского военного союза 6 апреля 1939 года, в Варшаве окончательно пришли к убеждению, что теперь-то можно перейти к неограниченно агрессивной политике против Германского Рейха и к открытым военным угрозам. В польской прессе и в особенности в польском союзе «Западная марка» («Westmarken-Verband») всё настойчивее звучали требования аннексии германских территорий до линии Одер-Нейсе. С польской стороны всё чаще совершались нарушения границы.

В качестве ответа Адольф Гитлер 28 апреля 1939 года объявил перед рейхстагом о расторжении германо-польского пакта о ненападении от 1934 года. Германский дипломат др. Петер Клейст так описывал реакцию на это в Варшаве: «Настроение, которое я застал, было катастрофическим. Мужчины, которых я считал спокойными и умными политиками, в разговоре теряли своё самообладание и возбуждённо кричали: «если Германия хочет Данциг и дорогу через коридор, то она получит войну. Германская армия, состоящая из недокормышей версальского поколения и фанерных танков будет на этот раз разгромлена в берлинском Грюневальде (польское название Танненберга) точно так же, как когда-то под Грюневальдом была сломлена сила Немецкого Ордена». Апогеем националистического экстаза стал парад 3 мая, на котором беснующаяся толпа встречала каждую новую военную часть иступлёнными криками «На Данциг!», «На Берлин!». (19)

В мае 1939 года в Париже состоялись польско-французские консультации генеральных штабов, которые завершились заключением военного соглашения против Германии. Польский военный министр Тадеуш Каспжыцки (Kasprzycki) прокомментировал это 18 мая таким образом: «У нас нет пограничных укреплений, потому что мы намереваемся вести подвижную войну и с самого начала операции войти в Германию.» (20) Французская сторона гарантировала нападение со своей стороны на Германию силами в 110 дивизий. Веря в собственное военное превосходство, поддержку западных держав и надеясь на советско-польский договор о ненападении, поляки были убеждены, что война закончится поражением Германии и после этого им удастся расширить территорию своего государства до линии Одер-Нейсе. Главнокомандующий польских вооружённых сил маршалл Эдвард Рыдзь-Смиглы даже заказал картину, которая изображала его на коне перед Бранденбургскими воротами. В Польше часто пелась песня с таким текстом: «Мы хотим под руководством Радзь-Смиглы маршировать до Рейна и дальше – через Рейн». (21)

Заявления из США также способствовали тому, что Польша вела себя всё более враждебно по отношению к Германии. Так, 16 января 1939 года польский посол в Вашингтоне Ежи Потоцкий сообщил своему министру иностранных дел о своей беседе, которая состоялась за два дня до этого с американским послом и доверенным Рузвельта Уильямом Буллитом: «Из разговора с Буллитом у меня сложилось впечатление, что он получил от президента Рузвельта совершенно точное определение той позиции, которую США занимают по сегодняшнему европейскому кризису. Он должен сообщить о ней в Кэ д'Орсе (Quai d’Orsay – название улицы, на которой расположено министерство иностранных дел Франции часто использовалось и используется как синоним названия самого министерства – прим. переводчика) и в беседах с другими европейскими государственными деятелями. Содержание этой директивы, о которой мне сообщил на протяжении получасовой беседы Буллит следующее: 1. Оживление внешней политики под руководством президента Рузвельта, который решительно и недвусмысленно осуждает тоталитарные государства. 2. Военные приготовления Соединённых Штатов на море, на суше и в воздухе, которые проводятся ускоренными темпами и которые съедают колоссальную сумму в 1.250.000.000 долларов. 3. Решимость президента в том, что Франция и Англия должны прекратить политику компромиссов с тоталитарными государствами. Они должны избегать с ними любых дискуссий, которые преследуют цель добиться территориальных изменений. 4. Обещание, что Соединённые Штаты прекращают изоляционистскую политику и готовы в случае войны активно выступить на стороне Англии и Франции. Америка готова предоставить к их услугам все имеющиеся у неё финансовые и сырьевые средства.» (22)

Начавшиеся в июне 1939 года в Москве переговоры между британскими, французскими и советскими представителями о союзе против Германии не дали результата, потому что, по мысли советского министра иностранных дел Вячеслава Молотова, сначала между государствами-участниками надо было заключить военную конвенцию. Вследствие этого 12 августа 1939 года в Москву прибыла британско-французская миссия под руководством британского адмирала Регинальда Дракса, где начались консультации с советскими офицерами под руководством Климента Ворошилова. Но он потребовал согласия правительств Польши и Румынии на право прохода Красной Армии по их территории, так как в другом случае она не сможет воевать с вермахтом. Но так как британско-французская делегация не имела полномочий давать такие разрешения, Ворошилов перенёс переговоры, а после заключения германо-советского пакта о ненападении 23 августа 1939 года больше не продолжил их.

Дело в том, что Сталин в 1939 году вёл переговоры не только с западными державами, а в апреле передал через своего берлинского посла Георгия Астахова предложение, чтобы Германия и Советский Союз «бок о бок делали большую политику». Министр иностранных дел Рейха Риббентроп отреагировал на эти предложения только тогда, когда в Москву отправились британская и французская миссии. И затем, в качестве ответа на этот шаг западных держав, 23 августа 1939 года в Москве между Германским Рейхом и Советским Союзом был заключён договор о ненападении. Кроме того, по настоянию советской стороны обе договаривающиеся стороны определили сферы своего влияния; но это в адрес Советского Союза хотели сделать и западные державы. Но прежде всего без этого соглашения не состоялся бы германо-советский пакт о ненападении, потому что он должен был препятствовать союзу западных держав и Советского Союза против Германского Рейха, а также ликвидировать угрозу советской поддержки Польше в случае её войны с Рейхом. Кроме того, этот пакт мог сдержать желание Великобритании и Франции от вступления в войну на стороне Польши. Ведь, так как обе страны из-за своего географического положения не могли вступить в войну непосредственно на стороне своего союзника (Польши), а Советский Союз нельзя было больше рассматривать в качестве союзника Польши, их перспективы в случае объявления войны Германии были бы безнадёжными. Объявление войны со стороны западных держав Германскому Рейху не могло помочь Польше и было бы поэтому бессмысленным, естественно, в том случае, если их целью было сохранение независимости Польши. Таким образом представлялось (в Берлине – прим. переводчика), что таким образом становится возможным ограничение (локализация, недопущение вмешательства в него третьих сторон – прим. переводчика) германо-польского конфликта.

К этому моменту в Берлине война с Польшей уже рассматривалась как неизбежная. К этому привели в основном продолжающееся преследование немцев в Польше и не меньше – многочисленные нападения польских военных на немецкую территорию. Мобилизация польских вооружённых сил была во второй половине августа 1939 года в основном завершена и было совершенно ясно, что поляки собираются напасть на Германию.

После заключения германо-советского пакта о ненападении германский вермахт должен был войти в Польшу 26 августа 1939 года, но Гитлер отменил этот приказ, когда 25 августа 1939 года гарантии западных держав, данные Польше, были подтверждены и подписаны как договор. Предложение немцев Варшаве перед лицом угрожающей войны всё-таки начать переговоры, со стороны Варшавы не только не было принято, а более того – польскому послу в Берлине было запрещено принимать дальнейшие предложения со стороны немцев. Дипломат объяснял этот шаг сотруднику британского посольства сэру Джорджу Огилви Форбсу, говоря, что «у него нет никакого повода интересоваться заявлениями или предложениями с немецкой стороны. После пяти с половиной лет деятельности в качестве посла он прекрасно осведомлён о положении в Германии и у него есть личная связь с Герингом и другими важными персонами; он заявил, что убеждён в том, что в случае войны в этой стране начнутся народные выступления, а польские войска будут успешно продвигаться к Берлину». (23)

1 сентября 1939 года Гитлер отдал окончательный приказ о вводе германских войск в Польшу, а спустя два дня Великобритания, а потом и Франция (после давления на неё Великобритании) объявили войну Германскому Рейху. Но точно так же, как в Лондоне и в Варшаве, в Париже тоже ожидали «развала внутреннего германского фронта» и в связи с этим надеялись на короткую и победоносную войну. Французский шеф генерального штаба Морис Гюстав Гамелен выразил эти ожидания такими словами: «В день нашего объявления войны Германии Гитлер будет свергнут! В Берлине начнутся волнения. Вместо того, чтобы защищать границы рейха, немецкая армия будет отозвана в столицу, чтобы восстановить там порядок. Войска, находящиеся в западных укреплениях не окажут большого сопротивления. После этого мы сможем легко и быстро войти в Германию – как нож в масло.» (24)

Польская кампания

Начавшаяся 1 сентября 1939 года польская кампания вермахта уже за короткое время привела к поражению польских вооружённых сил. Они были в основном сосредоточены в районе Познани для наступления против Восточной Пруссии, а остальная часть рассредоточена вдоль 1900 километровой границы с Германией, и потому войска нигде не оказались способными к эффективной обороне. Вермахту удалось очень быстро прорваться сквозь польские позиции, окружить и уничтожить основную массу вражеских дивизий. Уже в первые часы войны были нейтрализованы военно-воздушные силы противника и его разведка, и после этого у поляков больше не было возможности централизованной передачи приказов. Слаженным действиям танковых соединений и штурмовых бомбардировщиков поляки не смогли ничего противопоставить. Их вооружение, тактика и военная доктрина оказались безнадёжно устаревшими. Уже через 8 дней вермахт достиг Варшавы, через 18 дней завершились сражения, а после 4 недель – вся кампания.

Наступающие немецкие войска стали свидетелями предшествовавшего войне террора против немецкого населения, жившего под властью поляков, который был особенно сильным летом 1939 года: «В начале войны неожиданно начались массовые аресты немцев и, если до августа 1939 года в Рейх сбежало 70.000 немцев, то в первые дни сентября для 50.000 немцев начались неописуемые страдания в процессе депортации. При этом от 6.000 до 12.000 немцев стали жертвами кровавого террора. У тысяч других настолько травмировано здоровье, что их также можно причислить к этим жертвам.» (25).

Когда 1 сентября 1939 года началась германо-польская война, в Варшаве тщетно ожидали как революцию в Германии, так и обещанную британцами и французами помощь. Поэтому 6 сентября 1939 года польское правительство покинуло столицу, а вскоре за ним последовало и верховное главнокомандование, и 16 сентября они пересекли границу с Румынией. Перед лицом того факта, что западные державы не оказали полякам обещанную помощь, ведущие польские политики и военные намеревались предложить Германскому Рейху переговоры о перемирии, но сопровождавшие их послы западных держав помешали этому.

После поражения Польши в сентябре 1939 года главнокомандующий польской армии маршал Эдвард Рыдзь-Смиглы, получив убежище в Румынии, заявил: «Англия официально сообщила польскому правительству, что 1.500 английских самолётов находятся на пути в Польшу. Но ни один из них почему-то не долетел… Далее, западные державы заверили нас, что французы в двух местах прорвали линию Зигфрида и глубоко вошли на германскую территорию… Рыдзь-Смиглы взволновано заявил, что поляки надеялись на официальные сообщения и обещания со стороны Англии. Особенно горьким было замечание, сделанное президентом Польши (Игнацием) Мощицким, что Польша ведь хотела принять условия Германии, но этому помешала Англия. Поскольку его министры рассчитывали на английскую помощь, они допустили развитие событий до войны.» (26)

6 октября Адольф Гитлер в своей речи перед рейхстагом предложил западным державам закончить войну, поскольку Германия не угрожает этим странам: «Разве Германия выставила Англии какое-либо требование, которое угрожает британской мировой империи или ставит под вопрос её существование?

Нет, напротив, Германия не выставляла таких требований ни Франции, ни Англии.» (27) А 10 октября перед собравшимся по поводу открытия «Зимней помощи» в берлинском дворце спорта народом он сказал: «Я высказал нашу готовность к миру. У Германии вообще нет никаких причин, чтобы воевать с западными противниками. Они развязали войну, воспользовавшись совершенно несостоятельными причинами. В случае, если эта наша готовность к миру будет отклонена, Германия полна решимости принять этот вызов и выяснить его исход в борьбе – каким бы он ни был!» (28) Уже спустя два дня Чемберлен в своей речи в нижней палате отклонил это мирное предложение. Таким образом ещё раз было задокументировано желание британцев воевать с Германским Рейхом. После этого вермахт начал готовиться к кампании против западных держав. Начало кампании, учитывая погодные условия, было отложено на 1940 год, а время до этого было использовано для подготовки личного состава и оснащения военным снаряжением. На западе, на германо-французской границе, началась позиционная война без активных военных действий, в то время как военно-морской флот всё больше нарушал передвижения вражеских кораблей, а подводные лодки приносили врагу всё большие потери.

Норвежская кампания

Уже в сентябре 1939 года Уинстон Черчилль, к этому моменту военно-морской министр в правительстве Чемберлена, потребовал оккупировать Норвегию британскими вооружёнными силами. Таким образом эта страна должна была быть подчинена английскому военному руководству и одновременно прекращена доставка шведской железной руды через порт Нарвик. Когда 16 февраля 1940 года британский военный корабль напал на немецкий теплоход (танкер) «Альтмарк» в норвежских территориальных водах, это был ясный признак того, что Великобритания в этой войне не собирается уважать нейтралитет и суверенитет Норвегии.

С немецкой стороны видели, какая угроза складывалась для немецких военных действий и для снабжения промышленности Германии сырьём в случае оккупации Норвегии британскими вооружёнными силами. Поэтому 14 декабря 1939 года верховному главнокомандованию вермахта было приказано подготовить операцию по высадке войск в Норвегии, одновременно и для оккупации Дании для того, чтобы иметь возможность использовать там аэродромы для планируемой операции. Хотя операцию планировалось провести по возможности мирно и с согласия правительств в Копенгагене и Осло, но нельзя было исключить и вооружённого сопротивления, в особенности учитывая влияние Великобритании.

Руководство британских военно-морских сил готовило под ответственность Черчилля высадку своих вооружённых сил в норвежских портах Харштадт западнее Нарвика, Намсосе и Андальснесе на 5 апреля 1940 года, но затем перенесли эту дату на 3 дня. Поскольку британцы хотели защитить операцию от противодействующих мероприятий немцев, они 8 апреля заминировали норвежское побережье. В связи с многократным преимуществом британского флота в Лондоне не рассчитывали на оккупацию Норвегии немецкими войсками. Поэтому основательно подготовленная и заботливо замаскированная высадка немецких частей у Нарвика, Дронтхайма, Бергена, Ставангера и Осло опередила операцию союзников на несколько часов. Сопротивление норвежских войск было сломлено через несколько дней, а так как они сражались открыто и честно, то были по приказу Гитлера от 9 мая 1940 года освобождены из плена. Военные действия против запоздавших с высадкой частей союзников, напротив, продолжались дальше, пока не были в июне 1940 года отозваны для участия против наступления немцев во Франции. План Черчилля вести войну против Германии в том числе и из Норвегии, таким образом провалился.

Кампания на западном фронте

Адольф Гитлер был наполнен решимостью добиться завершения войны вследствие наступления на Францию и Великобританию на западном фронте. Поскольку на восточной французской границе имелись сильные укрепления, немецкие планы поначалу предусматривали продвижение через Бельгию в основном с обеих сторон Люттиха. Но эти планы стали известны противнику, когда немецкий курьерский самолёт с важными документами 10 января 1940 года заблудился и приземлился на бельгийской территории. Этот случай послужил последним аргументом для разработки нового плана операции, по которому 3 танковые группы должны были прорваться поначалу в полосе шириной в 60 километров между Мальмеди и Люксембургом на запад через непроходимые Арденны, а там достичь берегов канала. Предшествовать этому должен был ввод войск в Голландию, следствием которого ожидался ввод британских и фанцузских войск в Бельгию. И когда прорвавшиеся через Арденны немецкие танковые группировки достигнут побережья канала (Па-де-Кале – примечание переводчика), находящиеся в Голландии и Бельгии части союзников будут отрезаны от своих тылов. Этот план, разработанный генералом Эрихом фон Манштейном и получивший название «Зихельшнитт» («Удар серпа»), Гитлер подписал.

В начале мая на западном фронте стояли в полной готовности 135 немецких дивизий, насчитывающих около 3 миллионов солдат, 7.378 орудий, 2.439 танков и 3.578 самолётов. Им противостояли 151 дивизия союзников, насчитывавших 3,5 миллиона человек, 13.947 орудий, 4.202 танка и 4.469 самолётов.

Немецкое наступление началось 10 мая 1940 года, в день, когда Черчилль заменил на посту британского премьер-министра Чемберлена, и привело в течение 5 дней к оккупации Голландии и капитуляции её армии. Южнее этого немецкие войска осуществили наступление через Маастрихт в направлении Намура и заняли довольно большую территорию. Союзники в ответ на это, как и ожидалось, ввели свои войска из мест своей дислокации на северо-восточной границе Франции в Бельгию и таким образом попали в подготовленную ловушку. Немецкие танковые группировки 20 мая достигли с левой стороны Соммы побережья канала и с этого момента начали всё больше сжимать силы союзников в районе порта в Дюнкирхене (Дюнкерк). Окружённым здесь группировкам союзников оставалась только возможность эвакуироваться через канал, что им было существенно облегчено, потому что 24 мая Гитлер приказал остановить немецкое наступление и отменил его только 3 дня спустя. 338.226 солдат союзников, среди них 90.000 французов, таким образом смогли эвакуироваться, побросав тяжёлое вооружение и технику. 9 британских, 30 французских и все бельгийские дивизии после этой битвы во Фландрии из войны выбыли.

Несущественно ослабленные немецкие соединения были очень быстро перегруппированы и тут же пошли в наступление между Альбевилем у устья реки Соммы и Саарбрюкеном между 5 и 9 июня и за короткое время прорвали французские оборонительные линии. Уже 14 июня французские войска вошли в Париж, который объявили открытым городом, а спустя 4 дня французы запросили перемирия. 22 июня военные действия были закончены и Франция из войны выбыла.

Британские военные силы понесли во Фландрии и в Норвегии существенные потери, только при Дюнкирхене им пришлось оставить 2.472 орудия и 63.897 автомобилей. Немецкие подводные лодки топили всё большее число британских кораблей и эти потери невозможно было восстановить в полном объёме. В долгосрочной перспективе снабжение островной империи было таким образом под большой угрозой. Поэтому Гитлер надеялся закончить войну с Великобританией, обратившись к ней с предложением о мире. В своей речи в Рейхстаге 19 июля 1940 года он говорил: «В этот час я считаю своим долгом перед лицом собственной совести ещё раз обратиться к разуму в Англии. Я думаю, что могу это сделать, так как я ведь не прошу о чём-то как побеждённый, а только как победитель призываю к разуму. Я не вижу ни одной причины, которая вынуждала бы нас продолжать эту войну.

Я с горечью думаю о тех жертвах, к которым она приведёт. Я хотел бы, чтобы и мой собственный народ их избежал». (29)

Уже спустя час после этой речи комментатор британского радио Денис Сефтон Делмер дал Адольфу Гитлеру следующий ответ: «Позвольте мне сказать, что мы здесь, в Англии, думаем о вашем обращении к тому, что вы позволяете себе называть нашим «разумом». Господин фюрер и рейхсканцлер, мы швыряем Вам эту невероятную дерзость в Вашу вонючую фюрерскую рожу…» (30)

Войну против Великобритании, таким образом, пришлось продолжать.

Берлин в войне

Вначале Второй мировой войны жизнь в Берлине изменилась несущественно. Хотя в вермахт были призваны многие мужчины, а военная форма всё больше определяла общую картину на улицах столицы Рейха, но в первый год войны в сравнении с мирным временем не было ещё больших ограничений. Продукты питания теперь выдавали по карточкам, но их было достаточно для удовлетворения нужд населения. А вот со снабжением топливом в первую военную зиму было сложнее, так как Италия очень нуждалась в поставках угля из Германии и большая часть угля шла туда. Кинотеатры и театры продолжали работать, концерты в основном хорошо посещались, рестораны и кафе тоже. Как существенное ограничение воспринималось затемнение города. Первый бомбовый налёт на Берлин произошёл 25 августа 1940 года, но и после этого налёты бомбардировщиков на столицу Рейха и близко не наносили ущерба, подобного тому, который они начали наносить с момента систематических бомбардировок в 1943 году. К ним Берлин подготовился строительством бункеров и бомбоубежищ, а также эвакуировав из города детей. Настроение населения было оптимистичным, а успехи вермахта на всех фронтах и особые сообщения о выигранных битвах и потоплениях вражеских судов постоянно укрепляли в первые годы войны уверенность в победе. Когда после французской операции сквозь Бранденбургские ворота маршировала одна пехотная дивизия, ликованию берлинцев, кажется, не было границ.

24 января 1940 года, в день рождения Фридриха Великого, Адольф Гитлер произнёс в Берлинском дворце спорта перед 7.000 курсантами офицерских училищ и среди прочего сказал: «Эта война была неизбежной! Та Европа, которая управляется по милости Франции и Англии, не даёт нашему народу права на существование, потому что она не хочет терпеть это большое немецкое государственное формирование и не верит, что сможет его терпеть. Какие бы мы не предприняли самоограничения, нам никогда не удастся смягчить ими отношение к нам Франции и Англии…

Ни одна борьба в мировой истории не разрешалась бездействием, ожиданием или созерцанием, такие исторические конфликты разрешаются победой, а любую победу можно достичь только в борьбе.» (31)

30 января 1940 года в своей речи в Берлинском дворце спорта по поводу годовщины прихода к власти он снова говорил о военных противниках на западе: «В момент возрождения Рейха элиты Англии и Франции были полны решимости снова начать против нас борьбу. Они этого так хотели. Англия на протяжении 300 лет преследовала цель не допустить настоящей консолидации Европы точно так же, как Франция стремилась не допустить консолидации Германии…

В этом смысле я хвалю мистера Черчилля. Он открыто говорит то, о чём старый мистер Чемберлен только думает про себя и тихо надеется! Он это открыто говорит: наша цель это разгром, уничтожение Германии! Если это возможно, то нашей целью является уничтожение немецкого народа. Верьте мне, я приветствую эту открытость. Французские генералы тоже совершенно открыто говорят о том, о чём на самом деле идёт речь.

…мы знаем их цель: это Германия образца 1648 года, о которой они мечтают, распущенная и разорванная Германия» (32)

Во время войны Гитлер часто принимал в Рейхсканцелярии испытанных в боях немецких солдат, к примеру, команду подводной лодки капитан-лейтенанта Гюнтера Приена, который 14 октября 1939 года потопил в бухте Скапа-Флоу британский линкор «Royal Oak». С визитами бывали у него и представители дружественных стран. Но государственный визит советского министра иностранных дел Вячеслава Молотова в ноябре 1940 года обнаружил различия, которые спустя полгода привели к войне с Советским Союзом.

К великому сожалению Гитлера с началом войны пришлось остановить запланированное масштабное строительство, которое должно было дать столице новое лицо.

Война в Средиземноморье

22 мая 1939 года Германский Рейх и Италия заключили военный союз, так называемый «Стальной пакт», который обязал обе стороны к поддержке своего партнёра в случае войны. Но в сентября 1939 года Италия заявила в связи со своими, якобы, недостатками в вооружении, о том, что она не в состоянии оказать такую помощь. Но это изменилось, когда в июне 1940 года из Фландрии и Норвегии были изгнаны британские войска, а Франция стояла непосредственно перед капитуляцией. Против желания Гитлера Муссолини объявил 10 июня 1940 года войну Великобритании и Франции. 14 сентября 1940 года его войска напали с территории итальянской колонии Ливии на британские войска в Египте, которые вначале без сопротивления отступили, но затем с декабря 1940 года в результате контрнаступления отбросили итальянцев далеко назад. Поэтому Муссолини пришлось просить Германию о помощи и таким образом пришлось послать немецкие войска в Северную Африку, которые под руководством генерала Эрвина Роммеля на продолжении длительного времени воевали здесь с англичанами. Но тем самым по ту стороны Средиземного моря были связаны немецкие дивизии, которые очень были нужны в Европе.

С апреля 1939 Албания была оккупирована Италией и из неё Муссолини в октябре 1940 года напал на Грецию, не согласовав эту операцию предварительно с Гитлером. Греческие войска не только смогли организовать успешную оборону, но уже вскоре перешли в контрнаступление. И здесь немецким дивизиям тоже пришлось спасать итальянцев от поражения. В апреле 1941 года немецкие войска, которые стояли уже готовыми для наступления против Советского Союза, вынуждены были поспешить на помощь итальянцам и за несколько дней закончили операцию на Балканах. Но из-за этого на 6 недель было отодвинуто нападение на Советский Союз. Без этой потери времени германский вермахт был бы в состоянии осенью 1941 года на востоке добиться поставленных задач ещё до того, как осенняя беспутица и зимние морозы сделали невозможными продолжение подвижной войны.

Таким образом, развязанные Муссолини в средиземноморском бассейне военные операции, нанесли немецким военным планам неизмеримый вред.

Война против Советского Союза

После капитуляции Франции Великобритания была последним военным противником Германского Рейха в Европе. В Германии в связи с этим задавались вопросом, почему Великобритания отказывалась от всех немецких мирных предложений и на что опирались надежды англичан продолжать военные действия с перспективами добиться победы.

На совещании со своими генералами 21 июля 1940 года Гитлер назвал США и Советский Союз теми странами, на поддержку которых, очевидно, рассчитывал Черчилль. В связи с этим он впервые заговорил о войне с Советским Союзом, как с будущим возможным союзником Великобритании.

Гитлер заключил германо-советский пакт о ненападении 23 августа 1939 года с целью, предотвратить союз между Советским Союзом и западными державами и изолировать Польшу в предстоящей войне. Но роль при этом играло также и то, что он не хотел совсем исключить того, что Советский Союз отказался от идей мировой революции в пользу традиционной российской политики и стал таким образом предсказуемым партнёром. Но между тем проявлялось всё больше признаков того, что такого изменения в российской политике не произошло.

В сентябре 1939 года Стали под нажимом заставил Эстонию, Латвию и Литву предоставить Красной Армии ряд опорных пунктов на своей территории, а когда Финляндия отклонила такие же требования, советские войска напали на неё 30 ноября 1939 года и заставили её в марте 1940 года капитулировать и отказаться от важных территорий. Тем самым под угрозой оказались также и важные для Германии поставки никеля и древесины из Финляндии. Во время военной операции во Франции, когда на германо-советской демаркационной линии стояло не больше 6 дивизий вермахта, Сталин сконцентрировал на своей западной границе около 100 дивизий, хотя Германия не могла ему угрожать. В середине июня 1940 года, когда военная операция против Франции приближалась к концу, советские войска полностью заняли Эстонию, Латвию и Литву. 26 июня 1940 года Сталин предъявил ультиматум Румынии и заставил её уступить ему Бессарабию и Северную Буковину и разместил там крупные соединения Красной Армии. 21 июля вся Прибалтика стала частью СССР и незамедлительно там начался террор против населения. Кроме того, стало известным, что аккредитованный в июне 1940 года в Москве британский посол сэр Ричард Стаффорд Криппс работал над заключением военного союза между Великобританией и Советским Союзом.

Поэтому Гитлер приказал 31 июля сделать первые прикидки возможного нападения вермахта на Советский Союз. Таким образом решения о войне в этот момент ещё сделано не было. Гитлер, учитывая силу Красной армии, хотел начать войну против Советского Союза только в том случае, если подготовка Красной армии к нападению достигнет такого уровня, что она ему не оставит никакой другой возможности. (33) Но если это произойдёт, то война с Советским Союзом должна была послужить решению нескольких проблем: ликвидации исходящей от него военной угрозы, его ликвидации, как режима, окончательно признанного несущим угрозу распространения коммунизма во всём мире, ликвидацию потенциального союзника Великобритании и одновременно использование источников сырья и промышленных возможностей России для войны на западе.

Между 1917 и 1920 годами коммунисты захватили власть в России и после этого начали строительство так называемого бесклассового общества. Это означало экспроприацию частной собственности, истребление или изгнание имущих классов с миллионами погибших, а после этого террор коммунистического партийного аппарата против народа. Но захват власти коммунистами, по их теории, не должен был ограничиваться только Россией, но когда-то распространиться по всей планете. Вначале коммунисты жили ожиданиями, что после переворота в России будут происходить перманентные революции во всех странах мира. Когда же они поняли, что это не происходит, коммунисты начали «строительство социализма в отдельно взятой стране», то есть в Советском Союзе, с тем, чтобы используя его как инструмент, захватить мировое господство. Сталин, Генеральный секретарь Коммунистической партии Советского Союза, до самой смерти в 1953 году определявший также и его политику, сформулировал это таким образом: «Победа социализма в одной стране не является самостоятельной задачей. Революция, победившая в отдельной стране не имеет права рассматривать себя как самодостаточную величину, но должна рассматривать себя как опору, как средство ускорения победы пролетариата во всех странах». (34)

Это «ускорение» возможно было только при помощи использования военной силы и этому должна была способствовать гигантская программа вооружения. Как удобный случай для такой операции рассматривалась война между так называемыми капиталистическими странами, в которой противники уже ослабили бы друг друга. На одном пленарном заседании Центрального Комитета коммунистической партии России 19 января 1925 года Сталин сформулировал это таким образом: «Если начнется война, то мы не останемся в бездействии — мы выступим, но выступим последними. И мы бросим решающую гирю на чашу весов, гирю, которая сможет сыграть определяющую роль». (35)

Таким образом война была решающим средством для распространения коммунистического господства и Сталин в 1939 году увидел возможность вызвать её в Европе. Потому что только заключение германо-советского пакта о ненападении позволило Германскому Рейху начать войну с Польшей, которая, если бы был заключён польско-советский союз, была невозможной, и которая привела к тому, что Великобритания и Франция объявили войну Германии. Таким образом Сталин достиг 3 сентября 1939 года своей цели. Советский МИД сообщил об этом открыто своему послу в Японии 1 июля 1940 года: «Заключение нашего соглашения с Германией, — сообщал Наркоминдел 1 июля 1940 г. советскому послу в Японии, — было продиктовано желанием войны в Европе.» (36)

Одновременно со своими усилиями по инициированию войны в Европе, Сталин приказал создание большого числа соединений Красной армии: «19 августа 1939 года численность Красной армии достигла отметки 2.000.000 человек. … 1 января 1941 года численность Красной армии составляла 4.207.000 человек. В феврале темпы роста численности армии увеличились ещё больше. 21 июня 1941 года численность Красной армии составляла 5.500.000 человек, не считая пограничные войска, охранные войска, конвойные части и оперативные части НКВД.» (37)

«Таким образом Красная армия насчитывала спустя уже полгода, в день начала войны 22 июня 1941 года, не менее 24.000 танков, из них 1.861 типа Т 34 и КВ (Клим Ворошилов), которые не имели себе равных во всём мире и которых уже в 1940 году было 358 штук, а в первое полугодие 1941 года было построено ещё 1.503 штук. Военно-воздушные силы Красной армии получили только, начиная с 1938 года общим числом 23.245 военных самолётов, из них 3.719 машин новейшего образца. Далее Красная армия ещё и 148.000 пушек и гранатомётов всех видов и систем.» (38)

В связи с достигнутой таким образом мощности своих вооружённых сил Сталин объяснял во время приёма выпускников военной академии в Москве 5 мая 1941 года: «Мирная политика обеспечивала мир нашей стране. Мирная политика дело хорошее. Мы до поры до времени проводили линию на оборону - до тех пор, пока, пока не перевооружили нашу армию, не снабдили армию современными средствами борьбы. А теперь, когда мы нашу армию реконструировали, насытили техникой для современного боя, когда мы стали сильны - теперь надо перейти от обороны к наступлению.» (39) (Мне кажется уместным предложить читателям и продолжение этой цитаты: «Проводя оборону нашей страны, мы обязаны действовать наступательным образом. От обороны перейти к политике наступательных действий. Нам необходимо перестроить наше воспитание, нашу пропаганду, агитацию, нашу печать в наступательном духе. Красная Армия есть современная армия, а современная армия - армия наступательная.» – переводчик)

К этому моменту на европейском континенте серьёзной военной державой оставался, кроме Советского Союза, ещё только Германский рейх со своим вермахтом. Если Сталину удалось бы победить вермахт, он одновременно мог бы занять всю Европу. Эта возможность его очень привлекала.

В ноябре 1940 года в Берлине Сталин через своего представителя Молотова предъявил требования, которые историк др. Иоахим Гоффман оценил таким образом: «Советский Союз, другими словами, теперь претендовал на господствующее положение во всей Восточной Европе и Прибалтике и кроме этого требовал права создания военных баз в черноморских проливах и неограниченные возможности прохода для своих кораблей через выходы из Балтийского моря (Большой Бельт, Малый Бельт, Зунд, Каттегат, Скагеррак), что привело бы к тому, что находящийся в борьбе за своё существование Рейх, оказался бы окружённым с севера и с юга. (40)

В 1940 и 1941 году Сталин не только увеличил свои требования по отношению к Германии, но и увеличил концентрацию своих военных сил на западе Советского Союза. Хотя в Германии эту опасность не поняли во всём её масштабе, но правильно распознали её в принципе. Генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель в своём письме министру иностранных дел Рейха Иоахиму фон Риббентропу 11 мая 1941 года писал о текущих данных разведки: «Главное командование вермахта в связи с этими фактами и в их увязке с постоянными сообщениями МИДу о нарушениях границы советско-российскими самолётами и солдатами пришло к убеждению, что практически равный мобилизации масштаб этого развёртывание русских войск на восточной германской границе можно расценить только как подготовку к большим наступательным мероприятиям. Поэтому опасность военного конфликта становится угрожающе вероятной.

Почти завершённое развёртывание своих вооружённых сил даёт руководству Советской России возможность свободного выбора момента нападения. Соответствующие контрмероприятия с немецкой стороны становятся неизбежными.» (41)

В качестве ответа на эту угрозу германский вермахт начал 22 июня 1941 года военные действия против Советского Союза. По численности и вооружению он был гораздо слабее противника, но Красная армия, с одной стороны, ещё не полностью завершила развёртывание своих сил, а с другой стороны свои, стоящие у границы соединения, уже развернула для наступления. Поэтому она не могла достаточно быстро перестроиться с запланированного наступления к обороне. Не в последнюю очередь германский вермахт добился в начальной фазе войны больших успехов и взяла в приграничной области в качестве трофеев громадное количество машин, оружия, боеприпасов и горючего. Опережающий удар германского вермахта помешал советскому летнему наступлению 1941 года против Германии и привёл к тому, что удалось оттеснить противника до Ленинграда, Москвы и Ростова-на-Дону. В 1941 году Красная армия потеряла 1,75 миллионов человек погибшими и 3,3 миллиона человек пленными, но и потери вермахта были очень тяжёлыми. Когда дождь, грязь и раннее наступление зимы остановили немецкую операцию в декабре 1941 года, а советские сумели ввести в бой свежие соединения с Дальнего Востока, надежд на завершение военной операции против Советского Союза в 1941 году больше не осталось.

Вспоминая, Гитлер 15 февраля 1945 года объяснил: «Наш единственный шанс победить Россию был в том, чтобы опередить её нападение; оборонительная война против Советского Союза была для нас неприемлемой. Ни в коем случае мы не могли дать Красной армии преимущество нанесения первого удара, предоставив тем самым красным наши автобаны для наступления их танков, наши железные дороги для транспортировки их соединений и материала. Мы могли бы разбить большевиков в их лесах, в их болотах и трясинах, в том случае, если бы мы смогли вовремя принять решение к действиям, но никогда не смогли бы сделать это на территории с развитой, как у нас, транспортной сетью.» (42)

Война с США

Внешняя политика находившегося с 1933 года на посту американского президента Франклина Делано Рузвельта была по нарастающей направлена против Германского Рейха. К этому перед началом Второй мировой войны можно отнести и выдвинутое им уже в 1937 году требование введения карантина по отношению к определённым государствам, под которыми он имел в виду Германию, Италию и Японию. Он настойчиво влиял на европейские правительства с целью противостоять соглашению с Германским Рейхом и он гарантировал Великобритании, Франции и Польше американскую помощь в случае войны с Германским Рейхом. После начала Второй мировой войны он, нарушая законы США о нейтралитете, поддерживал противников Германии поставками военных материалов и в 1941 году приказал своим, действующим в Атлантике, кораблям вести военные действия против немецких подводных лодок уже в то время, когда США формально ещё не вступили в войну. Эти мероприятия сопровождались постоянным разжиганием в американской общественности настроений против Германского Рейха.

Причиной враждебности Рузвельта против Германии были прежде всего определяемые экономическими интересами устремления Соединённых Штатов к мировому господству. 13 марта 1997 года профессор Детлеф Юнкер в своей статье в газете Франкфуртер Альгемейне Цайтунг так охарактеризовал отношение США к Германии: «Большое и далеко расположенные Соединённые Штаты никогда не боялись немецкого национального государства, но всегда боялись Германию в качестве соперничающей мировой державы. Поэтому Америка с одной стороны воевала с вильгельмовской и национал-социалистической Германией в двух мировых войнах, а с другой стороны старалась сдерживать Веймарскую республику при помощи экономической, а Федеративную Республику начиная с 1949 года дополнительно ещё и при помощи военной и дипломатической интеграции.» (43)

Но не только экономические интересы определяли поведение США, Германия стала к тому же жертвой религиозных маниакальных представлений, которые определяют образ мыслей многих американцев и их политиков до сегодняшнего дня. В 2008 году вышла книга профессора д-ра Роберта Еветта и Оле Вангерин «Миссия и искушение: религиозный путь Америки за 4 столетия», в которой авторы утверждают, что в результате библейского мышления в Соединённых Штатах сформировался «фанатичный миссионерский национализм», «конечной целью которого с незапамятных времён было построение такого утопического порядка на Земле, который подразумевает установление американского мира, которого, в свою очередь можно достичь, если убрать с его пути всех врагов свободы». (44) С этой точки зрения Германия с её планами создания автаркного и независимого от Америки европейского экономического пространства, а также как противник так называемых американских представлений о мире, создала одновременно два условия для враждебности Рузвельта и поэтому она не только должна была быть уничтожена как конкурент, она должна была быть наказанной. Кроме того подготовка к войне против Германии была замечательным средством через индустрию вооружения преодолеть продолжительный спад производства и безработицу в Америке. Хотя в США были также и сильные, называющие себя изоляционистскими, силы, которые выступали против войны Америки за пределами западного полушария: «Но для Рузвельта и для «интернационалистов» важным было подготовить страну к войне со странами «Оси» и Японией. Они считали её из-за своего глобально понимаемого «национального интереса» США неизбежной. Уже в январе 1939 года Рузвельт разъяснял сенатской комиссии по военным делам, что Германия, Италия и Япония стремятся к мировому господству и, хотя первая линия обороны США находится в Атлантике, но она включает в себя существование 18 независимых государств, начиная от Балтийского моря, через Балканы, включая далее Турцию и Персию.» (45)

Поэтому Рузвельт поддерживал Великобританию в её войне против Германии в то время, когда США были формально ещё нейтральными и сказал по этому поводу в выступлении по радио 29 декабря 1940 года: «Мы должны выполнять наши задачи с той же решимостью, с тем же старанием и с тем же духом патриотизма, как будто мы сами находимся в состоянии войны. Мы уже оказали Великобритании большую материальную поддержку и в будущем мы окажем ей ещё намного бОльшую поддержку. … Я верю, что государства «Оси» в этой войне не победят.» (46)

27 мая 1941 года в обращении по радио к американской нации он уже называл национал-социалистическую Германию «врагом»: «Первым основополагающим по значимости фактом является то, что европейская война превратилась в мировую войну с целью порабощения всего мира… Для нас абсолютно понятно, что если сейчас не будет силой остановлен победный марш национал-социалистов, то западное полушарие будет стоять на пороге гибели… Никто не может сказать, когда созреют планы диктаторов напасть на наше полушарие. Но мы знаем достаточно много, чтобы теперь понять, что это было бы самоубийством, если бы захотели ждать, когда они будут стоять у нашего порога.» (47)

В своём докладе американскому Конгрессу от 12 июня 1941 года о выполнении закона о помощи Англии Рузвельт дал следующие данные о важных для войны поставках США: «Мы постараемся, чтобы поставляемые нами боеприпасы попали туда, где они могут быть эффективно использованы. Поставки военного материала запланировано постоянно увеличивать. Эти поставки не являются самым важным делом. Более решающее значение имеет наша воля добиться того, чтобы дух агрессии не господствовал в нашем мире. Постоянно перед нашими глазами стоит цель не только позаботиться о нашей безопасности сейчас, но и думать о нашей безопасности в будущем.» (48)

Не только Великобритания, но и Советский Союз был уже летом 1941 года включён Рузвельтом в программу поставок. Так его уполномоченный Гарри Л. Гопкинс 31 июля 1941 года в Москве перед представителями прессы объяснял: «В соответствии с инструкциями Рузвельта я сообщил Сталину, что Соединённые Штаты рассматривают тех, кто воюет против Гитлера, стоящими на правильной стороне и они будут им оказывать помощь. Мы говорили о поставках военных материалов, в особенности о видах и количестве материалов, которые мы можем послать в Советский Союз. Я сейчас не имею возможности предать огласке детали. Сталин передал мне послание президенту Рузвельту, в котором он сердечно благодарит президента за его предложение.» (49)

В одном из радиообращений 12 сентября 1941 года Рузвельт сообщил, что его военно-морской флот с этого момента будет осуществлять нападения на немецкие и итальянские военные корабли в тех интернациональных водах, которые Соединёнными Штатами были волюнтаристским образом провозглашены американской зоной безопасности: «Никакая угроза применения силы по отношению к нам или запугивание применением такой силы на заставит нас отказаться от защиты двух оплотов нашей обороны: 1. Наши поставки материалов для врагов Гитлера и 2. Свободу нашего мореплавания. … Мы не можем привести национал-социализм к поражению при помощи его критики издалека… Начиная с этого момента, если немецкие или итальянские военные корабли войдут в воды, защита которых необходима для защиты Америки, то они сделают это на свой страх и риск.» (50)

28 октября 1941 года в радиообращению к американскому народу Рузвельт объяснял, что американцы уже находятся в состоянии войны с Германией, которая только формально не объявлена: «Наступление национал-социализма можно остановить и оно будет остановлено. Мы просто взяли на себя обязательство принять участие в уничтожении национал-социализма… Каждый день мы производим всё больше оружия для мужчин, воюющих на полях сражений. Это наша первая задача.» (51)

Генрих Киссинджер, ставший позже американским министром иностранных дел, писал об этих мероприятиях Рузвельта: «В сентябре 1941 года Соединённые Штаты перешагнули через барьер войны. Выпущенный в апреле 1941 года приказ Рузвельта сообщать британцам позицию немецких подводных лодок, когда-нибудь должен был привести к столкновению. 4 сентября был торпедирован американский эсминец «Greer» в момент, когда он по радио сообщал британским самолётам нахождение немецких подводных лодок. 11 сентября Рузвельт обвинил немцев в «пиратстве», не давая более полных объяснений. Он сравнил немецкие подводные лодки с гремучими змеями, которые только и ждут, чтобы укусить и приказал флоту США топить все немецкие и итальянские подводные лодки, которые будут обнаружены в американской зоне обороны, границы которой перед этим установили вплоть до Исландии. Практически это означало ничто другое, как то, что Соединённые Штаты вступили с державами «Оси» в морскую войну.» (53)

Когда Рузвельту, несмотря на все нарушения нейтралитета и нападения его флота на немецкие корабли, не удалось спровоцировать Германский Рейх объявить войну США, он привёл свою страну к вступлению во Вторую мировую войну посредством агрессивной политики по отношению к союзной Германии Японии. Объявление Германским Рейхом войны Соединённым Штатам 11 декабря 1941 когда после начала американо-японской войны было следствием его договорных обязательств. С точки зрения немцев она была ещё и ответом на необъявленную войну Рузвельта и преследовала прежде всего цель открыть для немецкого военно-морского флота возможность борьбы с транспортировкой важных в военном отношении грузов в Англию под американским флагом и в сопровождении американских военных кораблей.

Итог

Между 1933 и 1939 годами Гитлер достиг всех своих внутриполитических и внешнеполитических целей за исключением вопросов с Данцигом и Польским коридором. Но одновременно с преодолением Версальского диктата снова активизировались старые и новые враги Германии. Великобритания вновь увидела в усилении Германии угрозу своей роли как ведущей, контролирующей державы в Европе. Франция нелегко пошла на войну с Германией, но она никогда не выпускала из виду цель помешать созданию единой и дееспособной Германии. Польша надеялась в войне с Германией добиться расширения своей территории до линии Одер-Нейсе, Соединённые Штаты хотели ликвидировать в лице Германского Рейха экономического конкурента и одновременно при помощи войны справиться со своими внутренними проблемами. Советский Союз видел в Германии прежде всего врага своим устремлениям по продвижению мировой революции.

Когда в 1938 и 1939 годах Гитлер хотел добиться осуществления своей последней внешнеполитической цели: возвращения Данцига в Германский Рейх и построения экстерриториальной дороги из Померании в Восточную Пруссию, его внешнеполитические противники оказались подготовленными и полными решимости к открытому конфликту. Дав гарантии Польше, Великобритания сначала сорвала переговоры между Берлином и Варшавой, а после этого способствовала развитию конфликта до состояния войны. Не будь этой гарантии, переговоры между Берлином и Варшавой должны были завершиться соглашением. Без давления со стороны Великобритании Франция в 1939 году не вступила бы в войну и только вследствие переговоров Великобритании и Франции с Советским Союзом летом 1939 года состоялся германо-советский пакт о ненападении и тем самым была открыта возможность войны Германии против Польши, а затем и с западными державами. В ходе этой войны Сталин увидел, что созданы предпосылки для наступления на запад, которое в последний момент опередил своими действиями вермахт. Без этой войны в Европе Соединённые Штаты также не имели бы возможности вступить в желаемую ими войну против Германии. Но ход войны и её результаты принесли большие потери Великобритании, а также привели к её разрушению, как мировой державы. Догма о поддерживании постоянной возможности контрольной функции в Европе в конце обернулась против тех, кто её породил.

До начала Второй мировой войны Гитлер временами считал возможным достижение продолжительного соглашения с Великобританией, но в конечном счёте его собственные оценки западных держав от 1937 года как «ненавидящих противников» Германии, нашли своё подтверждение в связи с развязыванием с их стороны войны против неё.

Примечания

1.Auswärtiges Amt 1939 Nr.2, S. 250

2.Ebd., S. 179

3.Ebd., S. 197

4.Ebd., S. 268 f.

5.Hesse, S. 38 f

6. Auswärtiges Amt 1939 Nr. 2, S. 210

7. V. Thadden 1991, S. 210

8. Irving, S. 76 f.

9. Nolywaika, S. 76 f

10. Die Mitglieder und Sympathisanten des „Focus“ bildeten ein inoffizielles Netzwerk und de facto eine Pressuregroup. Vgl. hierzu: Scheil (2009), S. 92 ff (Члены и симпатизанты «Фокуса» образовали неофициальную сеть и де факто медиальную группу.)

11. Nicoll, S. 131 f.

12. Ribbentrop, J.v., S. 122 f.

13. Zitiert nach v. Thadden 1996, S. 46

14. Hesse, S. 215

15. Ribbentrop, A. v., S. 392

16. V. Thadden 1996, S. 56

17. Nolywaika, S. 53

18. Hoggan, S. 62 f

19. Kleist, S. 56

20. Wellems u. Oltmann, S. 22

21. Nolywaika, S. 128

22. Polnische Dokumente, S. 23 f.

23. Dahlerus, S. 110

24. Nolywaika, S. 83

25. Wellems u. Oltmann, S. 26

26. Ribbentrop, A. v., S. 383

27. Domarus, S. 1390.

28. Ebd., S. 1396.

29. Ebd., S. 1558.

30. Delmer, S. 421.

31. Domarus, S. 1448 f.

32. Ebd., S. 1455.

33. Halder, S. 32 f.

34. Stalin, 1946, S. 130.

35. Stalin, 1976, S. 11.

36. Hoffmann, S. 18 f.

37. Suworow, S. 202.

38. Hoffmann, S. 21.

39. Post, S. 276.

40. Hoffmann, S. 20.

41. Becker, S. 239.

42. Hitlers Politisches Testament, S. 79.

43. Frankfurter Allgemeine Zeitung, 13. März 1997.

44. Jewett u. Wangerin, S. 21.

45. Boog u.a., S. 30.

46. Archiv der Gegenwart, 1941, S. 4841.

47. Ebd., S. 5043 f.

48. Ebd., S. 5086.

49. Ebd., S. 5141.

50. Ebd., S. 5192

51. Ebd., S. 5253

52. Kissinger, S. 416.

53. Ebd., S. 411.

Literaturverzeichnis (Список использованной литературы)

Archiv der Gegenwart, 1941

Auswärtiges Amt 1939 Nr. 2. Berlin, 1939

Becker, Fritz. Im Kampf um Europa. Graz, Stuttgart, 1991.

Boog, Horst u.a. Der Angriff auf die Sowjetunion. Frankfurt am Main, 1996.

Dahlerus, Birger. Der letzte Versuch. München, 1948.

Delmer, Sefton. Die Deutschen und ich. Hamburg, 1963.

Domarus, Max. Hitler. Reden 1932 bis 1945. Bd. 2. Wiesbaden, 1973.

Halder, Franz. Kriegstagebuch. Bd. 2. Stuttgart, 1962-64.

Hesse, Fritz. Das Spiel um Deutschland. München, 1953.

Hitlers politisches Testament. Hamburg, 1981.

Hoffmann, Joachim. Stalins Vernichtungskrieg 1941-1945. München, 1995.

Hoggan, David. L. Der erzwungene Krieg: Die Ursachen und Urheber des Zweiten Weltkrieges. 15. Aufl. Tübingen, 1997.

Hoßbach, Friedrich. Zwischen Wehrmacht und Hitler. Wolfenbüttel, Hannover, 1949.

Irving, David. Churchill – Kampf um die Macht. München, Berlin, 1990.

Jewett, Robert u. Ole Wangerin. Mission und Verführung, Göttingen, 2008.

Kissinger, Henry. Die Vernunft der Nationen. o.O., o.J.

Kleist, Peter. Die europäische Tragödie. Göttingen, 1961.

Nicoll, Peter H. Englands Krieg gegen Deutschland. Tübingen, 2001.

Nolywaika, Joachim. Deutschland als Opfer der Geschichte. Rosenheim, 1998.

Polnische Dokumente zur Vorgeschichte des Krieges. Erste Folge. Berlin, 1940.

Post, Walter. Unternehmen Barbarossa. Hamburg, Berlin, Bonn, 1996.

Ribbentrop, Annelies von. Die Kriegsschuld des Widerstandes. Leoni, 1975.

Ribbentrop, Joachim von. Zwischen London und Moskau. Leoni, 1961.

Scheil, Stefan. Churchill, Hitler und der Antisemitismus: Die deutsche Diktatur, ihre politischen Gegner und die europäische Krise der Jahre 1938/39. Zeitgeschichtliche Forschungen 37. 2., durchges. Aufl. Berlin, 2009.

Scheil, Stefan. Logik der Mächte. Berlin, 1999.

Stalin J. Fragen des Leninismus. Moskau, 1946.

Stalin J. Werke. Bd.7. Dortmund, 1976.

Suworow, Viktor. Der Tag M. Stuttgart, 1995.

Thadden, Adolf von. Stalins Falle – er wollte den Krieg. Rosenheim, 1996.

Wellems, Hugo u. Reinhard Oltmann. „Deutschland ausradieren“. Kiel, 2003.