О Шуйском, партийной борьбе, революции и судьбе России

Лазарь Моисеевич Каганович один из самых верных соратников Иосифа Сталина. Я как-то приводил статью, с его участием в создании Красной Армии. Это как и многое другое что им было сделано сейчас забыто.

Очень важно его мнение насчет событий происходивших в СССР в 1930-х годах.

 

Каганович немного рассказал о тех событиях Феликсу Чуеву. Чуев начинает диалог о чекистах так:

"Наверно, были враги и в органах НКВД, которые давали наверх соответствующие данные..."

И Каганович ему отвечает:

"-Вот я вам и хотел сказать, попробуй проверь! Дело не в страхе каком-то, не в том, что мы дрожали за собственную шкуру, а дело в том, что общественность была так настроена.

 Если тебе говорят, что это враг, а ты будешь его защищать?

 Разве может пойти человек против совести? Это сложный вопрос. Кого мы знали, защищали. И я в том числе."

Каганович упоминает общее настроение общественности. "Общественность" это мощная прослойка -- члены ЦК, кандидаты в члены ЦК, составы обкомов, крайкомов и т.д.

Здесь Каганович дает понять одну вещь -- запрос на репрессии шел с "низов", т.е. с обкомов и крайкомов партии, а никак не из центра.

Далее Каганович говорил так:

"В первые годы после Ленина, когда он пришел к власти, они на Сталина набросились. Многое пережил в борьбе с Троцким.

Потом якобы друзья - Бухарин, Рыков, Томский тоже набросились на него. Врагов, ненавистников у него было много. После этого - «шахтинское дело», Промпартия...

Трудно было не ожесточиться... Невозможно.

Международное положение. А ему надо было вести страну спокойно, уверенно. Сколько переживаний!

Пятая колонна была у нас. Пятая колонна была. Если бы мы не уничтожили эту пятую колонну, мы бы войну не выиграли. Мы были бы разбиты немцами в пух и прах."

Каганович прямо заявляет, что пятая колонна была. Это важный факт, сколько бы не пытались его отрицать сегодня.

Далее Каганович приводит характеристику видного деятеля "правой" оппозиции Николая Бухарина:

"Не знаю, говорил ли вам Молотов, что он часто, между нами, называл Бухарина Шуйским. Это, говорит, лиса хитрая. Это Шуйский нашего времени. Я вам скажу про Бухарина. Бухарин был человек двойственный.

...........................

- Не то что двурушник, а я бы сказал, по-человечески двойственный. Мог пойти с кем угодно."

Здесь стоит пояснить о чем конкретно речь.

 

Каганович пишет что Молотов сравнивал Бухарина то с боярином , то ли и.о. царя В. Шуйским, хитрым интриганом в смутное время

 

Лжедмитрий 1 был одним из тех, кому интриги Шуйского под конец стоили жизни

 

Далее Каганович рассказывал так:

"Был любимчик Бухарин, это верно, любимчик. Так же, как был любимчик у Робеспьера поэт Камиль де Мулен."

 

Каганович проводит аналогию Бухарина больше с  Камилем де Муленом, который был близок к Робеспьеру, но был отправлен им на гильотину

 

Максимилиан Робеспьер

Каганович будет сравнивать его с Троцким и проводить аналогию его судьбы с тем что грозило Сталину

 

Далее Каганович говорит так:

"И Сталин к Бухарину хорошо относился, любовно. Но «дьявольски неустойчив»! Политически. И Бухарин качался то влево, то вправо. То левый коммунизм, то правый. Вот в чем дело. И поэтому вынужден был хитрить, между левыми и правыми. И поэтому Молотов назвал его Шуйским.

Вот вам мое слово о Бухарине. Не злое слово. И я к нему относился тоже очень хорошо, но политически он был дьявольски неустойчив и коварен, лицемерен. Всего можно было от него ждать."

 

Бухарин и Горький

Каганович говорил, что Сталин хорошо относился к Бухарину и это было так, несмотря на то, что его считали образцовым лицемером.

 

В 1930-е годы Бухарина после отхода от прежних позиций никто не притеснял, он пользовался уважением власти, всегда присутствовал на пленумах ЦК (Сталин его всегда приглашал).

Сталин пригласил Бухарина принять участие в написании новой конституции СССР. Бухарин принял приглашение.

В 1936 г. Сталин еще доверял Бухарину (насколько мог доверять) и пригласил его в состав комиссии по составлению новой конституции

 

Но на деле Бухарин никогда не отступал от своих "правых" устремлений и всячески стремился вернутся к большой политике, от которой его отодвинули.

Каганович это понимал и еще в 1936 г. попытался разоблачить Бухарина на пленуме ЦК в 1936 г. Но Сталин заявил что для привлечения Бухарина к ответственности нет пока доказательств.

Но с каждым днем росло недовольство -- появлялось все больше показаний о том, что Бухарин состоит в военно-политическом заговоре против власти. Перед ним замаячил арест, суд и расстрел.

Но Сталин в 1937 году все еще не желал такого вот исхода.

 

Это голосование членов ЦК по поводу вынесения высшей меры Бухарину и Сталин голосует против

Дело отправится на доследование, Сталин все же не желал его расстрела

 

........................................

 

Каганович далее приводит все так:

"Общее настроение, общественное мнение было такое, что это было невозможно. Я защищал Косиора, Чубаря, но когда мне показали целую тетрадь, написанную Чубарем, его показания, его почерком, я руками развел!"

Каганович при этом считает, что Сталин местами перегибал палку:

"Было время, когда у Сталина бдительность переходила во мнительность. Устраивали очные ставки. Сталин говорил: «Проверьте».

Проверяли так Косиора, Чубаря - спасти их не удалось. Что касается Рудзутака - его обвиняли в связи с малолетними девочками, не знаю, как это называется юридически."

 

Каганович защищал Власа Чубаря, до тех пор пока ему не показали материалы с его письменным откровением

 

Каганович пишет и о деле своего брата Михаила, ведь его Кагановича обвиняют в том что он предал брата:

«У Орджоникидзе брата арестовали. Переживал очень. У меня брат тоже… Обвиняют, что я его не защищал. Вранье! Само по себе обвинение глупое.

Представьте себе, что брат был бы врагом. Тогда я бы, конечно, пошел против него! Так что же обвинять, мол, он даже брата не защищал — это по-мещански, это по-обывательски! Брата надо защищать, если ты убежден, что он прав. А я был убежден, что он прав, и я его защищал. Защищал.

Очную ставку требовал. Меня изображают, что так преклонялся перед Сталиным, что брата своего предал!

Волкогонов пишет, что Сталин сказал: твой брат с правыми связан, а я ответил: пусть судят, как полагается по закону. Причем тут закон? Если правые, причем тут закон? Другие пишут, и Бажанов тоже, я дал согласие, согласился. А это все вранье.

Я пришел в Политбюро, и Сталин мне сказал: — Вот мы получили показания, что ваш брат Михаил состоит в заговоре.

Я говорю: — Это ложь. Я знаю своего брата. Это большевик с девятьсот пятого года, рабочий, преданный человек, преданный Центральному Комитету партии. Все это ложь.

Сталин говорит: — Как ложь? Я получил показания.

— Мало ли показаний бывает? Это ложь. Я прошу очную ставку.

Сталин так посмотрел: — Хорошо.

И Сталин сказал: — Хорошо. Давайте очную ставку.

Меня на очную ставку нё вызвали, потому что была война, сорок первый год. Я был занят делом. «Нельзя его нервировать, дергать его сейчас, поэтому вы его не вызывайте», — так Сталин сказал. Меня не вызвали.

Брат поторопился, конечно. Ванников, который на него наговаривал, он же потом наркомом был, министром. Его освободили, конечно. Ванников был заместителем моего брата.

Когда на Ванникова были показания, Михаил, он горячий был, с пеной у рта его защищал. Этот Ванников у него на даче ночевал, боясь ареста. И брат защитил его. А потом этот же Ванников на него показывал.

Тот говорит: — Ты что, с ума сошел?

— Нет, ты был вместе со мной в одной организации.

Что ему скажешь?»

 

Борис Ванников, 1940-е гг.

Нарком вооружение Ванников то ли говорил правду, то ли оговаривал своего покровителя М.Кагановича, который ранее его защищал

 

Далее диалог Чуева и Кагановича продолжается:

«— Но вы не видели Михаила перед тем, как он застрелился?

— Нет. Это было в коридоре. Ему сказали: — Ты там подожди, а мы еще раз поговорим с Ванниковым. Берия и Маленков. Ванников тут же сидел. Они говорили: — Мы решили его еще раз допросить, что, он с ума сходит, что ли?

А брата попросили выйти и подождать. Он, видимо, решил, раз его попросили выйти, так ему не верят, и застрелился.

— Но его не арестовывали, раз у него был с собой пистолет?

— Нет, нет. Он оставался членом ЦК. Было решение Политбюро — снять всякие обвинения с Кагановича Михаила, памятник ему на Ново-Девичьем поставили и разрешили мне написать — я спрашивал специально решение Политбюро, что брат — «член ЦК». Там так и написано: «член ЦК».

Так что это вранье. Я ему верил, потому что он меня и большевиком-то сделал. Он с девятьсот пятого года в партии. Он старше меня. Когда я приезжал в деревню, он все накачивал меня. Юношей я был. В девятьсот девятом году, когда я приехал в Киев, он меня связал с группой большевиков-рабочих, и сразу я окунулся… И когда я начал рабочим работать и организовал забастовку, один из большевиков сказал:

— Слушайте, он же нас обгонит!

Я самый младший брат, пятый. Михаил, Юлий, Израил, Арон и я. Знают меня, Михаила и Юлия. Они умерли. Юлий умер дома после войны. Михаил был замом у Орджоникидзе ряд лет, потом стал наркомом оборонной промышленности. Шахурин был уже после него.

— Говорили, что Михаил Моисеевич не справлялся.

— Видите, заложил основы авиационной промышленности именно он. Ездил в Америку, изучал там дело. Заводы построены при нем. Шахурин пришел — уже готовые заводы начали производить самолеты. Так что тут… Вешают на меня и это, что брата своего не защитил. Это глупо, во-первых, потому, что во время гражданской войны брат на брата шел.

— Молотов говорил, что у Серго был плохой брат. «Может быть у хорошего коммуниста плохой брат?»

— Может, — соглашается Каганович. — Совершенно верно. Я сказал Сталину, что мой брат большевик настоящий, член ЦК, преданный партии человек, это вранье все.

А брата обвинили в том, что он с Ванниковым в заговоре, в шпионской организации, что будто бы вместе с Ванниковым и другими они с немцами — нелепость какая-то, и будто бы даже Гитлер имел в виду моего брата сделать чуть ли не главой правительства. Идиотизм! Это глупость такая. И я выступал по поводу многих, защищал железнодорожников.»

 

Михаила Кагановича никто не арестовывал, он умер как видный член партии и имя его не было опозорено

.....................................

Далее так о чекистах:

"Конечно, Ежов старался чересчур, устраивал соревнования, кто больше разоблачит врагов народа. Я считаю его еще хуже, чем Ягоду. В общем, они друг друга стоили. Погибло много невинных людей, и никто это не будет оправдывать."

Каганович почти не пишет об Ежове и его настоящих мотивах, изложенных в его уголовном деле. Но оно и понятно -- тогда (1939-40 гг.) Каганович уже не имел допуска к материалам дела Ежова. А может что-то знал, но все упрощает.

Каганович признает факт вредительства:

" Но были на самом деле диверсии, искусственно создавались заторы на железных дорогах - это все было! Вредительство было.

Мне довелось своего зама сначала спасти, но потом на него показали, что он вредитель, и доказательно! Против общественного мнения тогда было пойти невозможно."

…………………….

Далее идет наболевшая тема -- коллективизация. Чуев говорил так:

"Вас обвиняют в том, что вы проводили ее насильственно."

На это Каганович ему ответил так:

" Это не так. Коллективизация шла снизу. Когда народ увидел технику, трактор, он пошел в колхозы. Я выступал и говорил, что трактору межа не подходит.

Другое дело - перегибы. Каждый секретарь старался отрапортовать. Так, в Москве до меня был Бауман.

Он доложил о семидесятипроцентной коллективизации. Когда устранили перегибы, осталось только семь."

…………

Далее Каганович возвращается к разговору со Бухарине и говорит так:

«Вел линию на уничтожение Сталина, безусловно.

………………….

Это точно. Это безусловно было. Была очная ставка его с Куликовым. Был такой Куликов, москвич. Собрались члены Политбюро, Куликов Бухарину говорит: «А ты помнишь, Николай Иванович, как ты меня под руку взял и пошли мы с тобой по Воздвиженке, а я тебе говорю:

«Что вы там чепухой занимаетесь, болтаете, а надо действовать, по-настоящему действовать надо!» 
Бухарин отвечает:

«А где ваши люди? Кто будет действовать?» -

«Найдутся люди». –

 «А ты почему сам не можешь действовать? Террором заниматься?»

- Этого я не говорил! - кричал Бухарин.

« Как же не говорил, когда ты у меня спрашивал фамилии людей, чтоб я тебе назвал, кого я представляю. - Это говорит Куликов, член бюро Московского комитета, секретарь райкома, рабочий-кожевник, очень грамотный человек такой.

Серго спрашивает у Бухарина:

- Николай, ты это говорил?

- Да, - отвечает, - говорил.

- Как же ты мог?!

Я подумал, что Серго сейчас его ударит.

- Я тогда боролся с ЦК.

……………………..

Феликс Чуев при этом спрашивает Кагановича:

-«А вы все при этом присутствуете?»

Каганович ответил так:

« Да, конечно.

- А какой это был год?

- Это был год тридцать третий или тридцать четвертый. Может тридцать пятый. Серго тогда еще жил. В тридцать восьмом Бухарина арестовали.

- В тридцать восьмом уже суд был.

- Он недолго сидел... Слепкова спрашивали на очной ставке: «Посылал вас Бухарин на Северный Кавказ?» -

«Посылал». –

«Какие он задания вам давал?» -

«Давал задания такие, чтобы мы выявили настроение казаков, кубанских и донских, готовы ли они к чему-нибудь или не готовы?»

Опять спрашивают Бухарина:

«Говорил ты ему это?»

Тот запнулся:

«Да, говорил».

Опять Серго вскакивает: «Неужели ты мог такое говорить?» - «Я тогда был противником всей политики ЦК, а сегодня - нет».

………………..

Сталин, Бухарин и Орджоникидзе

Серго каждый раз возмущался признаниями (тогда свободного Бухарина) что он провоцировал вооруженную борьбу против власти

 

Далее продолжается диалог Чуева и Кагановича:

«- А Сталин присутствовал? ---спрашиваю.

- Да, конечно. Все члены Политбюро были. Ворошилов был, Молотов председательствовал.

И Рыкову очную ставку члены Политбюро устраивали с Черновым.

- А этот Куликов не был уже арестован? Ягода мог подстроить. Молотов мне рассказывал, как на Тевосяна наговорили.

- Видите ли, - отвечает Каганович, - очную ставку для того устраивали, чтобы видеть, правду ли говорил Куликов. Мы проверяли. И во многом мы видели, что правду говорит.

- А Куликов тоже погиб?

- Да. Погиб...

- Я думаю, стоило ли их расстреливать? Может быть, их надо было снять со всех постов, отправить куда-нибудь в провинцию...

- Видите, дорогой мой, иметь в условиях нашего окружения капиталистического столько правительств на свободе, ведь они все были членами правительств. Троцкистское правительство было, зиновьевское правительство было, рыковское правительство было, это было очень опасно и невозможно. Три правительства могло возникнуть из противников Сталина.

- Троцкого выслали, могли выслать и Бухарина.

- Это было трудное время. Тогда была другая обстановка. Это показывает только терпение Сталина, то, что Сталин держал до двадцать седьмого года Троцкого, Зиновьева и Каменева. Каменев в то время демонстрацию организовал отдельно - противопоставление нашей демонстрации: «Долой правительство! Долой Сталина!» и так далее.

Тогда его исключили из Политбюро. А до двадцать седьмого года он был членом Политбюро. Какое терпение у Сталина было! Было время, когда Сталин защищал - Киров и Каменев предлагали исключить из Политбюро и из ЦК Троцкого еще в двадцать третьем году, а Сталин защищал: нельзя этого делать. Было такое время.»

…………………………….

Далее диалог Чуева и Кагановича продолжается:

- Вас обвиняют в том, что вы расстреливали за идеи.

- Не за идею. Зачем же за идею? Кто же мог поверить, что старые, опытные конспираторы, используя весь опыт большевистской конспиративности и большевистской кооперации, и подпольной организации, что эти люди не будут между собой связываться и не будут составлять организацию?

Они составляли организацию. Томский, который воевал с Зиновьевым и боролся первое время, потом они целовались в издательстве, где работал Томский начальником Госиздата, - встречались они, не отрицали, встречались на даче. О чем говорили? А платформа Рютина - это не идея, они организовывали восстания против Советской власти, и возглавили бы восстание.

Весь метод Ленина борьбы против буржуазного правительства они использовали и могли использовать против нашего правительства, против нас.

И в армии они имели своих людей, и всюду имели своих людей.

Они создали распространенную цепь организаций. И докладывали друг ДРУГУ» и связь организовали. Бухарин с Каменевым встречался, беседовали, разговаривали о политике ЦК и прочее.

Как же можно было их держать на свободе? Говорят, мол, как они могли с иностранными государствами связываться? Так они рассматривали себя как правительство, как подпольное нелегальное правительство. Неустойчивое, но правительство. И шли на это. Троцкий, который был хорошим организатором, мог возглавить восстание..."

Каганович говорит чистую правду -- разве могли революционеры которые всю жизнь боролись за то во что верили вдруг прекратить борьбу? Это же само по себе нелепо

 

Николай Бухарин в годы своей революционной молодости

И как любой революционер он не собирался сдаваться

 

Далее так:

- Говорят, их признание, что они давали установки на восстание, террор, выбито под пытками...

- На все, что угодно, можно сказать, что придумано. Они были связаны между собой. Ну а пытки?

Пытки, возможно, и были, но надо полагать тоже и так, что они старые, опытные большевики, и чтоб они давали добровольно показания? Тоже они не могли добровольно давать показания, отказывались от всего.

- Но тут палка о двух концах...

- Совершенно верно.

- Один выдержит, а другой наговорит все, что угодно.

- Совершенно верно. Может. Может вполне. Но мы заранее знали, что это была организованная, сильная группа. Сильные, очень сильные противники, такие противники, которые могли и террор устроить, и убить... Все, что угодно. Мы видим теперь во всех странах разные перевороты.

- Еще говорят, что Сталин вроде бы беседовал с Бухариным, а еще раньше - с Зиновьевым, Каменевым. Если признаетесь, вас не расстреляют, а если нет - убьют детей, жен...

- Они сами просились. Я знаю, что был прием Зиновьева и Каменева. Это я знаю. Сталин и Ворошилов были. Я не был на этом приеме. Я знаю, что Зиновьев и Каменев просили пощады. Уже будучи арестованными... И Сталин принимал их. Так я слышал. Разговор был. Видимо, шел такой разговор, что должны признать свою вину: вы не признаете и жалуетесь «на обращение. Они говорили: «Да, мы виновны». Было ясно, конечно, что Зиновьев и Каменев не могли простить Сталина за то, что он их, так сказать, сшиб.

- Говорят, что он пообещал им жизнь сохранить.

- Этого я не знаю - чтоб обещал жизнь сохранить. С людьми, которых хотят казнить, говорить о жизни...

Вряд ли такое было. Они просто просились на прием к Сталину. И Сталин принял их. И разговор, вероятно, шел об их виновности, вероятно, об этом шел разговор. А чтобы жизнь им спасти - я думаю, что такого разговора не могло быть.

Я вам скажу прямо, что Сталин крепко смотрел. Он видел, что эти люди, Зиновьев и .Каменев, были против Октябрьской революции, раз. Троцкий был меньшевиком и не верил в социалистическую революцию, два. Рыков выступал против Октябрьской революции вместе с Зиновьевым и Каменевым и отказался от пребывания в правительстве Ленина.

 Бухарин против Ленина был в заговоре с левыми эсерами и знал, что левые эсеры предложили ему арестовать Ленина... И молчал!

- А в кино показывают, будто он Ленину рассказал.

- Это вранье. Абсолютное вранье.

 

Ну, имея перед собой таких - это киты были, - конечно, Сталин не мог оставаться пассивным и ждать, пока его за глотку возьмут, как Робеспьера, уничтожат. Робеспьера же уничтожили, потому что он ждал примирения, а «болото» его и погубило. Те, кто ему вчера аплодировали, сегодня кричали: «На гильотину!»

А если б не Робеспьер, жестокий человек был, то французская революция до корней феодализм не выкорчевала бы. Деспот был, так сказать, Троцкий французской революции.»

 

Арест Робеспьера. Спустя сутки он будет казнён.

Это сделают те, кто еще вчера убеждал его в бесконечной верности

Это случилось потому что Робеспьер проявил слабость и не увидел предателей у себя под боком

 

Каганович далее:

«Если смотреть на вещи с точки зрения юриспруденции, то можно сделать разные заключения. А если говорить с точки зрения большой истории, с точки зрения того, что человек взвалил на свои плечи ношу государства и хочет довести государственное дело до конца твердо и решительно, то Сталин действовал твердо и решительно.

Вот в чем смысл. Сталин был, по-моему, человеком большой исторической воли. А возьмите вы, если говорить прямо, Ленина. Мы же все-таки арестовывали коммунистов! Еще в седьмом году мы были на одном съезде партии с меньшевиками, на стокгольмском съезде, а в восемнадцатом году мы их уже арестовывали и расстреливали.

- Тоже не все могут понять: своих товарищей по партии уничтожали. Провели, мол, такую революцию, которая уничтожала своих сынов - самопоедание.

- Ничего подобного! Ленин смотрел далеко вперед. Мартова он пощадил, выпустил его, наоборот, даже организовал ему его отъезд. А остальных, конечно...

Меньшевик Труханов в двадцатом году на Седьмом съезде Советов всероссийском выступал и говорил, что дело тут не в политике, а дело в диктатуре Ленина. Ленин выступал против него и говорил о диктатуре, высмеивал его, говорил, что диктатура пролетариата не есть диктатура лица.

В такой среде, как наша, с таким крестьянским резервом, который мы имеем, в окружении капиталистическими державами выдержать и удержать власть!

Теперешние вожди, как мальчишки, как детишки, представляют все это, как игру. Взял лапту и бей куда попало... А это же такой колоссальнейший переворот, вы подумайте только!

Колоссальнейший переворот совершился, это в России отсталой! Октябрьская революция. А если б мы не совершили этот переворот, эсеров оставили, эсеры выступали активно против нас. Тут, конечно, на все можно ответить, только далеко не всякий поймет.

Человек мыслящий и то, так сказать, только вдалеке поймет... Но якобинцев до сих пор не поняли.»

………………………….

В конце приведу вот такой отрывок из их диалога:

«Но нечего греха таить, надо прямо сказать, что есть часть людей, часть народа, народ не единый, в нем есть разные группировки, есть остатки старины, и эти люди будут встречать семьдесят третью, как и юбилейную семидесятую, пинками, проклятиями и взваливанием на Октябрьскую революцию всей вины за то, что мы сегодня переживаем трудности. 

Нечего греха таить, что есть такие людишки, даже среди рабочих и среди трудящихся крестьян, и особенно среди интеллигенции, которые склонны попадаться на удочку таких рассуждений: «Что ж это такое? Семьдесят три года говорили о социализме, а живем хуже, чем в странах капитализма!»

Надо сказать, что в этом рассуждении есть известная логика. Семьдесят три года, а хуже живем, чем в капиталистических странах.

Но эта логика не историческая, неправдивая и неправильная. Что так говорят враги социализма, в этом сомнений нет. Но что так говорят не враги социализма, а наши люди, в этом вина наша, что мы плохо разъясняем и плохо учим людей истории.

Что враги социализма извращают историю, это ясно. Им выгодно это. А рабочие люди, простые люди так говорят, потому что не знают историю, да и, конечно, знай, не знай, а на прилавках пусто.

Поэтому, хотя главным вопросом сейчас является вопрос прилавка, продовольствия, одежды, но для того, чтобы понять, придется начинать с истории. В чем же суть всей этой истории?

Во-первых, относительно сравнения с заграницей. Это сравнение не выдерживает критики, потому что известно, что Россия отстала от Запада на сотни лет.

В то время, как на Западе рабство, крепостничество, феодальный строй были ликвидированы сотни лет тому назад и развитие капиталистической цивилизации на основе новой техники началось сотни лет тому назад, в то время, когда сам быт и условия даже в сельскохозяйственном производстве носят иной характер, и культура быта накапливалась веками совсем иной, у нас в России лучина господствовала в деревне вплоть до последнего периода, до Двадцатого века, керосина не было, свечей не было, только богатые могли иметь свечи.

Одежда более примитивная, чем на Западе. Деревня шерсти не имела, вязаных вещей мало имела. Жилища — хаты, избы.

А бедноты, безлошадных, в деревне было больше половины.

Об этом писали наши писатели, которых сейчас не любят цитировать и вспоминать, например, Радищева, Некрасова — мало, Глеба Успенского, я уж не говорю о писателях-народниках, которые описывали ужасные условия деревенской жизни."

Типичный быт простого народа России без войн, коллективизаций и репрессий

Если ли у противников социализма, у анти-сталинистов желание вернутся туда? 

Ленский расстрел 1912 г.

Рабочие часто пытались отстаивать право на человеческое обращение, но власть с упорством отвечала им градом свинца, огнем по безоружным людям

 

Кагановичу нищета была знакома не понаслышке, он вырос в семье с 4 братьями и сестрой, вот что он говорил:

"Мы жили в деревне Кабаны. Триста дворов. И еврейская колония — шестнадцать семей. Остальные украинцы, белорусы. Смешивались с белорусами. Про коня говорили не «кинь», как украинцы, а «кунь», вол был не «вил», а «вул»… Жили очень бедно — в хибаре, где раньше был сарай. Все семь человек спали в одной комнате на лавках. Брат отца приехал, дал денег: «Купи хату!»

Нас называли «мошенята», сыновья Мошки, Моисея.

Солдаты стояли в нашей деревне, городовые на конях, урядники, приставы.

Я крестьянам газеты читал, читал про Маркса. Их вызвали к приставу, они говорят ему: «У нас нэма керосину, газу нэма. А мы посыдым, побалакаем. Про политику мы нэ балакаем. А у их лампа есть. Вот мы до лампы и ходим». Их побили. Потом прислали батальон солдат, в нашей деревне разместили.

Нам передают: «Пойди скажи мошенятам, чтоб не боялись, я их не выдам». Был такой один. А соседям он говорил: «Хлопци у Мошки якись самократы (социал-демократы), якись воны… Шось будэ, а колы будэ, то воны и мэнэ будут захищать. А теперь я их захищу!» — «Ты, Мошка, не журись!» — говорил отцу.

Отец работал на смоляном заводе возле деревни. Километрах в восьми от деревни был большой сосновый лес. Когда дед приехал в деревню, им обещали всем землю дать. А землю не дали. Песчаная земля. Он здоровый, высокий, как я. Пошел лесорубом. С двенадцати лет отдал отца на смоляной, дегтярный завод и учил. Отец всю жизнь там проработал, обгорел, больной очень был. Мать научилась кроить, шить, красить.

Очень религиозная была. Богомольная книжка у нее была, где все молитвы, а читать не умела. Читая, говорит свои слова. «Где Бог? Куда он смотрит? Честные люди погибают от нищеты, а жулики живут лучше нас! Что за Бог, где он?»

Каждый раз она так говорила. И этим нас подвигала против богатых.

Была школа, но меня не принимали — не сын земледельца. Но учитель со мной занимался отдельно."

Родители Лазаря Моисеевича - Моше и Геня Кагановичи

Слева направо: братья Израиль, Арон, Михаил и Лазарь Кагановичи, Киев,1914

К этому моменты двое из братьев уже видные революционеры

 

Каганович вспоминал свою  встречу с матерью и отцом в 1922 году:

"Мать потом приезжала ко мне в Кремль, посмотрела: «Вы все тут безбожники!» — и уехала. Ей я достал квартиру в Киеве. В двадцать пятом году я приезжал в Киев, уже в ЦК работал.

Отец раньше умер — в двадцать третьем году. А в двадцать втором году я приехал из Туркестана в Киев — в форме. Расцеловался с отцом. «Кто ты теперь, какой начальник?» — спросил отец.

— Ну, вроде губернатора.

Он посмотрел на мои сапоги, гимнастерку, засмеялся: «Какой ты губернатор? Разве губернатор будет в таких сапогах ходить?»"
...............................................

Далее Каганович 

"И в городах вся жизнь была на низком культурном уровне. Поэтому сравнивать семьдесят лет назад с сегодняшним временем смешно. Мы получили деревню и город в таком состоянии.

Семьдесят лет, говорят… Но люди не понимают, что семьдесят лет в жизни отдельного человека — это большой срок, так как сама жизнь отдельного человека не более семидесяти лет.

А в истории многовековой это срок малый, небольшой. Если взять этот срок, то мы увидим, что за эти годы мы, получив власть в таких-то условиях — условия поначалу были хорошие, благоприятно Октябрьская революция прошла, без большой крови, мы могли бы многое сделать.

Но потом гражданскую войну империалисты раздули вовсю, они вооружили Деникина, Колчака, офицерье, вдохновили российских помещиков и буржуа и организовали невиданную гражданскую войну.

Они и чехословаков натравили и интервенцию организовали, собственными войсками — в Одессу пришли французы, в Мурманске англичане, на Дальнем Востоке американцы и японцы и так далее.

И эти империалисты, между прочим, сегодня выдают себя за гуманистов и учат нас гуманизму. Не смешно ли это?»

 

Буржуазные страны решили вмешаться не в свое дело, под прикрытием интервенции совершив грабеж России. Они сами не воевали, а лишь оказывали поддержку той стороне, которая обещала сохранить частную собственность.

По мере дела они развлекались организацией концентрационных лагерей, коим стал Мудьюгский концентрационный лагерь

 

Типичное хобби западных интервентов, за 100 лет ничего не изменилось, ныне они позируют издеваясь над заключенными в секретных тюрьмах

А это уже японские интервенты во Владивостоке

Это уже американские интервенты, они планировали дойти прямо до Москвы

И поныне США союзники по НАТО устраивают войны по всему миру, бомбят мирное население, меняют легитимные правительства, вводят войска и т.д. И учат всех своему «гуманизму».

 

Каганович далее:

«Гражданская война, блокада, шпионаж, отсутствие визитов, нежелание помочь нам, и после этого опять оживление империализма.

 Фашизм начал угрожать коммунизму. Что было делать нашей стране? Идти назад?

Вот почему Сталин выбрал десять лет, вот почему мы индустриализовались усиленно и ускоренно, потому что коллективизировали ускоренно сельское хозяйство.

И теперь можно подойти к вашему вопросу.

— Я лично думаю, что развал начался после смерти Сталина.

— Я дойду до этого. И не сразу после смерти Сталина. Наше государство было сильно, крепко. После Сталина мы не дали возможность топтать нас ногами. Но процесс ослабления начался с процесса ослабления партии. Но к этому тоже надо подойти исторически.

Могут сказать: не надо было начинать Октябрьскую революцию. Так говорили меньшевики. Так говорят сейчас. Но во-первых, трудности произошли не от Октябрьской социалистической революции.

Возьмем историю. Ученые, которые извращают историю, знают хорошо, что было после Великой французской буржуазной революции. Ее коренное отличие от Октябрьской социалистической революции, что она частную собственность не ликвидировала, а реформировала — из феодальной сделала капиталистической.

А у нас Октябрьская революция — более коренная, она ликвидировала частную собственность на заводы, фабрики и прочее.

Что было после французской революции? Были якобинцы, жирондисты, резали, стреляли друг друга. Потом пришел Наполеон Бонапарт. Снова империя воцарилась. Бонапарт воевал со всем миром. Французы бедные мобилизовали все свои силы для войны. Бонапарт был разрушен окружающими странами, его победили.

Франция опять совершила переворот тридцатого года, пришел новый король. После тридцатого года — лионское восстание ткачей, начало рабочего движения. Голод, нищета начали царить при капитализме после Великой французской революции.

В сорок восьмом году — массовая революция рабочих, была надежда, что она принесет рабочим какие-то блага. Она их не дала, Герцен, приложив лоб к холодному стеклу, услышав расстрел рабочих, сказал: — Этого забыть вовеки нельзя и не забудем никогда. За это мстят.

Вновь переворот, Наполеон Третий, вначале президент, потом император. Восстановил империю во Франции, вооружил армию для войны с Германией. Французские трудящиеся снова впали в нищету.

Император потерпел поражение от Бисмарка в семидесятом году, и Франция опять попала в трудное положение.

Рабочие восстали против капитализма и устроили великую историческую Парижскую коммуну. Это был прообраз диктатуры пролетариата, но она удержалась всего два с половиной месяца, и десятки тысяч рабочих были расстреляны буржуазией, той самой буржуазией, которая сегодня разоблачает наши репрессии и учит нас гуманизму.»

 

Парижская коммуна – восстание бедняков против буржуазного правительства

 

Восстание  буржуазная власть Франции подавила очень жестоко

Но то что не получилось у французских революционеров, получилось у большевиков, которые всегда вдохновлялись подвигами французских товарищей

........................................

Каганович заканчивает так:

«За какие-нибудь восемьдесят-сто лет столько пережили французы после Великой французской революции!

А мы пережили еще больше, более серьезно, и это вполне понятно.

Гражданская война, подготовка к войне, напряжение всех сил, сама Отечественная война, и мы выжили, мы победили.»