Размышления о философии Н.А. Бердяева

Попались мне на глаза выложенные в МП неким Нестором Махно выхваченные без ссылки откуда-то слова Бердяева:  «Весь ход человеческой культуры, все развитие мировой философии ведет к осознанию того, что вселенская истина открывается лишь вселенскому сознанию, т.е. сознанию соборному церковному… Лишь вселенскому церковному сознанию раскрываются тайны жизни и бытия».

Далее батько Махно кавычки закрыл и вещает чужие мысли своими словами: Враг лютый антихристовый это знает! Знает и поэтому атакует нашу Церковь, прежде всего, внутри и снаружи, дробит сознание русского народа разными фейковыми имитациями мировоззренческих точек зрения. Россия имеет миссию быть оплотом христианской культуры в падающем в антихристианскую пропасть мире. Наше разномыслие должно вести к Христовой Истине, к соборному ее открытию в творческом процессе богопознания, а мы скубемся по мелочам с подачи наших лютых содомских западных врагов. Без церковного соборного вселенского самосознания мы, русские, погибнем под обломками западной антихристианской цивилизации. См. http://maxpark.com/community/88/content/5417502 

Вся эта лютая ненависть к Западу при отсутствии понимания опасности с Востока заставили меня написать следующее:

Бердяев Николай Александрович (1874, Киев  –  1948, Париж), философ русского зарубежья, публицист, персоналист, создатель «эсхатологической метафизики».  Родился в дворянской семье, учился в Киевском университете, был исключен за организацию беспорядков и выслан в Вологду. Дважды наказывался царским правительством за симпатии к марксизму, дважды арестовывался советской властью за антипатию к нему же. Выслан из СССР в 1922 году, жил первое время в Берлине, затем в Париже.

Основные работы: «Философия свободы» (1911), «Судьба России» (1918), «Смысл творчества» (1916), «Смысл истории»(1923), «Философия неравенства. Письма к недругам… (1923), «Истоки и смысл русского коммунизма» (1937), «Русская идея» (1946), «Самопознание» (1949).

Бердяева и Соловьёва относят к иррационалистам, поскольку они интуицию, понимаемую как «усмотрение Истины сердцем» ставят выше разума. Бердяева не интересует ни теория познания, ни онтология. Он пишет: «Я прочел много книг по логике. Но должен сознаться, что логика не имела для меня никогда никакого значения и ничему меня не научила. Мои пути познания всегда были иные». И далее: «Во мне нет того, что называется обдумывающим дискурсивным выводным мышлением, нет систематической, логически связанной мысли, доказательств... Я мыслитель типа исключительно интуитивно-синтетического. У меня бесспорно есть божий дар сразу понять связь всего отдельного, частичного с целым, со смыслом мира». Бердяев бросает вызов господству рассудка и материального интереса.

В центре интересов Бердяева – проблема совершенствования человека и проблема смысла жизни. Он пересматривал соотношение морали и свободы в христианстве, считая, что «свобода предвечна миру». Бог создал мир, когда свобода уже была, и поэтому никакой ответственности за дела человека Бог не несёт. Этим снимается проблема теодицеи и ответственность за добро и зло полностью ложится на человека, который сам создаёт мир своей культуры и иерархию ценностей. Нравственное сознание есть сознание творческое, но свобода возлагает на человека огромную ответственность. 

Бердяев создаёт образ Богочеловечества как мечту и символ человеческих возможностей. Истина – это не результат познания, а прорыв духа в область сущностей, раскрытие духовных смыслов, что должно привести Богочеловечество к созданию Царства Божьего. Главным предметом философии становится человек, разгадывающий загадку собственного существования. Бердяев критикует материалистическую философию, вернее тот её примитивный облик, который он сам себе нарисовал, спустившись с вершин платонизма. Он критикует «духовное рабство» человека, абсолютизирующего эмпирический мир и свободно (и бездоказательно) творит свою эсхатологическую метафизику.

Сборник публицистических эссе Бердяева «Судьба России» вышел в 1918 году и стал последней его книгой, опубликованной на родине.

Брестский мир выявил крах его мечтаний о том, что «Россия пророческая должна перейти от ожидания к созиданию» и «устремиться к Божьему граду, к концу, к преображению мира». Бердяев противостоит национальному мессианизму и пишет: «Россия не призвана к благополучию, к телесному и духовному благоустройству… В ней нет дара создания средней культуры, и этим она глубоко отличается от стран Запада» /с. 25/. Бердяев пишет «о вечно бабьем в русской душе», и даже выступает против иррационального начала в русской государственности и церковной жизни. «Это опьянённое разложение» вызывает у него тревогу.

В работе «Смысл творчества» Бердяев пишет: «Философия есть искусство, а не наука... потому что она творчество… Философия не требует и не допускает никакого научного, логического обоснования и оправдания». (Смысл творчества. //Философия творчества, культуры и искусства. М., 1994. Т.1. С. 53, 61.). Получается, наука – не творчество, а в философии говори что хочешь, лишь бы складно? Этот тезис не просто неверен, он вреден, особенно для начинающих изучать философию. Бердяев и сам о себе писал, что не способен рассуждать последовательно и логично, каждую свою мысль он создавал отдельно от других, у него много повторов и противоречий.

В книге «Смысл истории» в центре его внимания - философия истории как «некая мистерия». Она «потому только и есть — что в сердцевине её есть Христос», «К Нему идет и от Него идет Божественное, страстное движение и мировое человеческое страстное движение. Без Христа его не было бы»…. И так много раз с перестановкой слов. (Существенное влияние на Бердяева во время его юношеской вологодской ссылки 1898-99 гг. оказал философ-богослов С.Н. Булгаков, который даже экономику выводил из первородного греха. см. Булгаков С.Н. Свет невечерний. Созерцания и умозрения. М, 1994. С. 304-305).

В работе «Русская идея» (1946) Бердяев утверждает, что славянская раса не заняла еще в мире того положения, которое заняла раса латинская или германская. Но это изменится после войны, дух России займет великодержавное положение, он перестанет быть провинциальным и станет общечеловеческим, не восточным, но и не западным. Однако для этого необходимы творческие усилия национального разума и воли. Русская идея по его мнению есть всемирное мессианство, идея братства людей.

Бердяев выделяет пять периодов истории России: Киевская Русь, Россия времен татарского ига, Россия московская, петровская, советская. Но возможна и Россия будущего. Худшим, «наиболее азиатско-татарским» периодом, по его мнению, был период Московского Царства, лучше были Киевский период и период татарского ига, в них, как он думал, было больше свободы.

В «Истоках…» автор рассуждает о коммунистическом мировоззрении, в основе которого лежат общинные и патриархальные традиции, социальная неустроенность. Бердяев пишет, что «самодержавие народа – самое страшное самодержавие, ибо в нём зависит человек от непросветлённого количества, от тёмных инстинктов масс», но там же он воспевает русскую общину как особое духовное качество русского народа, считает, что ему свойственна религиозная мессианская идея Царства Божьего, перешедшая в идею русского коммунизма, тоже религию со священным писанием Маркса-Энгельса, мессией – пролетариатом, церковной организацией – компартией, апостолами – членами ЦК, инквизицией – ЧК… Поэтому воинствующий атеизм большевиков – это выражение нетерпимости к другим религиям, представляющим собой угрозу коммунистическому монотеизму. Так, по словам Бердяева, произошло «извращение русского искания царства правды волей к могуществу».

Бердяев убеждён, что главная ложь коммунизма не социальная, а духовная. Подлинная же русская идея «есть идея коммюнотарности и братства людей и народов». Естественно Ленину, которому нужна была мировая революция, это не понравилось, и он сказал о Бердяеве просто: «Вот кого надо бы разнести не только в специально-философской области» (ПСС., т.46, С.135).