О роли британских спецслужб в Октябрьском перевороте 1917 г.

Где-то близко к третьей годовщине гибели австрийского эрцгерцога.

- Ты, … ты все время смеешься надо мной, ты меня не любишь, ты мне надоел, - она кинула свою папиросу на пол и перед тем, как хлопнуть дверью, выкрикнула последнее.

- Тебе самому нужен доктор.

- No… - он осекся, она уже была за дверью, - funny.

На двери висела табличка, где желтой краской было написано – «Каплан, начальник гаража 2 роты броневого корпуса Петрограда».

Он снова работал против германцев, но уже третью неделю не мог выйти на их агентов в Эрмитаже, и никогда еще не было у него такого ощущения провала. 

- Нет, только не депрессия, - подумал капитан первого ранга Королевского флота Британии, и нажал на кнопку электрического звонка.

- Чего изволите, барин? – спросил Петрович, водитель броневика «Рено», предоставленного капитану первого ранга дружественной спецслужбой.

- Бонд, зовите меня просто Бонд, Джеймс Бонд- в который раз уже сказал шотландец, протянул свой стакан, и в который раз уже попросил взболтать, но не смешивать.

Петрович, которому в соседней лавке давно уже ничего не отпускали, подошел к своей броневой машине, работавшей на чистом табуреточном спирту, налил из топливного бака немного барину, немного себе, с печалью посмотрел на давно пустую бутылку вермута, взболтал гаечным ключом, отнес.

Время шло, никаких изменений, никаких известий, даже смешная девчонка не появлялась, надо было действовать.

Он подбросил монетку,  пенни, посмотрел что выпало, опять подбросил, посмотрел, опять, опять, сколько раз уже - все той же стороной.

- Пусть понижают в звании, пусть называют меня Гильденстерном, но здесь я больше не останусь, судьба, - решил Бонд, и пошел к броневику.

- Розенкранц, вылитый Розенкранц, - протирая глаза подумал Петрович.

- Из России, так с любовью – сказал ему шотландец, - в Смольный.

Горючего не хватило, и броневик заглох у Финского вокзала.

Солдаты и матросы, ожидавшие отправки на фронт, дружно взялись доставить его к ближайшему заправочному складу.  Колесо застряло в выбоине, и броневик навечно остался на площади.

Седьмой Агент неторопливо играл незатейливые гаммы на трубе – скрипку он забыл в Лондоне.

Подошел поезд с дедушкой Л.

Заря загоралась.