Капитан, который нарушил приказ. Должен ли офицер сопротивляться врагу?

Наверное, я «совок». Ведь люди умные, прагматичные, европейски мыслящие наверняка скажут, что Карел Павлик был не то чтобы не прав (что вы! как можно! конечно, он герой!), но – выразимся так – не совсем не правы те, кто поступал иначе. Возможно даже, какие-то доводы я признаю разумными – если соглашусь рассуждать с холодной головой. Только сердцем, убейте, все равно буду на стороне капитана.

На чьей стороне вы – решайте сами, когда прочтете эту историю.

Капитан чехословацкой армии Карел Павлик в конце 1930‑х командовал пулеметной ротой в 8‑м Силезском пехотном полку. 19 октября – 110 лет со его дня рождения, потому «АН» этого человека и вспомнили. А примечателен он тем, что в 1939 г. стал единственным чешским офицером, оказавшим сопротивление вторгшимся в страну немцам. Возможно, это вообще был первый бой Второй мировой войны.

Комроты, даешь пулеметы!

Дело было так. В ночь с 14 на 15 марта 1939 г. гитлеровские части перешли чехословацкую границу. Батальон вермахта вошел в городок Мистек. Местный гарнизон располагался в казармах. Немецкая колонна подошла к воротам. Часовым крикнули, чтобы бросали оружие и вызывали дежурного офицера. Поднялась тревога. Видя, что «враг у ворот» в самом буквальном смысле слова, капитан Павлик приказал своим бойцам установить в окнах казарм пулеметы и начал поливать немцев огнем.

Что ж – нормальное поведение нормального военного.

Проблема в том, что в тогдашней Чехословакии ситуация была особой.

Вторжение вермахта – логическое завершение процесса, начатого Мюнхенским сговором. Несколькими месяцами ранее, в сентябре 1938-го, Чемберлен и Даладье, главы правительств Англии и Франции, решили, что не стоит их странам из-за какой-то Чехословакии задираться с немцами, и вынудили Прагу отдать Гитлеру чешские Судеты. После этого у чехов посыпалось все. О территориальных претензиях заявили соседние Польша и Венгрия. Словакия решила провозгласить суверенитет (что вскоре и сделала)... Чешские власти пребывали в прострации.

Вот и получилось – три сотни человек сидели в казармах, имелись танки. А отстреливался лишь капитан Павлик. Другие офицеры совещались и звонили наверх. Солдаты их подразделений ждали, что скажут командиры.

Тем временем капитан отбросил немцев от казарм. Перестрелка шла вовсю, немцы лупили из минометов, из пушки, подогнали бронемашину. Павлик решил контратаковать, попросил поддержки танкистов: танки легко подавят и пушку, и броневик. Но ему объяснили, что нет приказа. Павлик контратаковал сам. Его рота гранатами подбила броневик. Тут наконец прорезался командир полка. По телефону он сказал, что капитан сошел с ума. Немцев больше, и вермахт сильнее. Надо немедленно прекратить огонь и всем сдаваться! Если Павлик откажется – пойдет под трибунал за неподчинение приказу.

Но капитан продолжал стрелять. Сдался, лишь когда кончились патроны (подбросить ему новых никто и не подумал). Его не судили, потому что 15 марта вермахт уже маршировал по Праге. Сопротивления гитлеровцы не встретили нигде. Лишь у Павлика совесть была чиста: свои два десятка немцев он все же положил.

Кузнецы немецкого оружия

Выше мы вспомнили Мюнхенский сговор. Что ж, чехов действительно предали союзники. Но сами-то? Чехословацкая армия была боеспособной, хорошо вооруженной. Хотя бы акт символического сопротивления могла оказать? Увы…

Вместо Чехии на европейской карте появился немецкий Протекторат Чехии и Моравии.

А дальше начинаются несколько очень интересных лет местной истории. Как бы помягче выразиться…

Будет категорически неверно заявить, что все чехи склонили голову. Ушел в Польшу (а оттуда попал в СССР) полковник Людвиг Свобода со своими товарищами – в Отечественную его корпус дрался бок о бок с советскими войсками. Воевали чехи и в рядах союзников. Действовало Сопротивление: коммунистическое (вспомним Юлиуса Фучика и его «Репортаж с петлей на шее») и организованное эмиграционным Лондонским правительством. Были Пражское и Словацкое восстания в конце войны. Можно продолжить. Но вместе с тем…

Как уже сказано, на следующий день после боя капитана Павлика части вермахта парадом вошли в Прагу. Чешское радио вело с парада прямой радиорепортаж. Смелый репортаж – с ехидными антигитлеровскими намеками. Ведущий потом погиб в концлагере. Но все же как-то привычнее, если врага встречают баррикадами, а не язвительными репортажами.

Группенфюрер СС Рейнхард Гейдрих, шеф Главного управления имперской безопасности, возглавивший заодно в сентябре 1941-го Протекторат Чехии и Моравии, первым делом заявил, что чешский рабочий должен стать «кузнецом немецкого оружия». И знаете – стал! Всю войну развитая чешская промышленность благополучно работала на вермахт.

И вообще – кипела жизнь. Снимались кинокомедии, работали рестораны…

Конечно, чехи, как славяне, для Гитлера были народом второго сорта. Согласно планам фюрера, в будущем в этом благодатном крае жить надлежало немцам. Коренное население? Онемечить или выслать. Но руководство Протектората исходило из того, что это потом… в будущем… А пока чешским рабочим – ударникам производства торжественно вручались путевки в санатории.

Во всех захваченных гитлеровцами странах были люди, принявшие новые правила игры, и люди, решившие сопротивляться. Но в Чехии тех, кто принял, оказалось ну очень много. И ведь сказать, что здесь оккупантов любили, нельзя. О них ходило, например, множество анекдотов. Но именно анекдотов – не более.

Стоп. Однако убили же в Праге Гейдриха?

Граната для наместника

Это точно. В декабре 1941-го из Англии были заброшены три группы парашютистов, прошедших диверсионную подготовку. В одну входили чех Ян Кубиш и словак Йозеф Габчик. 27 мая 1942 г. на перекрестке Выхователна они атаковали машину Гейдриха. Осколками гранаты тот был ранен, 4 июня умер. Факт известный.

Но учтем: организовать эту громкую акцию Лондонское правительство решило по двум причинам. Во-первых, Гейдрих был «досягаем»: чувствуя себя в Праге абсолютно спокойно, он разъезжал по городу без охраны, в открытом «мерседесе». А во-вторых… Союзников удивляла повальная лояльность населения Протектората нацистам. Помилуйте, чего ж за вас воевать, если вас все устраивает?

Гитлер потребовал в отместку казнить 10 тыс. чехов. Этот приказ позднее отменили, но свою цену страна заплатила. В качестве «акции возмездия» были уничтожены (с населением) деревни Лидице и Лежаки. По всей стране сотни людей расстреляли, бросили в концлагеря – реальных подпольщиков, тех, кто им помогал, просто сочувствовал, кого сочли сочувствующим или «подозрительным»… Погибли и парашютисты (хотя и среди них нашлись два предателя, спокойно получивших деньги за выдачу товарищей). Снимем шапки перед памятью погибших. Однако вспомним: вскоре после смерти Гейдриха в Праге состоялся митинг солидарности с Германией. Он собрал 200 тыс. (!) участников. Всех пригнали под дулами автоматов? Или испуганные обыватели сами поспешили продемонстрировать послушность оккупационному режиму?

Кто сберег страну?

Но давайте разберемся с сутью претензий. Чехов ведь нельзя обвинить в том, что они вели себя в войну как-то очень уж подло. Были народы (ладно, не народы целиком, но довольно большие группы населения в тех или других странах), которые откровенно пособничали гитлеровцам, поступали гораздо сволочнее. Тут упрек в другом – под пятой оккупации основная масса жителей Протектората держалась чересчур... м-м-м… цивилизованно. По-конформистски – если жестче.

Хотя, чем ближе был май 1945-го, тем явственнее менялось настроение. И после войны в Праге судили нацистское руководство Протектората, наиболее приметных собственных предателей. Кого-то и казнили. Хотя подсудимые кое о чем напоминали судьям. Например, что именно из-за «цивилизованного» поведения населения страна оккупацию в общем-то пережила почти без потерь. Не были разрушены города, минимальными оказались людские утраты, сохранилась экономика… Логично?

Правда, можно посмотреть на ситуацию иначе. Честь – понятие нематериальное, но уважение к тебе порой обеспечивает конкретные результаты. И Чехословакия осталась Чехословакией во многом благодаря тем, кто не захотел смириться. Например, именно после покушения на Гейдриха Англия отозвала свою подпись под Мюнхенским соглашением, а после войны согласилась, чтобы Праге вернулись отторгнутые земли.

Этот спор в Чехии не умолкает доныне. Кто был прав в те годы? Тихие, послушные прагматики, которые сберегали себя, но сберегли и страну? Или «неразумные фанатики борьбы» – такие как Габчик, Кубиш, Карел Павлик, с которого мы начали рассказ? При том, что их героизм выглядел нерациональным, раздражал остальных…

У меня-то именно эти люди вызывают симпатию. Но я, наверное, «совок».

Дальнейшая судьба Карела Павлика

С оккупацией не смирился. Работал в подполье. В 1942-м во время массовой зачистки «подозрительных» после убийства Р. Гейдриха был схвачен. При аресте оказал сопротивление. Попал в Маутхаузен. В январе 1943-го застрелен охранником за отказ подчиниться.

При жизни Павлик не пользовался расположением начальства, считался офицером легкомысленным и малодисциплинированным – потому и застрял в капитанах. После войны ему посмертно присвоили звание полковника, наградили медалью «За храбрость».

Его бой – предмет особой гордости в современной Чехии.